Когда ты улыбаешься

— Сун Лань, иди сюда, я тебе кое-что покажу! — окликнул за стенкой родной весёлый голос, и Сун Лань поспешил на зов. Это был не крик о помощи, значит, ничего не случилось. Видимо, наконец-то хотел показать то, над чем работал уже несколько дней. Отлично, а то постоянное «не отвлекай» уже начало надоедать. — Я тут, возле двери, — произнёс Сун Лань, забыв, что это теперь не нужно. Сяо Синчэнь больше не слепой. Уже три месяца как. Да, он видел мир не в Full HD, ему нужны были сильные очки, но он мог, развернувшись в кресле, сразу понять, кто пришёл. — Смотри, какую красоту я доделал, — он широко улыбнулся и поставил перед собой манекен, демонстрируя платье из розового шифона. Оно не было украшено стразами или чем-то подобным, не отличалось пышностью, но благодаря необычному крою выглядело достаточно изысканно. Шикарно, как всегда. Сяо Синчэнь был профессионалом в своём деле. — Потрясающе, — только и мог ответить Сун Лань, потеряв на пару минут дар речи. Сяо Синчэнь хихикнул. — Твоё лицо — высшая похвала. Сяо Синчэнь был одним из самых известных модельеров страны, а Сун Лань — его художником. Они познакомились давно, в детском доме. У Сун Ланя умерли родители, а от Сяо Синчэня отказались, как только узнали, что он практически полностью слеп. Общие трудности их сблизили: пожаловавшись на нелёгкую жизнь, они решили помогать друг другу, поскольку один видел гораздо лучше, чем второй. Сяо Синчэнь всегда интересовался одеждой, а Сун Лань рассказывал о том, что видел, иногда выпрашивал у девчонок платья и юбки на день-два, чтобы друг мог аккуратно прощупать и познакомиться с разными моделями. Скоро он начал придумывать что-то своё, и уже тогда идеи выглядели необычно, как и их создатель: помнилось, руководительница швейного кружка с большим подозрением относилась к слепому мальчику в своей группе. Но он, хоть и работал медленнее зрячих сверстников, оказался очень способным. Сун Лань слушал по вечерам рассказы Сяо Синчэня о занятиях и не мог унять улыбку. Вдохновлённый Сяо Синчэнь был самым красивым в этом огромном мире. А ближе к выпуску оба попали под благотворительную программу, в рамках которой воспитанникам оплачивали операцию любой сложности. Программа была рассчитана на детей-инвалидов любой нозологии, поэтому, желая охватить как можно больше групп ребят, операцию на глаза предложили только двоим. И Сяо Синчэнь, дурак, отказался в пользу Сун Ланя. Тот до сих пор не понимал, зачем. У него ведь ситуация была не самая запущенная, он мог, в принципе, спокойно жить, нося очки с толстенными линзами и иногда пользуясь тростью. А Сяо Синчэнь мог ещё тогда здорово облегчить себе жизнь. Иногда Сун Ланю казалось, что это был хитроумный план, как во взрослой жизни не разойтись, как в море корабли, ведь после выпуска они вместе пошли в модельеры. А уж после универа расходиться даже не думали. Так и стали дуэтом художника и конструктора. Сяо Синчэнь придумывал новые модели и воплощал их в жизнь, а Сун Лань закупал материал и, самое главное, зарисовывал его идеи для заявок на показы и в различные модные дома, а также для демонстрации заказчикам. — Нет, правда, я могу бесконечно тобой восхищаться, родной, — Сун Лань подошёл ближе и поцеловал Сяо Синчэня в щёки, задев внушительные мешки под глазами и аккуратный нос. Тот лишь зажмурился в ответ и поймал чужие руки в свои. — А раз ты уже всё закончил, пора идти отдыхать. — Я не закончил. Мне ещё заказы доделывать, — с лёгким холодком в голосе сказал Сяо Синчэнь. Сун Лань закатил глаза. Его друг слишком серьёзно относился к работе и мог пахать неделю с небольшими перерывами на еду и сон, а иногда и без них. Чёртов трудоголик. — И вообще, я сплю. Этого достаточно. — Ты спишь в лучшем случае пять часов в сутки. А это ведёт к переутомлению, проблемам с памятью и сердцем, депрессии, иногда галлюцинациям и… — Ты зануда, Сун Лань, — рассмеялся Сяо Синчэнь. — За это я тебя и люблю. Ладно, пошли отдыхать. Объявляю весь оставшийся день для себя выходным. Для Сун Ланя не было зрелища прекраснее на свете, чем то, как Сяо Синчэнь, хорошо поев, крепко спал. Он очень