Почему бы тебе не прилечь рядом со мной?

День тянется к вечеру. Темнеет. Ветра сменяют направление и становится прохладно. На сотни километров — никого. Меняются города, меняются страны, меняются континенты и часовые пояса, но тоска по ирландским холмам остается неизменной. — Ты любишь меня? Они стоят на берегу озера Уюни и наблюдают, как небо сливается с водой. Синергия. Отсутствие границ — это тоже про них. Как и риторические вопросы, и ответы столь очевидные, что озвучивать не надо. Но для Анны они имеют значение. Любовь застревает в коротких прикосновениях, случайных взглядах, ночных разговорах, но всегда требует вербального подтверждения. Будто если он не ответит, они вновь окажутся в пустоши, примерно вечность назад, когда их мир только что разрушился и они не знали, как построить его заново. Там, на ирландских холмах, они крепко обнимали друг друга и шептали обещания. Он молчит. Под ногами затухает закат. Стоит немного забыться и начинаешь терять ориентиры. Где верх, где низ — не разобрать. Эйл думает, что все это не имеет значения. Они в пути уже так долго, что единственная доступная им магия кроется в величии природы. Когда-то их целью было обустроить небольшую пещерку в запутанных лабиринтах потустороннего мира, заманить туда случайных путников и с азартом наблюдать, как их жизненная энергия медленно угасает. Они с Анной были хранителями Древа, которое взимало дорогую плату за свое существование. Но они с гордостью несли свою службу. Выполняли работу как положено, не смея жаловаться на усталость. В той реальности они были счастливы. А когда выдавался свободный вечер, всегда выходили полюбоваться земным закатом. На сотни километров все так же не было никого, но были зеленые холмы. Ветер нашептывал колыбельную, и казалось, что все вокруг оживало и танцевало, стоило Эйлу взяться за флейту. Теперь же они сами стали путниками, потерявшимися в лабиринте смерти. Анна все ждет ответа. Насупила брови. Он не видит, но знает, что её взгляд прямой, жёсткий, требовательный, за которым прячется нежность. Усталость. Одиночество. Страх. Все эти эмоции слишком хорошо ему знакомы, но как же ему не хочется отвечать. Анна дергает его за рукав, и на мгновение он теряет равновесие, неуклюже перебирая ногами, чтобы не упасть. Наконец Эйл отворачивается от озера, бросая попытку найти горизонт, и переводит взгляд на Анну. Увиденное заставляет его чуть приоткрыть рот, руки непроизвольно сжимаются в кулаки. Он сглатывает подступивший ком в горле. — Любишь? — повторяет она. И там, где он ожидал увидеть жесткость, раскинулись бескрайние холмы. Все, что они потеряли, что было важно когда-то и придавало смысл их существованию, сейчас кольцами уместилось на радужке глаз Анны. Он улыбается. Сердце его рвется наружу, а приятное томление расползается от шеи до самых кончиков пальцев. Он поддается чуть вперед, их носы соприкасаются, и он шепчет: — Да.