Ось координат

1 глава - Папа! Я не хочу уезжать! Маша стояла перед отцом и, едва не плача, пыталась доказать, что ей будет с ним лучше. Заплаканное лицо с размазанной тушью под глазами нисколько не трогали сердце мужчины. он любил свою дочь безумно, но сейчас ему было все равно на ее юношеские чувства, ведь он твердо понимал, что влюбленность дочери в своего коллегу по ледовой площадке до добра не доведет. - Я тебе не предлагаю! Я тебе приказываю! Борис на повышенных тонах общался с дочерью. Он уже был доведен до крайности её истерикой за сегодняшний день. - Да кто ты такой, чтобы мне указывать? – выпалила Маша. Девушка вытерла защипавшие от размокшей туши глаза. - Я пока еще твой отец! - Мне уже есть восемнадцать. - Тогда что же ты стоишь? Давай, иди, решай свои проблемы сама, - жестом указал ладонью на дверь, даже не думая, что дочь это воспримет всерьез. Немного помедлив, девушка резко повернулась, хлопнула дверью своей комнаты. Борис понял, что погорячился и подойдя к двери осторожно постучал. - Дочь, давай прекращай реветь. Успокойся. Погорячился я. - Не стучись ко мне, - приглушенно послышалось за дверью. Мужчина, проведя ладонью по голове, выдохнул и ушел в гостиную. Что ни говори, а частичку характера своей матери она унаследовала. «Ладно. Успокоится, сама выйдет», - подумал Боря. Остаток вечера каждый из них провел в своей комнате. Маша так и не вышла к ужину. Хотя какой там ужин: снова эти пельмени со сметаной. Всё на что был горазд мужчина. А ведь дочка готовила очень вкусный борщ, биточки и любимые макароны по-флотски. Глотая остывший сладкий чай, Борис без особого интереса смотрел на экран телевизора. Действие в плоской коробке его совсем не волновало, скорее, думал, как уговорить дочь уехать в Москву к матери и отчиму. Они, конечно, его дико раздражали, и он был готов жить с дочерью, но отцовское чувство о благополучии дочери его корежило. За окном в темноте уже зажглись фонари и Борис не заметил, как провалился в дрёму. За сегодняшний день он очень устал: две тренировки, беготня между ними по филиалам банка и поликлинику со старой травмой, его измотали. Да еще и непростой разговор с дочерью. Он, конечно, понимал, что влюбленность в молодого человека это хорошо, но чтобы это был Пономарёв, никак не ожидал. Тем более он женат и старше её. Буду разведенным человеком, который все так же имел хоть какие-то чувства к бывшей жене, понимал, что вклинивание третьего человека в отношения плохая затея. Испытал на себе все прелести мучений и не желал того же ни Михаилу, ни дочери, ни тем более Алине. Он слегка вздрогнул, от еле услышанного им звука хлопнувшей двери, но не проснулся. Борис, просыпаясь утром, за короткое время привык, что по квартире разносится запах еды, на столе его ждет завтрак и горячий чай. Еще не открыв глаза, втянул носом воздух, также желая ощутить какой-нибудь приятный аромат. Несколько секунд пытался прислушиваться, что делает Маша, начал копаться в памяти, не говорила ли дочь, что уходит куда-то утром, но вспомнил, что вчера между ними были разногласия. «Обиделась, наверное. Серьезно обиделась, раз не вышла», - подумал мужчина. Борис сам приготовил завтрак, заварил чай, все расставил на столе. - Маш. Машуль, идём завтракать. Постучался в дверь комнаты, но ему никто не отвечал. - Марусь, хватит обижаться, - Боря с улыбкой на лице вошел в комнату, чтобы извиниться, но в комнате никого не было. - Не понял… В коридоре не обнаружил обуви и куртки. Наверное, убежала куда-нибудь с утра пораньше, мелькнуло в голове. Беспокоиться не стал. Но во дворце спорта так и не увидел ее в группе поддержки на тренировках. Девочки сказали, что не видели ее со вчерашнего дня, и на телефонные звонки она не отвечает сегодня. Борис вновь позвонил ей, но всё впустую. Телефон её не отвечал. Точнее Маша не брала трубку. Пока он тщетно в который раз пытался дозвониться до дочери, к нему подошел Бушманов Жора. - Здорово. - Не до тебя пока, Жор, - отмахнулся Борис. - Слушай, я сказать хочу тебе… - Жора! Ну не до тебя сейчас. Чёрт! – отрывая телефон от уха, выругался мужчина. - Дочери звонишь? Боря круглил глаза. - Откуда знаешь? - Да