***
Жизнь определённо устраивает лотерею раз в месяц, выбирая жертву для издевательств. Иначе Эмили Питерс не могла объяснить ее внезапное партнёрство с Драко Малфоем. Слизерин и Гриффиндор — символ вечного соперничества и вражды, оскорблений и унижений, атмосфера напряжения и страха. Никто не хотел останавливать вечные перепалки. Для Пуффендуя и Когтеврана противостояние львиного и змеиного факультетов уже не несло устрашающий характер, а напротив, они словно смотрели непрекращающийся многосерийный фильм с непредсказуемым финалом. Эмили думалось, что в прошлой жизни она видимо была Темным Лордом или Адольфом Гитлером из мира магглов, раз уж профессор Снегг решил поставить ее в пару вместе с Малфоем. У них не сложились отношения с первого курса и дело не в том, что девушка была на львином факультете, а дело в ее вызывающем дерзком характере, который она показывала, не стесняясь ни ребят, ни преподавателей. Иногда ее называли идеальным приспешником Воландеморта, сравнивая даже с Белатриссой, за что часто получали пару ласковых слов. Она была похожа на настоящую аристократку, но на деле была простой волшебницей из бедной семьи. Длинные ярко-красные волосы, которые она любила завязывать в высокий хвост или оставлять распущенными, бледное лицо с россыпью веснушек, большие голубые глаза, тонкий вздернутый нос и пухлые губы. Эмили была низкого роста, отчего все ее перепалки казались смешными, ведь когда она на кого-то злилась или кричала это выглядело, будто гном пытается доказать, что он чего-то стоит.***
Ранее утро было любимым временем в жизни Эмили, когда она могла раньше всех встать, умыться, привести себя в порядок и до завтрака прогуляться по школе. Иногда ей выпадала возможность поговорить с уже проснувшимися портретами, чаще же девушка находилась в тишине и одиночестве. Очередная прогулка должна была быть такой же как и предыдущие, если бы не стоящий около балкончика Драко Малфой с кружкой чая в руках. Из фарфора вырывался пар и видимо напиток был настолько горячий, заставляя парня раз за разом перекладывать чашку из одной руки в другую. Блондин смотрел вдаль, не замечая приближающуюся хрупкую фигуру девушки. Эмили могла незаметно лицезреть его профиль. Рассматривая каждую частичку его лица, она убеждалась в том, что несмотря на его характер — он чертовски красив. Высокий, худой, с гладкими платиновыми волосами, зачёсанными назад. Глаза цвета стали, бледная кожа, тонкие аккуратные черты лица. Он был одет в свой излюбленный чёрный костюм, который ему невероятно шёл. Его внешность полностью отражала его характер. Грубый, холодный, прямолинейный, как и его отец. Он, как и его семья пропагандирует ненависть к грязнокровкам и любовь к чистоте рода. Циничность течет по его венам, смешиваясь с «голубой» кровью и конечно же гордость превышает все вышеперечисленные пункты. — Долго будешь пялиться, Питерс? — вырвал из омута мыслей бархатный голос. Эмили вздрогнула и посмотрела на парня, который уже полностью повернулся к ней лицом. Синяки под глазами отчётливо виднелись на бледной, почти серой коже, глаза слегка покраснели, выдавая отсутствие длительного сна и отдыха. Весь его стан был сгорблен, да и выглядел он как-то напугано, что подтверждали его дрожащие руки. — Не льсти себе, Драко, — сказала девушка и сложила руки на груди. — Что ты здесь забыл? Малфой вскинул брови и горько усмехнулся, припав к кружке губами. Эмили отчего-то засмотрелась на это действие, позабыв о том, что откровенно пялиться. — Ты действительно думаешь, что я буду с тобой разговаривать? — Ты разве сейчас это не делаешь? — девушка громкой засмеялась и театрально прижала руку к сердцу. — Я не переживу, если ты не заговоришь со мной. — Ты идиотка? — спросил Малфой, приподняв одну бровь. — Ты знаешь, что меня раздражаешь? — Конечно, Драко, — сказала Эмили. — Никак иначе. Малфой всматривался в лицо девушки, искренне недоумевал почему она так разговаривает с ним. Он помнит, как