Связь

      «Ощущение холода не покидало, тело ломило от ледяной воды. Они тонут. Ген с испуганным взглядом падает вниз. Глубина невидимыми щупальцами уносит Асагири на самое дно тёмной бездны, не давая и шанса даже попытаться пошевелится, и начать всплывать. Сенку плывёт за ним, раскидывая руками в холодной воде, пытаясь хотя бы пальцами достать до старшего. Но он всё отдаляется, тянет руку на встречу, но всего пары сантиметров не хватает, чтобы достать и ухватиться за ладонь Ишигами.       “Ген, держись. Прошу тебя.” — Сенку молился в душе. Он даже не знал кому молится, он хотел спасти менталиста любой ценой. Но холод вод сковывал движения, плыть становилось сложнее, воздух заканчивался. Ген продолжал пытаться выбраться из лап смерти, но кислорода оставалось мало. Перед глазами одни тёмные пятна, образ учёного мельтешил и становился всё более невнятнее. Становилось труднее дышать, хотелось схватиться за горло, но сил не было. Асагири и не почувствовал, как собственные глаза закрылись, тело стало таким лёгким, словно лист, который плывёт по течению реки. Бороться нет сил, он падал в забвение, постепенно теряя надежду на спасение, на право снова вдохнуть полной грудью, обнять этого занудного учёного с зелёными как сельдерей волосами, и сказать насколько тот дорог ему.       Ишигами пытался дотянутся, но зрительно Ген становился дальше и дальше. Несчастные попытки достать до менталиста не увенчались успехом. Ишигами в голове продумывал множество вариантов спасения, но ни он сам, ни Асагири не смогут спастись от пут жадной до смерти воды, которая смертной воронкой засасывала их на дно. Собравшись с силами, учёный последним рывком настиг тонущего парня, держа его у себя на груди, также падая вниз. Если не оба, значит никто не спасётся. Если кто-то один из них выживет, то дальше жить без другого не сможет.       — Я с тобой, Менталист. Как я без тебя буду — Сенку усмехнулся на последнем вздохе крепче прижимая старшего к себе, переставая различать перед глазами что-либо.»       

***

      Сенку стал Гену товарищем, другом, который спас его от гнёта империи Цукасы. Даже не будучи знакомы, учёный уже завоевал преданность от менталиста, ведь тот в период своего заточения в камне считал дни, минуты, секунды до освобождения. Такое не каждому подвластно, большинство бросит это дело и провалится в сон, чтобы не терзать собственное сознание надеждами на то, что однажды они снова увидят солнечный свет и мир. Но он другой — неповторимый Ишигами Сенку. Школьник, решивший вернуть мир на современную ступень эволюции.       Шаг за шагом, они приближались к исполнению плана Сенку, и чувства Гена начали расти. По началу это были мимолётные касания, тёплые объятия во время холодных зимних ночей, ведь согреться хотелось всем с минимальными тратами. Асагири день за днём наблюдал за Ишигами тайком. На глаза, которые были как два самых ярких рубина, словно огонь его души, идущей за своей целью с максимальной уверенностью. На грубые от физической работы руки, готовые сделать что угодно, дабы каждый был доволен действиями Царства Науки. Его сосредоточенного лица, когда тот сидит над чертежом нового изобретения, которое непременно поможет им в будущих странствиях по земному шару. Отдельный момент, когда Ишигами специально для Гена смог сделать колу. Она не особо была похожа на ту, которую сделали в современном мире. Но этот аромат сахара, чуть пряный и горьковатый вкус запомнился сразу, наверное, стал первым звоночком для менталиста о зарождающихся чувствах к учёному. Ген сначала радовался, что он даже, проведя больше трёх веков в камне мог чувствовать, но чем больше проходило времени, чем сильнее крепли его чувства к Сенку, становилось страшно. Младший был настолько увлечён идеей спасения мира и его возвращения на прежние современные ступени эволюции, что Ген не мог чисто физически и морально позволить себе рассказать о своих эмоциях, связанных с учёным и его отношением к нему. Асагири ломался изнутри, не понимая, как поступить, кому позволить страдать.       