тут… в общем. Она у меня дома. - В смысле? - В прямом. Домой вчера возвращался в одиннадцать, смотрю - сидит на лавке в парке вся зареванная. Говорит, с отцом поругалась, домой не пойду, в Москву не поеду и вообще уеду куда-нибудь, чтобы все забыли. - И? - Что «и»? Говорю же у меня твоя Машка. Чаем напоил, спать уложил. Уходил, спала еще… Ну чего смотришь на меня? Пальцем не тронул её. Целёхонькая. Правда полночи в ванной проревела. - Слушай, так и будешь столбом стоять? - грубым голосом вновь ответил Борису Буш. – На тренировку пошли. Потом позвонишь ей. Никуда она не денется. *** Неделя пролетела незаметно. Каждодневные тренировки выматывали каждого хоккеиста клуба «Бурые медведи». Двойные тренировки перед выездной серией были напряженными и Макеев не жалел ни своих сил, ни сил игроков команды. Под натиском тренировок Никитин успокоился и перестал волноваться за дочь, тем более, что Жора на время съехал в небольшую гостиницу. Борису было неудобно за его жест, и он всячески пытался поговорить со своей дочерью, чтобы она вернулась домой и не мешала Бушманову. Но как назло ему не удавалось её подловить, ни на её тренировках во дворце спорта, ни дозвониться. Маша всячески игнорировала отца, и это начинало раздражать. Когда Борис узнал, что его друг перебрался в гостиницу, он после тренировки подошёл к нему и пытался всучить деньги. Бушманов, вытирая лицо полотенцем, бросил беглый взгляд на деньги. - Зачем? - Как зачем? У тебя Машка моя обосновалась, ты из своей квартиры ушел из-за неё. Бери. - Ну ладно, - Жора не стал отпираться. Деньги ему сейчас, действительно, были нужны. - Я с дочерью поговорю, она надолго не задержится у тебя. Обещаю. - Да ладно, пусть живет. Только уж поговори с ней, а то… - Жора натягивал на себя футболку и сверху темный свитер с воротом. - Что такое? - Ты меня извини, конечно, старый, но я не только поэтому в гостиницу съехал. - В смысле? Борису закралось не совсем хорошее подозрение, сразу вспомнился случай с Пономарёвым. Не хватало ещё, чтобы его дочь влюбилась во взрослого мужчину. - В том самом. Машка твоя, как бы это сказать мягче… знаки внимания старается мне оказывать. На лице Никитина дрогнула нервная улыбка. - Ты чё несёшь, Жор? – Борис постарался отогнать только что услышанные слова. - Борь, ты это, не думай ничего. Я-то понимаю, что это по своей глупости девичьей. Малая же еще. Никитин, всё еще стараясь отогнать от себя слова Жоры, смотрел на то, как тот натягивает на себя куртку. - Борь, ты уж поговори с ней сам. А то думаю, - скривив уголок рта и мотнув головой, говорил Буш, - меня она слушать не станет. Он хлопнул его по плечу и вышел из раздевалки, в которой Никитин остался один. - Бред какой-то, - тихо отозвался в тишине раздевалке самому себе Борис и принялся дозваниваться до своей дочери. Раз за разом звонок то прерывался, то на другом конце не поднимали трубку, а скоро и вовсе звонки перестали доходить до абонента – Маша выключила телефон. Переодевшись, он поспешил в холл дворца, где обычно занимались девчонки из группы поддержки, но там он застал только руководителя группы Настю и еще пару девушек, которые что-то мирно обсуждали. На вопрос, когда ушла Маша, ответили, что уже пару дней она не приходит на тренировки, сказала, что приболела. В кафе ее тоже не оказалось, в спортбаре были все, кто мог, но только не его дочь. Бегать по улицам города он уже устал, даже в парке её не было, где она часто гуляли со своими новыми подружками. Единственное место, где она могла еще быть, это квартира Бушманова. На ходу пытаясь дозвониться до Маши, мужчина направился в сторону дома Жоры. Возле дома, Никитин вновь попытался дозвониться до дочери, но снова, словно звонок в пустоту. Поднялся на четвертый этаж, по привычке дернул ручку, на что та с легкостью поддалась и дверь открылась. Он мог ожидать увидеть все что угодно (по крайней мере, в голове картины рисовались более мирные), но только не то, что увидел. Жора в комнате собирал вещи в большую сумку и явно был недоволен тем, что происходило в его квартире. В паре метров от него стояла его дочь, с намотанным на голове синим полотенцем и красным