***
— Вы уже записались на эти занятия по боксу или ещё нет? — спрашивает их Эммануэль Пирро, один из стюардов, после инструктажа водителей. Макс не отрывает взгляда от телефона, и Шарль закатывает глаза. — Нет, мы ещё не сделали этого, — отвечает он, толкая Макса локтем. Удивительно, но Макс перестаёт прокручивать новостную ленту в своём телефоне и кладёт его обратно в карман. Что ж, это что-то новенькое. Пирро, похоже, не удовлетворён ответом и вздыхает, пощипывая переносицу. — Вы ведь понимаете, что у вас было слишком много аварий, верно? Макс фыркает. — Тогда научись контролировать Леклера, — он делает злобное лицо. — Извини, приятель… — Шарль хочет вставить свои два цента, но его останавливает поднятая рука Пирро. — Это должно закончиться, — говорит он, ища что-то в своих документах. — Скажи это Ферстаппену. — Что мне сказать? — Макс теперь стоит лицом к Шарлю, уперев руки в бока. — ПОСЛУШАЙТЕ, — Пирро щелкает пальцами. — Вот. Это для вас. Макс берет документ в руки и хмурится. — Но здесь говорится, что мы обязаны принять участие в этих глупых занятиях боксом. — Да. В мое время терапия была не популярна и вместо неё мы занимались этим. Идите и решите свои проблемы на ринге. Шарль возмущается этим. — Это токсичный и грязный мужской спорт, — он скрещивает руки на груди и отказывается даже взглянуть на документ. — Нет, — раздраженно указывает на него Пирро. — Это обучение тому, как доверять своему партнеру. Ты подвергаешь себя нападению оппонента и все ещё веришь, что на самом деле он не причинит тебе вреда. Это также изматывает вас обоих и делает вас менее проблематичным для всех нас. Здесь никто никого не убивает. Вы просто преодолеваете свои проблемы и учитесь двигаться в унисон. Хорошо? Щеки Шарля становятся ярко-красными, в тон его толстовки Феррари. Он старается не думать об их ночи на прошлой неделе, когда они последний раз двигались в унисон, пробуя новое в постели. — О, мы могли бы этим заняться, — говорит Макс, и Шарлю хочется его ударить. — Что скажешь, Леклер? — Нет. — Это больше не просьба, — Пирро машет документом перед лицом Шарля. — Приходите на тренировку в этот четверг. — Но у нас есть другие обязанности, которые… — Леклер. Посмотри на документ. Это всего на один час по четвергам во время гоночных уикендов. И Кристиан, и Маттиа предложили это в начале недели. Либо ты соглашаешься и приходишь, либо будешь получать все больше и больше штрафных баллов. — Нет. Ты, должно быть, сошел с ума. Я не собираюсь драться с Максом.***
Шарль бьет сильнее, чем намеревался, и успевает издать короткий смешок, прежде чем его сбивают с ног. Макс оказывается на нём сверху, прижимает его к себе, ухмыляясь. Хорошо, что они в перчатках. — Ты уже устал? — Макс раздвигает ноги Шарля своими, и это определенно не то, что должно происходить прямо сейчас, когда их тренеры стоят рядом с рингом, болтая о новом сериале Netflix, который они посмотрели. — Макс… — Что? Они не смотрят, — шепчет он и подмигивает, тяжело дыша. Его горячее и тяжелое дыхание касается кожи Шарля. — Слезь с меня, — монегаск отталкивает Ферстаппена. — Ты все равно не умеешь боксировать, слабак, — Макс встает, но не помогает Шарлю подняться. В отместку Леклер подставляет Максу подножку и наблюдает, как тот довольно неуклюже падает. На этот раз сверху оказывается монегаск. — Смотри, как мы меняемся ролями, — Шарль шевелит бровями, блокируя шею Макса своим сильным предплечьем. — Прямо как ты любишь. Макс закатывает глаза и использует все свои силы, чтобы поменяться местами, но безуспешно. — Офигеть! — он вдруг смотрит на что-то позади монегаска, широко раскрыв глаза. — Это что Камила Кабельо? Когда Шарля оглядывается через плечо, Макс бьет его кулаком в