***
Холод. В замке всегда было холодно. До ледяных стен иной раз было боязно коснуться. Лишь на кухне еще теплела жизнь, она была угасающим сердцем всего замка. Вода бурлила в больших котлах, вздымаясь паром к темному потолку, а еда, приготовленная здесь, ещё имела вкус. — Как думаешь, это правда? — разносился по дворцовой кухне звонкий смех. — Быть не может! — Я сама видела, когда еду относила. Он так прихорашивался, прям как ты в отражении сковородки. — Чтобы на-аш лорд, и на тако-о-е, — девушка смеялась, совершенно не думая о том, что её могут услышать. — Тише, охрана недалеко. — А может, они с лордом-змеем заодно? Они ему помогают? Я бы посмотрела на это! Тайный сговор… Нет, тайная любовница! Интересно, с кем у него там свидание. Может, из земного мира? Я и не знала, что у него с нашим-то Фобосом ещё время на личную жизнь остается. Князь же с ума сойдёт. Если узнает, худо будет, — девушка с грустной ухмылкой вздохнула и вновь принялась драить кастрюлю. Но вдруг прекратила и, размахивая щеткой, продолжила щекотливую тему, — слушай, ты умеешь готовить змеятину? Я вот — нет, мясо такое сухое, проще приготовить бугая, типа Ватека, — она рассмеялась, на этот раз прикрыв рот рукой, — а пока очистишь мяско от этой чертовой чешуи и ребер можно с ума сойти. Освежевать одно мучение… — Вообще, мало кто ящеров готовить умеет. Ты о чем вообще? — Боюсь, скоро Фобос пустит на фарш своего питомца! — Эх, опять ты… Как думаешь, а каково придется его возлюбленной? — Хочешь на её место? — Ни за что! — Интересно, а какой из лорда любовник? Женский смех летел по замку, словно ветерок. Чуткий слух уловил немного, но достаточно. Скоро вновь стало тихо. Больше никто не смеялся на кухне. Некому было смеяться. Но слухи не так просто искоренить, да и, в конце концов, в основе каждого домысла лежит какой-либо источник. Сплетни обрастали деталями с каждой минутой, притом не слишком точными, но до неприличия личными. Слухи долетели до князя, несмотря на старания лорда не допустить этого. Вот только, вопреки ожиданиям черни, на фарш своего «питомца» князь пускать не собирался.***
Седрик добивался благосклонности Фобоса долго, ему пришлось пройти через многое, прежде чем тот заметил его, и это удалось только лишь благодаря многим жертвам — в том числе и в лице прежней, ныне покойной свиты молодого князя. Седрик завоевал доверие Фобоса потом и кровью, к счастью, не своей, но все же. Для всех Седрик — лишь верный слуга своего хозяина, подлый змеёныш и жестокий палач ни в чем не повинных повстанцев. Но для Фобоса он значил намного больше, чем просто главнокомандующий его войск… гораздо больше… И Седрик готов пойти на все, чтобы сохранить это доверие. Этим вечером он не вернётся в пыльную букинистическую лавку. Он услужит князю иным способом, чтобы объясниться за все наговоры. На злополучной Земле змей подглядел пару интересных уловок. Фобос будет ужасно доволен. Седрик в этом уверен.***
Фобос вызвал своего лорда к себе на ковер, требуя от него по приходу точный доклад о делах в земном мире. Конечно же повод был фиктивным. Сейчас Земля его интересовала, пожалуй, не больше, чем паутина в подвале темницы. Гораздо сильнее его тревожили провокационные слухи о том, что его главнокомандующий переметнулся на сторону врага из-за — пф! — смертной девушки. Обычно его не волновало подобное, все было предельно просто: вредящие репутации россказни искоренять грубо и наверняка, а на пустую и маловажную болтовню не обращать внимания. Но сейчас эта молва была очень даже кстати. Если Седрик предал его ради земной любви, надо было это выяснить немедленно. — Ты меня подвёл, Седрик, — отреченным, но, как всегда, властным тоном говорил вполне рядовую фразу Фобос, восседая на троне в объятиях роз. Черные, словно смоляные, лозы без листьев с кроваво-красными бутонами обвили лестницу и, разростаясь, царапали чешую огромного змея, что припал к ступеням и глядел на своего правителя снизу-вверх. — Мой князь, это недоразумение. Поверьте мне, я никогда не… — Я начинаю думать, что пора искать тебе замену. — Князь не знал, стоит ли делать