полотенцем на теле. - А что здесь происходит? – немного опешив, спросил Никитин. Девушка испуганно посмотрела на вошедшего, Жора сделал два шага навстречу к товарищу и попытался объяснить ситуацию, но тот, закипая внутри, уже не слышал слов. - Пальцем не тронул, говоришь?! – Борис вмиг разъярился, увидев такую картину. - *ука! Борис сделал один широкий шаг в сторону Бушманова и оказался рядом с ним, замахнулся кулаком, но тот ловко увернулся, сработали рефлексы, перехватил его удар и припечатал его к стене. Маша вскрикнула и отскочила назад. Её отец ругал Буша словами, которые девушке не стоило слышать. - Успокойся, Борь! Но тот все пытался вырваться, несмотря на боль в заломанной назад руке. - Отпущу, когда успокоишься. - Всё, всё. Успокоился. - Точно? - Да точно, точно. Когда Жора отпустил его, мужчина все же зарядил ему кулаком по скуле. Жора, мотая головой, повалился на стенку шкафа, отчего наверху покачнулась ваза и, упав на пол, со звоном, разбилась. - Тв** ж м*** , старый! Выпрямился, но снова получил кулаком. На брови мигом лопнула кожа и на щеку струйкой потекла кровь. Жора от сильного удара, упал, но поднялся, сев на полу. - Борь, клянусь, пальцем не тронул её. - А это что тогда? – сделал жест головой в сторону своей дочери, которая, придерживая предательски соскальзывающее полотенце с тела, стояла с испуганным видом. - Честное слово, не знаю, - говорил Буш, смазывая со щеки кровь. - А ты чего стоишь, бесстыдница?! – крикнул на дочь Борис. – Марш одеваться! В таком гневе Маша никогда еще не видела своего отца. Придерживая полотенце, которым она обмотала тело, девушка юркнула в ванную комнату, совсем забыв захватить свои вещи. Борис был разъярен и все никак не мог отойти от увиденного. Заметил джинсы, вязаный короткий пуловер лилового цвета и белую футболку, схватил их и, постучавшись в ванную, через приоткрытую дверь всучил их дочери. Мужчина склонился над Бушмановым и, выставив указательный палец, грозил ему: - Если узнаю, что ты с ней что-то сделал, я тебя под лед закатаю. - Да не трогал я её, - уже спокойнее говорил Жора. – Всем чем хочешь могу поклясться. Видя, что его друг все еще зол на него, продолжил: - Да зачем мне это надо? Я же не псих с малолетками. Посадят же. Головой подумай сам. Да, конечно, Боря в большинстве своем, знал, что Жора на такое не пойдет, но кто знает – чужая душа – потёмки. Да и Маша совершеннолетняя, тут и придраться не к чему. Но успокоиться он все равно не мог. Жора поднялся с пола и пошел на кухню, послышалась журчащая вода; через некоторое время мужчина вернулся, держа у рассеченной брови кухонное полотенце. Молча взглянув на него, Борис постучал в ванную и обычным голосом сказал дочери, чтобы выходила. Та, не глядя на мужчин, намотала на шею шарф, схватила под мышку куртку, взяла в руки ботинки и рюкзак и вышла в подъезд, где, пока отец все еще «бычил» на Бушманова, успела одеться и сбежать вниз по лестнице. Уже дома Маша быстрее собрала в рюкзак все необходимые вещи и собиралась выйти из квартиры, но как только открыла дверь, нос к носу столкнулась с отцом. Девушка отступила назад в квартиру. - Куда собралась? – без строгости спросил отец, буравя Машу взглядом. Она молчала, опустив голову. - Что молчишь? Отвечай. - Домой. - Куда домой? - В Москву. - Ты же не хотела к матери. - Сейчас хочу. Пусти. - Не пущу, - спокойно сказал Боря. – Думала дел наворотить и сбежать? Маша опустила глаза. - Стыдно? Девушка вновь молчала. - А там перед взрослым мужиком полуголой стоять не стыдно было?! - … - Опять молчишь? Было что-то с ним? Та мотнула головой. - Словами отвечай. И правду. - Нет. Не было ничего. - Собиралась? Маша шмыгнула носом и, разревевшись, села на пуф возле двери и закрыла лицо руками. Было стыдно. И больше всего перед отцом. Стыдно из-за того, что он увидел ее в таком виде дома у своего друга. Она как-то резко осознала, что сделала огромную глупость, где совершенно не задумывалась, что может вдребезги все разрушить: свои отношения между отцом, дружбу двух друзей, отношение к самой себе, как к девушке, дочери. Борис может и хотел пожалеть дочь, ведь он очень любил её, и слезы доставляли