грудь, заставляя упасть. Он смеется так громко, что все присутствующие посмотрели на них. — Я не могу поверить, что ты действительно подумал, что… — хочет сказать Макс, но не успевает закончить, как получает удар от очень быстрого монегаска. И это весело. Это самое забавное, что они когда-либо делали вместе на публике. Только сейчас они борются, дерутся, смеются, спорят и огрызаются друг на друга. Пирро был прав — это также помогает им на трассе. Напряжение всё ещё сохраняется, они хотят победить друг друга и смотреть, как другие матерятся в ярости, но аварии прекратились. Прошли недели, и теперь, когда Макс устает бить его на ринге, Шарлю удается увернуться от удара. И Ферстаппен гордо улыбается ему. — Видишь? Ты наконец-то чего-то достиг. И Шарль действительно чего-то достигает, в гостиничном номере Макса, позже в тот же день. Спасибо мастеру хвалебных кинков, Максу Ферстаппену. Шарль искренне тает каждый раз, когда Макс хвалит его. Они оба знают, как это работает. Секс между ними всегда был потрясающим, и Шарлю нравится, что они никогда не делают этого при выключенном свете. Макс выглядит чертовски сексуально, когда кончает, и он хочет это видеть: обнаженные мышцы, нежная кожа под пальцами Шарля, приоткрытые губы и закрытые глаза. Не имеет значения, кто сверху, пока они могут вот так сводить друг друга с ума. И это, это они могут сделать. Но Шарль не может перестать думать о том случае несколько недель назад в паддоке, когда Макс поцеловал его в лоб и скулы. Они все еще не говорили об этом, и теперь он задается вопросом, может быть, и говорить не о чем, если кто-то такой прямолинейный, как Макс, не поднимет эту тему. Однако начали происходить новые странности. И дело не только в том, что Макс отреагировал на «упрёк» Шарля локтем, чтобы он перестал утыкаться в свой телефон, когда Пирро отчитывал их. И да, Шарль, читающий кому-то нотации о том, чтобы меньше торчать в телефоне, само по себе звучит забавно, но по итогу выходит так, что Макс влияет на него. Он делает его более… осведомленным? О вредных привычках. Шарль видит отражение некоторых из своих сомнительных поступков в поведении Макса, а затем пытается поработать над ними. На самом деле, они оба делают это. Похоже, Макс тоже хочет поработать над своими проблемами. Стать более собранным человеком никогда раньше не входило в планы Шарля, но сейчас это происходит. И тот факт, что Макс, тот самый Макс, иногда… прислушивается к нему? Заставляет его смотреть на голландца с нежностью. С каких это пор в его лексиконе появилось слово «нежность»? Может быть, все эти «нежные» вещи сейчас происходят даже во время секса. Макс толкается глубоко и быстро, заставляя Шарля кончать по всему животу и груди, оставляя его расслабленным, приятно удовлетворенным и рассеянным. И когда Макс вот-вот кончит, он отстраняется и опускается на колени рядом с Шарлем, быстро дроча свой член, дышит резко и быстро. Именно в этот момент монегаск не думает ни о чем другом, кроме как взять Макса в рот и проглотить всё до последней капли. И когда он поднимает глаза, чувствуя, как нежная рука Макса приподнимает его подбородок, их глаза встречаются, и вот оно. Нежность. Это что-то новое и немного удивительное. Макс все чаще и чаще делает это нежное дерьмо со своим поведением, и это смущает Шарля, даже почти раздражает его. Когда Макс засыпает рядом с ним (потому что, по-видимому, это то, что они делают в такие дни), и его тело очень вкусно пахнет, а кожа теплая и приятная, его волосы пушистые и немного длиннее, чем это нравится Шарлю, и когда (подождите, что?) он внезапно утыкается носом в шею Шарля и, блядь, целует её. Прямо сквозь сон. Это заставляет Леклера думать, что он был бы чертовски ревнив, если