Жизнь Зонтика в основном протекала тихо и размеренно. Впрочем, для фарфоровой куклы, верно служащей своему хозяину, такое существование было обычным делом, а для некоторых кукол — недосягаемой мечтой. Да и, справедливости ради, его хозяин Куромаку, может, и был излишне строгим человеком, но он всегда справедливо относился к своим слугам. Возможно, в глубине души Зонтику просто хотелось, чтобы их отношения стали более дружескими, а из разговоров исчезла эта колючая холодность.
Быть маленьким исключением из правил, как награда за годы верности, усердной работы и хранения самых сокровенных тайн. Неужели это слишком много? Хотя, действительно, какая чушь! Чтобы хозяин проникся симпатией к кукле! Холодной и пустой, не способной понять человеческого тепла, не говоря уже о том, чтобы дать его взамен. Зонтик старался как можно чаще повторять эти фразы у себя в голове. Однако в спокойную жизнь слуги кое-кто вносил разнообразие красок, хотя его и не особо об этом просили.
Вару. Хоть они оба были фарфоровыми куклами, но, по сути, являлись полными противоположностями как внешне, так и внутренне. Вару обладал короткими зелёными волосами, вьющимися на концах, в противовес длинным, прямым локонам Зонтика цвета морской волны. Пока Вару смотрел на мир через стекла зелёных очков, скрывающих его истинные намерения, большие, широко распахнутые голубые глаза Зонтика открывали каждому смотрящему в них все переживаемые им эмоции и чувства. На лице Вару почти всегда присутствовала хитрая ухмылка, не предвещающая ничего хорошего, в то время как на лице Зонтика чаще присутствовала печаль и лишь изредка слабая, но зато искренняя улыбка. Иногда казалось, что Вару не способен проявлять уважение даже к собственному хозяину, позволяя себе кучу фривольностей, от которых Зонтик каждый раз приходил в культурный шок и тихий ужас.
Их отношения тоже были весьма… противоречивы. Изначально для Вару Зонтик был не более, чем объектом для насмешек. Каждый раз, когда их хозяевам нужно было обсудить дела, голубого слугу либо обливали зелёной краской, либо пугали фальшивыми пауками и насекомыми, либо напоминали, какая всё-таки он тряпка, о чём Зонтик и так был хорошо осведомлён. Впрочем, со временем многое изменилось. Зонтик вряд-ли смог бы назвать конкретный день, когда их отношения начали меняться. Шуток и язвительных комментариев становилось всё меньше, Вару даже иногда помогал убирать последствия своих же розыгрышей. Была ли это благодарность за то, что, не смотря на все издёвки и подколы, Зонтик старался по возможности защищать Вару от его вспыльчивого хозяина, к которому сам голубой слуга испытывал дикий страх и ужас, или же в какой-то момент в кудрявом просто проснулось сочувствие к голубоглазому?
Тем не менее, общались они легко и свободно на разные темы, словно всегда были лучшими друзьями. Кто бы мог подумать, что Вару, несущий лишь слезы и страх Зонтику, может подарить ему же такие светлые воспоминания? Вскоре голубой слуга заметил, как в душе его зажглась искра, дарящая небольшое и незнакомое, но такое приятное и нежное тепло. Каждый раз, когда он видел кудрявого, мир вокруг становился ярче, за спиной словно вырастали крылья и внутренний огонёк радостно искрился. Может, Зонтик и не помнил первый день их знакомства, но он прекрасно запомнил день признания.
Стоял чудный весенний день. В саду распускались цветы, а почки на деревьях набухли и вот-вот должны были показаться первые листочки, но Зонтику некогда было любоваться просыпающейся природой. Ему нужно было найти Вару, и как можно скорее! Переговоры их хозяев почти завершились, и если Пику снова придётся искать своего неугомонного зелёного слугу, то… Зонтику было страшно представить, что будет дальше. У кудрявого уже имелись небольшие трещины, и голубоглазый не хотел, чтобы у его друга появились новые. Вдруг голубой слуга замер, услышав знакомый голос:
— Хей, тряп… Зонтик, ты определённо будешь сейчас на седьмом небе от счастья, да, да, именно так, потому что я тебе… Чёрт, не то! — рассердившись, Вару пнув деревце, стоящее перед ним. Глубоко вздохнув, он попробовал сначала. — Послушай, ню… Зонтик, это может тебя шокировать, но ты… в смысле я испытываю… что-то… и… Проклятье! Да почему же не выходит!
— Что не выходит?
