***
Мне повезло найти работу в пешей доступности от дома, в уютном кафе под названием «Заводь» — работаю уже две недели и справляюсь вполне достойно. Сама удивляюсь, что до сих пор ничего не разбила и не перепутала. Не то чтоб я была такой неловкой, но от волнения случается всякое. Утром посетителей мало, сейчас зал вовсе пустой, и мне доверили смотреть за ним в одиночку. Переминаясь с ноги на ногу, я жду возле стойки с меню, а как слышу дверной колокольчик — выпрямляюсь и «надеваю» улыбку. — Доброе утро! В кафе заходит рыжеволосый парень в рокерском прикиде, на приветствие не реагирует (впрочем, тому виной наушники). Вид у него до того угрюмый, что, кажется, меня обдает холодом, когда он проходит мимо. Парень садится у окна, упирает локти в стол и сплетает длинные пальцы. «Надеюсь, не из хамов», — невольно думаю я. У меня уже был один сложный клиент, настроение после общения с такими портится на целый день. Наверное, я принимаю все слишком близко к сердцу. Я беру со стойки меню и подхожу к столику. — Доброе утро! Сразу сделаете заказ? — Американо, — сухо отвечает рыжий. — Хорошо. Оставить вам меню? Он качает головой и отворачивается к окну. Я ввожу заказ в кипер, через десять минут получаю напиток и отношу неприветливому гостю. — Пожалуйста. Он не удостаивает меня даже кивком, только отбрасывает волосы с плеча за спину. «Мда, рассчитывать на чаевые тут явно не стоит». Я желаю ему хорошо отдохнуть и возвращаюсь на свой пост. В течение часа принимаю еще один заказ. Угрюмый рокер, на которого я нет-нет да посматриваю, печатает все это время в ноутбуке. Снова звякает колокольчик. Я отвлекаюсь от изучения маникюра, который мне сделала Мэг, и поднимаю голову. Приветствие застывает у меня на зубах. В зал вошли два парня, одного из которых я, к сожалению, хорошо знаю. «Колин…» Модная стрижка, загорелая кожа, кроссовки, которые стоят как мой смартфон, на предплечье — недавно зажившая татуировка в виде готовой к броску кобры. «Небось, папочка подарил на завершение школы», — думаю я, борясь с паникой. Наши взгляды встречаются. Узнав меня, парень удивленно замирает. Его губы медленно растягиваются, в глазах появляется нехороший задор. Я сжимаю челюсти. — Агнес, ярочка моя, какая приятная встреча! — восклицает он наигранно счастливым тоном. «Грр… ненавижу, когда он так меня называет!» — Не могу согласиться, — отвечаю одновременно честно и сдержанно. — Ты не рада меня видеть? Сердце мне разбиваешь. Опять! — Театрально приложив руку к груди, он подходит почти вплотную. Его друг смотрит на нас с любопытством и молчит. «Спокойно, Агнес, держи себя в руках! Как бы ты ни хотела влепить ему пару звонких пощечин, сейчас он клиент кафе — надо обращаться к нему уважительно, не роняя при этом достоинства». Я выпрямляюсь и поднимаю подбородок: — Проходите, пожалуйста, в зал и выбирайте столик. Официант подойдет к вам через минуту. От его оскала меня передергивает. — Хочу, чтоб ты нас обслужила! «Разумеется…» — Администратор поставил меня встречать гостей — я не могу отойти. — А ты позови своего администратора. Уверяю, мы обо всем договоримся. Администратора не надо… Этому брюзге не понравится, что я отказалась обслуживать посетителя, прикрываясь его указаниями. Кажется, выхода нет. Насколько я знаю Колина, ему ничего не стоит закатить скандал на пустом месте. Придется уступить. — Я сама с ним поговорю… Наверняка кто-то сможет меня подменить. Колин победно усмехается. Перемигнувшись, они с другом проходят вглубь зала и занимают один из дальних столиков. Я следую за ними, проклиная все, на чем свет стоит. — Сразу сделаете заказ? — Кладу на стол две копии меню. — Подойди минут через десять. — Колин поднимает руку, чтобы поправить волосы, и якобы случайно скользит пальцами по моему бедру. Во мне вскипает возмущение! Я практически влетаю на кухню и с ходу бью Боба