забавно сопел, чуть дергая конечностями, немного улыбаясь, явно видя приятный сон. Будучи совсем маленьким мальчиком, он часто просыпался посреди ночи и долго плакал в плечо Сун Ланю. В подростковом возрасте он решал домашние задания недетдомовским одноклассникам за коробочку снотворного, после которого ничего не снилось. И только после выпуска из универа решил пойти к психологу, и через некоторое время ему действительно стало лучше. Сун Лань занимался уборкой. Мыл пол, перекладывал обрезки ткани в отдельные коробки, смахивал со стола многочисленные кусочки ниток. Однако царивший (бес)порядок намеренно не нарушал — у Сяо Синчэня всё на своём месте, и если хоть что-то передвинуть, то он потом это не найдёт. То и дело Сун Лань натыкался взглядом на поручни, трости, книги, написанные специальным шрифтом. Сразу после выпуска из детдома Сяо Синчэнь во всём полагался на Сун Ланя, имея с собой только поношенную старую трость, которая уже плохо подходила по росту. В универе тот усиленно копил деньги с заказов и стипендии, и по окончании смог приобрести и самую современную удобную трость, и поручни в каждую комнату, и прочие вещи в квартиру, доставшуюся им обоим от государства. Сейчас Сяо Синчэню было необходимо уже намного меньше приспособлений. Перечитывая свою любимую книгу, Сун Лань и не заметил, как к нему бесшумно подошли сбоку и крепко обняли. Он годами привыкал к тому, что мир не враждебен и что до него никому нет дела, кроме Сяо Синчэня, пытался забыть про ненависть и унижения от ровесников. И только недавно он научился не дёргаться от внезапных прикосновений, даже если это явно любимый человек. — Сун Лань, — голос Сяо Синчэня звучал очень бодро, мигом вызывая улыбку. — Мне тут приснилось кое-что, и я хотел бы это воплотить в жизнь... — Однако лукавые нотки насторожили. Что же он задумал? Сун Лань, подозрительно прищурившись, повернул голову к Сяо Синчэню, когда рук коснулся чёрный тканевый шарф, тот, который он носил осенью. — Я бы очень хотел, чтобы ты мне завязал глаза и… На осмысление его слов ушло около минуты. — Ты с ума сошёл? — казалось, вопрос Сун Ланя прозвучал утверждением. — Ты всю свою жизнь был практически полностью слеп, только недавно стал немного видеть, и теперь хочешь снова?.. — Сун Лань, — Сяо Синчэнь закусил губу и вздохнул. Аж слышно было, как мысли в его умной голове шумят. Возможно, он понимал, что его странная идея прозвучала глупо, но отказываться от неё не желал. — Я же тебя знаю. Ты человек долга, привыкший обращаться со мной как с хрустальным. А сейчас я хочу, чтобы ты верил мне и моему доверию, — он сжал пальцы Сун Ланя на шарфе. Нежно, но настойчиво. — Если бы у меня была возможность, я бы тысячу раз пожертвовал своими глазами ради тебя. Сун Лань на мгновение забыл, как дышать. Это звучало так безрассудно и трогательно, что даже стыдно стало на мгновение. Он встречался с этим человеком уже много лет, но до сих пор не мог изучить его полностью. Каждый раз удивлялся, но понимал, что это по какой-то причине важно, и шёл следом. Везде и всюду. Человек долга?.. Нельзя было сказать, что Сун Лань не верил доверию Сяо Синчэня. Просто иногда не мог до конца осознать, что его любят. Не благодарны за бесконечную помощь и поддержку, а просто любят. Настолько, что готовы пожертвовать своим зрением ради него. Это было удивительно и просто невозможно. Может, ему всё-таки нужно было к психологу, как и Сяо Синчэню? — Горе от ума, мой хороший, — хихикнул тот, будто услышав его мысли, и поцеловал. А Сун Лань потерял нить внутренних рассуждений. Так было всегда: одно движение — и вот он уже ни о чём не думал и лишь слышал неровное дыхание и безумно бьющееся сердце. Притом им даже не обязательно было демонстрировать это на публике, им больше нравился маленький уютный мир, который они создавали наедине, вдали от лишних глаз. Сяо Синчэнь вёл вперёд спиной, но Сун Лань знал, что он не споткнётся и не ударится, поскольку идеально ориентировался в квартире ещё со времён слепоты. Потому Сун Лань мог себе позволить просто любоваться. Любоваться улыбкой, мозолистыми от ручной работы ладонями, выглядывавшими