Но мир не должен больше страдать от неизвестного человека, который решил поиграть в бога, использовав каменеющее устройство против целой Земли. Старший не мог понять себя, но мог понять людей вокруг, которые даже никогда не слышали о современных вещах, событиях. Они должны увидеть будущее этого мира.       После объявления Сенку о том, что их миссия на Луне — это билет в один конец, Ген не мог сказать и слова. Было ли больно? Очень. Никто, даже сам Ишигами не мог предсказать через сколько времени будущее поколение сможет спасти их с луны. А может уже некого спасать, ведь никто не знает, что там может случится.       Они не разговаривали вечером. И на следующий день. И через день. Просто слов не подобрать нужных. Казалось, что, если сказать всё что думаешь, будет только хуже. Ген не ел, ничего не лезло, а Сенку ни на шаг из лаборатории, чтобы лишний раз не попадать на глаза менталисту. Оба чувствовали, предугадывали чем может закончится их разговор по душам.       Сенку не спал. Кошмары ночь за ночью мучали его, не давая даже сомкнуть глаз. Со стороны он выглядел бледнее от недостатка сна. Одно и тоже во снах преследовало его. Они утопали, то и дело пытаясь спасти каждый другого, но не себя самого. Каждый раз как в первый. Происходящие пугало. После пробуждения Ишигами глубоко дышал, пытаясь снова нормально вдохнуть. Создавалось ощущения, что вода всё ещё пожирала его лёгкие, обжигала всё изнутри. Иногда наш мозг играет с нами в очень опасные игры, которые только и делают, что продолжаются и продолжаются.       Ген видел тоже самое, момент в момент. Сначала было непонимание собственных переживаний – ведь пытаясь ставить миссию выше своих собственных желаний, некий эгоизм начинает въедаться прямо в душу, душить и душить отчаянием, чувством собственной никчёмности, отчасти и жалости к самому себе, ведь оспорить решение Сенку перед всеми означает поставить его план под сомнение и подорвать зародившуюся уверенность остальных в успешной борьбе с неизвестным врагом.       После начались проблемы масштабнее. Боязнь воды окатывала от простого похода к реке за водой в лабораторию. В голове возникали воспоминания из сна, его словно током от простого касания водной глади прошибало. Маленькая Суйка испугалась, увидев, как Ген от обычного погружения руки в воду быстро отмахнулся от воды и показал глаза полные страха. Менталист быстро очухавшись от неприятного озноба из-за окатившего его чувства боязни поспешил успокоить девчушку, показывая уже выученную улыбку, которую сложно отличить от настоящей, искренней.       — Не волнуйся, Суйка. Всё хорошо, просто вода холодная, а я не очень люблю купаться в ледяной воде. — менталист быстро снова стал тем, кем был – умным, хитрящим лоботрясом, который никогда не посмеет подвергнуть свои слова лжи.       — Нужно спешить, скоро уже все приготовления для полёта будут завершены, а ведь мы не хотим что-то пропустить. — старший всё же набрал через силу воду, поспешив догнать девочку, которая из-за спины смотрела на него слегка опечаленным детским взглядом. Суйка всё понимала, по крайней мере пыталась из-за всех сил понять, она чувствовала, как Гену тяжело, особенно когда возможности на возвращение почти нет. Конечно они оба с Хромом пытались создать вторую ракету, чтобы забрать первый экипаж обратно на Землю после победы над Вайменом. Но это почти невозможно, слишком мало времени и знаний у обоих, дело однажды встанет и больше не сдвинется с мёртвой точки.       