кулаком под дых! Еще! И еще… Боб — старый боксерский манекен, который кто-то давным-давно поставил в закутке возле кладовки, чтобы сотрудники могли выпускать пар в течение рабочего дня. Решение нестандартное, но для сферы обслуживания вполне эффективное. — Тяжелое утро? Я оборачиваюсь и ловлю озадаченный взгляд Саманты, моего куратора. Высокая угловатая блондинка лет двадцати шести, она приятный человек и снисходительный начальник. — И не говори! — Отвечая ей, продолжаю лупить манекен. — В кафе — бам! — пришел мой одноклассник — бам! — Колин — бам! — сволочь! — бам-бам! Еще немного, и я начну потеть, так что приходится оставить беднягу Боба в покое. Поправив волосы, я поворачиваюсь к Саманте: — Мажористый выпендрежник уже два года меня донимает! Мы как-то раз целовались, играя в бутылочку на дне рождения одноклассницы, — и все! Его переклинило… Стал преследовать меня, предлагал встречаться, а как понял, что я на него не поведусь, обиделся и начал изводить! Пускал грязные слухи, зло разыгрывал, лапал при всяком удобном случае… Я тяжело опускаюсь на табурет у стены и запрокидываю голову. Саманта хмыкает: — Наверно, ты божественно целуешься, раз ему так башню сорвало. — Ха-ха. — Ладно, прости… хочешь, я им займусь? — Он настаивает, чтобы я его обслужила. Скотина! Она сочувственно глядит сверху вниз. — А ты соври, что плохо себя чувствуешь, и топай домой. Я прикрою. — Женская солидарность? Угловатая улыбка идеально подведенных губ. — Она самая! Соблазнительное предложение, но я качаю головой. — Это не выход. Теперь он знает, что я тут работаю. Ускользну сегодня — объявится завтра. Только хуже будет. Да и не хочется бегать от проблем. Будем считать, что это мое первое испытание в самостоятельной жизни. «Хоть и очень противное…» Я встаю, чтобы вернуться в зал. Саманта утешительно пожимает мне предплечье: — Если начнет приставать, могу попросить Дейва из вечерней смены притвориться твоим парнем. Мы хорошие друзья, он не откажет! — Что ты! Не хватало еще впутывать в это других людей! Как-то раз школьный охранник сделал Колину выговор, и тот добился его увольнения. Мажор хренов! — Я тяжело вздыхаю. — Самой надо разбираться… — Что ж… удачи. Если что, я рядом! Мы переглядываемся и выходим. Саманта встает на мое прежнее место, а я, стиснув зубы, направляюсь к столику. — Готовы сделать заказ? «Только посмей сказануть, что меня нет в меню!..» Колин масляно улыбается: — Ну, поскольку тебя в меню не наблюдается… «Ах ты ж, юморист чертов! ХА! ХА! ХА! Дебилоид…» — …то я возьму кесадилью с телятиной и мокачино. Я записываю и обращаюсь ко второму: — А вы? — Минутку… Жду, пока парень листает меню, стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд Колина: — Значит, правду говорят, что ты не поступила? — Я поджимаю губы и молчу. — …Знаешь, у отца обширные связи. Он поможет. Если я попрошу. — Спасибо, я своими силами управлюсь в будущем году! — Кое-как пряча раздражение, опять поворачиваюсь к его другу: — Если вы не готовы заказать, я подойду позже. Хочу уйти, но Колин хватает меня за фартук и слегка одергивает. — Да чо ты бегаешь от меня, как от чумы? Давай встретимся сегодня вечером! Покатаемся по городу, сходим в приличный ресторан. «Достал… Как же ты меня достал! Надеялась, что после школы никогда тебя не увижу, так нет, зараза, — нарисовался! Лишь бы жизнь мне портить, ей-богу…» — думаю я, а вслух, собравшись с духом, говорю: — Вот чего ты такой упертый? Почему я должна раз за разом повторять одно и то же? Ты не в моем вкусе, и я не буду я с тобой встречаться! Оставь меня, пожалуйста, в покое. По-человечески прошу. Угрюмый рокер подзывает меня жестом. — Секундочку! — говорю ему и снова обращаюсь к другу Колина: — Вы выбрали? Приняв заказ, я сбегаю к соседнему столику. Злобный взгляд прожигает дырку у меня промеж лопаток. — Ух, вы меня просто