Медовый яд

Лука тяжело вздохнул, мешком уваливаясь на кровать, едва не ударившись затылком о бортик. Он уперся взглядом в изученный до мелочей потолок и растерянно усмехнулся. Расстались они с Хлоей весьма сумбурно, как только парень соизволил проснуться из-за лая мелкой собачонки на заднем фоне, девушка, хаотично объясняя их дальнейшие действия, быстро ретировалась. Какое-то время он просидел на лавочке в ожидании пробуждения мозговой деятельности в полном одиночестве. Слова блондинки доходили до него с большим опозданием и большая их часть так и не была им осознана даже спустя внушительное количество времени. — И что, все так же «просто»? — хмыкнул квами где-то сбоку. — Пожалуй, не очень, — лаконично отозвался Куффен, тело все еще помнило, как бережно девушка перебирала его волосы, слишком углубившись в свои мысли. Помнил он и запах тяжелых духов, и, даже в такую жару, приятное тепло её тела тоже осело невесомой вуалью на плечах. И резкая злость на лающее животное уже почему-то не казалась закономерной, а скорее доказательством того, что все было не так, как должно было быть. — И.? — Сас выпытывающе глядел на парня, но тот молчал. — Лука, твоя роль тяжела, ты не можешь быть до конца искренен со своими близкими, но быть честным с собой это то, что у тебя никто никогда не отберет. — Я не совсем понимаю, к чему ты клонишь, — он отвёл глаза к окну, с таким стыдом, будто бы на самом деле понимал. — Ничего, я-то подожду, но не будет ли все поздно для тебя? Человеческая жизнь скоротечна, и порой мне так горестно наблюдать, как люди отказываются от того, что искренне делает их счастливыми, думая, что у них еще будет шанс все вернуть, как только они наберутся смелости, — змей тяжело вздохнул и принялся искать себе еду, плавно летая по небольшой комнате. Лука серьезно задумался над словами друга, пожалуй единственного, кто знает о нем все, перед кем он не скрывается. Мысли странным ворохом роились в голове, и при этом ни за одну не удавалось ухватиться, грудь стянуло тяжестью, словно сердце что-то сжало в тиски. Комната сузилась до одной белой точки на потолке. Через ноздри проходил слишком теплый даже для летней ночи воздух, а вытянутые пальцы сжали едва ли не до треска ткань черной футболки в районе мечевидного отростка. Кожу неприятно обдувало горячим воздухом, отчего собственная оболочка начала казаться ему тесной. Сердце стучало слишком глубоко и часто, в сравнении с его обычным ритмом, и его удары неприятно отбивались о барабанные перепонки изнутри. Он не знал, сколько так пролежал, удушаемый собственной тревогой, пока в один момент, возможно, когда ему попросту это все надоело, до него снизошло озарение. Он не злился на Адриана, не злился на Хлою, которая была не в восторге от его бывшей возлюбленной, нет, конечно, он переживал за Мари, но эти переживания едва ли были похожи на те чувства, которые он испытывал к ней раньше. Лука непременно обсудит с ней все, если она того захочет, но уже нет острой необходимости лететь наперекор всему, бросать все и вся, только бы удостовериться, что она счастлива. Она больше не была центром его вселенной… — Я больше не люблю Маринетт, — его глаза расширились от шока. Казалось бы, чувства к подруге стали настолько привычными, что Лука уже смирился с тем, что он навсегда будет прикован к ней, что никогда не посмотрит на других, что так и останется одиноким затворником на всю оставшуюся жизнь. — И это тоже, да, — совсем тихо проворчал квами, недовольно скривившись, но быстро выдохнул, понимая, что слишком торопит события. Изменения в его выражении остались незамеченными парнем, который уж сильно был шокирован новым откровением. — Я больше не люблю её, — он вздохнул, повторяя, сам не веря в свои слова до конца, и тихая радость постепенно подбиралась к его душе, тяжелый груз, столько времени тянущий его вниз, наконец-то сбросился. Пусть он был скован обязательствами героя, но дышать все же стало на порядок легче. Это чувство было сравнимо с наконец-то сброшенной мокрой одеждой. В разгар ливня ты не обращаешь внимания на прилипающую к телу ткань, тебе плевать на её тяжесть, когда тебя самого