Against them all

Только что я кричала на Адама из-за пиццы, почему-то начиненной мертвыми котами, и вот уже танцую на кухне под мелодию своего будильника, а Бьорн, с лопатой в руках, смотрит на меня коршуном. Вздрагиваю, очнувшись. Так жарко, что даже волосы взмокли и пижама влажная. Поднимаюсь на локте, и гляжу на Билла, мирно спящего подо мной. Должно быть, я так и отключилась прижавшись к его боку. И наверное он не сможет пошевелить ни рукой, ни ногой, когда я его разбужу. Билл даже не попробовал отодвинуться? Ни разу за ночь не повернулся на бок, не сунул руку под подушку? Затыкаю собственный разинутый рот краешком одеяла. Это профилактика истерического визга. И поджимаю пальцы на ногах, потому что хочу вскочить и побежать на предельной скорости. Думаю я одолею километров десять за минуту, не моргнув и глазом. Или я могу прыгуть в высоту. Без шеста. И с легкостью пробью головой потолок, а они здесь высокие. Это явно ненормально, что я нахожу милой способность Билла спать абсолютно неподвижно. Но я нахожу. Еще нахожу милым его приоткрытый рот и длинные, как у теленка, ресницы со светлыми кончиками. А кончик его носа, вздернутый и квадратный, как у утки, мне всю жизнь хотелось укусить, хотя я и подозреваю, что это больно. Но если легонько… Господи, я хочу, чтобы он проснулся, и не говоря ни слова, поцеловал меня. Чтобы смотрел на меня так, как смотрел вчера вечером, а я бы как вчера смущалась, терялась и тупила. Хочу обнять его так крепко, чтобы он не смог дышать. Сквозь открытое окно слышу хлопок, какой бывает, когда закрывают дверь машины. Меня мгновенно охватывает ужас. Остервенело трясу спящего. — Адам приехал! — пищу еле слышно. — Он сейчас будет здесь! И оставив Билла в полнейших, судя по лицу, непонятках, спрыгиваю на пол и несусь в кухню. Лихорадочно осматриваюсь в поисках негромко напевающего телефона. Не менее лихорадочно придумываю, как объяснить брату присутствие Билла. Был бы сейчас день или вечер, мы бы выкрутились. Но в семь утра… Оборачиваюсь, чтобы вернуться в свою комнату и предложить Биллу спрятаться и дождаться, когда Адам повезет меня в школу. Если Билл может не шевелиться всю ночь, то провести один час в моем шкафу или под кроватью ему точно раз плюнуть. Чуть не сшибаю его с ног, на ходу натягивающего свитер. Он ловит меня на лету одной рукой, а другой сгребает за подбородок и щеки. Крепко, но коротко целует в губы. И совершенно не обращая внимания на мою панику, подмигивает: — Увидимся, Лу. — Куда?! — визжу Биллу в спину, потому как он быстрым шагом направляется к входной двери. — Он уже точно в подъезде! Но Билл просто открывает дверь, выходит и закрывает ее за собой. Застываю на месте, ошарашенная. Прекращаю дышать, вообще не издаю ни звука, пытаясь услышать их разговор. Ни одного шанса, что они не столкнутся в подъезде. Представляю как Адам сейчас зайдет в квартиру, и скорее всего с Биллом, до чего бы они там ни договорились. А я стою посреди кухни в пижаме, лохматая, таращусь на входную дверь как на клубок змей. Бегу в ванную. Включаю воду, чищу зубы, нервно курсирую между душевой кабиной, ванной и умывальником — в общем, развиваю шумную, бесполезную деятельность, но не прекращаю прислушиваться и ждать. И очень скоро различаю, как хлопает очередная дверь. Теперь, вне всяких сомнений, дверь в квартиру. — Грымза, я приехал! — громко извещает Адам, топая в сторону кухни. — А-ага! — кричу ему в ответ. Обычно, чтобы подняться домой, ему требуется не больше минуты. Но так как его не было минимум пять, он наверняка остановился у машины чтобы ответить на сообщение. Или позвонить своей девушке, от которой только что уехал — в целом, вполне в духе Адама. Но даже при таком раскладе Билл никак не смог бы выскользнуть из подъезда и прошмыгнуть мимо незамеченным. Значит они встретились и говорили. Но «Грымза, я приехал!», — это не совсем то, что ожидаешь услышать от старшего брата, только что подловившего своего друга крадущимся из квартиры, где осталась ночевать младшая и давно влюбленная в этого друга сестра. Выхожу из ванной будто на минное поле. У меня не так уж много времени, чтобы собраться в школу, но я и не рассчитываю добраться туда живой. Застаю Адама на кухне, кусающим бургер. Очевидно, бургер был в пакете, который вчера принес Билл. — Ты реально заказала столько еды для одной себя? — Ну… Ты дал мне денег. — И схомячила только половину пиццы? — указывает на открытую коробку. — Да как-то знаешь… Резко захотелось спать. Не представляю, что сказал ему Билл, но Адам ведет себя так, будто ничего необычного не происходит. Значит и мне следует. Неубедительно зеваю и уже разворачиваюсь, чтобы идти одеваться. Но спохватившись, грозно предупреждаю Адама: — Ничего больше не трогай! Я все доем вечером.