они впервые поссорились на первом курсе, когда тот настучал профессору о ее ночных и утренних похождениях по замку. На втором курсе он случайно узнал про план своего отца по возрождению Темного Лорда и тонко намекнул на опасность со стороны Питерс, вследствие чего она под империусом сделала много плохих вещей и долго отходила от пережитых событий. На третьем курсе она вместе с Хагридом тосковала над смертью клювокрыла; он тогда насмехался над ней, присылая на праздники перья мертвого животного. Драко отчётливо помнил, как солёная жидкость тонкими линиями очерчивала бледное лицо, закатываясь за ворот рубашки, как нижняя губа подрагивала, а рука крепко была сжата в кулаки. Четвёртый курс дался всем тяжело, но вечная заноза в заднице у Эмили не давала всем унывать, даже внезапно повзрослевший Малфой не мог устоять перед ее дикой энергией. Однако те слова, которые он буквально выплюнул ей в порыве ярости надолго остались в его памяти. «Наша дорогая Питерс потеряла дружка, какая жалость. Может и тебя отправить к нему? Думаю, мой отец с радостью тебе в этом поможет» На пятом курсе Малфоя стали посещать странные мысли. Он и не понял в какой момент его взгляд постоянно то и дело цеплялся за ненавистную девчонку, как что-то в груди ноет каждый раз, когда святой Поттер заправляет выбившуюся алую прядь за ухо. Драко до последнего не хотел признавать свои чувства к девушке, но после очередной тренировки по квиддичу пазл окончательно сложился. «Осенняя погода в этом году была одной из самых холодных и дождливых. Сильный ветер раскачивал трибуны болельщиков, заставляя некоторых учеников крепче вцепиться в перила, чтобы ненароком не перевалиться за ограждение. Эмили сидела на одной из трибун, рассматривая команду своего факультета. Сегодня они тренировались вместе с Слизеринцами, отчего на поле была напряжённая атмосфера. Гарри кажется обговаривал план построения во время матча, активно указывая на нужные места. Питерс услышала недалеко от себя смешки и посмотрела на нарушителей. Малфой со своими дружками парили в воздухе, смеялись и тыкали пальцем в сторону противников. Девушка закатила глаза и фыркнула. «Жалкое зрелище» — подумала Эмили. — Эй, Драко! — крикнула она в сторону слизеринцев. Малфой нахмурился и посмотрел на девушку. — Тебе Мама не говорила, что в холодную погоду носят шапку? Со стороны трибун послышался громкий хохот. Блондин покраснел, крепче сжимая древко метлы от злости. Он подлетел ближе к Эмили, не отрывая пристального взгляда. — Ты ахерела, Питерс! — прошипел он, приблизившись к краю трибуны. — Забыла с кем разговариваешь? — Драко, ты не король мира, да ты даже не чертов Мерлин, чтобы пред тобой преклонялись, — спокойно сказала девушка, поправляя волосы. — Спустись на землю, милый. Малфой разозлился еще больше. Девушка готова была поклясться, что слышала как шестерёнки в его голове крутились в поисках отмщения. Ей доставляло удовольствие возмущение парня, который все сильнее хмурил брови. Она вдруг улыбнулась и приблизилась к Драко. Он все еще находится в воздухе, только теперь он скрестил руки, не боясь упасть с метлы, ведь с равновесием у него было все в порядке. Эмили резко схватила одной рукой его шарф, притягивая к себе, впиваясь в холодные губы Малфоя. От неожиданности он обхватил руками ее голову, касаясь большими пальцами ее горящих щёк. «Значит, хочет поиграть…» — подумал Драко, усмехаясь. Девушка уже хотела отстраниться, но почувствовала давление рук и горячего языка на нижней губе. Они целовались вечность. Каждый хотел показать превосходство, поэтому поцелуй не был нежный, а наоборот, грубый, страстный и мокрый. Отстранившись с характерным звуком, Эмили посмотрела на слегка смущённого парня. Ей все же удалось вывести его из себя, и она была уверена в том, что после такой выходки вскружила ему голово окончательно и бесповоротно. Он тяжело дышал, не переставая смотреть в глаза девушки и иногда останавливаясь на покрасневших