Вздрогнув, Вару обернулся. На него удивленно смотрели глаза цвета ясного неба. Такие бездонные и родные, вызывающие внутри это странное щекочущее чувство. Поняв, что лучшего шанса, наверное, не будет, кудрявый решил рискнуть:
— Ну, я хотел тебе сказать… — Вару замолчал, пытаясь подобрать подходящие слова.
— Продолжай, — сказал Зонтик, делая шаг навстречу другу.
— Вообщем, ты… я… мне… Ай, да пошло оно всё! — с этими словами Вару притянул Зонтика к себе и впился в его губы грубым поцелуем.
Так странно и… приятно. В душе искра в мгновение превратилась в бушующее пламя, тягуче распространяющее тепло по всему телу, словно золотистый мёд. Зонтик уже хотел прикрыть глаза, но поцелуй резко закончился. Вару, не отрываясь, смотрел на голубоглазого, чего-то ожидая. Сообразив, что нужно делать, Зонтик обнял кудрявого и мягко, нежно вовлек его в новый поцелуй. Это действительно было мгновение непередаваемого счастья. Только две куклы, нашедшие тепло друг в друге, и распускающийся сад.
С того дня много воды утекло. Больше не было в голове этого противного голоска, что постоянно критиковал его. Даже Куромаку оценил его изменения и стал чаще хвалить своего слугу. Однако самым главным были, конечно же, его отношения с Вару. Сколько нежных касаний, объятьев и поцелуев они разделили, сколько было тайных встреч, а сколько писем было написано?! Зонтик хранил их в деревянной шкатулке, скрытой от посторонних глаз под половицей в своей каморке. Он часто перечитывал их перед сном. Но в любой бочке с мёдом найдётся капля дёгтя…
— Давай свалим отсюда, — предложил Вару, полусидя на столе и кидая от скуки скомканные салфетки в деревянных кукол.
Услышав это, Зонтик едва не уронил чайник из любимого сервиза Куромаку.
— В-Вару! Опять твои шутки! — дрожащим голосом возмутился голубой слуга, нервно оглядывая суетящихся на кухне кукол. — И перестань, пожалуйста, беспокоить персонал, — к счастью они были слишком поглощены процессом, чтобы обращать внимание на разговоры фарфоровых.
— Причём здесь мои шутки! Нюнь, я серьёзно! — Вару даже слез со стола от возмущения. — Подумай только, мы тратим наше время, чтобы просто стоять и улыбаться! А, ну и ещё чаи раздавать, — добавил кудрявый, видя, что Зонтик собирается ему возразить. — А могли бы уже получить заслуженную славу и восхищение. Вот я, например, — Вару от гордости за самого себя выпятил грудь, — буду прекрасным комиком! Или артистом! А может, и то, и другое. Ну, а ты, будешь неплохим художником.
От смущения на фарфоровых щеках Зонтика появился легких румянец. Усмехнувшись, Вару подошёл к возлюбленному, обняв со спины. Наклонившись к уху, он продолжил нежным шепотом:
— Послушай, мы с тобой правда способны на большее. Я не хочу всю жизнь подчиняться этой псине. А ты? — Вару повернул Зонтика к себе лицом, — Ты же не собираешься вечность прислуживать этой Курилке?!
— Но ведь, — неуверенно начал голубоглазый, опустив взгляд, — разве не в этом наше предназначение? Быть символом достатка и самым верным слугой, на которого можно положиться, — набравшись смелости, голубой слуга посмотрел прямо в глаза возлюбленного, скрытые от него зелёными стёклами. — Если не это наш смысл жизни, то что тогда?
На этот вопрос у Вару не нашлось ответа, однако это не значило, что кудрявый отказался от своей идеи. Не раз ещё зелёный слуга предлагал Зонтику сбежать, и не раз голубоглазый отказывал ему. И пусть зелёные очки скрывали истинные эмоции своего носителя, Зонтик чувствовал, как каждое его «Нет» и «Я подумаю» задевали возлюбленного. Однако голубой слуга не мог всё бросить и убежать непонятно зачем и неизвестно куда. Интересно, что, задавая последний вопрос Вару, Зонтик всегда получал один ответ: «Не переживай, мой дорогой трусишка, у великого Меня всё схвачено». По правде говоря, такой ответ только усиливал волнение голубоглазого.
Зонтик не переставал надеяться, что Вару откажется от своей идеи, и всё будет как раньше. Разве это так плохо? Однако все надежды рухнули, когда зелёный слуга нашёл бродячий кукольный театр, чей хозяин, по словам Вару «тот ещё поехавший подкаблучник, но, по крайне мере, не относится к нашей братии, как к слугам». Одним словом, лучше, чем ничего.