бы Макс сделал это с кем-то другим. Видение Шарля, спящего рядом с кем-то, кроме Макса, также заставляет его вздрагивать. И эта мысль выводит его из себя. Что, если Макс не чувствует того же самого? Он становится более агрессивным во время их следующей тренировки по боксу и меньше смеётся. — Что такое, принцесса? — Макс защищает себя, а затем слишком сильно бьет Шарля, не позволяя ему вести себя как идиот и наносить агрессивные удары подобным образом. — Я что-то сделал не так? — Нет! — Шарль шипит и бьёт его сильнее, на что Макс реагирует так, как мог бы отреагировать только человек с большим опытом и, вероятно, мозгом — он блокирует каждое движение Шарля и держит в хватке, не позволяя двигаться. — Скажи мне, что, чёрт возьми, не так, потому что я тебя знаю, и ты явно без настроения. Прошло полгода с тех пор, как они начали заниматься боксом, и до сих пор им удавалось выиграть много гонок и получить ещё больше подиумов, управляя болидом лучше, чем когда-либо. И все это заметили. Никаких аварий тоже не было. Артур однажды сказал Шарлю, что в Интернете есть сайт под названием tumblr или fumblr, или что-то в этом роде, и что у них есть свои очень забавные и потрясающе точные теории относительно того, почему у гонщиков всё стало так хорошо складываться. Шарль не хочет вдаваться в эту тему. — Все в порядке, — говорит он Максу и освобождается от сильного захвата. Вскоре секс становится ещё более странным. Ну, или, может быть, всё это из-за его отсутствия. Потому что теперь Макс навещает его, и иногда они даже не трахаются. Иногда они что-то готовят, или смотрят что-то, или просто разговаривают. Об их отцах и семьях, о том, чего им не хватает и чего они хотят. И иногда Макс раскидывает руки, а Шарль оказывается в них, окруженный знакомым теплом другого парня, и это заставляет его задуматься. А это никогда не заканчивается хорошо для Шарля Леклера. Что все это значит? — Ничего, — однажды пожимает плечами Макс, когда Шарль спрашивает его. — Но также это означает… многое? Типа, я не знаю. Это дерьмо между нами, кажется, работает, так что… Макс говорит это, а затем целует Шарля в макушку, что на самом деле не похоже на «это дерьмо». На самом деле это болезненно романтично, и сейчас даже их обычно грубый и быстрый секс, кажется, замедляется и превращается в нечто больше похожее… на занятие любовью? И внезапно, прежде чем Шарль осознает это, именно он наклоняется, двигая бедрами быстрее, и соединяет их губы вместе, обхватывая ладонями его лицо. — Тебе хорошо? — он тяжело дышит Максу в рот, прижимая их лбы друг к другу. Макс кивает, морщится от удовольствия и издает стон, а Шарль больше ничего не понимает. Это не пустяк. Это уж точно. И да, если в самом начале «этого» Шарля в основном заботил тот факт, как хорошо для него и как прекрасно он себя ощущает, то теперь он замечает, что в основном думает о том, как это чувствуется для Макса. И теперь он считает, что на самом деле мог бы, вероятно, отказаться от собственного удовольствия только для того, чтобы доставить его голландцу.***
Теперь он почти так же хорош, как и Макс, со всеми этими боксерскими штучками. Однако сейчас они тренируются довольно редко, планируя свои вечера в четверг по-другому, чтобы можно было пойти прогуляться. Пойти на гребаную прогулку. Как какая-нибудь пожилая супружеская пара. Но Макс выглядит так прекрасно в этом свете, осмеливается подумать Шарль, и он даже не задается вопросом, откуда он знает это слово. Макс сильный и красивый, и так чертовски уверен во всем, что делает, что у Шарля от всего этого кружится голова. Он уверен в победе в гонках, и он уверен, когда они играют в шарады с остальными ребятами. Он уверен в себе, когда занимается сексом с