Полуголое тело и голая правда

Время около 3х утра. Антон стоит перед спальней Арса. Он всего лишь встал в туалет, так как не реагировать на мочевой пузырь невозможно даже во сне, но после остановился напротив приоткрытой двери в спальню мужчины и замер. Полуголое тело было наполовину прикрыто простынёй, сейчас самое начало лета и под одеялом уже жарковато, руки раскинуты в разные стороны, пальцы одной из них спрятаны под подушку, другая лежит чуть ниже груди, на прессе, и поднимается вместе со вдохами. Странно, почему Антон залюбовался только сейчас. Не счесть, который раз он остаётся у Арса по приезде в Питер, у него столько раз была эта возможность - просто наблюдать, но вышло только сейчас. Арс во сне слегка повёл головой, по кадыку видно, как он сглотнул и продолжил спать дальше. Интересно, действительно ли люди во сне чувствуют, что на них смотрят, или это было естественное движение? Антон приоткрыл длинными пальцами дверь, просто толкнув её, она поддалась, и парень смог войти внутрь. В спальню Арсения Попова. Он осмотрелся и отметил для себя полки с книгами (Арсений очень любит читать, естественно), тумбочки по обе стороны кровати, телевизор у противоположной стены, большие горшки с цветами, рабочий стол и зашторенный балкон. Плотные шторы спасали квартиру с солнечной стороной, так как вопреки романтичным сценам из фильмов, Арс терпеть не мог просыпаться от солнечных лучей, бьющих в глаза. Сейчас Антон был рад, что Арс по-прежнему спит. Ему очень не хочется быть застуканным за наглым наблюдением спящего полуголого мужчины с идеальной в меру загорелой кожей, подкачанным телом, размеренным дыханием и подрагивающими ресницами на тяжёлых веках, под которыми были такие яркие, глубокие голубые глаза. Ноги сами тянут парня к кровати. Он садится с другой, пустой стороны и снова замирает. Слушает. Слышит лёгкое, неизменно спокойное дыхание: Арс не заметил движения в своей комнате. Антон с ногами залезает в постель, скрещивая их, и чуть наклоняется. Заглядывает в расслабленное лицо такого беспомощного сейчас Попова. Под оправой очков, которые Арс носит в последнее время всё чаще, не так явно видно впалые синяки под глазами и морщины вокруг них. Антон сам для себя не заметил, как его собственная рука робко потянулась к лицу, чтобы их разгладить. Кожа у Арса мягкая. Тёплая. Он повёл указательным пальцем ниже, к щеке и скуле, остановившись под подбородком у нижней губы. Почувствовал лёгкую небритость. На губах Антон завис, казалось, на целую вечность. Почему он раньше не замечал, какие они на самом деле? Чуть пухлые, тёмно-розовые, немного потрескавшиеся, мягкие... Только вот об их мягкости Антон узнал, когда непослушный большой палец коснулся нижней губы и провёл её контур. Казалось, собственная рука больше не под властью Шаста, но он продолжал идти у неё на поводу. Он наклонился ещё немного, почти к самому лицу, и его дыхание как будто отдалось лёгким ветерком по коже Арса, потому что его ресницы дрогнули. Антон резко выпрямился, но не решился убрать руку, кровать под его весом скрипнула, и он как будто заставил замереть даже внутренности, которые вообще-то не контролируются разумом, чтобы Арс снова погрузился в глубокий сон. И вроде у него это получилось. Дыхание снова стало ровным, ресницы и веки не двигались, ничего больше не говорило о том, что сон мужчины был чем-то встревожен. Антон решил пойти дальше. Как одержимый маньяк он с замиранием сердца смотрел на свою руку, которая, словно змея перед броском, аккуратно и почти невесомо ползла ниже по его телу. К шее. Антон почувствовал кадык, провёл по нему указательным и средним пальцем и пошёл дальше. Ключицы мужчины выделялись не так сильно, как у Антона, но их можно было почувствовать и даже как следует... укусить? при желании. А желание у Антона было. Уже давно. Каждый раз, когда они вместе переодевались в гримёрке перед очередной Импровизацией, Антону хотелось изучить контур этих красивых ключиц ртом вдоль и поперёк. Но, конечно, те несколько минут, когда Антон мог видеть Арса полуголым, не сравнятся с тем, как он может наблюдать сейчас. И не только наблюдать. Рука снова ползёт ниже, Антон чувствует массивные грудные мышцы под своей ладонью, а мизинцем дотрагивается до соска. Снова замирает. Чувствует, как рука поднимается вместе со вдохами. Сейчас он просто обязан. С губами так было опасно, но сейчас шанс остаться незамеченным был несколько выше. Шаст наклоняется снова и касается губами груди в районе сердца. Он не чувствует сердцебиения, но надеется, что оно не ускорилось от этого прикосновения. Он снова целует и прислушивается. Дыхание всё ещё ровное, но лицо в темноте, да ещё и снизу вверх, теперь плохо видно. Антону