губах. Питерс ухмыльнулась и провела языком по поверхности губ, слизывая чужую слюну. — Надеюсь ты согрелся, Малфой, — сказала она. Парень дернулся от неожиданного обращения к нему. До этого она никогда не произносила его фамилию, употребляя в речи только имя. — Потому что из-за тебя, мне стало безумно жарко.» Девушка улыбнулась и слегка покраснела от нахлынувших воспоминаний. — Чего ухмыляешься, Питерс? — спросил парень, опустив чашку на подоконник. — Вспомнила наш поцелуй на поле, — ответила Эмили. — После этого твои фанатки готовы были меня разорвать. У меня до сих пор остался шрам, Драко. И девушка медленно подходит к нему и убирает волосы с виска, открывая вид на уже побелевший длинный шрам от выпущенного в нее заклинания. Драко вскидывает брови вверх, но затем резко обхватывает ладонями ее лицо, наклоняясь и рассматривая уже давно затянувшуюся рану. — Ты странный, — сказала она, накрыв своими горячими руками его холодные, аккуратно отстранив от себя. — Ты так не думаешь? — Не страннее твоего дружка, — съязвил Малфой. — Как поживает шрамированный?? Эмили хотелось рассмеяться. Она смотрела на недовольное лицо парня и улыбалась. — Ревнуешь? — спросила она, слегка ударив кулачком по крепкому плечу. — А как поживает Блейз? Он конечно не такой горячий, как Гарри, но что-то привлекает меня в таких парнях. — Хочешь поговорить о парнях со мной? — скептически спросил он. — Ты и правда идиотка. — Именно поэтому я тебе и нравлюсь, — выпалила девушка, ехидно рассматривая удивлённого Малфоя, который казалось перестал дышать. — Так, Драко, если ты собираешься падать в обморок, то остановись, я тебя не поймаю. — Ты… — начал он, но замолчал. Весь этот диалог с самого начала показался ему абсурдным. Малфой всегда избегал любых контактов с Гриффиндорцами, но Эмили… Эта девушка устроила взрыв, заставила чувствовать нежность, трепет и тепло, которое так нужно было ему в это непростое время. Она была ярким лучиком в этой нескончаемой тьме. Она была его надеждой на спасение.***
С того разговора прошёл месяц, за который много чего изменилось. По крайней мере отношения между Драко и Эмили стали не более чем нейтральными. Малфой не мог отвлекаться на чувства, когда на кону стояла жизнь его матери, ведь Тёмный Лорд начал активно действовать. Эмили вместе с Гарри, Роном и Гермионой пытались доказать всему магическому миру факт возвращения Воландеморта. Многие презирали тех, кто верит Поттеру и Дамблдору, а Эмили доставалось больше всех. Слизеринцы словно нашли в ней объект издевательств, а девушка терпела и верила, что ее друг сможет найти решение проблемы, пусть даже она и пострадает. Малфой прекрасно был осведомлен об издевательствах в сторону Эмили, но ничего не мог поделать. В сложившейся обстановке нельзя было подвергнуть себя опасности, и Драко оставалось только судорожно вздыхать и жмуриться от криков и слез, которые издавала девушка во время очередных издевок. Эмили никогда бы не позволила так себя унижать. Она была дерзкой, местами грубой, эмоциональной, но сейчас молчание - ее спасение.***
Астрономическая башня была самой высокой башней в Хогвартсе и служила местом силы, успокоения и тишины. Эмили часто проводила здесь время с друзьями до появления в их жизнях выручай-комнаты, но а сейчас она решила проводить закат именно в этом месте. Солнце медленно опускается к горизонту. Оно уже не такое обжигающее и слепящее, как днем, а мягко целует теплыми вечерними лучами все, что попадается на пути. Диск солнца окрашивается в ярко-рыжий цвет и становится намного больше по мере приближения к земле. Спустя время оно уже подсвечивает облака на небе снизу, и они приобретают легкий розоватый оттенок. Мама Эмили рассказывала в детстве множество различных легенд и сказок о закате и его невероятной силе. От простой морской легенды о зеленом луче до легенды о глазе Всевышнего. Но одна из легенд полностью перевернула мысли и чувства аленькой девочки, что каждый раз рассматривая