Осень

*** Мама стояла возле окна, задумчиво рассматривая вечерний двор. На улице вовсю бесновалась стихия, заливая стекло осенним ливнем и обрывая со старых кленов последние жухлые листья. На часах было восемь вечера, отец скоро вернется с работы. В комнате витает приятный, слегка душный аромат готовящейся еды и маминых духов. Женщина слегка приоткрывает форточку и к аппетитному букету присоединяется свежий запах осени и легкой сырости. Мальчик, загребая ложкой смородиновое варенье, щедро плюхнул его на кусочек теста. На столе стройными, аккуратными рядами выложены идеальные и ровные вареники, сделанные мамой. Они совсем не похожи на то, что выходит из-под его рук, жалкие мятые комки теста так и норовят прилипнуть к пальцам, а то и вовсе упасть на пол. Отвлекшись от окна, мама смотрит на очередной развалившийся комочек, насквозь промокший от раздавленных внутри ягод. С легкой снисходительной улыбкой всё-таки хвалит за старания, видя, как ребенок заглядывает в глаза. Садится позади и обнимает, беря его руки в свои, в который раз объясняет, как правильно делать, они начинают лепить вместе. Влад ловит себя на мыслях, будто специально старается сделать все плохо, чтобы мама так и продолжала сидеть с ним. Ее пальцы прохладные и такие мягкие, а рыжая, длинная коса с ощутимым весом сползла на его плечо и теперь при каждом движении щекотала шею. Мальчик, тихо захихикав, пытается отстраниться, вжимает шею, все руки в муке, он сам весь в муке, убрать волосы не получается и те лишь шлепнули его по лицу. Мама, видя, как тот начинает баловаться, устало вздыхает. Оставшуюся работу она решает доделать сама. Влад, воспринимает это как личное оскорбление, обиженно насупился и мельком посмотрел в зал. Там виднелся младший брат, тот стащил с кухни табуретку и сейчас используя ее как стол, что-то усердно раскрашивает. Сергей, заметив внимание старшего, скривил злую рожицу и вредно показал язык. Они привычно подрались, сначала не поделив раскраски, а потом и фломастеры, еще совсем новые, подаренные вчера. Пятилетний День Рождения был скромный, но запоминающийся. Подарки всегда дарились на двоих, но вещи быстро становились чьими-то и тот, кто успел их присвоить делиться совсем не собирался. Влад, сначала ухватившись за машинку, уже спустя пару минут слишком заинтересовался взятым Сергеем. Младший мальчик выбрал яркие книжки и фломастеры, и брат, потеряв какой-либо интерес к предмету в своих руках, намеревался забрать у близнеца более удачный выбор. Мать не успевавшая одновременно следить за детьми и управляться с домашней работой, слыша, что в ход пошли слезы, долго вникать в их разборки не собиралась и быстро увела одного из зарёванных мальчиков на кухню. Наказание для обоих было сложно назвать таковым, старшему близнецу нравилось возиться с готовкой. Хотя ему практически ничего не доверяли, сам факт своего присутствия на кухне, пока мама что-то делает, Влад воспринимал, скорее, как поощрение. А разрешение самому слепить пару тройку вареников и вовсе успокоили обиду на жадного близнеца. Сергей, оставшийся без компании брата, теперь не претендующего на его раскраску, даже не пытался скрывать свою радость. Бросив на того очередной ехидно-насмешливый взгляд, он демонстративно перевернул страницу. Старший мальчик быстро отвернулся, недовольно поморщив нос. Брат явно сидит и выжидает, когда вернется отец, дабы сразу же наябедничать. Только смысла в этом Влад не видел, ведь делиться отказывался именно Сергей. Вернув свое внимание к матери, он с грустным интересом стал вглядываться в ее лицо, белая кожа и светлые глаза. Она со своей ярко-огненной косой похожа на солнечное божество. Такая светлая, такая красивая, такая родная и такая живая… Печальное осознание реальности ядовитой иглой пробило пелену воспоминаний. К горлу подкатил гадливый комок тоски, сейчас уже вернется отец и Сергей счастливый побежит его встречать. Мама скажет, чтобы он тоже шел к папе, а сама закроется и закурит, пока муж будет возиться с детьми и даст хотя бы пару мгновений побыть наедине с собой. Кухню наполнит привычный ментоловый дымок, а от отца будет пахнуть дождем и улицей. Он забыл сегодня зонт и пока шел от остановки весь промок. На полу останутся мокрые лужи и потом Сергей на них поскользнётся — будет остаток вечера ныть, забирая на себя все родительское внимание. Влад хорошо помнил, как побежал вместе с Сергеем. Папа высокий и очень-очень сильный, он легко может поднять сразу их двоих, и на его фоне мама кажется совсем хрупкой и невесомой, словно красивая, стройная ель рядом с могучей скалой. Но отец, подхватив младшего, не обнял старшего, всего измазавшегося в муке, и тот, вместо объятий, был подцеплен подмышки и занесен в ванную. Где мокрая, грубая рука неприятно и долго протирала ему лицо. Тогда это казалось чем-то обидными, ведь