The stupid, the proud

До этого момента они не встречались лицом к лицу. Разумеется, только глухой не слышал о Номерных, только мертвый не знал, что они делают. И как разрушают Всеобщую Империю. Вернее было бы сказать, что разрушают её не они. Да этих…монстров вообще сложно было назвать хоть сколько-нибудь обладающими своей волей. Ими всегда управляли другие. Люди, кто ж ещё. Никто не может быть так жесток, как человек. Никто не может быть так разрушителен и уничтожителен, как человечество. Как то, что оно создало и породило. Формально, это были повстанцы. Те кто овладел запретными технологиями и ныне пытался диктовать Империи свои условия. Так говорили про них в СМИ. Отступники, террористы. Те кто разрушал государство, устойчивое и мощное. Моська против слона. И лишь они знали — моська больно кусалась. Это было свое государство. Свои правила, своя территория, свои люди. Отступники из Империи, богатые и не очень. Они присоединялись, становились на «сторону зла», помогали им, разрушали Всеобщую сильнее. Подтачивали внутри и снаружи. Номерные людьми не были. Их не принимали за людей, вот в чем вопрос. До этого момента Харт их не встречал лицом к лицу. Номерные…были лишь цепными животными, щелкни у него перед носом и, фас. Жертва будет съедена. Это то что он знал из лекций. Не очень-то много, но это то на чем держались все байки о них. Городские легенды, имперские слухи. Не более того. Это он понял, когда от лекций его передвинули в бой против Номерного. Смех да и только, его бросили будто пушечное мясо на неизвестного врага, а там оказался он. Нет, нет. ОН. Никаких подготовительных. Ничего такого. Харт должен был обезвредить террористов, максимум — уничтожить их корабль. Задание не для одного, но и не для флотских. Так что с ним отпустили ещё пару легких кораблей, надеясь что маневренность поможет одолеть врага в быстрых прыжках между пространством и захватить в плен. Номерных в плен не берут. Это либо уничтожение на месте, либо…либо никто не возвращается на базу. Место, куда их отправили, оказалось слишком тихим и пустым. Никаких тебе кораблей. Харт хотел было уже расслабиться: ушли, значит. Кто-то доложился им. Либо они покинули место в поисках нового, как всегда делают террористы. Им держаться за место небезопасно… И он почти повелся. Почти, пока не увидел слабый огонек на радаре. Всё-таки один корабль остался! — Я проверю! — крикнул кто-то из команды, и Харт отпустил его, чувствуя давящее внутри беспокойство. В воздухе сверкало электричество. Лишь в его буйной фантазии, на деле же в ангаре было тихо, даже душно. Космический воздух, вернее его отсутствие, нихрена не несло за собой свежести. Спертый аромат машинного масла и биотоплива никогда не отдавал таким волнением, как сейчас. Прошло пять минут, десять. Харт волновался. Он глянул на запястье, огонек не погас. Бля. — По машинам. Живее, я сказал. Прикрываете меня здесь. Двое за мной. Команда переглянулась, но обсуждать приказ никто не стал. Разведыватель пропал. С радара тоже. А это значит, что внутри кто-то сидел. Кто-то не очень доброжелательный. Они были хреново вооружены. Не для битвы, скорее для разведывательной операции. Харт понял это слишком поздно, обычно его операции кончались весьма хорошо, но боя в них не предполагалось. С тех пор как он взял на себя главенствующую роль в отряде Сигма, их и не бросали в огонь да полымя. Ссались, что он расхреначит ещё пару тяжело вооруженных кораблей. А он мог. Даже на том обоссаном ведре, которое выдали ему в качестве военной техники. Посудина, не иначе. Но служила исправно. Стоя ногами на полу старой заброшенной станции, где возможно шарились террористы, он и предположить не мог, что через пару десятков неуверенных шагов встретится с самым жутким страхом всех имперских служащих. Может, встреча и не была бы такой неприятной, если бы от страха не заорал один из его бойцов, бросаясь наутек. Номерной, что стоял возле своего корабля, услышал это. Он повернулся, выпрямляясь во весь рост, и Харт ощутил на своей спине брызги крови. Бойца разорвало в клочья от одного лишь взгляда, и теперь его тяжелая густая кровь окропила форму Харта, а кишки со смачным звуком развалились по полу. Защищаясь от непрошенного чувства тошноты, он смотрел только на Номерного. Взгляд его был сталью, в позе ничего кроме легкости. Гибкое тело охвачено в ясно-белый костюм, а на груди красовалась красная вышивка с номером: «83». Панике уже не было места в его голове, он подал один короткий приказ. А ноги будто вросли в пыльный пол. Смотреть в глаза Номерному было не так уж и страшно, даже с осознанием что это будет последним, что он увидит