щёчки

— Арс, Арс, Арс, — Шастун счастливо прыгает вокруг. В глазах горели звёздочки, вокруг скопились мелкие морщинки. Он невероятно сильно сияет. — Меня приняли в тот самый проект, — Попов явно не совсем понимает о чём идёт речь, потому что на Антоне висит миллиард проектов и он о каждом готов рассказывать ровно также эмоционально. Но перебивать не спешит, потому что знает, как дороги такие эмоции. — Я рад, любимый, — Арсений располагается рядом, совсем близко, и ему открываются лучшие виды на такую подвижность своего парня. Можно заметить как встала дыбом чёлочка, изумрудный цвет глаз стал яснее, губы расплываются в полуулыбке. И Арс сам превращается в лампочку. По комнате летают феромоны Шаста и явно прицепляются ко второму жителю этой квартиры. Теперь свободного времени станет ещё меньше, проводимого друг с другом — тоже. Антон будто улавливает смену настроения собственной спиной и резво разворачивается к мужчине. — Ты не рад? — улыбка мигом стирается с лица, Арс слишком неожиданно выходит понурившим. — Очень рад, я же сказал, — небрежно бросает слова и продолжает тупить в пол, обвив руками колени. Сложился в кокон грусти. Хочется сказать «буду очень сильно скучать, когда ты будешь пропадать на всех этих съёмках», но внутренние мысли так и остаются не озвучены, ибо «звучит слишком сопливо, зачем ему это вообще»? Только ком в горле шумно сглатывается. — Арс, ты чего? — в одно мгновение парень оказывается на приседках, чтобы быть примерно одного роста с сидящим на полу Арсением, который благодаря своей позе стал выглядеть ещё крошечнее. Антон смотрит в полном замешательстве, его глаза бегают как сумасшедшие в попытке распознать, чем была вызвана такая резкая смена эмоции. Ведь, он просто не может быть не рад, и это очевидно, но «радость» испокон веков выглядела не так. Парень кладёт ладонь на щёку мужчине, большим пальцем разглаживая мягкую кожу. Она такая нежная, складывается ощущение, что даже от невесомых касаний могут остаться грубые следы. Шастун, признаться честно, питает огромные чувства к этой части арсова лица, ибо есть желание миллион часов просто тыкать в эту часть пальцами и чувствовать расслабление даже сильнее, чем от нынешних новомодных «попитов» или как они там. — Что случилось, расскажи мне, пожалуйста, — надежда перестать играть в Шерлока всё ещё не угасает. — Когда ты уезжаешь? — неразборчиво бурчит, уткнутое в колени лицо слишком явно уменьшает громкость речи. — Ах вот оно в чём дело. Арс, меня пока только ут-вер-ди-ли, — по слогам разбирает слово, чтобы стало доступнее, едва сдерживая смешок от сложившейся ситуации. — Съёмки назначат ещё совершенно неизвестно когда. График пока остаётся точно такой же, — и всё-таки Антон хихикает, ласково трепля щёки мужчины. — Дурачина, — улыбается ещё шире, чем было в случае с проектом. Какой же Арс невозможный. — Я тебя тоже люблю, мой замечательный, — Шастун безбожно сильно залипает на эти щёки, абсолютно не стараясь убрать оттуда свои лапки и повышая интенсивность движений — царапает Арса за счёт дополнительных выемок или камней на своих постоянных кольцах. Попов обиженно шикает. — Простипростипрости, — парень виновато шепчет, моментально одергивая свои длинные конечности от опасной близости с лицом. — Антон, я же просил тебя так не делать! — Арсений прикладывает руку к повреждённой части лица, ощущая неприятное покалывание в задетой области. Замечательно! Лицо и так безумно гримируют на каждой фотосессии, скрывая даже мелкую россыпь родинок, а если там появится даже самая крохотная царапина — она обязательно не убежит от объектива камеры и всё равно придётся накладывать в два слоя больше тонального средства. — Я больше так не буду, — Антон почти мяучит, сам моментально уменьшаясь в размерах. Интонация голоса быстро сменяется на провинившегося ребёнка и он со страхом оглядывает свои длинные пальцы, украшенные кольцами, которые впервые оказались так травмоопасны, и теперь даже закрадывается осадок страха считать их любимыми украшениями. Теперь во взгляде парня читается грусть вперемежку с болью. — Ну Арс, ну хочешь я буду снимать кольца каждый раз на момент этого занятия? — на «снимать» и без того тихий голос как будто надрывается и становится ещё на тон тише. В каждом из этих колец заложена своя история и просто побрякушками их априори считать можно всем, но только не ему. — Их просто нельзя не трогать. Твои щёки. Они такие нежные, мягкие, совершенно не обвисшие, и я люблю их больше всего на свете. Мне стоит к ним прикоснуться и они снимают стресс лучше любой игрушки за кучу денег, что сейчас вирусятся в интернете. Я их правда очень-очень люблю, сильнее только тебя всего остального, — Шаст начинает мягко поглаживать тыльную сторону ладони мужчины. — Как можно так любить что-то отдельно? — Арс выползает из своего созданного кокона и хихикает над происходящим. — Ты такой дурик, Антон, — он чмокает его в щёку, так нежно и робко, как самый настоящий школьник, которому только-только понравилась девочка-одноклассница. — Не стоит ничего снимать, я знаю твою историю взаимоотношений с каждым из этих украшений. Просто будь нежнее в следующий раз, ладно? — Арс просто тихо-тихо просит, утолив первые порывы злости, и совсем не нарушает их интимную обстановку. — Я их и так боюсь задеть каждый раз, они же невероятные. Но по-моему, спросить о подобном ты должен меня немного в другой обстановке, — Антон создаёт смешную волну бровями, потом видимо представляет как комично это выглядело со стороны и хихикает, признавая собственное поражение. Арс приближается и целует его в губы, утягивая в пылающий длительный поцелуй. Он улыбается прямо в процессе, когда Шастун неосознанно возвращает руку на щёку, на излюбленное место, и они целуются пока не надоедает. Ну или пока не понимают, что у обоих начинает зарождаться комок возбуждения внизу живота иногда хотя бы несколько потянуть прелюдии. — Вот теперь мне как раз таки хочется этих самых «других» условий, — у Арсения заметно краснеет лицо, будто перенимая весь жар с губ на себя. — У тебя есть силы снова сладко тянуть моё имя в позе наездника, пока соседи вызывают полицию и нам потом придётся объяснять, что мы здесь никого не убиваем? — Шастун на полном серьёзе вопросительно глядит прямо в глаза. — Может, в этот раз я буду тихим, — внутри всё заметно сжимается и приходится облизнуть пересохшие губы. — Антон, Антон, сильнее! — парень по блядски выгибает спину, выкрикивая запрещённые слова, пока имитирует стон мужчины в одну из недавних ночей, и покачивает бёдрами, явно вспоминая такт. — Валить и трахать, — агрессивно шепчет Арсений, родной цвет глаз которого, перекрылся расширенными от возбуждения, зрачками. Мозг тоже хорошо всё помнил и подкинул несколько ярких картинок того события. Было впечатление, что Арсений кончит прямо сейчас, но Антон уж точно сделает этот процесс более эмоциональным, чем просто дрочка в одиночку.