поспешные выводы, полагаясь на слухи, и обвинять самого верного ему лорда в измене напрямую, но сам Седрик понимал, что дело вовсе не в чародейках или политике, и искусно подыгрывал, что не знал ни о чем, пока того хотел князь. В конце концов отношения их имели странный характер, давно вышедший за рамки хозяин-подчиненный, так что улавливать тончайшие смены настроения и скрытые намеки, притом не выдавая свою связь в присутствии придворных, стало одной из ключевых фишек любого их диалога. — Ты стал никчемен. Моя армия ничего не стоит без сильного главнокомандующего. А ты становишься все менее удобным. — Но… — Мои приказы не выполняются, — Фобос перебил его, отчего лорд ещё сильнее вжался в ступени. — Неужто так сложно изловить стражниц, Седрик?! Не думаю. Скорее, ты с ними заодно. Судя по доносам, я близок к истине. — Вы сомневаетесь в моей верности? — Седрика сейчас мало интересовало, кто же именно наклеветал на него. С ним (ней или ними, неважно) он разберётся позже. — Да, Седрик, — прямо и коротко ответил на заданный вопрос князь. — Я никогда вас не предавал, мой князь. У меня и мысли не было о такой подлости. — Седрик невольно тянул шипящие звуки, тряся тонким змеиным языком наружу. — Я вам клянусь в своей преданности. — Твои клятвы уже ничего не значат! — Фобос сжал пальцы на подлокотнике, обвитому колючей лозой. По камню потянулась багровая линия, утопающая в бутоне под подлокотником. — Прошу у вас всего один шанс. Один, о мой князь, чтобы объяснить все это недоразумение. Я приму любое ваше наказание, если на то будет ваше решение. Позвольте лишь сказать, что я никогда не посмел бы изменить вам и помочь врагу. У меня нет никого, кроме вас. Я ваш покорный слуга, господин. Я разочаровал вас? Мне нет оправдания, я взываю лишь о вашей милости. Фобос притих. Искоса взглянул на столь разочаровавшего его слугу. Седрик выглядел настолько потерянным, насколько и грозным. Змеиный облик обычно придавал ему очень величавый вид. Но когда он, вот так скуля и моля его о благосклонности, сворачивался вокруг трона кольцом в моменты своей провинности, Фобос чувствовал свое превосходство ещё сильнее. Это грело его самолюбие, и обида за любое, даже серьезное поражение уже не так остро жгла его изнутри. Но простить измену… К тому же Седрик вовсе не просил прощения и, казалось, даже был согласен с тем, в чем его обвиняли. Рисковый трюк… Седрик тихо подполз ближе, извиваясь лоснящимся чешуей телом по колючим растениям. Воздух стал густым от напряжения. — Всего… Один… — Седрик взял подол одеяний князя. Тот недовольно повел носом и задрал подбородок, горделиво отведя взгляд от лорда и демонстрируя тому свой благородный профиль. В нем сейчас боролись гнев и доверие. И Седрик намеревался повлиять на итог этой борьбы. Змей снизил голос на тихий шепот. Завораживающе блеснул его тонкий язык, во мгновение пробующий холодный воздух на вкус. Пыльца роз горчила и сластила его одновременно. Навязчивый железный аромат крови едва ли отвлекал Седрика от его действий. Скользнув языком по одежде, он все так же преданно и расчетливо смерил князя взглядом и закончил свою просьбу, — один шанс, мой княз-с-сь. Его хвост начал постепенно укорчаиваться. Руки Фобоса коснулась уже не чудовищного размера когтистая лапа, но аккуратная человеческая кисть. Порой поражало, насколько Седрик ловко преображался. Князь привык к этому и ему было на эти фокусы было ровном счётом плевать. Но облик, который на этот раз выбрал Седрик, приятно удивил его. Лорд понял это по одному только изумленному выражению, пришедшему на смену гордой мине. Кроме лица Седрика, его волос и пальцев рук, все его тело было обтянуто черным, сияющим изнутри латексом, что сидел будто вторая кожа, облегая и подчёркивая изгибы изящного человеческого тела. В полумраке зала, лёгкой дымке, да ещё в окружении роз, он в черном смотрелся безукоризненно прекрасно и, без сомнения, пошло. Седрик угадал с нарядом. Все-таки земные люди понимают в подобных штуках больше, чем меридианцы. — Больше я не подведу вас, — шептал Седрик, инстинктивно играя неизменно тонким и длинным