ему отцовскую боль за ребенка, но не в этот раз. Сейчас он и не думал успокаивать её, скорее он хотел бы серьезно поговорить с ней, но знал, что это бесполезно. - Хватит реветь, - без интереса бросил он своей дочери, разуваясь. – Успокойся и выходи к столу. Мужчина бросил ключи на комод перед зеркалом, поставил сумку в угол, снял куртку и прошел на кухню. Маша так и осталась сидеть возле двери с чувством жуткого стыда и бесполезного раскаяния. Девушка мыслями глубоко ушла в себя, думая о том, что никогда теперь не отмоется от той грязи, какую она на себя вывалила. Не заметила, как к ней подошел отец и, дотронувшись до плеча, сказал ей, чтобы она успокоилась и привела себя в порядок. Маша медленно встала, так же сняла куртку, оставив её на пуфе, и поплелась в свою комнату. Там она завалилась на кровать, накрывшись с головой одеялом, снова разревелась. Борис на кухне едва не спалил её: загорелось полотенце, которым он пытался передвинуть кастрюлю с пельменями на не горящую конфорку. Чертыхнувшись, бросил горящую ткань в раковину и включил воду. Запах горелой ткани вмиг наполнил небольшое помещение, и мужчина открыл форточку. Он пытался выглядеть спокойным, но внутри него бушевало негодование. Сейчас бы ему боксерскую грушу чтобы выпустить накопившийся пар и проораться что есть силы. Едва сдерживая себя, он всё же направился в комнату к своей дочери, подозрительно тихо было у нее. - Маш? – Борис, слегка приоткрыв дверь, позвал дочь. – Машунь, - вошёл в комнату и сел на край кровати, где под одеялом было заметно, что девушка, скрючившись, тихо плачет. - Маш, - мужчина осторожно положил ладонь на плечо, на что та дернула им, не желая, чтобы к ней прикасался отец. Борис убрал руку и попытался продолжить: - Дочь… Давай забудем всё что сегодня было. Ну, было и было. Ты ведь не врешь мне. Я тебе верю. Жора тоже врать не станет. Повисло молчание на минуту. - Погорячился я сегодня. Прости. Ты пойми, Маш, ты же у меня одна, я за тебя любого порву, если кто обидит. Девушка всхлипнула. - Маш?.. Ты же девчонка совсем, зачем тебе этот мужик. Парней вон сколько нормальных твоего возраста… Девушка не шевелилась и не отвечала. Борис не стал развивать тему и, не зная, что дальше ей сказать, вновь предложил выйти к ужину. - Дочь? Я там пельмени сварил, которые ты любишь. Пойдем, а? Со сметаной, как ты любишь, - он улыбнулся и вновь дотронулся до фигуры под одеялом. Девушка на этот раз отреагировала бурно. Вскочила на кровати и стала кричать: - Ну что ты пристал ко мне со своими пельменями?! Сам ешь свои пельмени! Не видишь, что мне плохо сейчас?! Не видишь, что мне стыдно? Я от стыда сгораю, а ты ко мне со своей едой! Уходи отсюда! Маша снова накрылась с головой и из-под одеяла раздалось: «Дай мне одной побыть!» Расстроенный мужчина тяжело выдохнул и вышел из комнаты. Да, действительно, он мог и понять свою дочь в данный момент. Почти всю ночь Борис не мог смокнуть глаз. Думал он о всяком: что теперь будет с Машей, как ему на одной площадке работать вместе с Бушмановым, как смотреть в глаза своему товарищу по льду, ведь и ему было стыдно за дочь; как выйти из этой ситуации в целом. 2 глава Борис проснулся в семь утра под несносную музыку будильника; и зачем только он дал в руки Машки свой телефон. За окнами начинало светать, и в этой ранней синеве за окнами шёл снег, отчего выходить на улицу не хотелось. Мужчина хотел еще поспать полчаса, но до него, наконец, долетели ароматы с кухни. «О, Машка уже похозяйничала», - улыбнулся в сердцах Борис, предвкушая накрытый стол. Действительно, его дочь успела заварить чай, приготовить омлет с ветчиной, наделать бутербродов с сыром и маслом, и все той же ветчиной, но самой её на кухне не было. Видимо она и не собиралась выходить к завтраку, так как на столе стояла одна кружка и тарелка. Тем не менее, Борису была приятна забота дочери об отце. За все время, что Борис собирался на тренировку, дочь так и не вышла из комнаты и перед самым выходом, он решил заглянуть к ней. - Дочь, я на тренировку. Ты трубку бери, когда я звоню, хорошо? Ответом послужило молчание, он вновь спросил: «Хорошо?» - Да, - глухо донеслось