из-за ворота футболки ключицами, шеей. Любоваться самым красивым телом из всех, что когда-либо видел. Они ещё долго обнимались, сидя на кровати, чувствуя друг друга через тонкую ткань домашних футболок. Им некуда было торопиться сегодня, да и каждая минута, проведённая вместе, в их бешеной жизни была дорога как золото. Они вправду не понимали, как кого-то может пожирать страсть, как люди заводятся с пол-оборота. И некоторые друзья действительно удивлялись, думали, что с такими отношениями обязательно что-то не так. Но эти двое лишь смеялись — что-то не так было с людьми, которые судили любовь лишь по одному аспекту. Сун Лань ничего не имел против тех, у кого отношения выглядели иначе, просто не любил, когда кто-то лез в их с Сяо Синчэнем жизнь. — Ты очень красивый. И я готов говорить об этом вечно, — восхищённо выдохнул Сун Лань, когда Сяо Синчэнь снял футболку, обнажая звёздное небо из родинок на спине, и сложил шарф несколько раз по всей длине. — А я наконец-то готов со всей уверенностью и объективностью заявить, что ты тоже очень красивый, — хихикнул Сяо Синчэнь, снимая штаны. Взгляд Сун Ланя скользнул по крепким стройным ногам, и в голове уже появилась инструкция, где нужно гладить и целовать, чтобы их владелец громко застонал. Однако, вопреки мозгу, злое сердце почти заставило его заплакать: Сяо Синчэнь и раньше уверял, что Сун Лань «потрясающе красивый», но раньше это можно было списать на завышенные ожидания от слепоты. Сейчас же он мог видеть, пусть и плохо, но мог. Мог разглядывать, подмечать детали. Ему снились сны с визуальными образами. Интересно, а там тоже было их совместное будущее? Был ли большой дом с весёлой собакой где-нибудь в Бельгии, была ли пресловутая корова, которую они красили в фиолетовый (и которая лет десять назад случайно стала их мемом)? Была ли там дизайнерская школа, о которой они мечтали? Сун Лань тихо снял с себя футболку и аккуратно, стараясь не прищемить волосы, завязал Сяо Синчэню глаза шарфом. У такого действия была особая атмосфера, интимная и возбуждающая. Руки немного дрожали, забирая себе контроль над другим человеком. Раньше это получалось само собой, поскольку Сун Лань беспокоился за Сяо Синчэня, защищал его и брал ответственность за все их совместные действия, а тот был не против. Человек долга… — Ты что-нибудь видишь? — он прошептал это на ухо, прижимаясь грудью к тёплой спине. По чужой коже пробежали мурашки. Он улыбнулся. — Выключи основной свет и включи настольную лампу, и я не буду видеть даже свет. А полная темнота, ты знаешь, обостряет ощущения. — Может, тогда просто свет выключить? Сяо Синчэнь развернулся, приподняв голову. Прозревшие глаза были прикрыты тканью, но казалось, что они видят даже так. — Я хочу, чтобы ты видел меня. Сун Лань громко сглотнул. Это прозвучало очень доверчиво, но в какой-то степени даже властно. Как будто без руководства к действию он бы всё испортил. Может, так оно бы и было. Ведь этот вечер определённо в какой-то степени был особенным. Они медленно легли на кровать, и руки привычно скользнули по рёбрам. Те выступали чуть заметнее, совсем немного, настолько, что никто больше не обратил бы внимание. Во время усиленной работы Сяо Синчэнь частенько забывал про еду, но Сун Лань успешно откармливал его после. Ноги чуть раздвинулись, приглашая подползти ближе, и отказаться было невозможно. Сяо Синчэнь помог Сун Ланю окончательно избавиться от штанов и белья и улыбнулся. Улыбка все тяжёлые годы была путеводной звездой, концентрированной надеждой на лучшую жизнь. Он улыбался, когда делился редко перепадавшими конфетами с младшими ребятами. Он улыбался, когда те липли к нему при встрече. Он улыбался, когда делал успехи в шитье. Он улыбался, когда настраивал себя на дальнейшую плодотворную работу после неудач. Он улыбался, когда обнимал Сун Ланя. Он улыбался, когда его осеняли гениальные идеи. Он улыбался, когда голодал. Он улыбался даже тогда, когда его избивали детдомовские хулиганы. Сквозь боль, но улыбался. Он улыбался, хоть и понимал, что доброта приносит ему сплошные беды. А Сун Лань изо всех сил старался сделать так, чтобы