в своей жизни. Он даже сумел найти в этом что-то прозаично прекрасное. Не каждому бойцу уготована честь смотреть в глаза своей смерти, глядеть как она тянет холодные руки, дабы объять и утянуть в Ад, где таким убийцам как они самое место. Звук турбин словно пробудил их обоих, электричество, что звенело в воздухе, внезапно испарилось, как и духота. Номерной сделал короткий вздох и рванул. Ввысь, он легко вспрыгнул на крыло корабля, а оттуда — прямиком через голову Харта. Оцепенение спало с него слишком поздно, восемьдесят третий уже убил сбегающего бойца, и теперь его целью стали взлетающие корабли. Такой сверхскорости позавидовал бы любой гепард. Он все ещё двигался как человек, прыжки, движения, всё это было человеческим, но нормальные люди так не делают. Не так сильно, не так быстро. Не приземляются на крышу корабля, прибивая его ногами к искусственному полу, сотрясая станцию. Харт не мог даже выстрелить по нему, настолько быстр он был. Табельное оружие лишь оцарапало фюзеляж корабля, когда как Номерной уже свернул шею его пилоту. Покореженный металл, вот всё что осталось от его команды. Их тела были скованы внутри, навечно замершие и наверняка убитые. Харт был благодарен что хотя бы не увидел раскуроченные трупы с кишками наружу, как это случилось с парнишкой, что испугался. Испуг не то чувство которое можно простить в армии. Даже если ты просто разведчик. А теперь Номерной двигался прямо на него. Удивительно чистый, только пара легких брызг на костюме, на груди возле номера, и на белом лице, подчеркивая острый взгляд из стали. В нем не было злобы, как не было и желания навредить, он смотрел спокойно, даже с интересом. Это то что отмечали те немногие выжившие после встречи с Номерными. Люди вызывали в них дикий интерес. Словно очаровательные, но жалкие животные. Хомячки на максималках, призванные показать великим что такое смерть. Но дуло пистолета упорно глядело на восемьдесят третьего. Как будто жалкая пуля может его убить. Это не вызывало ни иронии, ни смеха. Как и Харт не ощущал ни страха, ни желания убивать. Это можно было назвать соблюдением этикета, не более того. Они оба стояли на изготовке, хотя по номерному так сказать и нельзя было. Его руки в перчатках, опущенные вдоль тела, совершенно не наталкивали на мысль о нападении. Или о защите. Нет. Он стоял, широко глядя в лицо мужчине, не обращая внимание на пистолет и на потенциальную, хоть и жалкую опасность. У Харта дрожали руки. От напряжения, от желания выстрелить. И немного — от осознания происходящего. Кто бы сказал ему, что у смерти может быть такое бесстрастное и красивое лицо. Наверное он не боялся бы её так сильно. — Ты не убегаешь, — вдруг раздался голос, тихий и мягкий. Харт пришел в себя от шока слишком быстро. Он не знал что Номерные умеют говорить. Он взглянул на существо перед ним повнимательнее. Нет, это точно номерной. Не мог он быть человеком, просто не мог. А на губах восемьдесят третьего вдруг появилась улыбка. Точно выверенная и спокойная, такую доктора дарят маленьким детям, умирающим от токсичных испарений или облучения. От тех бомбардировок, под которые им не повезет попасть, когда террористы снова ворвутся в жизнь спокойных граждан. С этой улыбкой Харт наконец-то смог разглядеть, что Номерной этот был довольно молод. Лет тридцать, не больше. Взрослеют они куда как медленнее, так что молоденькое личико почти что юноши выдавало в нем порожденного третьей волны. Даже без номера. — А должен? — на выдохе спросил Харт, пугаясь когда Номерной сделал шаг в его сторону. Легкая фигура смотрелась в плаще иррационально, как будто из сказки. Номерной остановился, будто не хотел пугать его снова. Правда едва ли он понимал значение слова «хотеть». — Вы все бежите, — мягкий взрослый голос и молодое лицо, лишенное морщин и щетины не укладывались в голове. Но взгляд делал его более взрослым. Почти старым. — Поэтому ты убиваешь, да? Потому что они, мы. Бежим? — Такой был приказ. — Убивать тех кто боится? — Убивать. Харт на секунду даже обомлел, а после опустил пистолет, расхохотавшись. Номерной так и стоял хладной статуей, он мог так стоять часами, словно хищник. Совершенно не человек. От человека в нем была только внешняя оболочка. И лишь она. Смех был бы похож на истерику, но столько в нем было легкости. Харт чувствовал как ему легчает, эта стадия принятия пришла к нему очень вовремя. Принятия будущей смерти. Номерной его веселья не разделял. Но и не думал что над ним потешаются. Его лицо не ожесточилось, словно кукольная маска, оно замерло. Лишь живые глаза цвета стали выдавали в нем существо, способное к мысли и действию. — Прости. Не