кажется, что всё идёт очень удачно, он слишком долго остаётся незамеченным и теперь можно позволить себе больше. Теперь он идёт ниже губами. Он не целует, просто ведёт губами вниз, по животу, оставляя еле ощутимую влажную дорожку, и доходит до... простыни, которая прикрывает нижнюю часть тела Попова. Где-то далеко на задворках сознания Антону кто-то яростно кричит, мол: "Всё, достаточно, это уже слишком, он точно застукает тебя!", но Антон уже никого не слышит. Он перестал даже прислушиваться к ровному дыханию(а точнее следить за тем, чтобы оно оставалось ровным), потому что шум в ушах от желания и азарта заглушал всё остальное. Он снова подключает руку и ведёт ей к лобку, ниже которого как раз лежит лёгкая белая ткань, которая закрывает так много. Он ведёт руку под простынь и успевает коснуться лишь резинки трусов, а потом не понимает, что произошло. Сначала он слышит хриплое, но задиристое: – Тоша, ты там что-то потерял? - и только потом понимает, что ровного дыхания больше нет, живот мужчины напряжен, а пронзительные глаза, искры от которых видно даже в темноте, словно как от кошачьих, открыты и, не моргая, смотрят прямо на Антона. – Упс. - только и успевает сказать Антон, не придумав оправдание, затем неуверенно поднимается и хочет просто смыться, даже не думая о том, что он будет объяснять Арсу утром по этому поводу, но его руку вдруг резко перехватывают за запястье, и Шаст обнаруживает себя лежащим на чужом теле. Мозг парня просто не успевает переварить это, и он лежит сверху, в шоке, смотрит прямо в глаза мужчины и молчит. Только частое, сорванное дыхание выдаёт лёгкую панику. – Антон, что ты делал здесь, пока я спал? – Наверно, пытался разбудить. - Антон мысленно ударил себя с ноги. Шикарное оправдание. Если в мире существует книга "1000 тупых оправданий" и в ней нет этого, то автор точно допустил огромное упущение. – Интересный способ, будить поглаживаниями и не только. - Шаст замер. Арс что, всё это время притворялся спящим и просто ждал, когда Антон зайдёт слишком далеко, чтобы с позором обломать его в этом? И Арс продолжил, словно прочитав его мысли, или, скорее, просто заметив недоумение во взгляде напротив. - Да, я еще не успел уснуть, когда ты зашёл. – Тогда почему ты не попытался остановить меня? – А зачем? – Как зачем? Разве тебе было приятно? – А что, не должно быть? Тон Арса был нечитаем. Там была неясная смесь из издёвки, веселья и... желания? Возможно ли это? В ответ на мысленные вопросы Антон почувствовал, что всё это время его руки удерживались Арсом за запястья, когда чужие пальцы крепче сжались на них. – Почему ты меня держишь? – Как много вопросов мы задаём друг другу, но ни на один не можем ответить. – И всё-таки я хочу получить ответ. – Тогда сначала я задам тебе другой наводящий вопрос. Я тебе нравлюсь? В том самом смысле, в котором двое мужчин обычно лежат друг на друге в одной постели? – С чего ты это решил? Конечно нет. – В таком случае, почему ты до сих пор лежишь на мне и позволяешь тебя удерживать? Антона это будто вывело из шока. Он резко дёрнул запястьями, освобождаясь из хватки Арса, вскочил и вышел из его спальни. Он молился всем, кого знал, лишь бы Арс не пошёл за ним и не потребовал дальнейших объяснений прямо сейчас. И, кажется, кто-то откликнулся. Антон не услышал следующих за ним шагов. Арс остался в постели, а парень свернул на кухню, прекрасно понимая, что уснуть уже не сможет. Он корил себя за то, что поддался, что не ограничился одним только "наблюдением", что впервые позволил себе больше, а потом разошёлся и всё испортил. Спалился. Он зашёл на кухню, прошёл к столу, не включая свет, налил себе воды и сел у окна. Времени было около 4х утра, на улице уже разгорался привычный для начала лета рассвет, щебетали птицы, но кроме них не было ещё ни души. Время с 3х до 4х утра - то самое, когда снаружи можно словить максимальную тишину в любое время года, и это волшебно. Раньше Антон об этом не задумывался, ведь ему редко доводилось не спать по ночам просто так, вне необходимости в съёмках, чтобы просто сидеть у окна, встречать летний рассвет и слушать просыпающихся птиц. Но внутри неожиданно ежесекундно всё сжалось, когда он услышал скрип кровати и шаги на кухню за своей спиной. Вскочить и сорваться в свою комнату он бы уже не успел, поэтому остался сидеть на кухне, как вкопанный, в надежде, что Арс просто встал в туалет и пройдёт мимо. Надежды не оправдались. Он прошёл прямиком на кухню и, кажется, остановился в дверном проёме. Антон даже задержал дыхание. – Слушай, мы оба всё равно уже не уснём. Давай попьём чаю и поговорим. – Кофе. – М? – Я буду кофе. Антон так и не решился развернуться, пока слушал, как Арс ставит чайник и как тот начинает