***

На уроках я занимаюсь преимущественно тем, что грызу карандаш и поглядываю вниз, на рюкзак, в кармане которого лежит мой телефон. Сосредоточиться на учебе? Сегодня? Ха! Поменяться местами с преподом было бы проще, чем понять, о чем он говорит. Чем больше я думаю о происходящем, тем больше понимаю, что была бы на седьмом небе, если бы не предстоял большой разговор с Бьорном. Мысленно принимаю тот факт, что я дурная, доступная, недальновидная сумасшедшая, готовая променять покой и безопасность на страх и тупик. Но в этот самый момент, на лекции по биогеографии, вопрос о том, кого выбрать: Бьорна и комфортное будущее с ним или годик-два-три с Биллом, и то под прикрытием — для меня даже не стоит. Сколько бы я ни уговаривала себя, что хочу и могу быть счастлива с Бьорном, сколько бы ни убеждалась, что Бьорн лучше Билла во многих отношениях, сколько бы ни твердила, что любовь к Биллу никогда ничем хорошим для меня не оборачивалась, я просто не смогу отказаться от него. Дело не в том, как будет лучше для меня, а в том, чего я на самом деле хочу. Чего хотела всю свою сознательную жизнь. Пусть я буду обречена страдать до конца своих дней, когда Билл созреет для собственной семьи и построит ее с кем-то, с кем это возможно. Это будет нескоро. Это будет вечность спустя. А завтра мне на голову может упасть кирпич, и я уже никогда не узнаю каково это — идти на поводу у собственных желаний и иметь возможность их осуществить. Сердцу ведь не прикажешь? Дождавшись обеденного перерыва, занимаю привычное место в школьной столовой: в углу, где местным курицам труднее меня разглядывать. И с головой погружаюсь в сочинение речи для все-еще-бойфренда. В своем воображении я как раз дохожу до места, где мы с Бьорном оба плачем, а я прошу у него прощения и прощаюсь, и тут мой телефон наконец оживает. Хватаю его с ужасом — вдруг это Бьорн, и одновременно с энтузиазмом — а что если Билл, но разочарованно вздыхаю. Это всего лишь Адам. Шкет: Просто пишу, чтобы предупредить: Билл заскочит вечером. У него кое-какие новости, и лучше чтобы ты узнала их от него, чем от меня. Новости? Билл изобрел предлог, чтобы вернуться вечером? Расплываюсь в мечтательной улыбке. Однако беру себя в руки, чтобы настрочить непринужденный ответ. Я: Новости, которые ему прямо обязательно сообщить мне лично, но в твоем присутствии? Вы что, ребята, геи? Шкет: 😒 Шкет: Доедаю твою пиццу. Что за «Тутто Белло»? Почему не «Родольфино», как обычно? Но она кстати офигенная, спасибо. Я: Надеюсь, у тебя обнаружится аллергия на тамошнюю ветчину, и ты весь покроешься гнойными прыщами! Шкет: На всякий случай, обжимайся со своим Бьорном внизу, а не перед дверью. Не уверен, что они с Биллом сходу станут лучшими друзьями после того ужина в прошлом году. Это да. Это точно. Я: Это не моя проблема, если Биллу нужен ошейник. Шкет: Помнится, ты собиралась за него замуж, а теперь фантазируешь о нем в ошейнике? Поверить не могу, как быстро растут дети. Я: 🖕

