Гидродвигатель прогресса

      Едва за Томасиной захлопывается дверь, Лу устало опускается на кровать и с явным удовольствием скидывает туфли. Маска благовоспитанной прелесть-какой-дурочки отправляется следом за ними.        – А вот теперь мы влипли, Джек. Рано или поздно наследника всё равно пришлось бы где-то брать… но сейчас мы сильно ограничены сроками и обстоятельствами.       Джек не реагирует. Стоит, как стоял – и просто смотрит на дверь. Плохой признак. Не хватало ещё, чтобы он в самом деле отчаялся, сдался и опустил руки. Поэтому Лу продолжает рассуждать: что угодно, лишь бы не молчание, которое даёт возможность страдать и самоуничижаться с полной отдачей.        – Допустим, какое-то время у нас есть. Оба в шоке и страданиях, рефлексируем каждый о своём, у тебя из-за стресса не встаёт, у меня из-за стресса нарушен цикл… хотя нет, это не вариант, королева тут же озаботится пригласить какое-нибудь светило гинекологии. Так что придётся мне демонстративно сливать в прокладки пару стаканов крови в месяц, чтоб Её Величество не так переживала. Если зачатие не состоится в первую же ночь, мы мало кого удивим; по моим подсчётам, пройдёт около месяца до того, как король начнёт проявлять признаки нетерпения. Для гарантии – считаем, что в запасе две недели.       – Да хоть два года, – Джек наконец отмирает и оборачивается. – Ты ждёшь, что я вырвусь на свободу и продолжу борьбу за трон? Раньше за мной была армия. Были хотя бы дядюшкины деньги. Сейчас не осталось никого и ничего, я потерял всё… или мне с голыми руками идти против приведённых отцом гефских танков? Так я не Шепард. И не Кросс – я не хочу войны. Ни гефско-гелвуйской, ни гражданской, никакой. Я устал быть знаменем и фигурой на доске.       – Прежде всего, ты потерял себя, Джек, – мягко перебивает Лу. – И чтобы отыскать снова, нельзя просто спрятаться под одеяло и потребовать оставить тебя в покое. Там, под одеялом, тебя точно нет. Во дворце – скорее всего, тоже.       – И где ты предлагаешь меня искать? – Джек против воли втягивается в разговор, в его взгляде мелькает проблеск чего-то живого. – В Гефе? В Аустерии? Ещё дальше?       Лу пожимает плечами:       – Мир не ограничивается Гильбоа и Гефом. При колонизации планеты освоили только часть одного континента, потом, когда связь с метрополией была утеряна, экспансия почти замерла… но всегда и во все времена среди людей находились и изгои, желающие бежать, и исследователи, желающие знать, и путешественники, желающие просто идти. Ты не из тех, кто ломается и сдаётся, Джек. И не из тех, кого можно поставить на колени безнаказанно.       Джек вздрагивает, вспоминая почти доброжелательное "Твой рот бывал и в более грязных местах". Он что, в самом деле готов безропотно проглотить это и утереться? Он всю жизнь искал любви и одобрения отца, желал, чтобы отец им гордился – и продолжает, обманывая себя, на что-то надеяться даже сейчас? Даже когда его низвели до уровня племенного животного, от которого нужен лишь качественный приплод?       Он разворачивается, делает шаг к Лу – и Лу видит перед собой не впавшего в апатию опального принца Джонатана, а готового к схватке майора Бенджамина из… Лисьего леса? Майор смотрит на Лу и улыбается, хищно и недобро:        – Ты подбадриваешь меня просто так, или у тебя есть какой-то конкретный план?       – Покидать дворец лучше ночью, ближе к утру, когда большинство обитателей крепко спят или очень хотят спать. Охрана стоит вот в этих точках, – Джек нашёл лист бумаги и ручку, и теперь азартно рисует схемы. – Не считая гарантированного поста у нас под дверью. Тайный ход начинается здесь, доберёмся до него – выйдем из дворца. Но пешком мы не уйдём далеко, а возвращаться в дворцовый гараж – плохая идея.       – Угоним машину, – отмахивается Лу, прижимаясь плечом к плечу Джека. Без каких бы то ни было намёков: просто так удобнее смотреть на рисунки. – Выберемся из города…        – ...и напоремся на патруль на выезде. В Шайло гефские танки, город должен гудеть, как пчелиный улей.       – Тогда – гавань? Найти катер, чтобы не светиться, и морем уйти в Аэндору?       – Уже интереснее, только что нам скажет береговая охрана?       Лу вежливо кривит губы:       – Прости, назвать это охраной я всё же не могу. Кроме того, катер может пройти достаточно близко к побережью – и достаточно далеко от него же, чтобы не привлечь лишнего внимания.       – Осталась сущая мелочь – сбежать.       – И лучше сделать это так, чтобы не потревожить пост у нашей двери. Я, конечно, могу их тихо вырубить, но их отсутствие будет слишком подозрительно.       Джек смотрит на Лу с возрастающим интересом:       – Вырубить охрану? Да в тебе кладезь талантов! Чего ещё я о тебе не знаю?       – Ну… я могу вырубить охрану, могу вырубить электричество во дворце… отличный отвлекающий манёвр, к слову, только до щитка бы добраться, – Лу аккуратно загибает пальцы. – Могу вырубить небольшую делянку в лесу, если будет нужда, время и топор. Вот твой бюст в мраморе – уже не вырублю, но у меня есть несколько кузенов, к которым я могу за этим обратиться. Нужно?       – Пока рано, – Джек смеётся, в первый раз с покушения на Сайласа – с искренним весельем. – Мы можем попробовать выбраться через окно, правее под нами есть открытый балкон. Иди сюда, посмотри, сможешь добраться, если я подстрахую?       – Смогу, – Лу принимается сосредоточенно заплетать волосы в косу, чтоб не мешали. – Последний вопрос. У тебя есть запасные брюки и хоть какая-то обувь без каблуков?       Запасную одежду кто-то (Томасина? Королева?) заботливо положил в шкаф. Рубашка Джека висит на Лу мешком, брюки держатся только благодаря ремню. С обувью ещё хуже: джековы берцы надо натягивать минимум на три шерстяных носка. Лу морщит нос и решает идти босиком. Джек обеспокоенно хмурится, но не возражает: похоже, Лу отлично знает, что делает, а путаться под ногами у профессионалов и мешать – верный путь к провалу операции. Кое-какие секреты Джеку известны, он, в конце концов, выбирал Лу не только за красивую мордашку… но кто мог подумать, что ему известна настолько малая часть?       Лу взбирается на подоконник, бесшумно открывает окно. Решёток нет – Сайлас, видимо, не предполагал, что негодный сын выпорхнет с восьмого этажа дворца и вольным журавлём улетит в рассветную даль. Впрочем, Джек и сам бы не предположил, если бы не Лу.       На шикарный пятиспальный траходром король, жаждущий внука, не поскупился, размеры постельного белья соответствуют. Верёвка, сплетённая из разорванных простыней и пододеяльников – классический атрибут любого побега! – свисает почти до седьмого этажа, даже привязанная одним концом к ножке кровати.       – Подожди, я спущусь первым и тебя подстрахую.       Лу не возражает. Но когда Джек добирается до облюбованного балкона – втягивает верёвку обратно в комнату. Закрывает окно снаружи, пару секунд уверенно балансирует на узком подоконнике, а потом чуть приседает, примеривается и одним прыжком перемахивает к Джеку, который даже выругаться не успевает. Приземлиться Лу умудряется на пятачок от силы в метр радиусом.       – Так нас позже хватятся. Идём. Выскажешь всё, когда будет время.       