сносит потоком воды сверху. Какая разница, мокрая ли одежда, если все остальное вокруг тоже в воде? Но в сухой теплой комнате, она мерзко сковывает все движения, ограничивает в каждом шаге, мешает мышцам работать, скользит по телу, будоража табуны неприятных мурашек, тяжелея от влаги. И нет ничего приятнее, чем наконец снять её с себя, укутаться в сухое полотенце и почувствовать долгожданную свободу, разминая заледеневшие пальцы, которые казалось, превратились в древесину за то время, пока эта мерзкая мокрая ткань холодела на коже. Легкие свободно двигаются, впуская внутри тела теплый воздух и с волос больше не стекают промозглые капли. И для него любовь к Маринетт стала насквозь мокрой одеждой в сухой комнате, которую он наконец-то решился скинуть с себя. Радость от долгожданного освобождения, так неожиданно накатившего на него, еще не успела отступить, как тут же его накрыла новая волна тревоги. «Значит с Хлоей все…?» Этот вопрос так и не был им произнесен, продолжая сотрясать пустоту в черепной коробке. Он не понимал смысла страха перед этим вопросом, не понимал что это за сквозящее чувство несправедливости просачивалось между его ребрами. Спустя несчастные мгновения пустота начала с бешеной скоростью заниматься мыслями. Изначальной целью его выходки с Хлоей было желание помочь Маринетт сойтись с Адрианом. Разве Мари перестала быть его другом? Ну разлюбил он её, так так даже лучше, теперь его чувства не будут ему мешать, а значит желаемого он добьется быстрее и с меньшими потерями. По сути, ничего в ситуации не изменилось, разве что, он с себя сбросил груз, но это же ни на что не влияет. Все осталось как прежде, ему ничего никому не нужно рассказывать и объяснять, и он никому совершенно ничего не должен. Никому и ничего… Лука выдохнул и комната перестала казаться ему настолько уж душной, а сквозняк из открытого окна так и вовсе был прохладным, он нашел достойное оправдание тому, что игру все же придется продолжать, будто бы сам для себя продолжал неизвестно зачем отыгрывать спектакль. Поделившись своими умозаключениями со змеем он услышал в ответ только долгое «Хмм», но не придал этому особого значения, будучи сильно воодушевленным своим открытием. Неожиданное откровение приятно грело душу, и пусть он и решил, что ни с кем своим открытием делиться не стоит, нахлынувшее на него воодушевление нужно было куда-то деть. Это чувство, давно им позабытое, так приятно облегчало душу, освобождало пространство в грудной полости для сердечных маневров. Только сейчас он понял, насколько сильно его вковывала вся эта ситуация, как же крепко он увяз в своей неразделенной любви. Это неожиданное пространство и воодушевляло, и дезориентировало, но даже это было в разы лучше той медленной безнадежности, которая окутывала его с каждым днем все сильнее. Он едва ли не потерял себя в другом человеке, почти променял свою способность чувствовать что-либо кроме скуки на эфемерную возможность любить ту, которой он был не нужен. Как бы он не хотел, у него не выходило не винить Маринетт, которая пусть и не по своей воле, сделала его едва ли не своим рабом. Их дружба против её воли стала для него испытанием на прочность, или скорее на мазохизм. Потому что ни один нормальный человек в здравом уме не будет так отчаянно лететь на огонь, который из раза в раз будет оставлять жуткие ожоги. А он летел, стал самым близким другом той, с кем для него дружба была невозможна и мучительна. Маринетт не была виновата, но в ворохе этих мерзких чувств он перебрасывал часть ответственности и на неё тоже, потому что ссутулившаяся спина уже не выдерживала того груза, который он зачем-то на себе все это время тянул. Ну какая же глупость. Прошедший год показался ему до абсурдного смешным. И потребность хоть с кем-то поговорить росла с каждой секундой все больше. Рука потянулась к телефону быстрее, чем Лука успел сформировать мысль. Пальцы нашли нужный контакт и тихую комнату заполнили гудки. Он с воодушевленным ожиданием принялся вслушиваться в звуки, исходящие из его телефона, потихоньку теряя надежду, что ему ответят. — Говорила же не звонить! — блондинка раздраженно