***

К концу последнего урока у меня вовсю дергается глаз. Бьорн не написал мне ни разу за сегодня, и это одновременно хорошо и плохо. Вечером я занята, а он не заслуживает того, чтобы порвать с ним в попыхах. Мы были вместе целый год. Он как минимум достоин возможности сказать все, что обо мне думает, и послать меня на хер. Плюс это немного облегчит чувство вины, которое, благодаря мыслям о Билле, мне пока удается отложить на потом. Мне просто некогда ощутить вину в полной мере сейчас, я слишком счастлива и воодушевлена. Ровно со звонком вскакиваю с места, и первая бегу одеваться. Если потороплюсь, успею быстренько принять душ, высушить волосы и одеться во что-нибудь поприличнее вчерашней пижамы до прихода Билла. Но на крыльце меня ожидает сюрприз. Застываю на первой же ступеньке, обнаружив посреди школьного двора улыбающегося Бьорна. Ощущение чем-то смахивает на ледяной душ. Спешащие однокурсники то и дело задевают меня плечами и рюкзаками, так что мне приходится заставить себя спуститься. Радости, воодушевления и предвкушения как не бывало. Плетусь к нему, и стараюсь натянуть на лицо ответную улыбку, хотя каждый шаг вызывает у меня легкий приступ тошноты. Все, что я люблю в нем: его рост, взъерошенные ореховые волосы, хитрые глаза и добрая улыбка, его надежные руки — каждая черточка напоминает о том, что Бьорн мне давно уже не просто бойфренд. Он берег меня, любил, прощал и был рядом, когда Билла не было. Давал мне все, что не давал Билл, а я это принимала. Возможно я достаточно долго благодарила судьбу за Бьорна и твердила, что люблю его, чтобы действительно в это поверить. — Привет, — скромно останавливаюсь на расстоянии вытянутой руки, потому что подойти к нему слишком близко теперь кажется предательством. Бьорн над моей скромностью только посмеивается. Он молча притягивает меня поближе и наклоняется к моим губам. Не успев сообразить, чуть отшатываюсь, но он воспринимает это как игру, и обнимает только крепче. — Как ты сегодня, малыш? — легонько чмокает в губы, не отрывая влюбленного взгляда от моих глаз. Наши отношения значительно изменились, когда секс стал их частью. Стали взрослее и полновеснее. Бьорн больше не стесняется в проявлении чувств, и не важно, наблюдает ли за нами кто-нибудь. Теперь мы одно целое, и жить собираемся вместе, а это почти семья. Уверена, он именно так и думает. Я сама хотела, чтобы он так думал. — Мне… лучше, — выдыхаю, послушно обнимая его в ответ. — Пойдем? Бьорн, по-прежнему загадочно улыбаясь, снимает рюкзак с моего плеча и вешает на свое. Берет меня за руку. Только ведет почему-то в противоположном от дома направлении, к стоянке. — Что происходит? — уточняю. — Тебя кто-то подвез? — Я подумал, что смогу забирать тебя из гимназии каждый день, если дорога домой не будет отнимать у нас слишком много времени. Ну что мне стоит отлучаться с работы на полчаса, если большую ее часть я все равно беру на дом? И Адаму будет легче тебя отпустить, если ты будешь меньше от него зависеть. Блестящий черный «Вольво» дружелюбно подмигивает Бьорну фарами. — Ты машину купил? — Дергаю его за руку, чтобы заставить обернуться ко мне. — Только ради того, чтобы возить меня из школы??? — Конечно не только за этим. Разве нам не пригодится машина, хотя бы одна на двоих? Теперь мы можем навещать моих родных, не подстраиваясь под расписания автобусов, устраивать пикники за городом, самостоятельно отвозить крупные покупки домой и не платить за доставку. А еще на этой машине ты сможешь научиться водить. Я бы предпочел, чтобы ты царапала ее, а не машину своего брата, если что-то не будет получаться. Нет, черт возьми! Это машина Бьорна и только его. Я не готова отмечать семейные покупки, особенно те, в которые я даже не вложилась! Не с ним, не теперь! Господи. — Вау, — только и произношу, глядя на «Вольво» с ужасом. — Знаю. Сам в шоке, — радуется Бьорн. — Я уже присматривался к этой модели какое-то время. Не то чтобы особенно представительная, но крепкая и надежная. И новая, так что не придется тратиться на ремонт. Он открывает для меня дверцу, и чуть-чуть расстраивается, наблюдая за моей реакцией. — Не нравится? — Что? Конечно нравится! Просто это неожиданно и… вау, — растерянно развожу руками. — Ты молодец, поздравляю! Понимаю, что этого недостаточно, чтобы сгладить его впечатление от моего ступора, поэтому поднимаюсь на цыпочки и целую Бьорна в щечку. А потом уже сажусь на пассажирское. Мне стыдно, потому что я недостаточно счастлива за него, и совсем не счастлива за нас. Нужно показать, что я горжусь им… А я и впрямь им горжусь и здорово удивлена. Вот только совсем невовремя он решил обустраивать быт. Не будет у нас никакого быта.