Осень

Два часа ночи, темные молчаливые коридоры спящего детского дома оглушал стук высоких каблуков и тихие поскуливания, перебиваемые злым шёпотом, запрещающим близнецу издать хоть что-то похожее на крик и, не дай бог, кого-нибудь разбудить. Хотя создаваемый мальчиком шум едва ли мог перебить цоканье туфлей, женщину это не волновало. Сергей едва ли не висел на мощной руке воспитательницы и только трусливо ухватился за ее пальцы, пытаясь хоть частично их ослабить, но тотчас получил по своим рукам металлической линейкой и угрозу: даже не пытаться дергаться, если он не хочет вовсе лишиться собственного уха. Пакля не поскупилась на трату собственных сил и дотащила Сергея до самой комнаты. Грубо втолкнула ребенка в спальню, не давая ему даже перевести дыхание. — Засранец! Снимай штаны! — отрезав фразу резким хлопком линейки по собственной ладони, она взглядом указала Сергею на бортик кровати. Тот испуганной пташкой сразу же заметался по комнате, попутно пытаясь пробормотать что-то против или извиниться, или попросить не лупить его. Но габаритная женщина перегородила выход, да и сбежать все равно не получится, потом же в два раза больше получит. Сережа трусливо поджал губы, пытаясь как можно сильнее оттянуть момент «казни». — Пожалуйста… — влажными глазами посмотрев на нее, мальчик все еще надеялся хотя бы разжалобить Паклю, но сам прекрасно знал, что скорее вторая луна взойдет, нежили та даст слабину. — Живо! И еще брат где-то застрял, хотя чем его наличие смогло бы помочь… Тихо всхлипнув, мальчик нехотя ухватился за резинку шорт. Всё-таки пришлось их стянуть до колена, и как бы сильно ему не хотелось — уткнуться носом в одеяло, перегнувшись через кровать и унизительно выпятив зад. Трусы, стратегически оставленные на себе, дабы хоть как-то смягчить грядущую боль, были бесцеремонно с него сдернуты, оставив беззащитную кожу один на один с линейкой, а Сергея с чувством позорного стыда. *** Старший Разумовский, плюнув на попытки замотать бинт на ходу, размотал его полностью, и только сейчас вбежал в спальню, но слегка припозднился. Он застал Сергея, уже перегнувшимся через бортик кровати, и Паклю, с размашистой отдушиной заносящей над ним линейку. Послышался шлепок и как брат тихо взвыл, зарываясь лицом в одеяло и пытаясь не вскрикнуть. Влад, застрявший в дверях, мрачно посмотрел на экзекуцию близнеца. Все же он надеялся, что Сергей обойдется подзатыльником и выговором, или максимум за ухо оттаскают и сошлют на кухню пару дней картошку чистить. Он ведь не нарочно потерялся, да и вернулся сам. Ну, относительно «сам» … Еще один звонкий удар и звук больше всего напоминающий собачий скулеж. Ладно, в любом случае младшенький заслужил, и пару шлепков ему будет даже полезно. — Следующий раз хорошенько подумаешь перед тем, как сбегать! — линейка снова хлестко разрезала воздух со звоном приземлившись на белую кожу. — Я не сбегал… Ай! Сергей, выгнувшись, издал болезненный полувсхлип-полустон, рефлекторно попытался прикрыться ладонью, но следующий удар пришелся по пальцам. Больно! Отдернув руку, мальчик страдальчески уперся носом в кровать, тяжело дыша и продолжая всхлипывать. Этот день и так ужасно плохой, почему он не может уже просто закончиться… Старший близнец тихо прикрыл за собой дверь, наверняка и так полдетдома злорадствуют, слушая, что здесь происходит, незачем им давать еще больше тем для грядущих сплетен. Сочувственно глянув на Сергея, мальчик подошел чуть ближе, продолжая смотреть на вцепившегося в кровать брата. Ну что поделать, тут-то он сам виноват. — Ай! — А ну, тихо! Я научу тебя как слушаться! Влад недолго потоптался рядом, мысленно подсчитывая количество шлепков и попутно раздумывая, что же вообще может из себя представлять «послушный ребенок», если даже брат оказался «наглым гаденышом». Сергей опять заскулил. Уже пятый удар, как-то многовато… А рука у Пакли тяжелая, самому ни раз приходилось проверять на собственном опыте. «Тс… Завтра Сережа точно не сядет…» Посмотрев на пол, переведя взгляд на стену и остановив внимание на собственных ногтях, старший Разумовский пытался смотреть куда