Rest

      Тома тихо идет по коридору, деревянные доски еле слышно поскрипывают под его ногами — за многочисленные ночные вылазки он научился ходить достаточно тихо, чтобы не будить обитателей поместья в столь поздний час. Дойдя до нужной двери, он толкает ее в сторону и та с шорохом отъезжает. Войдя в кабинет главы комиссии Ясиро, Тома обводит взглядом темную комнату, останавливает взгляд на рабочем столе, освещенном лишь пламенем свечи и мягко улыбается. Тихий вздох срывается с его губ при виде мирно спящего за столом Аято.       Величественный, статный господин Камисато, известный в Инадзуме своей собранностью и серьезностью, тихо сопит, прижавшись щекой к какому-то наверняка очень важному документу; светлые волосы, собранные в небрежный хвост на боку растрепались и теперь частично закрывают лицо, а рукава юкаты цветов клана Камисато чудом не касаются открытой чернильницы. Тома подходит тихо, закрывает чернильницу, вытаскивает из-под господина бумаги, после чего убирает с чужого лица голубые пряди — шелковые волосы щекочут руки — и на секунду замирает, разглядывая ясные благородные черты. Налюбовавшись, юноша кладет ладонь на расслабленное плечо и осторожно треплет — Аято тихо мычит в ответ, но все же поднимается, глядя расфокусированным взглядом на слугу.       — Господин Камисато, вы снова уснули за работой, — тихо сообщает Тома, глядя как Аято жмурится от света и поправляет сползшую с плеча юкату. — Вам нужно отдохнуть. Позвольте я позабочусь о вас.       Аято поднимает на него взгляд и хмурое выражение лица мигом сменяется мягкой улыбкой. Они оба знают что это значит. Аято поднимается на ноги, задувает свечу и обнимает Тому за плечи.       — Позволяю, — кивает комиссар, и в ту же секунду Тома подхватывает его на руки, направляясь в сторону спальни. Аято устраивает голову на Томином плече, вдыхая запах горящего дерева и дыма — Тома по вечерам пахнет именно так, и Аято не может решить, нравится ли ему этот запах больше, чем исходящий от юноши по утрам аромат свежего хлеба.       — Я всегда могу положиться на тебя, не правда ли? — мурлычет Аято, когда Тома опускает его на футон.       — Конечно, господин, — кивает тот и собирается уйти, но вдруг чувствует чужую теплую ладонь на своем запястье.       — Я просил звать меня по имени, — произносит Аято, и в голосе его слышен приказ — отголосок того, другого Аято, главы клана Камисато и верного подданного сегуна Райден, но лицо остается таким же мягким, а взгляд — нежным и… просящим. — Пожалуйста, останься.       — Тебе нужно отдохнуть, — вздыхает Тома, однако разворачивается и тихо опускается на постель. Камисато довольно улыбается, глядя как юноша расшнуровывает ботинки. Нет, он не боялся, что Тома уйдет. По крайней мере, он в этом точно не признается. Но Тома знает — успевает заметить обеспокоенный взгляд лавандовых глаз и потому остается.       — Я отдохну лучше, если ты мне с этим поможешь, — воркует Аято, поправляя множество подушек, разложенных по просторному футону.       Тома хмыкает, стягивая куртку, после чего подползает к Аято, успевшему развязать пояс юкаты и сбросить ее с плеч. Тома знает, что ему позволено, а потому не спрашивает разрешения прежде чем приникнуть губами к острым ключицам. Аято запрокидывает голову, подставляясь под поцелуи, и позволяет избавить себя от одежды. Не отрываясь от мягкой кожи, Тома пропускает сквозь пальцы шелковые волосы и стягивает заколку — светлые пряди рассыпаются по угловатым плечам, и он толкает комиссара на подушки, нависая сверху. Аято кладет руки на чужую талию, вытягивает из-за пояса штанов футболку и нагло запускает под нее руки, с довольной ухмылкой оглаживая рельефный торс. Тома жмурится от удовольствия, чувствуя прохладные ладони на своей груди, и сам проводит рукой по стройному телу под собой. Камисато вздрагивает, когда длинные пальцы касаются бедер и неловко стягивают белье.       