спасли… То есть… Слушаю. Он не глядя подвигает ко мне пустую кружку: — Повторите, пожалуйста. Я ввожу заказы в кипер и общаюсь еще немного со стариной Бобом. Когда кофе готов, возвращаюсь в зал, молча ставлю две кружки на столик Колина, шагаю к рокеру и… спотыкаюсь! Время будто замедляется, я осознаю ужас происходящего даже раньше, чем начинаю падать. В голове рисуется чудовищная перспектива: кофе — ноутбук — скандал — штраф — увольнение… — Ах!.. Однако события разворачиваются иначе. Угрюмый рокер реагирует с неожиданной прытью и точностью: вскакивает мне навстречу, одной рукой подхватывает накренившийся поднос, почти не расплескав кофе, второй — меня. Я буквально падаю в его объятия. В нос ударяет запах апельсинов (гель для душа, наверное). Осознав, что только что произошло, я поднимаю на парня восторженный взгляд. Мы встречаемся глазами — по спине у меня пробегают мурашки, но вовсе не мурашки романтического трепета, как можно подумать, исходя из ситуации в духе ромкомов: мне почудилось, что серые глаза на миг озарились алым всполохом, и сердце тиснула иррациональная тревога. Сам парень выглядит сперва удивленным, потом озадаченным, затем обеспокоенным. Мы стоим в таком положении несколько долгих секунд. Одновременно приходим в себя и отступаем друг от друга. Я выпаливаю, опустив голову: — Пожалуйста, простите, это вышло случайно! Он ставит кофе на стол, отводит взгляд и возвращает поднос. — Будьте осторожны… — Да… Спасибо… Простите… Бессознательно прижав поднос к груди, я разворачиваюсь и спешу на кухню, где столбенею, запоздало поняв, что мне только что поставили подножку! Едва не столкнувшись с поваром, я ныряю за угол и закрываюсь в туалете для персонала. На глазах наворачиваются слезы злости и обиды. «Не… ну, как… как можно быть такой дрянью бессовестной?! — думаю я, осторожно утирая нижние веки. — Слава богу, у рыжего оказалась кошачья реакция… — В памяти вспыхивают два красных огонька, и новая волна тревоги холодит меня изнутри. — Хотя с ним тоже что-то… не в порядке». Остаток рабочего дня проходит терпимо. Я держу ухо востро и веду себя, будто ничего не случилось. Колин задерживается в «Заводи» еще на час. Когда я забираю посуду, он как бы невзначай говорит приятелю: — Местечко, конечно, не моего уровня, но кофе тут приличный — можно заглядывать время от времени. Я еле сдерживаю страдальческий стон. Рокер покидает кафе вскоре после этого, на прощание вперив в меня долгий, непонятный взгляд. К моему удивлению, оба столика оставили более чем щедрые чаевые. И пускай у нас принято работать в кружку, подачку Колина я опускаю в карман, а после работы выкидываю в ближайший ящик для пожертвований.***
Моя смена заканчивается в пять, и вечера у меня свободные. В хорошую погоду я люблю ходить домой длинным маршрутом — через парк. За ужином мы с Мэг обычно смотрим кино или сериалы, так что я пользуюсь прогулкой как единственной возможностью побыть наедине с собой: иду медленно, гляжу по сторонам, вдыхаю запахи лета — добросовестно пытаюсь насладиться моментом. Слушая радостные крики детей, наблюдая, как кто-то играет на лужайке с собакой, подмечая цвета, которыми окрашивается небо, я потихоньку расслабляюсь и даже начинаю улыбаться. «Не так все плохо, в конце концов! Небольшие временные трудности». Мэгги дома не оказывается, но меня это не удивляет: она не любит одиночество, ненавидит торчать взаперти и всегда готова к спонтанному движу. «Наверняка усвистала с девчонками в ТЦ», — думаю я, снимая футболку. Стыдно признать, но я ревную Мэг к другим ее подругам. Она-то у меня одна, и глубоко в душе мне хочется быть для нее также единственной, как бы глупо, эгоистично и двусмысленно это ни звучало. Однажды я не выдержала и поделилась этим с ней, но она восприняла мое откровение полувшутку: «Эх, мать, — похлопала меня по плечу, — вот увидишь: все изменится, когда у тебя появится парень». После душа я берусь за готовку. Мэг на кухне — полная катастрофа, так что роль повара мне пришлось взять на себя. Поставив на огонь овощное рагу, я наконец-то позволяю себе расслабиться: забираюсь в кресло, поджимаю ноги, закрепляю на планшете лист бумаги и приступаю к новому наброску, листая в телефоне подходящие референсы. Всегда любила рисовать. Не могу сказать, что получается круто, но для самоучки, думаю, достойно. Меня привлекает фэнтези и мистичные образы: вампиры всякие, оборотни, злые духи — на примере профессиональных художников я вижу, что такие сюжеты отлично раскрываются в черно-белой графике, которую я начала осваивать класса с пятого — рисуя ручками на задних страницах тетрадей. Не без труда отбросив самокритику, недавно я стала делиться творчеством в сети: сфотографировала лучшие картинки в окружении лайнеров, кистей и сухоцветов, создала страничку, набрала за месяц почти сорок подписчиков. Обратной связи не хватает, но лучше уж так, чем если мои рисунки начнут гнобить... Мне радостно уже оттого, что кому-то они да заходят. Набросав очертания будущего персонажа, я слышу бренчание ключей, затем щелчок замка — в дверях появляется лучезарное лицо моей подруги: — Привет, работяга! Вкусно пахнет. Рагу? — Рагу. Ты откуда? — Из центра! По магазинам прошлась. — Излучая неподдельное счастье, она демонстрирует пакеты из бутиков. — Опять? — наигранно вздыхаю я. — С прошлого шопинга недели не прошло! Я все понимаю, но у нас один шкаф — и тот уже битком. — Чесслово, сегодня мной двигала необходимость! — Она ставит пакеты и с размаху падает на свою кровать. — Прикинь, я опять запуталась в датах и чуть не забыла про день рождения Гарри! — Какого из? Андерса, что ли? — Да не! Мой кузен Гарри. Он учился в нашей школе на три класса старше. — Видимо, мы не знакомы. Подарок покупала? — Не только. Зацени! — Она вынимает из пакета ворох серебристого фатина. — Красота? Гарри всегда устраивал шикарные тусы — хочу быть во всеоружии! — Ну… затмить тебя точно никто не сумеет, — усмехаюсь я, разглядывая платье-пачку с расшитым пайетками лифом. — Во! Сечешь, подруга! — Улыбается она во все зубы. — Надо и тебе что-нибудь веселенькое подобрать. Я не сразу нахожу, что ответить. — …Хочешь, чтоб я составила тебе компанию? — Мэг энергично кивает. — Ну нет… Прости, совсем нет настроения. — Так откуда ему взяться, если ты зациклена на проблемах и из дома выползаешь только на работу? — Она подсаживается ближе и глядит заискивающе. — Давай, будет весело! Ты совсем не развлекалась после экзаменов, так же нельзя. Кроме того, — переходит на доверительный шепот, — Гарри уже месяц как свободен. — Ох… — За товар ручаюсь: красив, в хорошей форме, не придурок. Очень перспективный. — Не знаю даже… — Просто пообщайтесь! В любом случае хорошо проведем время. Танцы-шманцы, туда-сюда! Мэг пародирует танец Траволты из «Криминального чтива» — я тихонько прыскаю. У нее настоящий талант заражать окружающих энтузиазмом. Изображая вымученность, я вздыхаю и протягиваю: — Ну, так и быть! Довольная собой, она соскакивает с кровати, распахивает шкаф и начинает шаркать вешалками. — Есть у меня пара платьев, для которых я слишком похудела, — тебе как раз будут. — Звучит обидно… — Ой, не придирайся к словам! Что обидного в том, что у тебя есть попа и грудь? Несмотря на ворчание Мэг, из предложенных вариантов я выбираю самый неброский — темно-пурпурное платье-футляр. Сидит превосходно, фигуру не открывает, но подчеркивает — в таком я буду чувствовать себя уверенно и комфортно. Подобрав побрякушки и обувь — Мэг отказалась садиться за стол, пока не утвердит оба образа, — мы приступаем к еде. За ужином я рассказываю о стычке с Колином и с удовольствием слушаю, как подруга его поносит. «Смердящий, зазвездившийся дерьможуй» — это ли не поэзия?