яблочный пирог или уроки готовки

ночь. тёплый свет контрастирует с погодой за окном. капли дождя громко бьют по стеклу, безжалостно превращая в мокрую тряпку тех, кому не посчастливилось оказаться на улице в это время. в кухне одной из квартир явно происходит какое-то действие, ведь два мужских силуэта мелькают в окне: занимаются готовкой и между делом ведут незамысловатую беседу. — да, ровно два яйца. смотри не разбей. — строго замечает голос, принадлежащий блондину. треск. в глубокой тарелке расположились два жёлтых круга, обрамлённые прозрачной субстанцией. — отлично, ты справился! — с явной иронией произнёс всё тот же голос. — я тебя сейчас ёбну. — с лёгким раздражением отозвался брюнет. — ага. поварёшка в ящике, дерзай. — продолжал инуи. — если ты сейчас не заткнёшься!.. — коко повернулся к своему другу, злобно посмотрев, но всё же не договорив. — учи давай. дальше что? наигранно закатив глаза и цокнув языком, сейшу кивнул в сторону банки с сахаром. — две ложки. не переборщи, а то яблоки и так сладкие, — резко опомнившись, инуи поспешно выпалил: — без горок! поздно. хаджиме насыпал две ложки белоснежного сахара с огромными «горками», даже не взглянув на собеседника. — господи, ты настолько любишь сладкое? — это ты хочешь, чтобы я тебе так в любви признался? дешёвые подкаты уже вошли в рацион их повседневного общения. именно поэтому данная фраза не вызвала у инуи никакой реакции, помимо очередного тяжёлого вздоха. — теперь молоко. и не разлей! я скажу, когда будет достаточно. медленно давай… взяв бутылку, хаджиме без промедлений открыл её, тут же приложившись губами к горлышку. — эй, это на пирог! оставь! — инуи начал прижиматься к чужому телу, протягивая руки к одному из ингредиентов. — а ну отдай, коко! либо просьбы блондина были услышаны, либо коконою хватило напитка, но бутылка молока была отведена от губ парня. из-за суетливых движений инуи рука брюнета дрогнула, от чего белая капля скатилась по острому подбородку хаджиме. заметив это, сейшу, замерев на месте, произнёс: — у тебя… тут… — попытки указать на движущуюся каплю не увенчались успехом, от чего бровь коконоя поднялась вверх. решив отбросить стеснение, инуи потянулся пальцами к чужой коже. — может, языком? — пошловатая ухмылка легла на губы коко. — может, ты заткнёшься? — парировал собеседник. — ясно, слабо тебе. — брюнет обвёл скучающим взглядом лицо друга. — мне-то? что ж, вызов принят, пронеслось в голове сейшу. нарочито медленно парень приблизился к чужому подбородку губами, а затем, когда между ними оставалось лишь несколько сантиметров, высунул розовый язык, неспешно проводя им до самых губ хаджиме. коко громко втянул воздух носом. инуи, удовлетворённый результатом, плавно отстранился. хаджиме коснулся пальцами влажного следа, посмотрев в глаза блондина. усмехнувшись, он поинтересовался: — что дальше добавлять? улыбка затронула и губы сейшу. немного стушевавшись, он отстранился. — мука. если просыпешь — убирать сам будешь. — хм… мне нравится, как убираешься ты. вновь цокнув языком и проигнорировав слова коко, инуи открыл кухонный шкаф и нашёл недостающий ингредиент. — заканчиваем уже, сыпь. кивнув, брюнет начал добавлять муку в получившуюся смесь. — стой! достаточно! — сейшу протянул свои руки к чужим рукам, пытаясь схватить пакет. кисти хаджиме дёрнулись, а босые ноги, сделав шаг назад, проскользили по так некстати разлитому молоку, которое, по несчастью, никто из парней не заметил. коко полетел вниз, в спешке ухватившись за инуи. — блять! удар. хаджиме лежал на полу, а сверху на нём расположился блондин, пару секунд назад отчаянно подавший голос. картина получилась забавной: по пути они ещё и отбросили муку, перепачкавшись в ней, однако вместо возмущений коко весело рассмеялся. — по-моему, это молоко поставило себе задачу свести нас. в ответ на подобные слова инуи лишь сердито заглянул в его глаза. почему-то взгляд отводить не хотелось. лицо блондина постепенно начало заметно расслабляться. коко немного удивлённо повёл бровью, вдруг став серьёзным. сглотнув, он остановил внимание на губах своего друга. — инупи… — м? горячее дыхание обжигало. — ты… кхм. связного предложения произнести не получилось. поза была слишком пикантной даже для них двоих. да, они часто игриво флиртовали друг с другом, но эта ситуация больше не казалась шуткой. — что-то не так? возмутительно, подумал коко, сейшу выглядел совершенно спокойным. но брюнет просто не знал, о чем тот думал. а в мыслях был полнейший хаос. — всё так. но если ты продолжишь на мне лежать, то я перестану притворяться, что не хочу поцеловать тебя. — хаджиме попытался вернуть своё самообладание, переведя всё в очередную шутку. из-за молчания инуи он даже подумал, что у него получилось. сейчас они посмеются, поднимутся и продолжат готовить… — а что, слабо тебе? — процитировал его инуи. вот она — точка невозврата. коконой буквально онемел. сейчас у него было три пути: спихнуть сейшу силой, вновь попробовать отшутиться, или же… — чтоб ты меня отпиздил? — надежда умирает последней. — ни в коем случае. между ними два жалких сантиметра. коко сокращает расстояние до нуля. мягко коснувшись чужих губ, он будто проверяет, не зашедшая ли это слишком далеко шутка. не почувствовав никакого сопротивления (даже наоборот), парень позволил себе сорваться. как оказалось, желание было давним и очень сильным. страсть граничила с грубостью и нежностью одновременно, но ловко балансировала между. воздуха становилось катастрофически мало, но ни один из них не желал отстраняться. ваниль и мята, печенье и молоко. вкусы смешиваются, образуя идеальную комбинацию — олицетворение этих двоих. пальцы хаджиме зарываются в белоснежные волосы, слегка сжимая и оттягивая их. в ответ он получает протяжный стон. крышу сносит. покусывая чужие губы в поцелуе и тут же проводя по ним языком, коко закатывает глаза под опущенными веками от наслаждения. в мыслях переполох, вопросы ежесекундно сменяют друг друга. флирт всегда был лишь юмором или чем-то большим? почему они не сделали этого раньше? правильно ли это? о да, чертовски правильно. другого ответа и быть не может. повторится ли это? ох, как же он надеется, что это произойдёт ещё не раз. — инупи… — шепчет хаджиме, нехотя отстраняясь. тот лишь склоняет голову и мило улыбается. — что, мой коко? — твой? — приподнятые брови и добрая усмешка. — да. мой. брови опускаются, а улыбка становится шире. хаджиме явно не выражает претензий к такому обращению. перекладывая руки на талию сейшу, он резко перекатывается, чтобы они оба оказались на полу, лёжа напротив друг друга. — твой. конечно твой.