раздвоенным языком. — Я дам тебе один шанс, Седрик. Но больше я не потерплю от тебя проигрыша, — Фобос без стеснения рассматривал необычный облик своего раба. Что же это? Черная кожа, блестящая, словно стекло? Какая же она на ощупь? — Но наказание все-таки будет. — Да, князь. Седрик бережно притянул его руку к себе и слизнул горячие бордовые капли с кончиков чужих пальцев, пройдясь по кровоточащим выемкам, что уже сглаживались и без его ласк, к запястью, чуть нырнув под длинный рукав. Кисть Фобоса дрогнула, к этим ощущениям невозможно было привыкнуть. После, положив его руку к себе на грудь, лорд привстал с колен, опершись о трон рукой между ног князя и откинув подолы его одежд чуть в сторону. Он смотрел Фобосу прямо в глаза все это время, так что отлично осознавал, что князь не против именно такого наказания для лорда. Оставив тонкую влажную линию на шее князя, он аккуратно приблизился к нему и шепнул, щекоча языком ухо: — Накажите меня, князь. Седрик провел рукой по груди князя, через рубашку оглаживая его тело и освобождая его от застёжек тесной одежды в строгом традиционном стиле, спускаясь всё ниже, к паху, и нежно касаясь его. Фобос позволил ему продолжать, и Седрик начал массировать набухающий член через ткань. Высунув язык, он по-змеиному быстро провел им по ткани брюк, глядя в ясные очи князя. Фобос не отводил взгляда, в котором ясно читалось ожидание продолжения. Седрик поспешил удовлетворить его. Оголив возбуждённую плоть, он лизнул член от основания до головки, на которой задержал ловкий язык, дразня своего князя. Придерживая рукой, лорд взял член в рот, неторопливыми движениями вбирая его глубже. Удивительно, как обладатель длинных змеиных клыков ловко делал минет, ни разу не оцарапав князя и принося ему только наслаждение. Обвив член тонким двойным языком, он плавно и неторопливо заглатывал его и помогал себе руками, массируя член у основания. По учащенному дыханию Фобоса, через силу скрывающему наслаждение, Седрик понял, что делал все правильно. Фобос положил руку на голову лорда. Пропуская золотые волосы сквозь пальцы, князь гладил Седрика, едва надавливая и помогая ему сосать глубже. Мягкое и заботливое поглаживание стало настойчивее, жёстче. Сжав в руке локоны на затылке Седрика, Фобос начал грубо трахать его рот, насаживать его на член до основания. Лорд не сопротивлялся, наоборот, поддался толчкам и расслабил горло, предоставляя инициативу князю. Прикрыв слезящиеся глаза, он положил обе руки на колени князя. Фобос грубо принуждал Седрика заглатывать член, пока наконец лорд не почувствовал на стенках горла горячую жидкость. Трепетно дыша и инстиктивно высовывая язык наружу, Седрик проглотил семя. Слюна вперемешку со смазкой и спермой стекала с зардевших губ по подбородку и капая на его облаченную в латекс грудь и мраморный пол. Из-под светлых мокрых ресниц на Фобоса глядел его развратный лорд, который ещё полчаса назад разруливал политические интриги, его верная шавка, готовая на все ради своего покровителя, его Седрик, пошлую, темную сторону которого видел только Фобос. Только он. — Развратный змей, — с улыбкой протянул Фобос, глядя на него, — ты хорош, как всегда, но для прощения этого мало. На румяном лице Седрика не дрогнула ни одна мышца. Он прекрасно знал беспроигрышный план действий, и сейчас был пройден лишь первый акт. — Так позвольте мне заслужить его, я хочу ублажить любое ваше желание, мой князь. Черные лозы, обвившие трон, тянулись к двум телам так же, как и они друг к другу. Латекс блестел в неярких лучах, проходящих через запыленные витражи, переливался оттенками зелёного, красного и синего, будто разводы нефти на солнце. Неровное дыхание нарушало тишину, эхом по тронному залу летели рваные, полные жажды друг друга стоны. Седрик извивался под властными руками подобно змею, подстраиваясь под ритм и желания князя. Они не чувствовали холода, лёжа на ледяных каменных плитах у трона, им было жарко, тела их пылали. Им было все равно на колючие дикие лозы, что сейчас казались для них периной. До того безупречный вид главнокомандующего уже был подпорчен, волосы