Сенку же во всю руководил процессом, тщательно проверяя каждую деталь, успевая ещё помогать людям из деревни, изобретая удобные вещи для бытовой жизни ещё времён двадцать первого века, по типу микроволновки, стиральной машинки или смартфона с кристальным экраном. Всё это поможет людям в будущем привлечь молодое поколение к науке, узнать, как люди жили до этого и также ни в чём не нуждаться. Для чего же ещё нужна наука, правильно же.       Но плохое чувство по поводу Гена иногда выбивало его из общего процесса. Сенку также заметил его некую фобию по поводу воды, хотя раньше такого не наблюдал. Часто из-за этого вспоминался его сон, как раз-таки связанный с водой. Но большого значения этому он придавать не стал, ведь Асагири не говорит об этом открыто, значит не особо важно. Но из ни откуда потайное любопытство взяло вверх над учёным, отчего дождавшись вечера, когда уже все уставшие пойдут по своим домам, Ишигами решил раз и навсегда унять это натянутое общение между ними. Каждому было тяжело, но никто из них разорвать этот омут молчания и недосказанности не спешил, не знал, как подступится, чтобы не сказать лишнего и повесить лишние обязательства.       Младший настиг Гена в его комнате, пока тот раскладывал свои карты, укладывая каждую по парно или масть к масти. Сенку помнил, когда делал эти карты, что от процесса рисования и создания плотной бумаги для них он чувствовал гордость за себя, что хоть как-то может скрасить свободное время менталиста, когда тот избегает тяжёлой физической работы. Лицо Асагири выдавало восторг, непременное счастье и радость такому подарку, ведь в нём виделась кропотливая работа, чтобы уж точно порадовать того, кому они были подарены.       — Что же привело тебя ко мне, Сенку-чан? Хочешь получить от великого менталиста расклад на будущее? Или может хочешь пропустить пару партий в подкидного «Дурака»? — Ген ввёл себя как обычно. Также своим загадочным голосом и с улыбкой на лице он поприветствовал учёного, давая сразу и повод как начать разговор. В этом старший имел опыт, ведь он как никак тот, что должен направлять и найти корень найденной проблемы.       — Да так, спросить хотел. — Сенку уселся напротив менталиста, устраиваясь в турецкой позе, укладывая руки меж коленей. Знал-знал он, старший без боя колоться не будет, нужно победить его, не оставить шанса на побег от разговора, ведь попросту некуда бежать.       — Раз спросить хочешь, заработай себе право на вопрос. — Асагири начал перетасовывать карты, собирая их в целую колоду. Пальцы фокусника мастерски перекладывали сборник картишек, укладывая в их беспорядочность мастей и цифр. Из всех, кто был из двадцать первого века не решались играть с Геном один на один, зная - он тот ещё игрок и чистый обманщик, когда только карты попадают ему в руки. Но Сенку нужно было выиграть, иначе вопросы так и останутся без ответов, время нещадно уходит, возможности может больше и не будет.       — Раздавай, менталист. Я не уйду отсюда, пока не оставлю тебя в дураках с первых же партий. — громко хихикнул Сенку, разминая демонстративно затёкшие запястья и пальцы, настраивая себя на тяжёлую игру разумов и иерархической лестницы. Ген поспешил начать раскладывать ряд, состоящий из 6 карт для каждого из них, вытаскивая из середины колоды их козырь – туз бубен. Ишигами никогда не углублялся в значения карт, в отличии от Гена, который мог болтать о их сути часами, всё-таки пытаясь уговорить младшего на один небольшой раскладик его судьбы. По признанию козыря, игра началась. Асагири по воле случая (а может и вовсе жульничеству, кто знает) начал ходить первым, не щадя учёного ни в каких случаях. Но внутри, глубоко в душе хотелось специально проиграть, дать наконец шанс их возможному совместному будущему, нахождению другого способа спасения мира, хотя всем и так было понятно, что другого способа нет, Сенку давно бы нашёл его. Сенку также не собирался сдаваться, словно это была очередная гонка с Ксено в счёте высших математических уравнений, он должен выложится по полной, ради Гена и себя самого.       