Осень

Вскоре прошли похороны. Всех проживающих в приюте в принудительном порядке заставили присутствовать на прощании с «друзьями». Влада безмерно бесила вся эта «официальщина», единственное, радовало, что гробы были закрыты и на том спасибо. Зима, наконец, взяла власть в свои руки и окутала Питер белым шлейфом снежинок, заметая территорию детского дома. Быстро пролетело время зимних каникул и пришел день похода в эрмитаж. Как и ожидалось добровольцев было немного, и братья Разумовские, без своего ведома, были вписаны в список желающих посетить музей. Когда братьев оповестили об их участии, мальчики только недовольно возмутились, уже принимая правила этого заведения, если надо — иди. В тот момент Сергей еще не подозревал, как изменит его мировоззрение данное мероприятие. Да и Влад тоже. Они впервые оказались в таком месте. Сначала нехотя плетясь за группой, Сергей потихоньку проникся атмосферой галереи. Одно дело пытаться на бумаге выцарапать что-то похожее на ворону и совсем другое наблюдать буйство красок сплетающиеся в невероятные пейзажи. Было уже не интересно слушать экскурсовода, хотелось только погружаться в созерцание. Внутри что-то восторженно трепыхалось, наверное это и называют восхищением. Зал с картинами эпохи возрождения окончательно влюбил мальчишку в себя, доселе незнакомое чувство восторга просто переполняло изнутри. Брат гуляющий рядом, кажется, разделял эти эмоции, но его заинтересовали более объёмные вещи и все внимание было отдано скульптурам. — Когда я выросту, у меня будет дом и я скуплю все это… — старший с интересом бродил взглядом по галерее зацепившись за название картины «Сад земных наслаждений» репродукция. — И сколько, по-твоему, мы должны зарабатывать? — Сергей, встав рядом смотрел на полотно. — Не знаю, — легкое движение плеч и внимательно смотря на темные мазки, с рваными всполохами желтой краски, добавил: — Я просто буду богатым. — Тогда я буду тебе помогать! — мягко улыбнувшись младший взял его за руку, они уже были взрослые для хождения за ручку, но внутри стало приятно. Экскурсовод начала рассказывать значение картины и, выдернув слово из контекста, Влад снова взглянул на название. — Сад грешников. — Что? — брат не понял, что тот имеет ввиду и попытался заглянуть в карие глаза. Тот только задумчиво вздохнул и посмотрел каким-то слишком взрослым взглядом. — Ты веришь в бога? — А? Не знаю… — ему не нравилось, как смотрит Влад и, стушевавшись, только крепче сжал его ладонь. — Я не думал об этом, а ты? Покачав головой, они пошли следом за группой. Глаза снова зацепились за название очередной из картин — «Бездна Ада». — Не думаю, что там что-то есть. Никто не будет справедливо наказан. — Мм… — младшему нечего было ответить, да и тема ему не нравилась. Иногда, Влад резко впадал в такое настроение и Сергею становилось не по себе. Было ощущение что тот думает о чем-то, что младшему брату не дозволено знать и от этого становилось обидно и неприятно, будто его огораживали от чего-то очень важного. Но не желая продолжать подобное настроение, тема была быстро сменена. Экскурсия продолжалась. В мыслях одного был искренний восторг и желание создавать что-то столь же прекрасное, что могло восхищать и воодушевлять других. Но другой задумывался уже о совершенно ином. Красные всполохи масляного пламени и искусственные пытки, заставляли думать обо всем, сводя мысль к отсутствию хоть какой-то соразмерной платы за содеянное при земной жизни. Вернулось состояние беспомощности и злость и то, что должно восхищать стало выводить из себя. Незаметно начались размышления о желании создать свою инсталляцию, свою галерею, но не с пятнами краски и кусками мрамора, а с теми, кто по заслугам должен стать его арт-объектами. Тем же вечером, с подачи Сергея, в библиотеке была найдена книга с монохромными изображениями картин известных художников. И вынесена Владом по его же просьбе, таскать книги из библиотеки младший не считал чем-то зазорным. На руки выдавалось не больше трех книг и сроком на пару недель, ему было мало. Да и все равно вынесенные книги рано или поздно возвращались на место. *** Отдых закончился и началась учеба, после несчастного случая стало намного спокойнее жить, да и у них в приюте появилась новая девочка. Тихая и замкнутая, погруженная в свои мысли не сильно реагировала на окружающих. Как и с ними, с девочкой общаться сразу же никто не захотел, как и в случае братьев, причиной была внешность. Тонкая как рисовая бумага кожа, сквозь которую виднелись синие вены на руках, абсолютно белые волосы и дребезжащие светлые глаза, сквозь радужку которых были видны кровяные сосуды, придавая им фиолетовый цвет. Она страдала альбинизмом и это сразу же стало поводом для нападок. Держаться пришлось особняком, смотря исподлобья на стаю к которой не сможет и не захочет присоединятся. Сергей