Молитва.

Молитва Умоляю, Господи, о прощении, ибо грехи мои тяжкие. На милость твою уповаю, более не вижу из тьмы дороги. Не поверил я в слова лживые, хоть и блага мира мне сулящие. Грех мой смертный так страшен, а молитвы увы так слабы и убоги. В году от рождества христова одна тысяча триста шестьдесят первом Пришла в город смерть лютая, черная, страшная, и имя ей - Чума. Пировала на телах людей, покрывая гнилью их и путь был прерван. Жестока костлявая, многих она в чертоги темные забрала. «Черная смерть» принимала легко в свои объятья и малых, и старых. И пылали костры погребальные бесконечно, освещая ночь. В каждом доме слышен плач горький, душу разрывая, рожденный в кошмарах. Нет спасения им ныне от "Черной девы", никто не сможет помочь. Пропитанный густым смрадом разлагающейся плоти воздух плыл к звездам, Отравлена ядовитой девкой чумой плоть с кровавыми язвами. Каждому из живущих ныне шанс к мучительной смерти был щедро роздан, И бьются тела в жуткой агонии, сотрясаемые спазмами. Не мог я более видеть все эти мучения отца и матери, Не желал более смотреть в глаза их, о смерти меня молящие. И содрогаясь душою от неминуемого ужаса потери, Единым взмахом клинка острого оборвал их жизни томящие. Молюсь тебе, Господи, за души их чистые как слеза безгрешные. Прими же их в царствие объятий своих, ибо выстрадали они. А мне же теперь путь один уготован, в Адские земли зловещие. Сам я принял сей страшный удел тяжкой доли…мне по нему и идти. *** 1361г. Чума (черная смерть). Чума пришла в мой город, как до этого приходила в другие. Она была страшнее войны, страшнее голода или огня. Черная смерть не щадила никого, вырывая жизни и заставляя перед этим перенести чудовищные муки. Приходя в очередное селение, замок, город, она уничтожала все на своем пути, сметая и сжигая. Она несла на своих крыльях черный дар смерти. Города превращались в призраки: пустые, покинутые и забытые. Люди бежали, но от нее невозможно скрыться, и чума настигала их раз за разом. Гниющая плоть, язвы и отравленная вонючая кровь. Страшно… Не смог Господь защитить детей своих от этого, да и медицина была слаба и бессильна. Чума… Это слово страшно даже прошептать. Мой город вымирал, улицы были пусты, и лишь телега громыхала по камням и останавливалась у очередного дома. Вновь кого-то выносили и везли к огромному костру. Тела горели, и из-за вони невозможно было дышать. Это невыносимо - чувствовать горящую плоть тех, кого когда-то любил. Страшно… И нет спасения для людей больше. Я подошел к кровати моей жены. Она тяжело дышала и снова впала в беспамятство. Любимая так мучилась, а я и не смог забрать ее жизнь, не мог дать покой. К супруге жалась наша дочь, она напугана, как и все. Я не отгонял ее… все слишком поздно, все… Вижу, что на светлых маленьких ручках малышки уже появились язвы и ее тельце сотрясает в ознобе. Я больше не буду трусом, мне больше не страшно, решился… на все. Выйдя из комнаты, направился в покои родителей. Как только открыл дверь, меня «ударило наотмашь» запахом гниющей плоти. Но я не дрогнул, подошел к кровати и коснулся липкой влажной кожи, наклонился и поцеловал в лоб сначала мать, а потом отца. Папа открыл глаза и кивнул мне, хрипя, он понимал, чувствовал, мы больше не увидимся. В полутемной комнате блеснула сталь, коварно отразив огонь свечи. Один удар, и нож погрузился по рукоять в тело матери, как в масло. Обливаясь слезами, я выдернул клинок и нанес новый удар, вложив лезвие в тело отца, как в ножны. Здесь всё… Да простит меня Господь… Вернувшись в комнату жены, наклонился и поцеловал сухие потресканные губы. - Прости, любимая, - прошептал я и одним ударом остановил слабое биение ее сердца. Закрыв на миг глаза и с трудом сглотнув, перевел взгляд на дочь, она смотрела с испугом. - Тихо, - прошептал я, давясь слезами и поднимая ее на руки, - тихо, не бойся. В раю вам будет лучше, чем мучиться в этом кошмаре. Новый взмах ножа, и маленькое тело расслабилось в моих объятиях. Я положил малышку рядом с женой и заботливой рукой расправил на них одежду, разложил по подушкам волосы. Они все равно были прекрасны. Страха больше нет… Ничего больше нет. Сбросив свечи на кровать, я посмотрел, как вспыхнули простыни, и лег рядом с дочерью, обняв их обеих. - Люблю вас, - прошептал и закрыл глаза. Страха больше нет… боли больше нет… мучений больше нет… но не для меня… Да простит меня Господь, но убийце закрыт путь в Рай.