С тех пор предложения сбежать звучали всё чаще, и Зонтик, как мог, уходил от прямого ответа, оттягивая время, но понимал, что скоро ему придётся дать окончательный ответ. Остаться в своей зоне комфорта вместе с Куромаку или убежать в неизвестное с Вару? Чем чаще Зонтик об этом думал, тем сильнее ощущал, как мысли разрывают его на части. Не раз он просыпался от кошмаров, где его либо преследовал разочарованный взгляд хозяина, либо, чаще всего, пустота. Холодная и бездушная, она появлялась вместе с осознанием, что Вару покинул его навсегда, забрав с собой то пламя, что согревало голубоглазого. Однако, стоило Пику заявиться вместе со своим слугой, Зонтик внутри себя облегчённо выдыхал, видя родную хитрую усмешку. И хотя кудрявый не раз заверял, что без любимого он никуда не убежит, страх быть брошенным все же таился в глубинах души. Вскоре случилось то, что окончательно расставило все точки над и.
Обручение. Куромаку с некой графиней Хелен из Туманных земель. И Зонтик выступал в роли задатка. Считалось, что это самая большая честь для куклы. Быть подарком любимому человеку хозяина, разве не достойное признание твоих заслуг? Может раньше голубой слуга и благодарил бы судьбу за такую честь, но сейчас… сбывался его худший кошмар. Он уедет. Далеко. И больше никогда не увидит Вару. Не услышит его звонкого смеха. Не почувствует его крепких объятий. Ничего из этого больше не будет. Лишь пустота, что давно зазывала в свои холодные объятия.
Сейчас, сидя перед листом пергамента, Зонтик должен был окончательно принять решение. Написать Вару прощальное письмо или согласится на побег? Подчиниться или впервые пойти наперекор хозяину? Наконец, голубоглазый принял решение. В ту же ночь две фарфоровые куклы навсегда покинули поместья своих хозяев.
***
Жизнь в кукольном театре была очень даже… неплохой. Ромео, хозяин театра, действительно панибратски относился к своим подопечным, отчего бывшему слуге сначала было некомфортно, но со временем он привык. Вару довольно быстро освоил актерскую деятельность, в то время как Зонтику было непросто свыкнуться со своей новой должностью декоратора, однако со временем он начал получать удовольствие и радость, коих было намного больше, чем в прошлой жизни. Способствовали этому ещё новоприобретённые друзья Феликс и Армет. Можно смело сказать, что всё сложилось хорошо. Тогда почему? Почему сейчас Зонтик лежит в своей постели, немигающе уставившись в стену?
Кошмары. Вопреки ожиданиям, они продолжали преследовать голубоглазого, только теперь пустота не окружала, а словно въедалась в фарфоровую кожу, демонстрируя разбитого на тысячи осколков возлюбленного и искаженные фигуры их бывших хозяев. У всего есть свои последствия. И Зонтик боялся, что побег будет стоить им жизни.
— Опять кошмар? — спросил Вару, притягивая Зонтика к себе ближе.
Последний лишь повернулся и молча кивнул.
— Ну пораскинь мозгами. На кой хрен Курилке с псиной нас выслеживать? — риторически спросил Вару, поглаживая Зонтика по голове. — Да они уже сто раз успели забыть нас. У них своя жизнь, и у нас теперь тоже!
Логично. Вот только не помогало. Чтобы избавиться от страха, нужно было что-то другое. И это что-то в скором времени появилось.
Милантэ. Пьеса, повествующая о юной графине Милантэ и её возлюбленном Зефире. С детства они были знакомы и, мягко говоря, не ладили. Ругались, ссорились, разыгрывали друг и друга и не забывали каждый день обменяться колкостями, и лишь со временем неприязнь переродилась в дружбу, а дружба переросла в любовь. И вот, кажется, уже слышен звон колоколов, вот только предназначаются они далеко не юным графу и графине. По воле отцовской должна была Милантэ выйти замуж за престарелого герцога, и навсегда покинуть родные края. Тогда возлюбленные покинули отчие дома, обвенчавшись в танце около лебединого озера под нежным взором луны. Потом нашли они приют у бездетной крестьянской четы, обучившей их всем премудростям. Пусть и тяжело было после праздной жизни, но вместе пара смогла преодолеть трудности. Так бы они и дальше жили, если бы однажды Милантэ, вернувшись домой, не нашла изрубленное на кусочки слугами её отца тело мужа. На месте, где падали вдовьи слёзы, вырастали нежные лунные цветы. В конце погружённая в отчаяние девушка, словно лебедь, потерявший пару, кинулась в то самое озеро, что было свидетелем их с Зефиром союза.