мысленно благодарил ее за то, что теперь издевательства терпит она, конечно же свое малодушие кололо совестью, но здесь одно правило «или ты, или тебя» и уж лучше будет не он. — Эй, ведьма! — в светлые волос прилетел комок, но девочка никак не отреагировала, продолжая писать контрольную, только потянула его бледными пальцами, но комок оказался жвачкой. Не поднимая глаз и оставляя как есть, она только раздраженно чиркнула по тетрадном листу. Сергей нервно поправил свои волосы, надеясь, что про него не вспомнят, Влад уже неделю как слег с ангиной, набегавшись по сугробам и защищать некому. — Тихо! — учительница, женщина лет шестидесяти с высоким пучком седых волос, раздраженно стукнула указкой по столу бросившего. — До конца осталось пятнадцать минут, советую тратить энергию на работу! Разумовский, давно справился с заданием, но пытался не привлекать внимания, развернул задний лист тетради в попытках нарисовать недавно увиденную картину. Как оказалось, таланта к рисованию ни у кого из братьев вовсе не было, но несмотря на это желание научится никуда не делось. Женщина проходила между рядов, и Сергей спокойно дожидался окончания урока, когда указка с громким стуком опустилась на его стол. Дёрнувшись, он отпрянул от своей тетради. — Ах ты, паршивец! — выхватив тетрадку учительница посмотрела на обнажённую женскую фигуру, — Десять лет, а уже рисует такие мерзости вместо учебы! — Мария Ивановна… Я все написал, — Сергей, заикнувшись попытался протянуть руку к тетради, но получил по ней указкой. Всхлип, было больно и безумно обидно, но мысли сразу ж начали уговаривать самого себя не разреветься, только не здесь, — Это же Боттичелли! — Еще и хамишь! Полюбуйтесь, — развернув тетрадный лист в сторону учеников, она раздраженно поправила очки, в классе разразился хохот. Нос шмыгнул и слезы всё-таки покатились из глаз. — Это… Это художник… — все еще пытаясь себя оправдать, он растер слезы по щекам. Раздался звук вырывающейся бумаги и, скомкав лист, женщина кинула его в мусорку. — Живо к директору, ему будешь рассказывать, — класс уже вдоволь вселился, — Мелкий извращенец, позорище какое! Окончательно разревевшись, он подхватил свой рюкзак и вышел за дверь направляясь в директорскую. Сергей уже не видел, как одноклассники разбрелись из класса и только светловолосая девочка, задержавшись, достала из мусорной корзины скомканную бумажку и, развернув, посмотрела на рисунок. *** Помимо температуры и ужасной рези в горле, пришла еще и головная боль. Влад выпил таблетки, лежавшие на прикроватной тумбочке, и снова закрутился в одеяло, когда в двери влетел зарёванный брат. Дверь громко хлопнула, а Сергей, плюхнувшись на свою кровать, обнял подушку. — Ненавижу! Влад устало посмотрел на соседнюю кровать. — Кого? — Всех! Размазывая солоноватые капли, он, прерываясь всхлипами, рассказал все, что произошло, но брат лишь недовольно сощурился. — Реви потише, у меня голова болит. — И все? — едва не задохнувшись возмущением, он раздраженно посмотрел в светло-карие глаза, явно ожидая поддержки. — И все. Я не буду тебе сопли вечно подтирать, — накрывшись с головой, он устало вздохнул, голова ужасно раскалывалась, даже отвечать Сергею было тяжело, а он еще чего-то требовал. — Пф, я бы посмотрел на тебя, чтоб ты сделал! — Хм, уж точно бы не ныл как тряпка. Сергей, закусив губу раздражённо вытер одеялом остаток слез и вытянул из тумбы свою папку в желание отвлечься. Пару листов уже были испорчены непонятными каракулями, но это не останавливало. Стук в дверь. Мальчишки резко вздёрнувшись посмотрели на нее. Гостей у них не бывало, разве что воспитательница, но сейчас еще рано. В приоткрывшуюся дверь заглянула девочка. — Можно войти? Сергей, замешкавшись только нервно кивнул, она зашла. В длинных распущенных волосах одна прядь выбивалась, была явно короче, видимо недолго думая, что сделать со жвачкой, девочка просто отрезала ее. — Держи, — в руке был его уже распрямленный тетрадный лист, Влад, уже раскрутившись из одеяла с удивлением смотрел на нее. Внешность, конечно, была крайне неординарной, братья со своими рыжими волосами да веснушками и рядом не стояли. Они ещё не виделись из-за его здоровья. Поблагодарив, Сергей забрал свой листок. — Неплохо, но у тебя нет центра композиции, — улыбнувшись, она подала руку, — Я Марго. — Сергей, — быстро протянув свою ладонь, мягко пожал ей руку, девочка была выше их и тонкая как щепка, на фоне своей белизны казалась хрупкой и будто слепленной из снега. Марго обернулась на соседнюю кровать и удивленно хмыкнула. — Влад, — раздался охрипший голос близнеца. — Ого, никогда не видела таких… — Таких каких? — откликнулся Влад уже в своей обычной манере нападения. — Таких одинаковых… — Ну, а мы не видели таких… Белых. И дальше что? Девочка только улыбнулась, показывая, что не пыталась их задеть.