Сергей ничего не делал и его обнимают, а он старался и помогал, но его как какого-то щенка унесли мыться. Рассматривая лицо матери, он тихо всхлипнул, с какой бы радостью он сейчас ощутил этот приторный запах сигарет или вкус переданного бабушкой варенья. Оно никогда не нравилось, казалось слишком кислым, но сейчас он был бы счастлив ему. А папа… Пусть хоть весь вечер умывает, он совсем не против и это вовсе не обидно, лишь бы снова почувствовать его теплые руки, услышать притворно строгий голос, обнять… *** Приоткрыв глаза, мальчик с тихой тоской увидел привычную комнату: старую облупившуюся краску на исполосованных трещинами стенах, скрипучие кровати и единственный шкаф, чудом дожившим до этих времен. Увядающий запах серой стабильности, беспросветного будущего и ужасного настоящего. Он не заметил, как задремал, и теперь чувствовал себя паршиво и разбито. Глаза пощипывало, а на пальцах остались влажные следы давно прошедших теплых воспоминаний. Такие сны терзали душу куда сильнее привычных кошмаров, те хотя бы нереальны и никогда не смогут выбраться наружу. А это… А это уже нереально и никогда не сможет повториться. Губы мелко задрожали, детская ладонь быстро закрыла глаза пытаясь предотвратить подкатившие слезы. Но пустующая комната и отсутствие свидетелей этой слабости, совсем не играли ему на руку и по щекам предательски потекли теплые, соленые капли. Стыдно. Хорошо, что никто не видит. Присев, Влад недовольно скривился, рукавом утерев слезу, болезненно потер бедро. Синяки все еще были свежими и проходить так быстро не торопились. Мальчику недостаточно было устроить огненную вакханалию и проведя последующие дни в ужасающем для детдома поведении, всё-таки получил свое наказание в виде порки. Впрочем, к этому тоже можно привыкнуть, тем более ремнем получал даже тихий Сергей, вот только скакалкой было куда больнее. Но младший брат, в отличии от него, никого не пытается и не хочет провоцировать. Недовольно поерзав, мальчишка встал, фиолетовая кожа на ягодицах его не сильно заботила, куда болезненнее были внезапно нахлынувшие воспоминания. Хотелось сейчас просто обнять подушку и разрыдаться так громко, как только сможет, но, увы, такого он себе никогда не позволит. Мальчик тоскливо вздохнул, они живут без родителей едва ли не дольше чем с ними, но почему же невозможно привыкнуть к их отсутствию. «Интересно, Сергей вспоминает об их жизни «до»?» Задумчиво посмотрев на идеально заправленную постель брата, где лежал сборник сказок Братьев Гримм в английской версии, мальчик, взяв книгу, быстро перелистал переплет, многие страницы буквально пестрили карандашными заметками перевода. С чего брат так резко решил развить свои лингвистические способности, было непонятно, но его очередная увлеченность начинала злить, привычно вызывая внутреннее чувство конкуренции. Книга аккуратно переместилась на тумбочку, сначала нужно решить вопрос с магазином, а потом уже можно будет потешить себя соперничеством. Бессолнечная погода и плотная ночная штора, даже днем создавали легкий полумрак, Влад слегка отодвинул занавеску. На улице было привычно пасмурно, но жарко и влажно. Друзья с самого утра усердно работали под их окнами, уже неделю исправно отрабатывая наказание. Но в отличие от Влада, Марго не обязана была тратить свой день на компанию граблей и сгоревшего мусора, но из дружеской этики не бросала Сергея. Когда старший брат, как и обещал, не собирался даже минимально участвовать в облагораживании территории. Сергей, будто почувствовав к себе внимание, поднял голову и очень пристально посмотрел в окно. В этом взгляде не так много можно было прочитать, но достаточно чтобы понять как брат им недоволен и осуждает. — Не дождешься, — тихо прошипев себе под нос, мальчик резко задернул шторку обратно. Весь срок наказания дети демонстративно не разговаривали друг с другом. Вынуждая Марго метаться между ними и выполнять роль невольного гонца. Сергей от обиды, он все равно был абсолютно уверен в отсутствии какой-либо своей вины и в полной несправедливости вынесенного приговора. Влад, напротив, видя, как брат не собирается брать на себя ответственность и извиняться перед ним за свой любопытный нос, принципиально игнорировал близнеца, абсолютно уверенный, что произошедшее целиком и полностью лежит на Сергее. Младший мальчик не способный достучаться до старшего ни многозначительными взглядами, ни посылаемой поговорить с ним подругой, все еще ждал, когда того начнет грызть совесть. Но, единственное, что грызло близнеца — наводнившие комнату комары и страдания в попытках составить идеальное «ограбление века». Если с первым пришлось просто смириться, со вторым тот худо-бедно, но справлялся. Долгосрочные, тщательно продуманные планы были совсем не его, в их тандеме врождённым стратегом был младший брат. Влад же, в