Эту пьесу Зонтик одолжил у Армета, заинтересовавшись обложкой, на которой красовалась полная луна, озаряющая своим светом озеро с двумя силуэтами лебедей, нежащихся друг с другом. С тех пор голубоглазого не покидала идея. Если они с Вару сыграют главные роли, то может всё пройдёт? Если пережить события пьесы, отступит ли страх? Слабо верилось, да и кудрявый был настроен скептически, но попытка не пытка. Отыгрывая роли в пьесе, две куклы заново переживали свою историю любви. Ничего более не существовало: ни мира, ни театра, ни других людей и кукол. Только они вдвоем сидели в своей комнате, освещённой свечами. Этот момент единения навсегда останется в сердце каждого.
Кошмары действительно отступили, но только на время. Хуже того, как то, проходя мимо их комнаты, Ромео услышал их маленькое выступление, и был в полном восторге. На следующий день началась подготовка к предстоящей постановке. Теперь то, что было только между двумя влюбленными, они должны вынести на обозрение толпы. Тысячи людей. Незнакомых людей. Которые пристально будут наблюдать за ними. Зонтика это практически вгоняло в панику. А если он запнётся? А если забудет что-то? А если споткнётся на ровном месте и опозорит и себя, и любимого, и театр? Нет, главная роль была слишком большой ответственностью для голубоглазого. Репетиции были сродни пыткам, однако Ромео были непреклонен. По его словам, только они могли передать нужную химию между персонажами. Именно Зонтик должен был сыграть Милантэ, а Вару — Зефира. И никто другой.
Видя, как Зонтика поглощает страх сцены, Вару пришла идея. Видит, кто бы там ни был на небе, обладатель зелёных очков хотел бы поступить по другом, но в голову, как назло, больше ничего не приходило.
— Зонт, мне нужно тебе кое-что показать, — нервно сказал Вару, садясь на их общую кровать.
Не задавая вопросов, Зонтик послушно сел рядом. Немного помявшись, кудрявый вздохнул и… снял свои очки.
Глаза. Насыщенного зелёного цвета со спиралевидным зрачком. Глубокие и таинственные. Только сейчас Зонтик понял выражение «утонуть в чужих глазах». Связь с реальностью полностью потерялась. Сейчас голубоглазый готов был сделать что угодно, о чём бы не попросил Вару. Однако зелёные очки быстро вернулись но свое законное место. Отвернувшись, Вару произнёс:
— В общем, если снова почувствуешь страх, просто вспомни о них, хорошо?
Поморгав пару раз, Зонтику удалось выйти из транса.
— А… О, да, конечно. Спасибо, Вару.
— Не благодари, — сказав это, кудрявый лёг на кровать, повернувшись к стене.
У Зонтика было много вопросов относительно того, что только что произошло, однако ответы он вряд ли получит в ближайшее время. Видно, что это болезненная тема, которой лучше не касаться, как бы не съедало любопытство. Потому что комфорт любимого важней.
И вот настал день икс. Стоя за кулисами, Зонтик чувствовал, как колени начали дрожать, а в горле встал неприятный ком. Паника вот-вот завладеёт им. Однако, вспомнив слова Вару, Зонтик глубоко вздохнул и прикрыл глаза. Перед мысленным взором предстали очи цвета хвойного леса, дарящие безмятежность и покой. Чувство уверенности снова наполнило бывшего слугу. Вару верит в него, он верит в себя. Прозвенел последний звонок. Шоу начинается.
Пока что спектакль шёл как по маслу. Актёры уже добрались до сцены венчания у озера. И вот, кружась в танце с Вару, Зонтик заметил своего бывшего хозяина. Его и белокурую незнакомку рядом с ним. Оцепенение. Голубоглазый просто не мог перестать смотреть на Куромаку, не веря, что он реален. И является одним из зрителей. Что он забыл в таком месте? Неужели… его кошмар начал сбываться? Внезапно родные губы втянули Зонтика в поцелуй. Чувственный и такой нужный сейчас. Бывший слуга забыл и о людях и о спектакле. Сейчас они не играют роли. Они живут и делятся друг с другом своими искренними чувствами.
В конце выступления под громкие овации актёры вышли на поклон, и Зонтик снова бросил взгляд на бывшего хозяина. Тот лишь сдержанно хлопал. Встретившись взглядом со своим бывшим слугой, Куромаку одарил его своей мягкой улыбкой, которую голубоглазый видел лишь в редкие моменты.
Больше кошмары не мучили Зонтика.