Тому всегда удивляла способность Аято настроиться на нужный лад в любой ситуации — не раз бывало так, что в один момент комиссар прижимал его к стене, жадно целуя, а спустя пару минут с каменным лицом зачитывал отчет по делам комиссии Ясиро Сегуну Райден. Вот и сейчас Аято за несколько минут превратился из сонного тануки в жадного до ласки óни.       Тома обхватывает ладонью практически вставший член и не может отвести взгляда от приоткрытых губ. Камисато дышит часто-часто и тянет Тому на себя, заставляя поцеловать. Тома не возражает ни когда теплые губы накрывают его рот, ни когда его губу прикусывают и оттягивают, тихо постанывая.       Тома отстраняется лишь затем, чтобы стянуть с себя штаны и футболку, после чего подтягивает к себе Аято за бедра, подкладывая под господскую поясницу подушку. Камисато бесстыдно разводит ноги в стороны и вкладывает в теплую ладонь пузырек с душистым маслом. Тома поглаживает стройные бедра, обмакивает пальцы в жидкости и целует острое колено, обводя пальцами вход, после чего осторожно проталкивает один палец. Аято нетерпеливо ерзает, приподнявшись на локтях.       — Тома, прошу, — шепчет комиссар, — быстрее.       Тома не может ослушаться — он тут же добавляет второй палец и чуть сгибает их, массируя чувствительные стенки. Аято благодарно стонет, откидываясь на подушки.       Закончив с растяжкой, Тома закидывает длинные ноги себе на плечи, целует лодыжки, после чего входит, снова осторожничая. Аято сжимает в пальцах подушку и стонет, и Тома спешит занять его рот поцелуем — никто из них не хочет разбудить Аяку, никто не хочет познать гнев госпожи Сирасаги Химэгими.       Тома толкается плавно, неизменно входя в нужном направлении, ноги Аято соскальзывают с широких плеч, и он обвивает ими Тому за талию, заставляя прижаться ближе, войти глубже. Тома тяжело дышит, бедрами вбиваясь в Аято, старается держать темп, но Камисато, на ухо шепчущий различные комплименты, этому совершенно не способствует.       — Хороший, лучший, — выдыхает Аято, вцепляясь в чужие плечи, — Ты так обо мне заботишься, Тома, только ты…       Аято улыбается обольстительно, и у Томы разум застилает от этой улыбки, от мягкого, но в то же время властного голоса, от вида закатывающихся фиалковых глаз. Он делает очередной толчок, после чего резко выходит и кончает Аято на живот. Тот разочарованно стонет и уже тянется к члену, но Тома, тряхнув головой, опережает его и, слегка сжав орган у основания, накрывает головку губами. Он двигает головой быстро, обводит языком венки, ласкает член длинными пальцами до тех пор пока Аято с хриплым стоном не изливается ему в рот.       Камисато видит, как Тома сглатывает и вытирает ладонью губы, а после все превращается в туман. Спустя несколько минут он приходит в себя и замечает, что Тома уже вытер их обоих и в темноте собирает разбросанные вокруг кровати вещи.       — Тома, — тихо зовет Аято, и юноша замирает, прислушиваясь к чужому дыханию, — не уходи.       — Нельзя, — начинает Тома, — увидят…       — Пожалуйста, — шепчет Камисато, и Тома не в силах устоять. Он складывает вещи в аккуратную стопку, после чего вновь забирается на футон, устраиваясь рядом с горячим телом Аято. Тот прижимается к Томе спиной и поворачивает голову, ловя чужие губы. Тома обнимает его за талию, прижимая как можно ближе, пальцами отводит голубые волосы с шеи и прижимается горячими губами. Аято улыбается, расслабляясь в кольце теплых рук. Он давно не отдыхал так хорошо.