зашипела на него на другом конце провода, но не сбросила, как это обычно бывает, отчего лицо парня озарилось довольной улыбкой. — Прости, я что-то сегодня все никак не могу собраться в кучку, — парень хмыкнул, лениво поднимаясь с кровати, он вальяжно потянулся, отчего по его позвоночному столбу прошлась волна щелчков. — Я заметила, — тихо буркнула она себе под нос. — Если тебе нужно время, чтобы отоспаться, так и скажи, нет никакого интереса общаться с тобой, когда ты клюешь носом. — Спасибо за заботу, но все в порядке, просто тяжело перестроить режим на день, — он покачал головой, не найдя кофе на кухне, делать нечего, придется изменять привычкам. Через пару секунд раздался щелчок электрического чайника и вскоре комнату заполнил запах фруктового чая. — Опять кофе? — девушка фыркнула. — Не забочусь я о тебе, просто когда ты сонный, ты совершенно бесполезный. А это… — Возмутительно! Проговорили они синхронно, отчего Хлоя не смогла сдержать улыбки, но почти сразу нахмурилась, отгоняя наваждение. Она больно ущипнула себя за тыльную сторону запястья, в наказание за проявленную вольность с человеком, перед которым и так уже наломала дров, разрушив свою вышколенную маску едва ли не вдребезги. Но Лука, не видевший необходимости сдерживаться, рассмеялся, отчего девушка нахмурилась еще сильнее, в очередной раз теряясь от собственной реакции. — Так что ты хотел? — Хлоя вернула своему голосу напускной ленивой раздраженности и надменного снисхождения, её отношение к нему совершенно точно не изменилось и она должна показать это как можно скорее, только вот кому она это показывала, себе или Луке, она спросить у себя боялась. — Ну, ты только не кричи, я не особо вслушивался в то, что ты мне говорила, когда сбегала от меня, так что не могла бы ты повторить? — он сделал большой глоток теплой жидкости и довольно зажмурился, грея холодные даже в тепле кухни пальцы. — Сбегала? Я? Тебе это приснилось, — он мог бы поклясться, что она надула губы, как обычно это делает, когда начинает врать. — Ладно, нам и правда нужно решить что делать с Зои. — Хочешь предложить отыгрывать мне роль твоего парня? — Лука призадумался, а если она сейчас подтвердит, он согласится? — И повторить сюжет наитупейших ромкомов? Ага, конечно, — девушка закатила глаза. — И все-таки, хочется что-то придумать, но пока на ум ничего не приходит, жаль будет упускать такой лакомый шанс. — Угу, — парень кивнул, игнорируя внезапное чувство досады, он хотел бы еще что-то добавить, но в трубке послышался шум и девушка экстренно отключилась, ничего не сказав, как это обычно и бывало. Телефон гудками известил об окончании вызова и вскоре комната погрузилась в тишину. Лука внимательно всматривался в потухший экран, задумчиво пожевывая нижнюю губу, наверняка до очередных трещин. Он чувствовал себя странно, особенностранно с Хлоей. Может это потому, что именно благодаря её махинациям ему открылась правда о его чувствах к Мари? Или может быть, вместо того, чтобы заставить Адриана разочароваться в девушке, все её усилия подействовали на Луку? Парень усмехнулся, тогда уж следующим этапом — влюбиться в Хлою Буржуа. Его губы резко сползли вниз, а брови напротив — наверх. Нет, какой влюбляться в эту взбалмошную странную девчонку, что за бред? Она противная, своенравная, и пускай ему эти качества в какой-то мере даже нравились, все равно между ними никогда ничего быть не могло и не будет. Уж слишком они разные люди, да и что за глупость, с чего бы вдруг ему влюбляться в неё. Хлоя просто соперница его подруги, а он просто помогает ликвидировать угрозу в её лице. Мда, как бы заметил Сас, слишком много «просто», что уже намекает о сложности ситуации. Но в этом парень, как уже привык, себе не признался, с радостью игнорируя эти мысли. Экран вспыхнул голубоватым светом, оповещая новым сообщением, сопровождаясь легкой трелью гитары, входящей в список классических мелодий в настройках. Адриан и Нино звали его на «чисто мужское сборище» дома у Лейфа. Парень хмыкнул и не раздумывая согласился, принявшись тут же собираться. Проветрить голову ему не помешает. И все-таки, каково это встречаться с Хлоей?