эта улыбка никогда не погасла. И сейчас он поддерживал её прикосновениями губ к щекам, шее, плечам, груди. «Слепой урод!» — вспомнилась дразнилка, ставшая поводом научиться драться, чтобы проучить обнаглевшую шпану. Сун Лань был убеждён, что люди, считавшие Сяо Синчэня некрасивым, ничего не понимали в красоте. Ведь Сяо Синчэнь всегда был произведением искусства, самым удивительным творением природы. Его даже нарисовать было сложно — разве хоть что-то на этом свете могло передать тёплую кожу, мягкий голос, бесконечный талант, уважение к ближним и, конечно же, ту самую улыбку? «Ха, ботан, ещё и наверняка училкам на жалость давит!» — снова стрельнуло воспоминание. Сяо Синчэня так пытались оскорбить, потому что он был лучшим в классе по многим предметам. Не мог читать с доски, книги требовались необычные, да и почерк не отличался аккуратностью, но многое он схватывал на лету. Хромали только рисование, каллиграфия, физическая подготовка и черчение. Но там уже — кроме физкультуры, конечно — мог помочь Сун Лань, который, в свою очередь, был лучшим по этим предметам. В остальных следовал вторым. Сяо Синчэнь считал себя выше тех, кто его дразнил, а потому при желании, подняв взгляд выше неизменной улыбки, можно было заметить в его невидящих глазах лёгкое презрение. Руки Сяо Синчэня обхватили спину Сун Ланя, пока тот зацеловывал шею, оставляя на ней еле заметные следы. Его же руки скользили по коже груди, поглаживая твёрдые соски. Губы остановились, чтобы уловить вибрацию от еле слышимых стонов, что были приятнее любой музыки. Они в целом были хорошим индикатором возбуждения довольно тихого в постели Сяо Синчэня — чем сильнее, тем громче. А на самом пике он и вовсе стонал в полный голос. Сун Лань спустился, лаская живот, чуть дёргавшийся от губ и языка. Пальцы Сяо Синчэня, наоборот, поднялись к волосам, чуть оттягивая их назад. Он оторвался буквально на секунду, чувствуя, как возбуждение внутри обретает форму крепкого комочка эмоций, в центре которых — любовь. То самое чувство, воспетое поэтами и художниками, которое помогает жить и не сходить с ума. Он не знал, что стало бы с гаптофобом-интровертом и добрым мальчиком с кошмарами, если бы они не подружились и в конечном итоге не полюбили друг друга. Колени осторожно обнимали плечи, а чужой вставший член касался шеи и яремной ямки; предэякулят размазывался по коже, оставляя странно приятную липкость. Сун Лань немного подвигался вверх-вниз, чисто лёгкой провокации ради. Приподнявшиеся бёдра послужили ему красноречивым ответом. Он поцеловал выпирающие тазовые косточки и продолжил ласкать уже с внутренней стороны. Член, красивый, оплетённый венами, чуть покрасневший, он намеренно игнорировал. Они оба игнорировали. И нет, дело было не в брезгливости или страхе, они просто… не хотели? Раньше они беспокоились по этому поводу. Мыслили стереотипами о том, что секс без проникновения — и вовсе не секс. Что без подобной близости невозможно быть приличной парой и поддерживать крепкие отношения. Но после нескольких неудачных попыток сделать всё «как у людей» пришлось просто принять как факт: у них своя норма. Вскоре они отошли от орального секса и погони за оргазмом, и совместная жизнь заиграла новыми красками. Молодые люди уяснили главное: нужно всегда заботиться в первую очередь о комфорте своём и друг друга, а стереотипы не должны быть обязательны для всех, они же не входят в уголовный кодекс Китая. По коже Сяо Синчэня пошли мурашки, когда Сун Лань провёл по ней носом, вдыхая знакомый и уже давно родной запах. Тот, что он мог узнать из тысячи и вспомнить до мелочей в долгой разлуке, если бы она вообще когда-либо случилась. Поцелуи он оставлял совсем лёгкие, осторожные и... Наверное, он понял, что означало «человек долга, который привык обращаться со мной как с хрустальным». Ему всегда было важно контролировать процесс, потому что на нём лежала ответственность за Сяо Синчэня. Всегда было очень страшно что-то сделать не так, ведь для него только звуки и ощущения были источниками информации об окружающем мире. Несколько лет они в этом плане стояли на месте, а Сяо Синчэнь ничего