Разрушенный мир

Она кричала, что это он виноват в его смерти. Она била всю посуду, которая осталась после него. Она сипло плакала в телефон, жалуясь на жизнь. Она хотела, чтобы всё это оказалось неправдой, дурным сном. Но… Чёрные шторы в комнате не пропускали тусклый свет, небо в этот день было пасмурным. Часы ровно тикали в глубокой тишине, а их эхо разносилось по всей квартире. В воздухе витала пыль, противно щекоча носоглотку, забираясь в прокуренные лёгкие. Мебель была застелена чёрным бельём, серые блики от гладкой ткани скакали по стенам. Девушка лежала на кровати, согнувшись в три погибели. Колени упирались в грудь, сиплое дыхание сопровождалось редкими всхлипами. Кофейные волосы крупными кудрями лежали на лице, янтарные глаза совсем потухли. Мягкие черты лица стали острее за счёт выпирающих скул, губы, сложенные в тонкую линию, потрескались. На худом теле брюнетки висела любимая футболка её брата. Красная с белым перевёрнутым треугольником по середине, она носила её не снимая уже две недели. Серые легинсы с такими же носками делали Звёздочкину ещё более худой, сломленной и загнанной. Рядом лежала гитара в пыльном чехле, новая партия этой гадости медленно оседала на ткани. Где-то в районе рёбер лежал телефон, из него доносилась негромкая музыка. «Есть два типа людей. Одни готовы рвать этот мир до костей. Идут по головам, не жалея ногтей. Чёрта оправдают, лишь бы оседлать цель!» Эти строчки несли в себе смысл, который подходил ей. Да, она была готова рвать людей ради брата, готова была разбираться в пух и прах. Он был её миром, её покоем и защитой. Потерять его в один миг так просто, а поверить в это — целая мука. Слезы обжигали и душили, заставляли непроизвольно кричать о том, как же жизнь трудна. Глубокий вздох, лёгкие опять заскребло противным ножом. Распрямившись, Катерина кашлянула, изо рта вытекла кровавая струйка. Алым цветом она окрасила белую простыню. Смахнув волосы в сторону, брюнетка тяжело встала на локти, смотря на экран телефона. Время было час дня, а казалось, будто уже вечер. Могильный холод пробирал до костей, мурашки бегали по телу. Скоро должен вернуться Дима — виновник её истерик, длившихся более месяца. Аккуратно сев на край кровати, янтароглазая поправила задравшуюся вверх футболку. Кашель вновь прервал тишину, кровь забрызгала легинсы и простыню. Пробитое ребром лёгкое нисколько не беспокоило Звёздочкину, лишь когда начинался кашель, девушка готова была сгибаться пополам. В прихожей послышался скрип двери, затем, хлопок и знакомые шаги. Пришёл… — Я дома! — Крикнул Побрацкий, ставя пакеты на пол. Куртка сразу полетела на крючок, ботинки аккуратно встали на обувную тумбочку. Прислушавшись, мужчина уловил еле слышное сиплое дыхание, шуршащие шаги и редкие всхлипы. Каждый раз приходя домой, русый боялся, что не застанет подругу в… Живых… — Ты алкашку принёс? — И так каждый раз, уже месяц подряд. Но в глубокий запой Катерина начала уходить только недели две назад. Также появился кровавый кашель, когда янтароглазая попыталась залезть на холодильник, но неудачно упала со стула на плиту. — Принёс. Ты вещи Антона разобрала? — Он задавал вопросы с той грустью, которую сложно описать. Девушка чувствовала её на духовном уровне, но всё равно винила в смерти брата Диму. Он не остановил тогда брюнета после очередного семейного скандала. И всё из-за Побрацкого, который и начал атаку на любовника. — Разобрала. Что-то оставила, что-то отдала в благотворительные фонды. Красную помаду тоже оставила, — тонкая рука небрежно скользнула по лицу, прикрывая рот. Снова кашель, теперь сильнее, пришлось сползти по стенке на пол. Мужчина аккуратно подхватил подругу, прижимая к себе. Как только приступ прошёл, брюнетка посмотрела на ладонь. Вся в крови, вся в сгустках мокроты и кусочках лёгкого. — Ты есть будешь? Я дошик купил, — пытаясь перевести в другое русло разговор, Дима мягко потрепал Звёздочкину по волосам. Та лишь бессвязно промычала что-то наподобие согласия, отлипая от друга. Медленными шагами она направилась на кухню, придерживаясь рукой за рёбра. — Я альбом нашла. С твоими фотками с выпуска. Ты на них как ебобо, честное слово! — крикнула Звёздочкина с кухни, на что русый грустно улыбнулся. Ему не хотелось сейчас травмировать младшую ещё больше, но кажется, она только этого и ждёт. Даже пробитое ребром лёгкое никак не беспокоит её, она уже готова отправиться вслед за Антоном. — И как тебе? Нравится? — зайдя в маленькое помещение, зеленоглазый поставил пакеты на стул. Выудив оттуда две пачки дошика, Побрацкий подошёл к кухонной стойке. — Очень. А помнишь, мы втроём по крышам гаражей бегали? — погружаясь в воспоминания, девушка немного повеселела, даже говорила больше, чем в остальные дни. Эта была некая отдушина, пока снова не начинался жёсткий запой. В первые дни после смерти Антона, они оба напивались в стёльку, даже пару раз успели кхм-кхм по пьяни, Не будем говорить про это… Но как только дело касалось гибели брата, брюнетка тут же замолкала, уходила в себя и в алкоголь. — Помню. Я всё помню… — мужчина разорвал целлофан, затем, смешал все ингредиенты на двоих. Залив это всё кипятком, русый закрыл пластиковые крышки, сев на стул рядом с подругой. Янтарные глаза светились тусклыми бликами, а после приступа кашля на руки и одежду капала кровь. Взяв салфетку, Дима аккуратно вытер ручейки алой жидкости, приобнимая подругу за плечи. — Опять кровь текла? Дим? — В голосе послышалась хрипота и холодный тон, который заставил мужчину вздрогнуть. Он старался не говорить об этом, ведь упоминание о её травме тоже могло заставить замолчать надолго. — Не сильно и немного… Кать, послушай, — мужчина уткнулся лицом в кофейные волосы, на глаза предательски навернулись слёзы, — нам надо это преодолеть. Понимаешь? — Дим, ты и так всё сделал, чтобы мне было хуже… — Катерина вяло попыталась оттолкнуть старшего, но снова изошлась в сильном кашле. Кровь брызнула на белую рубашку друга, на руки, на собственную одежду. — Что я сделал? — Ты подарил мне разрушенный мир…