уходящее солнце, она вспоминала прекрасную историю любви. Когда-то давным-давно жили юноша и девушка, которые так сильно, нежно, красиво и преданно любили друг друга, что невольно вызывали зависть у людей. Но людская злоба и зависть стали преследовать их, и не в силах противостоять злым козням влюбленные ушли от людей. Юноша стал синим морем, а девушка – красным солнцем. И лишь на закате море и солнце соприкасаются друг с другом. Юноша ласково поет своей любимой песни волн, а девушка нежно обнимает его своими лучами. Эмили нежно улыбнулась. Это прекрасное зрелище, волнующее и вдохновляющее одновременно. Оно длится недолго, но запомнить его хочется навсегда. Оставить в памяти красоту неба на закате, описание которого дарит чарующую сказку. — Не думал, что встречу тебя здесь. Девушке не нужно было поворачивать голову в сторону человека, так нагло вторгнувшегося в столь интимный, как показалось ей, момент. Легкий аромат леса, миндаля и меда ударил в нос, заставляя слегка съежиться от пробежавших вдоль позвоночника мурашек. Ей до чертиков нравился Его запах. — Добрый вечер, Драко, — тихо сказала Эмили, не отрываясь от лицезрения горизонта. — Красиво, да? — Решила сегодня полюбезничать? — спросил он и подошел ближе, рассматривая хрупкую осунувшуюся спину. — Это действительно красиво. Эмили слегка повернула голову в сторону парня. Синяки под глазами, бледная кожа, впалые щеки, но все те же холодные глаза. Он так же проходит через ад. — Я бы хотела стать уходящим солнцем, — вдруг сказала девушка. — И может однажды погаснуть навсегда. — Что с тобой? — обеспокоенно спросил Драко. Он прекрасно понимал ее, как никто другой. Все эти сложные решения свалились на плечи еще юных подростков, которые изо всех сил стараются противостоять злу. — Эй, Эмили? — Я устала, — сказала она и резко прижалась к крепкой груди парня. Тот на секунду опешил, но затем обвил одной рукой талию, а вторую расположил на затылке, уткнувшись носом в ее мягкие волосы. — Мне так страшно. Я не справляюсь со всем этим. — Эй, послушай меня, — сказал Драко, мягко отстранившись. Он обхватил обеими руками ее лицо, смахивая большими пальцами выступающие слезинки. — Только не смей сдаваться. Все это не могло тебя сломать. Только не тебя. Эмили слушала. Слушала и вглядывалась в его серые глаза. — Твои глаза, — прошептала она. — В них спасение. Драко дрогнул. Внутри него разгорался пожар, который разрывал на куски все его аристократическое нутро. Она говорила это искренне и так отчаянно, словно его глаза были единственным, что держало ее в сознании. — Эмили, — его горячее дыхание опалило бледные губы девушки. — Позволь мне... Но предложение было прервано отчаянным поцелуем. Эмили целовала нежно, крепко сжимая ткань идеально выглаженного пиджака. Он глубоко вздохнул и ответил на поцелуй настойчивее. Драко в эту секунду наплевал на идиотские правила, которые были вбиты ему в голову с раннего детства, наплевал на вечное противостояние факультетов, на проблемы, на надвигающуюся войну. Он наплевал на все, теснее прижимая к себе единственный якорь, помогающий идти дальше по раскалённым углям. Им не нужны были слова. Только тесный контакт. Только чувства. А за их спинами большое оранжевое солнце прощально пылает, медленно скрываясь из вида. Быстро темнеет, и в небе появляются первые звезды. Наступает ночь...***
Замок погрузился в нагнетающую тишину. Портреты молчали, остерегаясь возможности быть выброшенным в пыльный подвал, где Филч по приказу Амбридж оставлял многовековые картины. Противная жаба следила за каждым студентом, за каждым портретом, призраками и даже магическими животными. Казалось, ее глаза повсюду, куда бы ты не пошел, она узнает об этом и за этим последует наказание. А наказание у нее были мерзкие, низкие и средневековые. Эмили возвращалась с очередной "пытки" поздно вечером, когда весь замок уже спал. Мрачный коридор, освященный несколькими факелами ловил очертания маленькой