По дворцу они проходят без затруднений: ещё в детстве Джек на пару с Мишель изучил тут все дыры и крысиные лазы. Естественно, о каких-то дворцовая служба безопасности знает, но таких меньше половины. Где-то приходится таиться и пережидать почти не дыша, где-то по коридорам можно идти почти свободно. Ни одна дверь не заперта: как же, здесь же только свои, никто лишний во дворец не попадает, можно расслабиться и умерить пыл. Что ж, беглецам такая расхлябанность только на руку.       Подземный ход тянется долго и выводит куда-то в небогатые кварталы. До порта отсюда довольно далеко, но в глубине души Джек убеждён, что и оставшаяся часть побега пройдёт без сучка без задоринки. Так странно – не командовать операцией, а быть рядовым участником. Так… спокойно и надёжно. Он кладёт ладонь Лу на плечо и благодарно улыбается:       – Кажется, я твой должник, Люсьен.       Лу разворачивается – и широко улыбается в ответ:       – Сочтёмся.       Найти подходящий катер получается не сразу. Топлива маловато, едва удаётся дотянуть до Эссура. Однако там мало кто знает в лицо принца Джонатана Бенджамина – не говоря уже о Люсьене Вулфсоне, поэтому проблема только в оплате: даже если банковские карты не заблокированы, пользоваться ими нельзя, слишком чёткий след. На счастье, у Люсьена находятся какие-то драгоценные побрякушки, и их удаётся выменять на бензин. Пока Джек торгуется, Люсьен без заметного напряжения подхватывает и уносит сразу две пятидесятилитровых канистры. Пусть его хрупкость довольно давно не вводит Джека в заблуждение, однако раньше Лу таких фокусов не показывал. А ещё тот прыжок из окна на балкон... В случайный срыв конспирации Джек не верит, но задавать вопросы ещё рано.       К вечеру беглецы добираются до Аэндоры, никого особенно не заинтересовав.       – Заходи, – Люсьен пропускает Джека в квартиру и закрывает дверь. – Гостиная там, я сейчас принесу чего-нибудь выпить. Настало время раскрывать карты.       Такое начало Джеку совершенно не нравится. Интересно, во что он вляпался на этот раз?       Люсьен возвращается с бутылкой хорошего виски и двумя стаканами, непринуждённо разливает и первым отпивает глоток: мол, смотри, не отравлено.       – Я начну с одного небольшого фокуса, Джек. Чтобы ты мог убедиться, что мои дальнейшие слова – не бред спятившего шизофреника. Это, – он поднимает руку, – не часы, а портативный генератор смещающего поля, которое позволяет мне успешно маскировать настоящий рост, вес и некоторые особенности внешнего вида. На самом деле я выгляжу так.       Джек не улавливает момент изменений. Мгновение назад перед ним сидел хрупкий юноша, долгие годы успешно притворявшийся девушкой. Теперь Люсьен, кажется, будет на голову выше Джека и раза в три массивнее. Из-под расстёгнутого ворота свежей рубашки (когда Люсьен успел её сменить? Джекова бы на такой фигуре лопнула по швам!) что-то маслянисто блестит… металл? Металл, вживлённый в кожу? Но как? Зачем? Кто он вообще такой? Что он такое? Ладно, по крайней мере – хотя бы не инсектоид со жвалами и в хитиновой броне. Кажется.       – Итак, – невозмутимо продолжает Люсьен. Голос его тоже изменился: теперь это мягкий низкий баритон. – Перейдём к конкретным предложениям. Мы бы всё равно до них дошли, поэтому незачем ходить вокруг да около. Сейчас и здесь в твоей власти, Джонатан Бенджамин, выбрать путь, которым последует твоя планета. Не только выбрать, но и со временем лично увидеть последствия своего выбора.       Джек глотает виски, не чувствуя вкуса. Люсьен был прав: без "маленького фокуса" это звучало бы полным бредом.       – Начну с худшего варианта: ты отказываешься. В этом случае – я не буду тебя удерживать, ты сможешь идти отсюда куда угодно и обращаться к кому угодно. Однако тогда на планету придёт война, которой ты так не хотел. Вас раскатают в пыль, загонят в угол и всё равно заставят подчиниться. Либо, если война затянется и станет нерентабельной – планету уничтожат. Действительно уничтожат, превратят в поле астероидов. Чтоб не мешала.       – Да уж, умеешь ты уговаривать, – Джек хмыкает и передёргивает плечами. – Ещё не знаю, от чего придётся отказываться, а уже хочется согласиться.       – Лучший вариант: ты соглашаешься. Твоя планета присоединяется к Империуму Человечества. Ты становишься её полновластным правителем, и пока ты лоялен, а планета исправно платит имперскую десятину – ты получаешь любую необходимую поддержку, включая доступ к технологиям Марса. И ещё одна приятная мелочь: полный атеизм. Никаких церквей и никаких богов. Только человеческая воля и человеческое совершенство.       Улыбка Джека сделала бы честь любой акуле. Однако он уже раз обжёгся о дядюшкины красивые слова, поэтому в лоб спрашивает:       – Я буду марионеткой на троне, как при Кроссе?       – Нет. Это будет ближе к… да, пожалуй – к губернатору провинции, наделённому максимальными полномочиями. Сейчас же, как я и сказал – ты единолично определяешь путь и решаешь один за всех.       – Почему именно я?       – Кто ещё? Геф слишком хочет воевать, старик Шоу не удержит своих милитаристов в узде – а Гильбоа подчинится воле королевского дома, хотя бы по привычке. Твой отец стар и закостенел в своих привычках и убеждениях; кроме того, он не мыслит себя без религии. Мать – лишь идеальная соратница короля, с троном она сама не справится. Сестре власть попросту не нужна. Кузен слишком быстро одуреет от вседозволенности. Дэвид Шепард? Не смеши мой болтер! Ты не идеален, Джек, и, тем не менее, из всех, кто есть, ты – лучший. Поэтому – ты.       – Ты же знал, что я соглашусь?       – Конечно. Но важно было, чтобы ты пришёл к решению сам. Хотел быть королём, Джек? Учись им быть. Уже пора.       Джек наливает себе ещё стакан. Нельзя сказать, что он сильно обрадован происходящим. Тем не менее, выбор не слишком-то богат, если верить Люсьену: "паршиво, но терпимо" или "орбитальная бомбардировка". Если.       – Тебе придётся очень многое мне рассказать. Из твоих слов я понял, что вы предпочтёте решить дело миром, однако мы можем оказать ощутимое сопротивление. Конечно, рассказывать или нет – решать тебе, но…       Конец фразы тонет в хохоте Люсьена.       – Я знал, что мы сработаемся. Что ж, я расскажу тебе всё, что имею право рассказывать – после того, как доложу командованию об успехе наших переговоров. Подождёшь несколько минут?       Он подходит к зеркальной панели, которую Джек до сих пор принимал за дверцу шкафа-купе. Панель отъезжает в сторону, и вместо шкафа обнаруживается стойка с абсолютно непривычного вида аппаратурой. Люсьен передвигает несколько рычагов, поворачивает верньеры – и чётко произносит на имперском готике, которого Джек пока не понимает:        – Говорит брат Луциан из Пятой роты. Предварительные переговоры на Парабеллусе прошли успешно. Мне необходимо передать информацию для лорда Омегона.       Точная дата принятия Согласия неизвестна, но не позднее 000.М31 сельскохозяйственный мир Парабеллус стал частью Империума Человечества. После того, как Альфа-Легион обрёл технологию пилонной матрицы, амбициозный эмпир-мастер Механикум Волькерн Авгурам начал строительство точной её копии на поверхности планеты – что в конечном итоге обрекло её жителей на гибель от обрушившегося с небес огня флота Альфа-Легиона в 007.М31.