отличии от Сергея, легко мог справиться с любой ситуативной проблемой, почти любой, совсем не теряясь в моменте и находя быстрые решения, но сейчас это совсем не помогало. Мысленно возвращаясь к младшему, его поведению и постоянным фанатичным увлечениям, Влад незаметно снова вернулся в прошлое, получая новую дозу ностальгирующей тоски. «Конечно вспоминает…» Сколько раз Сергей пытался поговорить, расспросить, да и просто предлагал выплакаться, подставляя свое плечо. Не словесно, скорее действиями. После измучивших ночных кошмаров обнимая и успокаивая, или терпеливо находясь рядом в очередное упадническое настроение способное длиться не один день. Когда ничего не хочется и все на что способно тело — лежать и ни о чем не думать, даже когда причин страдать как таковых нет. Это состояние Влад очень не любил, чувствуя впустую потраченное время, но справиться с ним было сложно, а заставлять себя что-то делать через силу он не мог. Как брат умудрялся оставаться в относительно позитивном русле их жизни, старшему было не понятно. Зато он прекрасно осознавал, насколько Сергей при всей своей демонстрируемой слабости и бесхребетности, сильнее, намного сильнее него. Насколько тот более живучий и приспособленный к их личному аду. Ему достаточно выплакаться, и он способен пережить что угодно. И плевать как о нем говорят другие, — плакса, тряпка, размазня, пусть думают, что хотят, главное ему становится легче, и он снова смотрит вперед. Но, увы, Влад так не может, мальчик и готов был делать так же, но он другой. Он не способен отпустить ситуацию не способен забыть трагедии или обиды, его сжирает злость и мстительность. Тихий вздох. Сколько бы они не ругались или игнорировали друг друга — брат был, есть и будет единственным светлым лучиком его жизни. Тонкий, но безмерно крепкий трос, не позволяющий окончательно пасть в пучины изматывающей тоски и беспросветного отчаянья собственной личности, будто наслаждающейся ощущением своей бесполезности. Он не Сергей, он не способен смотреть в будущее, все время оглядываясь на прошлое и едва ли справляясь с настоящим. Все действия импульсивны и сиюминутны, без планов, без стратегий. Его философия сводится лишь к «хочу — возьму», а дальше гори все синем пламенем, разберется потом. Вспомнились их первые ночи здесь, Сергей плакал без остановки и видя состояние брата, старший не мог позволить себе слезы, желая показать, что все не так плохо в их жизни. Возможно лучше бы позволил, возможно, стоило страдать вместе, возможно, это и был тот момент когда нужно было не воспринимать трагичные эмоции, как слабость и не пытаться казаться сильным. Казаться… Мальчик тихо поджал губы, вспоминая, насколько больно было успокаивать близнеца и еще больнее было доказать себе, будто их жизнь еще имеет смысл и вскоре наладится, к сожалению, с этим он так и не справился. Но они хотя бы вместе… Мальчику было тошно от одной только мысли, как бы сложилась его жизнь останься он и без брата. Без его дурацких замечаний, постоянных недовольств и попыток при любой возможности в чем-то упрекнуть, кажется он любил даже такие их совместные моменты. Впрочем, помимо привычного недовольства, младший брат был невероятно ласковый и заботливый. Он сам не замечал, как простой, глупой фразой способен поднять настроение или полностью успокоить, лишь искренне улыбнувшись и обняв. Даже сейчас, вспомнив звонкий смех Сережи, мальчик улыбнулся, чувствуя, как становится легче. Он был яркий и теплый, и хорошо, что местные дети его не приняли, они не испортят его, не осквернят и не заберут. Свое нежелание делится этим теплом еще с кем-то, Влад даже не рассматривал как что-то неправильное — это его личный огонек, его личный источник счастья. Постепенно насмешки и издевки, направленные в сторону брата, начинали даже радовать и чем они были хуже и неприятнее, тем лучше. Так Сергей точно никуда не денется. Пусть так и продолжается, пусть они будут изгоями, это нестрашно, он сам о нем позаботится, защитит и спрячет. Будет всегда рядом и Сергею незачем беспокоится о ненужном людском фоне, главное, чтобы он оставался таким какой есть, а остальное уже решит старший брат. Тем более его защита стала уже чем-то настолько обыденным, рефлекторным и бессознательным, что даже не заставляла задумываться о каких-то последствиях, а за себя страха не было или он постепенно исчез, об этом Влад уже не задумывался. Марго во всех подобных мыслях не участвовала. Девочка была не в счет, они общались уже больше года и за все это время та не попыталась сделать каких-то сильно пугающих действий, не пыталась отнять или перетянуть внимание младшего, она просто стала дополнением, связующим компонентом, тем, чего им не хватает для гармонизации. Для Сергея — приятное разбавление компании старшего брата, а для Влада… Она просто есть и просто удобная.