тени, а каменный пол принимал в свои объятия прозрачную соленую жидкость вперемешку с алыми каплями крови. Это было больно. Если раньше Амбридж ограничивалась волшебным пером, высекающим на коже то, что напишет волшебник, то сейчас Гриффиндорка испытывала на себе самый настоящий спектр боли от Круциатуса. Ее внутренности словно лопнули, перевернулись и скрутились в узел, причиняя неистовые страдания хозяйке. От боли Эмили передвигалась медленно, придерживаясь дрожащими руками за стену и оставляя кровавые следы на шершавой поверхности. Рана, оставленная Амбридж не хотела затягиваться после неудачных попыток заживить ее известными заклинаниями. Голова внезапно закружилась, а низ живота скрутил спазм. — Эмили! — воскликнул Драко. — Эмили! Девушка обернулась и тут же потеряла равновесие, но крепкие руки парня успели ее подхватить. В его глазах читался испуг и непонимание. — Эй, — мягко обратился он к ней, смахивая прядь волос со лба. — Малышка. Эмили не видела перед собой его встревоженное лицо. Только расплывчатый образ. Она прикоснулась холодной ладонью к его пылающим от волнения щекам, а он теснее прижался к ней, словно кот. — Драко, — прохрипела она. — Я не справилась. — Нет, нет, — отчаянно шепчет, стараясь сильнее зажать рану. Небольшой лоскуток за секунду окрасился в алый цвет. Кровь не хотела останавливаться. — Я не дам тебе уйти. — Она сказала, что я бесполезна, — слова давались тяжело, ком подступал к горлу, а слезы нескончаемым потоком очерчивали дорожку на бледной коже. — На секунду. Всего на секунду я подумала, что так и есть. Она так кричала, что я не выдержала и направила на нее свою палочку, но не справилась. Драко не мог ответить. Что-то внутри него обрывалось, ломалось и разбивалось об острые скалы. Он содрогался каждый раз, когда капли крови слишком громко ударялись о пол. Он умирал вместе с ней. — Прошу тебя, — прошептал он. — Умоляю. — и вместе с этим горячие губы одаривали поцелуями каждый участок ее лица. Он судорожно вцепился в ткань ее мантии, думая, что тем самым сможет удержать ее от неминуемое гибели. Эмили поняла, что это конец, когда даже самое сильное заклинание не смогло затянуть ее рану. К ней пришло осознание: Эмили Питерс не увидит победу мальчика-который-выжил, не увидит искренние улыбки своих друзей, не увидит его холодные глаза. — Драко, — сказала она. — Все хорошо, слышишь? Меня там ждут. Мама, папа, сестра... Я уйду в лучший мир и мне так жаль, что у нас было мало времени. — Не уходи, — не просит, а молит. Молит всех Богов, чтобы они не забирали ее. — Я не справлюсь один. Эй, Эмили? Но девушка так и не смогла сказать тех самых слов, которые произносят возлюбленные перед потерей друг друга. Она увидела такой чистый и яркий свет, что подумала, будто оказалась на небесах. Эмили очень хорошо запомнила это ощущение и могла с уверенностью сказать, что никогда в своей жизни не испытывала более приятного момента. Новость о том, что по вине не просто преподавателя, а именно Долорес Амбридж погибла ученица разлетелась на следующее утро как вихрь во время осенней грозы. Она была яркой, запоминающейся и самой лучшей среди всех волшебников. Так считали многие. Жаба из Министерства не признавала свою вину и поскольку имела воздействующую силу на всех обитателей замка, закляла молчать и не высовываться. В то утро плакали все: из-за смерти подруги, из-за положения, в котором они вынуждены находится, из-за страха быть наказанными. В тот день Гарри Поттер впервые за долгое время поднял палочку на учителя... В тот день Гермиона Грейнджер впервые получила наказание за истерику в сторону Амбридж... В тот день Рон Уизли, как единственны смелый гриффиндорец, выносил вещи подруги в общую гостиную... В тот день Драко Малфой впервые смог противостоять своему отцу... В тот день появился Отряд Дамблдора... И фотография Эмили Питерс навсегда останется в стенах замка, как единственная память о той, кто стал героем еще до начала войны...