История Тима Темплтона

Утро всегда сменяется ночью, а ночь сменяется утром. Закат убивает солнце, обагряя всё горячей кровью, рассвет убивает луну, раскрашивая небо позолотой. Люди говорят — красиво, люди — животные, раз любят наблюдать за смертью. Мои глаза на мир открылись так поздно, когда уже…хм…поздно? Мне всего четырнадцать лет, но я не сильно жажду смерти, но именно она меня ждёт в столь молодом возрасте. Я надеюсь лишь на то, что смерть будет красивой. Когда маме огласили мой диагноз — рак лёгких — она долго плакала, совала деньги врачу, но тот только пожимал плечами. Мол, ничем помочь не могу. Тоже мне специалисты. Я попросил маму не рассказывать папе и брату о моём недуге, не желая ещё и их пугать. И так я жил целых два месяца. Два счастливейших месяца. Мы всей семьёй ездили в лес, в поход. Жарили сосиски, хлеб и пастилу, травили байки и страшилки, смеялись и наслаждались жизнью. Именно тогда случилось то, из-за чего я не хочу умирать. Была уже ночь. Костёр потушили во избежание пожара, еду убрали, чтобы еноты не утащили, и пожелав друг другу спокойной ночи, расползлись по палатка. Палаток у нас было две: для мамы и папы, для меня и Тео. Спать с Теодором — настоящее испытание, похлеще сражения с огнедышащим драконом. Светлые, пахнущие морозными мандаринами, волосы щекочат мне нос, ещё он бормочет во сне, всё в любви кому-то признаётся: «Т… а…я люблю… В…тебя… «. Иногда, когда он ворочается, может случайно заехать мне в живот локтём или разбить нос. Но в тот день этого, как ни странно не было, а было тихое и робкое, не соответствующее моему братишке-боссу: — Тимми? — Чего тебе, Цветок? — сонно спрашиваю я, едва держа глаза открытыми. — Тимми, я хочу…хочу кое-что спросить… — смущённо лепчет Тео. Я даже приподнимаюсь на локтях, хотя в сон клонит — не могу. — А…это плохо, если не нравятся девочки? — спросил брат, опустив зелёные глазищи. — Просто ты девчонку ещё подходящую не встретил, — похлопал я его по плечу в качестве поддержки. Вот ему тоже не нравились раньше девчонки, а сейчас — взгляд не отвести от Кэрол. — Нет, ты не понимаешь, мне…мне нравятся мальчики, — и опускает голову, как нашкодивший котёнок. Вот тут уже другой вопрос. Кто такие геи — такие же люди, только это мальчик любит мальчика. А считая то, что люди — звери, получается, что любовь между мальчикам противоестественна, но не невозможна. — Ну и поздравляю, познакомишь позже с женихом, — «Если для тебя это позже наступит, Тим», — язвит голос разума, но я особо не прислушиваюсь. Я увижу жениха брата, чего бы мне это не стоило. — Понимаешь, Тим, мы с ним уже встречаемся, но…боюсь целоваться… — и снова опускает голову. Мда, видимо равных брату нет в политике и экономике, а в социальных он полный ноль. — А почему боишься? Губы выглядят как фарш? Воняет из-за рта у тебя или у него? Ну-ка, дыхни, да нет, вроде приятное, яблочное. Может у него зубы кривые? — мне не интересно это совсем, но я спрошу. — Нет, с ним и со мной всё в порядке, просто…я не умею целоваться, — признал свою неидеальность, свой недостаток нехотя Теодор. — Так что тебе мешает научится? Помидоры нынче крупные, можешь лягушку поймать, — непонимаю я брата. Если мне надо было бы учиться целоваться, я бы стрельнул у мамки помидор. Благо, опыт есть, а Тим, то есть я, всегда был сообразительным и способным. — Фу, Тим! — кривится братишка, а потом смотрит умоляюще на меня: — Научи меня! — Как я тебя научу? Буду давать указания, где помидор жрать? — раздражённо бросил я. Чта поделать, если брат выставляет меня идиотом, хотя и не сознательно. Теодор, тем временем, придвигается ближе, и его дыхание щекочет тонкую кожицу моих губ. — Вот так научи! — выдохнул он, и прохладные губы неуверенно и не настойчиво ткнулись в мой рот. А в моей голове происходил целый цикл процессов: Загрузка, перезагрузка, режим сна, ничего не понимашки режим. А тем временем губы брата всё настойчивее жмутся к моим, требуя раскрыться для поцелуя. Я не знаю, что мной тогда двигало, но я ответил на поцелуй. Это было странно, но не неприятно. Когда умираешь — думать о хороших, счастливых моментах больно. Но всё же… На этом моя история окончена.

***

Теодор вместе с парнишкой Руфио каждый день приходят на местное кладбище, огибая множество калиток и гранитных плит, направляются к голубоватому ангелу, который в руках держит букет полевых цвет. В ногах ангела фотография в дубовой рамке. С фотографии на гостей смотрит доброжелательный мальчишка со смешными синими глазами и блестящими русыми волосами. Тебя не хватает всём, Тим. Ты в нашем сердце… «Ты в моём сердце», — думает Тео, целуя Руфио, так похожего на брата.