Шарлем и когда нежно целует его веки. Он уверен в себе, когда Шарль переживает приступ паники, и точно знает, как его успокоить. Он уверен в себе, когда им нужно придумать планы на выходные, и, кроме того, он чертовски уверен, когда разговаривает с семьей Шарля, заставляя их смеяться и любить его. И его смех действительно приятный, как и его редкие слезы, его утренняя прическа и дурацкие рождественские уродливые свитера, которые он носит с гордостью и заставляет Шарля тоже носить их. И, наконец, он уверен в себе, когда хватает Шарля за руку, прямо здесь, где все могут увидеть, и это… о-о-о, это заставляет монегаска паниковать. — Почему ты так себя ведешь?! — Шарль жестом показывает на их соединённые руки. Макс не выглядит слишком обеспокоенным вспышкой Леклера. Он привык к тому, что парень чрезмерно эмоционален. — Потому что мне нравится прикасаться к тебе, — просто говорит он, и говорит это так легко, так обычно, как будто Шарль только что спросил его о погоде. — О-о-о, — он отпускает руку Макса и хватается за голову. — Это выглядит так, как будто… — Как будто что? — Макс наклоняет голову влево. Его взгляд спокоен. — Как будто мы… Губы образуют идеальную букву «о», когда Макс произносит и поднимает бровь. Он понял. — Вместе, верно? — заканчивает за Шарлем, и наблюдает, как второй парень яростно кивает. — Но мы вроде как и так вместе. Или ты трахаешься с кем-то другим? За этим слишком простым вопросом скрывается так много всего. Они оба знают, что прошли месяцы с тех пор, как это перестало быть просто сексом. Шарль думает о том, каким счастливым делает его Макс и как он тоже хочет сделать его счастливым. Как он хочет его слушать и как ему это на самом деле нравится. Может быть, даже больше, чем следовало бы. Как Макс всегда доводит его до предела, чтобы он всегда мог его поймать и позаботиться о нем. И он позволяет Шарлю делать то же самое. Надо признаться, они составляют неплохой дуэт. — Так что? Трахаешься? — Нет, нет, Боже, НЕТ! — повторяет Шарль, явно возмущенный. — Нет! — Так в чем же проблема? Ты хочешь этого с кем-то другим? — Нет, — качает головой Шарль. — Мне нужно это услышать, — настаивает Макс, и это первый раз жизни, когда Шарль видит, что он нерешителен или… взволнован. — Ты должен это сказать. — Нет. Я не хочу этого ни с кем другим. Если бы он не знал Макса, то подумал бы, что тот выглядит точно так же, как секунду назад. Но он знает его, Боже, он действительно знает его, и он легко замечает, что Макс, на самом деле, выглядит облегченным. От этого у Шарля замирает сердце. Вот она. Нежность. Снова. — Хорошо, — пожимает плечами Макс, протягивая руку, чтобы взять за руку Шарля. — Значит мы вместе. Он ждет, когда Леклер сделает движение, его рука рядом с рукой монегаска. Это не первый раз, когда Макс объясняет Шарлю реальное положение вещей и показывает ему, что не обязательно всё должно быть так сложно. Это не первый раз, когда он успокаивает его так внезапно и быстро. Кроме того, они не в первый раз держатся за руки. — Хорошо, — признается Шарль после того, как они некоторое время молча идут бок о бок. — Так вот, я имею в виду… Макс нежно целует его, чтобы остановить этот поток бессвязной болтовни. — Все хорошо. Я думаю, ты можешь называть меня своим, или как там ещё. Если ты хочешь. Не то чтобы это могло на что-то повлиять, честно говоря. Я и так знаю, кому принадлежу. Это самая романтичная вещь, которую он когда-либо слышал, и ему хочется придушить Макса за это. — Приятель, перестань меня бесить. — Ты всегда бесишься, Шарль. — Потому что ты всегда рядом со мной. — И ты уверен, что это не только из-за того, что ты драматичный придурок? — Абсолютно уверен. — А я абсолютно уверен, что ты — милый. — МАКС.