угодно, но не на страдающего близнеца, но глаза все равно, так или иначе, останавливались на раскрасневшемся заду. Влад не уловил того момента, когда внутри что-то переменилось, и его взгляд из злорадно-сочувственного непонятным образом стал завороженно-заинтересованным. Не заметил, как карие глаза, блуждающие по комнате, стали раз за разом жадно цепляться за силуэт близнеца и с каким-то странным, тягучим любопытством следить за тем, как брат извивается, пытаясь подставиться менее болезненным местом. За линейкой, приземляющейся на обнажённый зад с такими громкими и теперь странно приятными для слуха шлепками, оставляющими за собой красноватые полосы, такие завораживающие, такие яркие на белом теле, такие странно привлекательные… Мальчик отступил на шаг назад, испуганно почувствовав необычное, приятное волнение где-то внутри, еще не оформившееся, но уже жгучей, сладостной хваткой перехватившее дыхание. Захотелось прикоснуться ладонью к раскрасневшейся коже и крепко сжать, чувствуя своими руками ее разгоряченное ударами тепло. Младший близнец снова болезненно простонал, сцепив зубы на одеяле. Этот звук обдал Влада новой волной непонятного трепетного удовольствия и подкинул еще пару странных желаний, неоднозначно дающих понять, что ему нравится видеть Сергея таким… Влад даже не мог понять каким именно. Таким беззащитным, слабым, беспомощным? Нет, это были не те слова, и это не было чувством злорадства или подобным ему. Это было что-то иное, что-то такое, чего он раньше в себе не замечал, и оно каким-то подленьким, приятным жаром потекло куда-то вниз. Что-то неумолимо жаждало и дальше наблюдать за Сергеем именно в этом виде. Чему-то внутри прямо нравилось смотреть, как он перевешивается через кровать, сверкая незагоревшей задницей, извивается, выгибаясь и стараясь улизнуть от удара. Почему-то очень хотелось и дальше слушать его стоны. Все это выглядело как-то… как-то неправильно, наверное. И как-то… Он не знал, не понимал «как» и даже правильного слова не мог подобрать. Это просто красиво, ужасно неправильно, но красиво, красиво именно для него. Хотя Влад и видел, как близнецу больно, как он мучается и страдает, но все равно не мог отделаться от собственного осознания, что ему это нравится. Вот только бы убрать воспитательницу из всего этого процесса и… И дальше что? Помедлив пару секунд, старший близнец густо покраснел от представившихся воображению картин, еще более странных в своей неправильности, но почему-то нравящихся. Он глухо сглотнул и раздражено махнул головой выбивая из себя это отвратительное наваждение. Откуда вообще взялась подобная мерзость?! Хватит! Ему точно не может нравится подобное, да и с Сергея уже достаточно, он получил поделом и все уже понял. Мигом оказавшись рядом с близнецом, мальчик резко сдернул Сергея с бортика, за руку затаскивая за свою спину, а сам, набычившись, волчонком глянул на воспитательницу. С младшего действительно хватит, тем более грозный вид женщины больше напоминал фурию нежели сотрудницу, работающую с детьми, и вряд ли она остановится пока младший брат совсем не взвоет или вовсе не потеряет сознание. — Достаточно. Линейка вхолостую просвистела в воздухе, а женщина со свирепым раздражением посмотрела на прервавшего наказание близнеца. — Ну? И что это за выходки? Младший Разумовский, сдернутый на пол, стыдливо утер лицо, пока не решился натянуть штаны, но быстро заполз за брата. Мальчик красными глазами глядел то на воспылавшую воспитательным гневом Паклю, то на затылок Влада, непонятно «что» собравшегося делать. — Хватит… — ладонь старшего близнеца легла на рыжею макушку, спрятавшегося Сергея, пытаясь придержать его позади себя и этим сразу же давая ему какое-то чувство защищенности, младший незаметно для себя облегчено выдохнул. — Он уже всё понял, больше так делать не будет. Рассевшийся на коленях брат с активным согласием закивал, всем своим видом показывая: «точно-точно, больше не будет». Но, зная воспитательницу, и то, насколько яростно она может вбивать «хорошее поведение», Влад все равно загнал брата еще дальше себе за спину, полностью загораживая