не сказал. Может, он сам только недавно понял? Рука отзеркалила движения Сун Ланя на другом бедре, и ноги судорожно попытались сдвинуться. Он услышал целую серию негромких, но заметных стонов, улыбнулся, чуть прикусил нежную кожу. Сяо Синчэнь перестал быть заложником своей слепоты, он спокойно мог снять повязку и спокойно уйти без чьей-либо помощи. И от осознания этого будто камень упал с плеч. Да, их отношениям уже много лет, но впереди ждала долгая дорога, способная укрепить их связь ещё сильнее. Нет, сходить к психологу всё же стоило. Сун Лань подтянулся обратно лицом к лицу Сяо Синчэня и подался вперёд, проезжаясь членом по члену, выбивая из изящного горла судорожный вздох. Всё тело от затылка до пальцев ног пронзила острая спица удовольствия, и он прикрыл глаза, перед этим замечая, с каким блаженством Сяо Синчэнь сморщил нос. «Да ты выглядишь как баба, ещё и шьёшь-вышиваешь!» — снова вспомнились издевательства, уже из более поздних времён. Тогда Сяо Синчэнь носил длинные волосы, заплетённые в пышную косу, ухаживал за собой по возможности, с удовольствием шил и ремонтировал девчонкам, с которыми умудрился скорешиться, одежду. И пускай этот период спокойствия в детдоме быстро закончился (они выпустились), он оставил не менее яркие впечатления. Они тогда наконец-то определились с университетом, закрыли большинство гештальтов и были готовы выйти в самостоятельную жизнь. Вместе. Сейчас же Сяо Синчэнь, за эти годы срезавший косу, но спокойно носивший каблуки и яркую помаду на губах, стал чуть ли не иконой мира моды, на пару с красившим глаза и надевавшим юбки Сун Ланем. Теперь их никто, по крайней мере, вслух, не пытался оскорбить «женственностью». — Синчэнь, родной мой, — произнёс Сун Лань, чуть касаясь губами уха, пытаясь в срочном порядке научиться нормально говорить. — Я люблю тебя. Ты даже не представляешь, насколько сильно. Такие простые слова, и Сяо Синчэнь рассмеялся. Легко и тепло, целуя одним лишь звуком голоса. — Сун Лань, мой хороший, — ответил он будто эхом. — Я представляю. Потому что люблю тебя так же сильно. И эти слова оказались сексуальнее любых действий. Напряжение в паху только возрастало, а прикосновения к чужому члену никак не меняли ситуацию, к сожалению или к счастью. Сун Лань чувствовал, что на силе чувств готов улететь с этой планеты в стратосферу. Или в астрал. И именно поэтому ухватился за первое, что попалось под руку, — за шею. Он этого даже не заметил, пока не услышал слабый полувздох-полустон. Сяо Синчэнь выглядел так же, как и с самого начала, но внутри уже проснулось беспокойство. Он расслабился и забылся, чего практически не бывало раньше. И причинил боль. И пусть он был уверен, что сжал совсем немного, всё равно боялся. Сяо Синчэнь его бы точно не бросил, но уже относился бы по-другому. Доверие всё-таки подорвано. И это было страшно. — Ты… как? — спросил Сун Лань, резко остановившись. Сяо Синчэнь успокаивающе улыбнулся и притянул его голову ближе. — Всё в порядке, продолжай, — Сун Лань невольно нахмурился, пытаясь понять, точно ли тот говорил правду. Но, судя по ласковому тону голоса и отсутствию каких-либо морщинок на лице, не скрытом шарфом, это было действительно так. — Только, пожалуйста, больше не надо так, ну, с горлом. Хорошо? — Без проблем, — Сун Лань поцеловал его, вкладывая в это действие все извинения, что лезли в голову. И лишь после ответа, полного энтузиазма, паника отступила. «Я хочу, чтобы ты верил мне и моему доверию». Он осторожно перевернул их обоих, так, чтобы Сяо Синчэнь оказался сверху, и с упоением наблюдал за искренним удивлением. Они очень редко меняли позиции, а так, чтобы Сун Лань полностью отдавался во власть кому-то, не было вообще никогда. — Сун Лань?.. — голос Сяо Синчэня звучал немного растерянно. Сун Лань не смог сдержать смех. Он был таким прелестным, как зайчонок, впервые почувствовавший под своими лапками траву. Столкнувшийся с чем-то невероятным. Неужели Сун Лань всегда был таким непреклонным, что на самую обычную смену позиций он реагировал так? — Ты хотел, чтобы я верил тебе и твоему доверию. Я тебе верю, — он потянул руки к