***

— Хэй, чувак, выглядишь потрепанным, — Нино по-свойски ударил друга в плечо и рассмеялся. — Я думал ты будешь польщен тем, что я прилетел к вам прямо с постели, — Лука зевнул и оглядел знакомую комнату. Энергетики, газировка, чипсы и пульты для приставки — вот что обещало ему очередную бессонную ночь, что никоим образом парня не смущало. Лука выглядел как ночной зверь и полностью это звание оправдывал. Для него было привычным засыпать в семь-восемь утра, лениво просыпаясь только к обеду с адской головной болью, которая стала настолько привычной, что он уже перестал принимать обезболивающее. Возможно, так сказались постоянные ночные патрули в качестве героя, хотя кому он пытается врать, всю жизнь был совой и стучался от этого в мире жаворонков, пусть во Франции это и не так сильно выражено. Хлоя, конечно, всегда ругалась на него, когда заставала его в таком состоянии, непременно начиная ворчать о важности режима и полноценного дня. Да, она бы не одобрила и сегодняшние его посиделки, которые он предпочел здоровому отдыху. Лука вздрогнул, отгоняя навязчивые мысли. «Проветриться. Я здесь, чтобы проветриться» Он завалился в кресло-мешок и довольно вытянул ноги, пытаясь переключить свою внимание на реальность. Он глянул в экран, на котором горело меню их любимой игры, слава богу, не о супергероях, от которых Луку уже тошнило. Средневековый сеттинг, жанр фэнтези и все его составляющие: эльфы, ведьмы и ведьмаки, тролли, пабы с выпивкой и замысловатые задания разных уровней сложности. То что нужно, чтобы отдохнуть от удушающей реальности. — Ты только смотри, не отключись как в прошлый раз в разгар веселья, ладно? — друг сел в кресло напротив и довольно отпил газировки. — Иначе мы устроим у тебя на лице абсолютный артхаус. Только учти, маркеры у меня только перманентные. Лука засмеялся, в глубине души понимая, что тот не шутит. Адриан, которого они ждали, решил сбегать в кафешку напротив, для того чтобы раздобыть им нормальной еды, на что Нино только закатил глаза, но спорить не стал. Впрочем, и сам парень был рад такому исходу, потому что, к его стыду, он не помнил ел ли вообще сегодня и что именно. Желудок недовольно завибрировал, извещая своего хозяина, что совсем скоро за такое отношение отплатит ему обострившимся гастритом. Еще бы, как говорила Хлоя, те таблетки, что он пил от головы, в побочных имеют обострение язвы и гастрита, а тут он еще питается раз в столетие черт знает чем. Да, узнай это она, наверняка бы ругалась. Парень тяжело вздохнул, желая дать себе пощечину. Что сегодня за чертов день, что его мозг посещают странные бесконтрольные мысли? Желудок еще раз возмущенно завыл, требуя адекватного приема пищи, но Лука все равно знал, что под «нормальной едой» подразумевается в лучшем случае пицца. Блондин весело ввалился с раскрасневшимися щеками в комнату с большими коробками в руках, которые, одному Богу известно как, он не уронил, с учетом того, что те едва ли позволяли хоть что-то перед собой видеть, закрывая весь обзор. Парень устало сбросил все купленное добро на стол и отсалютировал Куффену. — Добро пожаловать в берлогу Нино, тебя тут не хватало, — он занял свое место между друзьями и тяжело вздохнул, явно пришлось пробежаться, чтобы не заставлять друзей ждать. За веселыми разговорами, подколами и прохождением интересных миссий, ребята не замечали как пролетает время. Пицца постепенно заполняла их животы, на радость взбунтовавшемуся желудку Куффена, а быстро закончившиеся запасы энергетиков и газировки сменились крепким кофе, обещая друг другу, что сегодня они не сомкнут глаз, пока не дойдут до квеста «Братья по оружию. Нидьфгаард». Они не говорили о проблемах, не обсуждали что-то серьезное, чисто мужские посиделки с нулевым градусом серьезности вне игры. Замечательное время, когда голова и руки заняты, но это ничем никого не обременяет, позволяя наконец-то выдохнуть. Но вот, Нино позвонила Алья и тот, смущенный улюлюканьем друзей, удалился в соседнюю комнату, нарушая такое зыбкое спокойствие. — Мда, иногда я ему даже завидую, — хмыкнул Куффен. — Они с Альей действительно замечательная пара. — Да, смотря на них, мне кажется, что все-таки любовь существует, — Адриан усмехнулся и перевел хитрые глаза на Куффена. — До меня тут долетел слух… — Можешь не продолжать, если ты про Зои, у нас ничего нет, — парень закатил глаза и взял очередной кусочек пиццы. — Лааадно, не злись, я не хотел лезть в личное, — Адриан