закипать. Только когда напиток был разлит по кружкам и по кухне разнёсся великолепный кофейный аромат, Антон решился развернуться, но уткнулся сразу в кружку, только кивнув в качестве благодарности. Арс сел прямо напротив, сделал первый глоток. Антон повторил за ним. – Шаст, может, всё-таки, поговорим об этом? – О чём? - Антон услышал недовольное цоканье и вздох. – О том, что ты пытался домогаться до спящего меня. – Значит для тебя это домогательства и только? Так раз ты не спал, что же ты меня не остановил? – Я не хотел. – Ну а почему? - снова вздох. – Да потому что ты нравишься мне. - на этот раз Антон не заставлял внутренности замереть: они сделали это сами по себе и выпустили бабочек, которые буквально атаковали его живот. – Я уже понял, что я тебе - нет, но ты явно хотел услышать это. Я уже столько долгих месяцев стараюсь от тебя это скрывать, прикасаюсь к тебе только на сцене так, как хотел бы прикасаться и вне, прикрываясь импровизацией. Я зря сорвался, надо было продолжать притворяться, что я сплю, насладиться прикосновениями и просто жить дальше, но это так опьянило меня, я подумал, что теперь можно раскрыть правду. Повисло молчание. Кружки с кофе после первых глотков с обеих сторон оставались нетронутыми, а Антон поверить не мог, что слышит то, о чём так давно мечтает. Бабочки вытворяли какие-то невероятные кульбиты внутри него, ему пришлось прокашляться, чтобы выровнять тон и заговорить: – Как ты сказал?.. Ты знаешь, что ты мне не нравишься? – Да, знаю. Ты сам мне это сказал, там... в спальне. – Меняй. Они наконец синхронно подняли друг на друга глаза. Антон улыбался, а Арс глупо открывал рот. – И как я должен это поменять? – Просто убери частицу "не" отсюда куда подальше. – Но ведь ты сказал... – Да естественно я соврал, Арс! Я долгое время думал, что меня тянет только к твоему телу, но теперь понимаю, что меня тянет к тебе, потому что ты весь - удивительный, такой красивый, горячий, манящий, дерзкий, но одновременно мягкий, нежный и робкий. Ты не представляешь себе, сколько раз я мечтал о том, чтобы задержать нежные прикосновения к тебе на сцене подольше, я так долго... Антон не закончил. Арс накрыл его руку своей, и парни снова молчали. Больше слов не надо было. Они оба наконец всё поняли. Арсений первый встаёт, не отпуская руку Шаста, и тянет его к себе. Антон встаёт, оказываясь на голову выше, и они осознанно смотрят друг другу прямо в глаза с невероятной нежностью и пониманием всего. Антон чуть подаётся вперёд, и Арс уже закрывает глаза, думая о поцелуе, но парень лишь делает так, чтобы они соприкоснулись лбами, и снова замирает. Арс молчит около минуты, слушая и чувствуя, как Антон расслабляется от раскрывшейся правды, а затем вдруг улыбается и шепчет: – Я небритый. - Антон усмехается. – Я знаю. Я успел это почувствовать. Руки с теми же длинными нежными пальцами ложатся на плечи Арсения, но теперь он чувствует на них ткань футболки и только сейчас понимает, что тот надел её перед тем, как пойти к Шасту на кухню. – А вот губы я успел ощутить только пальцами. – У тебя есть шанс это исправить. Антон отстраняется, чтобы снова заглянуть мужчине в глаза, и не видит там больше ни страха, ни сомнений, ни издёвок, ничего. Только нежность, любовь и желание. В его собственных глазах читается ровно то же самое. Он наклоняет голову, сокращая расстояние между ними, закрывает глаза и касается губами тех самых мягких, темно-розовых, чуть пухлых и потрескавшихся губ напротив. Ощущать их пальцами - совсем не то же самое. Бабочки как будто все разом расправили крылья и вспорхнули, от чего Антон почувствовал пробравшую его дрожь от шеи до самых пяток. Арс хотел целовать парня на одном уровне, поэтому чуть отклонился, отстранился всего на секунду, чтобы запрыгнуть и сесть на кухонный гарнитур, и притянул его к себе снова. Антон положил широкие ладони на его бёдра, прикрытые шортами, и жадно сжал. – В постели на тебе было намного меньше одежды. – Так сними с меня всё. *** Утром парни проснулись не просто в обнимку - они буквально обвивали друг друга руками и ногами, и сладко сопели в кожу друг друга. Ночью, после того, как парни уже перебрались в спальню с кухни, где и произошёл первый раз, самый страстный и одновременно нежный в их жизни, Антон пошёл курить на балкон и оставил распахнутой штору, из-за чего Арс проснулся от тех самых злосчастных лучей солнца, бьющих в глаза. И в любой другой ситуации это испортило бы ему настроение на весь день, но он увидел перед собой самого любимого и родного спящего парнишку, вьющиеся волосы которого отдавали золотом под этими самыми лучами. Арс подумал о том, что просыпаться под лучами солнца вместе с ним - с этого момента всё, что ему нужно.