непривычно нависавшему лицу и почти невесомо погладил по щекам, касаясь пальцами губ, носа, мешков под глазами. Самый волшебный человек. Самый мудрый. Самый умный. Самый любимый. Сяо Синчэнь, до конца переварив сложившуюся ситуацию, бросился целовать Сун Ланя, практически повторяя его прошлые действия. А тот прикрыл глаза и полностью погрузился в обжигающие прикосновения, влажные поцелуи и, конечно же, крышесносное взаимодействие их членов. Сяо Синчэнь прислушивался к каждому звуку, любой реакции, постоянно спрашивал и уточнял, точно ли всё хорошо. Это не сбивало настрой, а лишь поджигало его. Нет ничего большее возбуждающего, чем уважение остатков былой гаптофобии. А к шее Сун Лань, как Сяо Синчэнь и просил, больше не притрагивался. Буквально ещё несколько минут, и Сяо Синчэнь свалился рядом, смеясь. — Я устал. Сун Лань улыбнулся и кончил за пару движений рукой. Его партнёр повторил то же самое. В целом, оргазм для них не был чем-то, что обязательно должно произойти во время процесса. Они относились к этому, скорее, как к способу окончательно расслабиться и избавиться от возбуждения, потому зачастую даже не взаимодействовали в такие моменты. Важно было то, какие эмоции они получили ранее, какие стороны друг друга открыли. — Всё нормально? — спросил Сун Лань, переводя дыхание. — И… почему ты мне раньше не сказал, что тебе некомфортно, ну… так, как мы всегда делали? Сяо Синчэнь, уже расслабившись, трогательно уткнулся ему в шею, грея её дыханием. Рука вслепую нашла другую и сжала её пальцами. Сун Лань не видел, но знал, что он улыбается, и уже от одной этой мысли был искренне счастлив. — Мне и не было некомфортно. Ты же знаешь, если бы меня что-то не устраивало, я бы давно сказал. Просто сначала напряжение было какое-то, я начал ходить к психологу, мы вытащили причину этой хрени и проработали её, а потом я заметил такое же у тебя и начал анализировать. Прости, если тебе неприятно, что я решил всё за тебя… — Ты попал в точку. Тоже думаю пойти к психологу, попросишь своего дать номер какого-нибудь хорошего? А то ходить к твоему будет не очень эффективно, как мне кажется, — Сун Лань почувствовал россыпь лёгких поцелуев на своей шее и рассмеялся. Сердце, тот самый эфемерный клон реального органа, который отвечал за любовь, доброту и прочие хорошие вещи, расширилось за пределы груди и укрыло их обоих тёплым коконом, в котором их никто бы не нашёл и не достал. — Спасибо. Без преувеличений, ты лучший человек в этом мире. Я тебя очень сильно люблю. Руки потянулись крепко обнять, в то время как вполне реальное сердце пропустило удар. — Я тебя тоже очень люблю. Конечно, некая неловкость всё ещё сковывала Сун Ланя. Неужели они так долго стояли на месте? То, что происходило с ними, вообще нормально? А другие тоже тормозили годами? Однако, как только Сяо Синчэнь крепко прижался в ответ, было решено оставить эти вопросы на потом. Сейчас важно совсем другое. — А что ты мне подаришь на нашу годовщину? — лукаво произнёс Сяо Синчэнь спустя несколько минут тишины. Он задавал этот вопрос стабильно три раза в год: перед годовщиной отношений, днём рождения и Новым годом. Хоть и получал каждый раз один и тот же ответ. Со временем это превратилось в забавную игру, некий ритуал, гарантировавший хороший праздник. — Увидишь. Теперь это не звучало издевательством. Теперь Сяо Синчэнь действительно мог увидеть то, что приготовил для него Сун Лань. *** — Мы пришли, — Сун Лань подвёл Сяо Синчэня к широким перилам. Маршрут специально был выбран незнакомый, чтобы не нарушать интригу. В конце концов, Сяо Синчэнь более подробно, чем кучей огромных мутных разноцветных пятен, видел это место впервые и вряд ли мог его узнать. Ему предстояло ещё ко многому привыкнуть. Даже Сун Ланю, у которого зрение изначально было плохим, но не чересчур, пришлось не один месяц учиться соотносить детали и общую картину, привычную для него до операции. Сяо Синчэнь, конечно, тоже не был окутан чернотой, заменявшей зрение полностью слепым, но плохо ориентировался в пространстве, не различал лица, да и людей в целом, лишь отличал цвета и свет от тьмы. Он всегда держал