стыдливо отвел глаза, виновато опустив брови. — Ничего, я не против, я считаю лучше, если ты узнаешь сразу правду от меня, чем будешь слушать слухи и гадать правдивы они или нет, — он махнул рукой и цепко взглянул на блондина. — А что насчет тебя? Вы с Кагами давно не вместе, нет ли такой красавицы, покорившей твое сердце, м? — Ну… — Адриан задумался и слегка покраснел. — Не знаю, как сказать, я все еще не разобрался в своих чувствах, но все-таки есть девушка, на которую, как мне кажется, я начал смотреть иначе. Если бы внутренний мир Куффена был слышен другим, то Париж сотрясся бы от хлопков бесконечного салюта и радостных воплей. В том, что Адриан говорит про Мари, Лука практически не сомневался, они все время проводят вместе и в последнее время Адриан все чаще смотрит на девушку украдкой, когда никто не видит, меняет все свои планы, если узнает, что она придет, и в целом, стал больше интересоваться ею. Да и Лука, чего уж таить, был превосходным эмпатом, и понял все за Адриана еще тогда, когда его чувства были только в зародыше. И все-таки, огромными усилиями воли он подавил свое ликование и решил попробовать убедится в своей догадке, скорее для приличия, чем из необходимости. — Неужели? Знаю, ты мне не расскажешь, но дай мне тебя помучать, три попытки, — Лука коварно усмехнулся, когда блондин тяжело вздохнул и кивнул. — Может это милашка Роуз? — Боже, в жизни бы не захотел стать причиной политических разборок, — Адриан шутливо вздрогнул и рассмеялся. О влюблённости принца в эту сладкую фею не знали только ленивые, ну и сама Роуз. Но если бы наш Адриан знал, что он девушки он ушел совсем недалеко, то наверняка бы расстроился. — Тогда отзывчивая Милен? — парень хитро сощурился, потягивая терпкий напиток. На секунду Адриану даже показалось, что есть в его движениях что-то змеиное, будто бы за этими невинными вопросами скрывается не тот привычный Лука, а кто-то совершенно другой. Но он быстро отогнал эту глупую мысль. — Нет, я не собираюсь встревать в их безупречный союз с Айвеном, они очень гармоничная пара, — Адриан радостно улыбнулся, вспоминая теплые взаимоотношения ребят. — Да и высаживать все свое свободное время деревья, я особым желанием не горю. Садовничество не мой конек. Агрест хихикнул, хотя улыбка получилась более напряженной, чем ему бы хотелось. Он не боялся рассказать Луке о своих чувствах Мари, ни на секунду не сомневаясь, что этот разговор останется между ними, но, возможно его кошачья интуиция вопила о том, что что-то все-таки тут не чисто. — Тогда быть может подруга детства Хлоя, наконец-то смогла обратить на себя твое внимание? — змей внимательно следил за реакцией молодого человека, не упуская ни единого движения. Адриан удивленно распахнул глаза, странно посмотрев на друга. — Хлоя? Издеваешься? Она мне как сестра, разве у нас что-то может быть? Ты бы встречался с Джулекой? — его собеседник покачал головой и тяжело вздохнул. — Я знаю, что со стороны кажется, будто бы я нравлюсь ей, но это совершенно не так. Огромных усилий Луке стоило не поперхнуться пиццей, которую он жевал, после этой фразы, но ни один звук не вырвался из его рта, а блондин, не заметивший секундной перемены в лице друга продолжил. Боже, если бы он только знал, что творится за его спиной, наверняка бы его сахарный мир рухнул. Куффен внутренне схватился за голову, неужели его друга в детстве роняли или смерть матери так по нему ударила? Как можно быть настолько непрошибаемым?! — Но это не так, я уверен, я знаю Хлою слишком хорошо, чтобы поверить в это представление, — он взволнованно уставился в окно, пытаясь лишний раз не пересекаться взглядами с другом. — Наши родители хотели нас свести еще когда мы были детьми, но между нами никогда не было чего-то романтического, мы вместе выросли. Думаю Хлоя просто боится признаться себе и матери, что не сможет никогда полюбить меня, потому что привыкла думать, что мы рано или поздно просто обязаны быть вместе. Она никогда не подпускала к себе кого-то другого, да и у неё тяжелый характер, так что не сказать, чтобы особо кто тянулся, но она не плохая. Правда люди не успевают этого понять, когда она уже со всеми успеет перессориться. Я переживаю за неё, на самом деле, мне кажется нечестным, что у меня появилась своя большая компания, а она так и осталась почти одна, но и требовать от ребят её принять я не могу, в конечном счете, у каждого из них есть своя личная обида на неё, и просить переступать