растрепались и лишены связывающей их ленты, а костюм был надорван в области паха в порыве жгучего вожделения, оголяя бедра слуги. Фобос, оглаживая их и цепляясь пальцами за рваные края странной ткани, надавил членом на узкую дырочку ануса змея. Вновь проникнув в него в новой позе, свободно задвигался, прислонившись грудью к блестящим чёрным лопаткам. От его укуса рядом с выступающим позвонком сияющая перламутром ткань надорвалась, демонстрируя князю истинную суть его поступка: кожа покраснела, от тряски капля крови потекла быстрее, прячась под чернотой латекса. Таких следов было много, но лишь этот стал виден. Седрик сладострасно вздохнул, показывая змеиные клыки бутонам роз под собой и опуская голову. Толчки раздавались по тронному залу громкими хлопками. Латекс в отличие от кожи и звучал иначе, свободнее, распутнее. Очаровательно сексуально. Седрик стонал с каждым вдохом, прикрыв глаза. Вихрь ароматов цветов и его собственной крови дурил наравне с экстазом, что вызывало легкое трение его члена о ткань костюма. Опомнился он, когда князь, намотав локоны на кулак, одернул его голову кверху, к себе, притягивая для жадного поцелуя. Седрик, улыбаясь в поцелуй, прикусил чужую губу, неосознанно прокалывая её острым клыком. Княжеская кровь стекла в уголок его губ, задразнила вкусом. На языке таяло от блаженного ощущения. Князь глухо зарычал, разрывая поцелуй. Седрик потянулся рукой к нему, чтобы вернуться в удовольствие, но коснулся лишь платиновых волос, небрежно пропуская их между пальцев. Схватив его за запястье, Фобос потянул его руку к верху, вытащив член под удивлённый вздох слуги. Ловко перевернув Седрика на спину, он пододвинул его бедра обратно к себе, вынуждая Седрика схватиться за лозы около плеч и шипеть от боли. Цветы, послушно огибая парочку все это время, явно не догадывались, что Седрику придётся лечь вновь, прямо на шипы и холодные бутоны. Трон, на котором князь и слуга удовлетворяли друг друга некоторое время назад, также полностью зарос роскошными цветами. Князь, не глядя на боль слуги, вошёл в него вновь. Как догадался Седрик, дело начало приближаться к развязке, и не только для Фобоса, но и для него самого. Боль во время соития стала приносить горячее удовольствие. Фобос наклонился, целуя змея и опираясь на колючки рукой рядом с его головой. Седрик вновь почувствовал желанный вкус на губах, страстно толкнул змеиный язык в чужой рот и рукой задержал Фобоса, прежде чем тот отстранился. Напоследок слизнув уже набравшуюся в ранке на княжеских губах каплю крови, он позволил Фобосу выпрямиться и начать жёстче трахать его тело. Фобос тянул его за бедра к себе, не волнуясь о раздираемой шипами спине Седрика. Тот уже не шипел, но стонал, будто никакой боли не чувствовал. Его попытку огладить набухшую горкой ткань у лобка князь резко пресек, взяв его за запястье той руки. Самолично он занялся этим. Погладив сияющий бугорок он спустился к месту, где ткань брал разрыв, и оттянул его сильнее, освободив член змея от латекса. Охватив его рукой, он начал в ритм своих толчков мастурбировать, чем приносил и так безрассудному змею полный экстаз. Один только вид Седрика, такой жалкий, пошлый и страстный, приносил князю нескончаемое удовольствие. Да. Он владеет им. Полностью. Без исключений. Седрик его, от кончиков золотых, разбросаных на алых цветках, волос до густого белесого семени, что излилось несколькими мгновениями позже, пачкая его ладонь и идеальный чёрный блеск ткани на вздымающихся рёбрах Седрика. Эти стоны были для него. Для него горело румянцем красивое и влажное от страсти лицо. Для него сияли рубинами сквозь светлые ресницы глаза. Седрик принадлежал ему и никому другому. Именно так он думал, когда кончил. Седрик почувствовал непривычный жар внутри и пошло улыбнулся. Он не смел быть против такого конца их утехам. Зрение после подобной волны удовольствия ещё плохо слушалось его, но он старался всецело сфокусировать его на довольном князе. Его замысел удался. Князь вновь склонился над ним. Приблизился к его уху и шепнул одними губами: — Ты прощен, Седрик. Но в последний раз.