его, и все же давая тому возможность хотя бы подтянуть трусы, чтобы не чувствовать себя уж совсем позорно. Тот был совсем не против привычно спрятаться за ним, лишь бы ни единая «розга» больше его не коснулась. — Здесь я буду решать, когда он поймет, так что прекращай геройничать. И так за сегодня мне все нервы выел! Она грузно направилась в сторону Сергея, оттолкнув старшего, и намереваясь за шкирку вернуть свою жертву на положенное ей место. Влад, увернувшись, снова быстро перегородил ей путь, пока он считал получилось уже восемь ударов, Сергей и так не особо переносит боль, а от большего количества еще помрет ненароком. Быстро обдумав все доступные ему варианты, мальчик ничего умнее не придумал, кроме как переключить внимание воспитательницы на себя. — Вообще-то это Вы виноваты! — старший Разумовский с откровенным вызовом посмотрев снизу-вверх на Паклю, — Если бы следили нормально, Сергей никуда бы не ушел! — Я?! — Да! — мальчик осекся, в целом в его понимании, она тоже виновата, но брат свалил с территории днем, так что есть нюансы, — Ну, не Вы лично… А вообще все воспитатели! — Влад краем глаза проследил, как Сергей незаметно уползает в угол и отошел чуть в сторону, полностью отводя внимания на себя, — Это вообще-то Ваша работа за нами следить, а раз он так просто ушел, значит, Вы виноваты! Нормально бы работали он бы не потерялся! — Ах, ты ж засранец! — от такой наглости лицо женщины покрылось возмущенными алыми пятнами злости, не сулящими ничего хорошего. Сергей, тихо затаившийся, исподлобья кинул заискивающий взгляд в сторону близнеца и не смог сдержать мелкую надменную ухмылочку так и говорящую: «Да-да, всё именно так, как ты говоришь!». Влад словивший этот нежно-благодарный взгляд не смог ему не ответить, а проблеснувшая на его губах улыбка, стала последней каплей, окончательно взбесившей женщину. Да эти гаденыши издеваться над ней вздумали?! Пакля, с раздражением отловив уже старшего близнеца и хорошенько оттаскав его за волосы, не забывая при этом обругать и их, и всех подопечных разом, грубо припечатала ребенка лицом к письменному столу. — Сами шляетесь где ни попадя! — удар, — Сбегаете куда вздумается! — еще один, — А я значит виновата?! Свиньи неблагодарные! Она, не тратя времени даже для того, чтобы спустить с него штаны, выпорола мальчика с удвоенной злостью, раз ему так нравится быть защитником, значит — и получать за обоих тоже понравиться. Сергей быстро сменил горделивое превосходство на страх и испуганно вжался в угол, молчал, стараясь не дышать, и смотрел как теперь за него страдает брат. Ну ничего, главное, чтобы про него снова не вспомнили, даже от этих шлепков зад горит адским пламенем, большего он точно не выдержит. — Вы вообще не имеете права нас бить! Влад еще пытался брыкаться и возмущаться, но тяжелая хватка женщины, намертво впечатавшая его в стол, давала ощутить себя комаром, выступившим против танка. — Еще права мне здесь покачай, паскудник! С удовлетворённой отдушиной линейка вновь припечаталась к телу ребенка. Следующий раз трижды подумает, прежде чем лезть и мешать праведному наказанию, еще и свой поганый рот смеет раскрывать. Вот же змеёныш! Сжав зубы, Влад стойко перетерпел привычную экзекуцию, теперь длившуюся в разы дольше, чем те пару ударов, прилетевших по заднице младшего. Все равно ему не привыкать к подобному, а штаны хотя бы как-то спасают и, в принципе, пять минут порки можно и перетерпеть. Всяко лучше, чем потом смотреть на страдальческий вид близнеца. Впрочем, Сергей свое все равно получит, уж теперь-то он ему выскажется за каждую «розгу» и каждый потраченный им нерв. — И чтоб до конца месяца ни шагу из комнаты! Не дай бог увижу, что хоть где-то шляетесь, паразиты… — напоследок отвесив Владу звонкий подзатыльник, она открыла дверь, — Наказаны, оба! Дверь с грохотом захлопнулась, заставляя братьев на мгновение зажмуриться, послышались гулко удаляющиеся шаги. Похоже воспитательница была абсолютно уверена, что только близнецы создавали шум способный разбудить других, а ее крики, хлопанье дверьми и звонкий цокот каблуков к этому шуму не относятся.