через неё ради меня эгоистично. Надеюсь, что когда-нибудь она сможет перебороть себя и открыться кому-нибудь. Адриан поджал губы, вспоминая подавленное состояние Хлои во время поездки. Чтобы он сейчас не говорил, но он правда бросил её и не важно, какие у него на то были причины. Раньше девушка могла делиться тем, что происходит дома хотя бы с ним, сейчас же, он уверен, она все копит в себе. Сабрина, пусть и была её близкой подругой, знала едва ли половину того кошмара, который Хлое приходилось проживать, потому что в доме Буржуа были строгие правила относительно конфиденциальности, да и вообще всего. Так что когда Адриан, у которого на глазах происходила большая часть неприятных событий, отдалился от неё, наверняка девушка заперлась еще сильнее. Но как бы сильно его не давило чувство вины, он больше не мог быть её спасательным кругом, не мог и не хотел, в чем боялся признаться даже себе. — Почему она такая? Думаешь из-за семьи? — Лука тоже посерьезнел, внимая каждому слову друга. Его мозг, уже порядком уставший от порций веществ, которые должны были вроде как его простимулировать, требовал немедленного сна, однако, открытая ветка диалога будто бы заставила его собрать последние крупицы бодрости воедино. И каждая извилина заработала с новой силой, пускай и на последнем издыхании. — Да, думаю это из-за того, что её мать уехала строить карьеру в Штаты, а отец тогда тоже был весь в политике и никому особого дела до неё не было. Сначала она устраивала сцены, чтобы привлечь внимание, а потом, как мне кажется, это вошло в привычку, или, быть может, она пытается соответствовать тому образу, который на неё навесили, да и в целом, когда ей все же досталось внимание родителей, оно было совершенно не тем, какое нужно ребенку, — он тяжело вздохнул. — Но Хлоя не плохой человек, я в этом уверен, но как дать понять это другим я не знаю. Он с грустью посмотрел на Куффена, который серьезно задумался над его словами. Темные брови опустились, отчего веки залегли глубокими складками над глазами, которые казались еще ярче, чем были на самом деле в свете голубоватого экрана, бликующего на бледной коже. Боже, как же неприятно ему сейчас было хмуриться, ему казалось, будто бы кожа на веках лишняя, а сами они свинцовые, отчего держать и открытыми было катастрофически сложно. Лука резко зажмурился и открыл глаза, чтобы привести себя в чувства и неожиданно для них обоих спросил: — А как ты думаешь, каково это, любить её? — он сам опешил от того, что вырвалось из него, а Адриан удивленно хмыкнул и задумался. Не будь Лука настолько сонным, наверняка бы не ляпнул такую дурость, но ругать себя было уже поздно. — Думаю нужно быть смелым и отчаянным, чтобы на такое решиться, — он нахмурился, пытаясь выдумать еще что-то, но иных слов в не менее сонную голову не приходило. Его тяжелый мыслительный процесс был прерван шумным возвращением Нино и все вернулось на круги своя. По крайней мере, так всем казалось. Лука до конца вечера пытался игнорировать свою внезапную заинтересованность в Хлое, а также ругал себя за несдержанность, по крайней мере в те моменты, когда он обратно включался в мир, не давая себе заснуть окончательно. Адриан, в свою очередь, кидал на друга странные взгляды, пока шестеренки в его голове странно щелкали, наводя его на все более интересные и интересные мысли. Одному Нино было хорошо, он не заметил перемен в друзьях и весело проводил время, не нагруженный лишней мозговой деятельностью в свой законный выходной. Вскоре комната залилась светло-голубым светом предрассветного неба, который мягкой вуалью лег на прикрытые веки молодых людей, которых сморил сон в разгаре игры в предрассветный час. На большом экране плазмы все еще продолжала крутиться игра, заякорившись на одном и том, же моменте, отчего в комнате то и дело повторялись одни и те же звуки, действуя словно колыбельная на засидевшихся полуночников. Никто из парней не удосужился убрать еду и напитки, пустые коробки и бутылки. Нино звездочкой развалился на кресле, сладко похрапывая; Адриан, свернувшись комком, пытался уместится на кресле, как кот, который пытается взлезть в коробку втрое меньше его самого; Лука же, в силу своего роста, постепенно съезжал на пол, за что при пробуждении явно не скажет себе спасибо, наверняка тело будет неприятно ныть, после сна в такой позе. И все-таки, была в этих сумбурных бессмысленных посиделках своя особая эстетика, ни с чем не сравнимая.