думал что все кончится так. Кстати, как твое имя? — Восемьдесят третий. — Нет, ты не понял. Имя. Твое имя. Ну там. Джек? Может, Марти? Лоуренс? Нет? Номерной склонил голову в удивлении. Как будто хотел спросить у Харта, не двинулся ли он умом. Двинулся, конечно, чего спрашивать-то. — Нам не дают имена. Номер эксперимента, который позволил мне появиться — 83. Так меня называют. Так называют нас. — Хреново, чувак. Ну, тогда я дам тебе имя? Назову тебя, хм. Лавлесс. Этот взгляд надо было видеть. Полный отчаянного удивления и неподдельного интереса, присущего разве что детям, даже лицо его вытянулось. Харт внутренне похлопал себе, а после только и успел что отпрыгнуть — на его прежнем месте образовалась глубокая воронка из бетона и металла, пробитая кулаком Номерного. Давать имена это людская традиция. Но не уходить же из этой сраной жизни ни с чем, да? А так хотя бы дал этому придурку имя. Оставил свой жалкий след в жизни сгорающего монстра. — Сражайся, — потребовал он, и на лице его был оскал. Харт поднял было пистолет, но тот вылетел из его руки моментально, оказываясь где-то у изломанных кораблей. Бля. — Да брось, разозлился из-за имени? По-моему тебе очень идет, — что за чушь он нес? Ему бы закрыть рот и сдохнуть красиво от руки монстра, что убивает одним лишь щелчком пальцев, так нет же! Надо повыпендриваться напоследок. Следующий удар был более прицельным, удар плечом в грудину, да с такой дурью, что Харт ударился спиной о стену, а попытавшись вдохнуть понял, что у него сломаны ребра. И одно из них впивается в легкие. Блядь. — Сражайся, — снова пророкотал голос, и Харт поднял голову, чтобы увидеть как одинокая фигура хищно возвышается на остатках его жалкого корабля. Номерной стоял, будто мрачная тень, облаченный во все белое с кровью на ткани, и лица его не было видно. — Заладил…блять, — ругнулся Харт, вынимая нож. Тот ярко вспыхнул пламенем на лезвии, угрожающе и горячо. Оба знали, чем всё кончится. Оба понимали, жалкая горелая зубочистка в этой битве не поможет. Опять удар. В этот раз рядом с головой Харта, тот и дернуться не успел. В ухе теперь звенело от оглушающего звука, а нож в руке не дрогнул, погружаясь в плоть. Глаза, так похожие на человеческие, замерли прямо перед ним. Харт вдохнул и едва сдержал восклицание, когда нож оказался внутри по рукоять, а Номерной и не собирался отступать, прижимаясь ближе. В первом же порыве Харт выпустил нож, после чего ощутил как чужая грубая рука вбивает ребра ему внутрь, ломая их до конца. Эта же неласковая ладонь взяла его за шею и швырнула в остатки звездолета, больно. Ломая позвоночник и бедро, насаживая боком на куски металла. Харт несдержанно заорал от боли, перед глазами стало мутно. Он едва различил движения противника, и уже совершенно не слышал что тот ему сказал. В следующий момент он отключился. Больничная койка была жесткой и ровной. Да и вставать ему нельзя было, боты едва вправили ему все конечности, а теперь занимались сращиванием сложных тканей. Хорошо хоть, что дышать он мог теперь сам, а не с помощью трубки. Врач сказал что он везунчик. Командование так не считало. Им повезло бы больше, помри он там, от руки Номерного. Но его успели спасти. Вот так смех. Харт искренне посмеется, когда будет можно, разумеется. В качестве трофея ему принесли запись с камеры на шлеме, и кроме убийств соратников она записала кое-что ещё. Номерного, который…танцует? Это было похоже на танец. Изящные движения руками, легкий шаг, походка танцора. Впрочем, едва ли монстру хотелось потанцевать. — Они так пользуются своими силами, — пояснил командующий, останавливая видео. И то четко выхватило профиль, и лицо, и взгляд Номерного, — выглядит как ритуальный танец. — Ага. И что он…в смысле, что он сделал? — Вызвал своих, конечно. И улетел. Думал, что ты погиб. Номерной приблизился, садясь рядом. Он прикоснулся к его шлему и что-то сказал, микрофон был поврежден и звук не записался. — Если бы мы не успели, он обрушил бы станцию с тобой внутри. Повезло что наши услышали сигнал бедствия. Сигнал, который Харт не подавал. Как и все его мертвые соратники. — Отдыхай. Ты нужен нам в армии. — Есть, сэр. Стоило ему уйти, как Харт тут же выпрямился, плевать хотел он на ботов. Он приблизил видео, чтобы рассмотреть получше Номерного, и прочитать по его губам сказанное. «Ты дал мне хорошее имя. А я дарую тебе жизнь. И шанс». Шанс. Идиот. Так вот что это было. Шанс убить его. Лавлесс взял его нож, как трофей. Белый шум и краткая надпись «нет сигнала». Хах. Что же. Харт встанет с койки и обязательно воспользуется этим шансом. Им с Лавлессом будет о чем поболтать в следующий раз.