Бито за бито, кто-то брал карты, кто-то победоносно крылся приобретёнными козырями. Колода уже разошлась, а у парней у каждого в руках по три карты – победа от каждого всего на расстоянии вытянутой руки, стоит всего продумать последний ход, и покажутся выигравший и проигравший.       Ген, сидевший с хорошей солянкой карт пытался продумать шаги наперёд, перебирая какие карты уже ушли в биту, что чисто гипотетически могло сейчас находится у Сенку-чана на руках. Король бубен, Дама пики, Шестёрка пики – вполне неплохо для менталиста, который с самого начала всё же надеялся проиграть эту единственную партию в карты за их недолгое, но тесное сотрудничество и дружбу. Сенку не показывал эмоций, зная, что Асагири прирождённый чтец людей по эмоциям, не хотелось остаться в дураках имея все шансы на выигрыш. Дама бубен, Дама червей и Туз бубен – при хорошем ходе это победа. Осталось только сделать ход.       — Почему ты согласился играть в этот раз, Сенку-чан? — с толикой смешинки спросил Ген, перебирая одними пальцами оставшиеся три карты в своей ладони, прикрывая ими рот, чтобы не было видно его чуть дёрганных губ после заданного вопроса. Ведь Ишигами никогда не соглашался даже в простую «Косынку сыграть» или в «Дурака» без выигрыша.       — Тогда не было интереса играть, сейчас у меня есть цель для игры с тобой, и особенно выигрыша. — Сенку чуть сжал карты в руках, чувствуя надвигающийся трюк Гена с разговорами, дабы отвлечь его от игры, от почти достигнутой победы и шанса на задание вопроса.       — Ну раз так, давай закончим нашу партию и увидим победителя. — ход шёл за Ишигами, отчего тот не замедляясь кинул перед глазами Асагири двух Дам. Менталист проморгал глазами пару раз, казалось, что они сейчас выпадут, от того как тот чуть суетясь и с наигранной обидчивостью поднимает руки со словами - «Беру». Козырной туз спешит также оказаться на поле боя, отчего Сенку улыбнулся своей привычно сдержанной улыбкой и также поднял руки:       — Я выиграл, Ген. — довольно сложив руки на груди, Сенку чуть захохотал, устремляя взгляд своих кровавых глаз на поигравшего друга, который чуть опешил от своего поражения с небольшим разрывом. Обычно он не проигрывал, но сейчас на полном серьёзе он остался в полных дураках. Он даже не поддавался, а ведь сначала хотел отдать красивую победу в руки Сенку, но тот справился сам.       — Тогда задавай свой вопрос, дорогой Сенку. — Ген умел признавать поражения, особенно ему не терпелось узнать, что же такого хочет узнать у него его любимый учёный, который пошёл аж на партию с ним в карты. Он мог в принципе догадаться, что Ишигами мог задать, но хотелось получить неожиданный вопрос.       Было ли волнительно? А то. Сенку, наверное, с таким волнением не сталкивался, когда был в офисе NASA у Ксено в кабинете в первый самый раз. Руки с груди упали на колени, сжимая те до хруста в чашечках. А стоит ли? Сенку хочет и обязан знать, что с Геном происходит.       — Почему боишься воды? — казалось бы, какой-то немыслимо глупый вопрос, но он тревожил не только самого учёного, но и остальных близких людей Асагири, который пугался в последние дни воды как маленький котёнок, увидевший её впервые. Ген вдохнул воздуха как можно больше, как будто та самая вода сейчас заполнила его лёгкие до краёв, не давай издать и звука. В горле стоял ком, столько мыслей в голове, они выстраиваются в различные вариации ответа и предположений о дальнейших словах Сенку.       — Как часто ты запоминаешь сны, Сенку-чан? Всем людям снятся сны, просто не каждый помнит их по пробуждению от сна. И я не исключение. Сны часто бывают хорошие, где ты буквально летаешь в своих сбывшихся мечтах, но также они бывают и плохие – я бы сказал ужасные. Там происходят все твои страшные кошмары, потаённые страхи и фобии, переживания и укрытое ото всех тихое горе. — Ген умолк, еле-еле перебирая слова. Он не из пугливых людей, особенно от своих мыслей. Он думает очень много за день, каждый раз разные вещи проносятся в его голове, даже этот чёртов кошмар с ним и Сенку в водной бездне не пугает его. Пугают именно мысли, которые породившие такие видения во снах, не собиравшиеся уходить из сонных лощин его сознания. Но даже так, Ген продолжил:       — Я вижу каждую ночь на протяжении довольно долгого времени одну и ту же ситуацию, как утопаю. Просто падаю вниз, на самое дно холодных вод, находясь, кажется, там так долго, что лёгкие жгло от воды — Ген скрепил ладони в замок, держа голову ровно, не отрывая взгляда от Сенку, который проделывал тоже самое, глаза не могли и на секунду увестись от менталиста.       — Никого рядом нет говоришь. Даже таких же утопающих рядом с тобой? — сомнений нет. Абсолютно никаких. Но Сенку не спешит то ли обрадовать Гена, что у них вроде как похожие сны или же огорчить, поймав на некой неспециальной лжи с уст Асагири. “Он должен сказать сам, я не смею вмешаться сразу” – так рассуждал про себя Сенку, не имея никакого желания как-либо обвинить менталиста во всём и сразу, тут ничей вины нет, если не говорить об случае и времени.       — Если ты намекаешь на себя, то ты там есть. Ты бросаешься за мной, считая, что если один из нас не выживет, то второму жить будет не зачем. — выдержка Гена была поразительна, казалось, что он настолько привык это видеть, что эмоции о увиденном притупились наглухо. Но Сенку не устраивало подобное, некое равнодушие? Ладно он сам, он был так воспитан, но ожидать от такого гипер-активного Гена подобных безэмоциональных речей, становилось не по себе.       — И ты считаешь это нелогичным от меня поступком? — казалось, что они сейчас съедят друг друга глазами, но ведь и отвести их не получается, это как проиграть ту же партию в карты. Зрительный контакт позволял им понять друг друга, так сказать обеспечить каждого чувством заинтересованности в друг друге, говоря откровения, которые тяготят душу уже не первые дни.       — Не сказал бы. Но ведь тебе лучше знать, не правда ли? — Ген немного поднял уголки губ верх, делая подобие ухмылки, хотя она выглядела скорее печальной, нежели радостной.       — “ Моё сердце решает в моих снах, Сенку. Оно говорит, что ты никогда не бросишь меня, чтобы я не сделал.”— Ген был уверен в своих мыслях и чувствах, ведь последние были довольно редки, поэтому доверие к ним было особенно укреплено.       Сенку встал с пола, поправляя сложившуюся складками одежду на себе. Он лишь ухмыльнулся, задавая себе этот вопрос. И его ответом были бы слова – “Да, но я не смог иначе, Ген”. Учёный направился к выходу из комнаты, уже рассматривая вдали нужный ему маршрут до лаборатории. Он не сможет сказать сейчас этих слов. Он попросту не уверен ещё в их искренности, но то, что они уже есть, было бы глупо отрицать.       — Думаю, что да. Но знаешь, что самое удивительно, Ген? Я бы не задумался ни на секунду о том, бросить ли тебя или нет. Ведь ты также не бросишь меня. — с долей смеха Сенку начал отдаляться от хижины, где жил Асагири, зная, что тот понял мысль, которую ему пытаются донести. Ведь каждый из них думает об одном и том же.       — Да, надеюсь что ты прав.