глаза открытыми, специальные очки не носил — как сам говорил, умел игнорировать глаза. Как будто информация, поступавшая через них, действительно ничего не значила. Сун Лань уже три месяца помогал ему учиться заново воспринимать мир, подключая уже и зрение. Сяо Синчэнь старательно изучал формы, расстояния, оттенки цветов, эмоции, иероглифы, мимику и жесты. Ещё раз проходил уроки черчения и рисования. И для того, чтобы работать и видеть Сун Ланя, Сяо Синчэню имевшегося уровня новых умений пока хватало. Однако готовить сам и не использовать трость при ходьбе по-прежнему не мог, к тому же в любом малознакомом месте ему всё ещё нужен был сопровождающий. Это у него ещё было впереди. — А это?.. — немного растерянно произнёс Сяо Синчэнь,придвигаясь ближе к Сун Ланю. Тот улыбнулся. — А это тот самый «наш» мост. — Да ладно?! — воскликнул Сяо Синчэнь и тут же принялся внимательно ощупывать перила, присматриваясь к ним в тусклом свете фонарей. Во времена детского дома они часто сбегали именно сюда, к мосту, непопулярному среди обычных людей, а потому одинокому и скрытому. В университете мост заменял скучные пары. Вот он незаметно и стал «их» мостом. Это место видело много объятий, слышало жалобы и сплетни и постоянно чувствовало две пары ног в истрёпанных ботинках и кедах. — Да, действительно. — Но это ещё не весь сюрприз, — Сун Лань посмотрел на часы в телефоне. Меньше минуты. Он взял руки Сяо Синчэня в свои и посмотрел ему в глаза. Красивые, чистые, любопытные, умные. Искренние. — Я долго думал над тем, что тебе подарить… ох… Ну почему каждый раз говорить было так сложно? Мыслей не было, мозг отключен, лёгкие работали через раз. Хотелось только любоваться Сяо Синчэнем и его предвкушающей улыбкой. Улыбкой, благодаря которой Сун Лань однажды и понял, что влюбился. Сильно, но тогда он даже не представлял, насколько надолго. Что они переживут ссоры, нежность, буллинг, успех, операции, что они найдут дело всей своей жизни и что повидают целый мир. Держа друг друга за руки. — Всё в порядке, мой хороший, — ласково прошептал Сяо Синчэнь, показывая всё своё безграничное терпение, на которое был способен. Он практически никогда не торопил и умел очень-очень ждать. — Чёрт, — усмехнулся Сун Лань собственной ораторской неловкости. Он очень редко давал интервью и в целом был в центре внимания, потому мастером красивых речей не был. — Просто поправь очки и внимательно смотри в небо. Сяо Синчэнь с готовностью кивнул и сделал так, как сказал Сун Лань. Через несколько секунд ночное небо прорезала первая стрела света и взорвалась десятками жёлтых искр. Сяо Синчэнь любил фейерверки с детства. Его всегда завораживали громкие хлопки и разливающиеся по черноте цветные пятна. Сун Лань говорил, что в деталях они выглядят ещё красивее. Поэтому вскоре увидеть и хорошо рассмотреть фейерверки стало так важно и нужно, будто жизнь без этого была не такой яркой. Да, он и сейчас не видел их так, как хотелось бы, но уже мог понять, что все эти годы крылось за мутными пятнами. Вслед за жёлтым последовали зелёный, оранжевый, красный и фиолетовый взрывы. Сун Лань действительно долго думал над подарком на эту годовщину. Все варианты, приходившие в голову, либо казались банальными до жути, либо уже были реализованы. И чем дольше они встречались, тем больше приходилось ломать голову. Проблему решила операция. Раз Сяо Синчэню полностью открылся ещё один орган чувств, можно было легко его удивить и порадовать, откопав в памяти все ситуации, где звучало: «Ах, вот бы я мог нормально видеть!». Сяо Синчэнь от восторга ухватился за перила и потянулся вперёд, будто пытаясь взглянуть на чудо пиротехники поближе. Обняв его за плечи, Сун Лань взглянул в лицо и обнаружил там две блестевшие в свете фейерверка и фонарей дорожки. Сяо Синчэнь впервые в жизни плакал со своей яркой счастливой улыбкой. Жадно ловил чудесными глазами каждую вспышку. И Сун Лань мог поклясться на крови, что этот момент был лучшим в его жизни. У него подгибались колени, а к горлу подкатывал ком. Путеводная звезда стала светить в разы ярче. А Сун Лань уже был готов продолжить следовать за ней хоть на верную смерть. *** — Сун Лань, оцени, пожалуйста, мой образ на сегодня, — Сяо Синчэнь вышел из комнаты в гостиную их с Сун Ланем номера в гостинице. Тот сидел уже одетый и ждал своего спутника с книгой в руках. Годовщину они праздновали, на самом деле, сегодня. С этим прекрасным праздником, к сожалению (или к счастью?), совпал очень важный показ в Европе, на котором должна быть представлена новая коллекция Сяо Синчэня. Однако, при всей своей любви, Сун Лань всё ещё не мог поймать её логику и концепт. Одежда была очень разнородной, в разных стилях и цветовой гамме, из разного материала. Все эти платья и костюмы, казалось, ничто не объединяло, кроме шифоновых деталей, но Сяо Синчэнь уверял, что взорвёт своей идеей всю Вселенную. Сун Лань старался ему верить. — Тебе честно? — усмехнулся Сун Лань, окидывая Сяо Синчэня скептическим взглядом. — Честно, конечно, — рассмеялись ему в ответ. — Странно. И Сяо Синчэнь действительно выглядел странно. Чёрные брюки, такой же чёрный пиджак, фиолетовая водолазка, жёлтый шёлковый шарф, оранжевые носки, чёрные туфли, зелёные браслеты и ярко-красная помада. Безумно и странно. — Так и должно быть! — просиял он, хлопнув в ладоши. — Значит, концепт не нарушен! — А он есть? — Сун Лань улыбнулся. — У меня ничего не бывает без концепта, — Сяо Синчэнь выглядел так, будто придумал какой-нибудь очень известный афоризм. Сун Лань кивнул, мол, как скажешь. Захватив всё нужное, они вызвали такси и вышли из номера. Присел Сяо Синчэнь, носившийся с организаторами и моделями несколько часов, только после начала показа. И всё равно был как на иголках от заметного предвкушения. Сун Ланю уже стало не по себе. Что же такого он придумал? Как только начала выходить первая модель, Сяо Синчэнь чуть наклонился к уху Сун Ланя. — Тема коллекции: любовь. Она больше летняя, потому что очень лёгкая. В центре внимания тут шифон, остальные ткани только подчёркивают его. Я спрашивал девочек, они говорят, что вещи очень комфортные и они бы с удовольствием их носили в жизни. — Любовь? — произнёс Сун Лань, зацепившись сознанием за одно слово. — Да, и в честь нашей годовщины я посвящаю её тебе. — Ты ненормальный, — заключил Сун Лань, не веря своим ушам. Впервые ему что-то посвятили, а тут ещё и целую коллекцию одежды! На лицо улыбка полезла будто сама, отражая недостаток нормального дыхания и безумно стучащее сердце. Ему было так хорошо, что аж плохо. Захотелось посмотреть на Сяо Синчэня, отблагодарить его безмолвно, одним взглядом, но оторваться от моделей было невозможно, особенно в моменты, когда он слышал соблазнительный шёпот, объяснявший некоторые детали. А ведь обычно именно Сун Лань тихо рассказывал Сяо Синчэню, как выглядели те или иные модели на показах. Забавно они поменялись местами. Снова. Все образы имели свои названия. Интерес. Симпатия. Ревность. Зависть. Гнев. Обида. Нежность. Вожделение. Беспокойство. Радость. Счастье. Спокойствие. Волнение. Тактильность. И каждый образ, несмотря на отличия от других по стилю, крою и расцветке, как оказалось, идеально вписывался в общую концепцию. Шифон же отражал лёгкость этих эмоций и качеств. — А это... — Сяо Синчэнь кивнул на последнюю модель в том самом розовом воздушном платье, которое Сун Лань несколько дней назад увидел на манекене. Она игриво взмахнула почти невесомой юбкой, и по коже пробежали мурашки, — квинтэссенция всех предыдущих. Оно называется «Любовь» и означает, что наши с тобой отношения ощущаются мною как что-то максимально комфортное. Сложноватое, это я отразил в крое, но нежное и светлое. С годовщиной нас. Сун Лань впервые за этот показ посмотрел на Сяо Синчэня. Его улыбка была тёплой, но хитрой, обещавшей, что дальше у них будет только лучше. И Сун Лань верил. Не мог не верить. Когда Сяо Синчэнь вышел к моделям на поклон, Сун Лань заметил, что странный цветастый костюм выглядел очень гармонично с остальной коллекцией, будто его шили специально для показа, хотя был мужским, сборным и не содержал и сантиметра «центральной» ткани. И его осенило. Сяо Синчэнь своим образом показал недавний фейерверк. По щекам потекли слёзы счастья.