из-за двери. Да, Борис понимал, что сейчас, скорее всего, ей не до разговоров, что она эмоционально казнит себя, и это было хорошо. По крайней мере, он всерьез думал, что пара дней для казни ей не помешает. В раздевалке дворца были лишь Кисляк и Жора. Остальные еще не подошли. Андрей пришел раньше, так как у него с утра было плановое обследование в поликлинике, и сразу после нее он пришёл во дворец, а Бушманов хотел первым застать Бориса. Кисляк будто знал, что между друзьями намечается разговор, переоделся в спортивную амуницию и вышел на лед, хотя он просто хотел размяться. Оставшись наедине с Никитиным, Жора вновь завел разговор о произошедшем прошлым вечером. - Ты мог раньше мне сказать? – Борис едва не прожег взглядом своего товарища. - И что бы я тебе сказал? Ты бы поверил, если я сказал, что твоя дочь… - осекся на пару секунд. - Что моя дочь? - … флиртует со мной. Я тебе пацан что ль чтобы ты за меня вопросы решал? Борис, молча, застегивал на липучки нагрудную защиту, пока тот пытался оправдать себя. - Видел я, как ты их решал. - Старый. У меня даже намека не было трогать твою дочь. Если не веришь, не верь, но моя совесть чиста. Тренировка обещала быть жаркой. Макеев, как всегда, перед игрой на площадке соперников, гонял всех игроков по полной, невозможно было продохнуть. Борис был мыслями во вчерашнем дне, отключиться от произошедшего не получалось, хоть и ситуация, вроде, разрешилась. Послышался свисток, Макеев снова что-то заметил, попросил всех подъехать, дал указания и напоследок попросил задержаться Никитина и Жору. - Мужики, у вас все в порядке? - Да, - одновременно ответили хоккеисты. - А че ты тогда цепляешь его? – обратился Сергей Петрович к Борису. - Да не цепляю, вроде, - шмыгнул Никитин. - Да вот именно «вроде». То клюшкой зацепишь, то толкнёшь, то прёшь, как танк. За всю тренировку я от тебя игру не увидел. - Да нормально всё, - попытался отбрехаться от тренера Бушманов, не желая выносить сложившуюся ситуацию между ним и Борисом на чужое суждение. – Игровой момент. Никитин кивнул на слова Жоры и посмотрел на Сергея. - Я вижу, - вновь строго заметил Макеев. - Мужики, чё вы как маленькие? Все личное за пределами льда. Сами все прекрасно знаете. Макеев кивнул на лёд, давая понять, чтобы двое включались в тренировочный процесс. Слова тренера помогли мало, но, слава богу, до конца оставалось пять минут. После тренировки в раздевалке, Никитин первым делом схватился за телефон и стал звонить дочери. В сердцах вздохнул облегченно, когда с первого раза она ответила. Отлегло на душе и тогда, когда услышал её более менее бодрый голос, чем утром. Бушманов, стоявший рядом, косился на своего товарища. Закончив разговоров с Машей, Никитин, заметив взгляд друга, спросил: - Чего смотришь? - Ничего, - спокойно ответил Бушманов, стягивая налокотники, но через некоторое время все же спросил, как себя чувствует дочь. Борис может и не ответил бы ему, так как внутри него все еще бушевали двоякие чувства; передумал и ответил, что ревела остаток вечера и ночь. Жора всё-таки решил поговорить с другом, сел на лавку и тихо начал, чтобы никто не слышал. Рассказал, что Маша уже давно вьётся возле него: то подойдет и спросит как дела, то лезет с поздравлениями после игр, то пару раз пыталась всучить безделушку, то еще что. Ладно хоть в социальных сетях Жора появлялся редко, но и там вечные сообщения от Маши. Борис слушал, и каждое слово обидным звоном отзывалось в голове – не мог он поверить, что его дочь на такое способна. А после слов, что вчера, когда он пришел домой, Маша накрыла на стол и вышла из душа в момент его появления в квартире. Борис медленно закипал внутри и едва не вспылил. - Старый, ты извини, что приходится всё это вываливать на тебя. Самому неприятно Машку твою подставлять. Я как мог сказал ей, но все равно что словно горох об стену. Ты, это, только не ругай её, - тут же вступился за дочь друга Жора. – Ну, перебесится и пройдет. Дело молодое. - Мужики, вы домой не собираетесь? – донесся до них голос Жданова. Они и не заметили, как раздевалка наполовину опустела. - Рус, ты иди. Нам поговорить надо, - прищурив глаз и скривив уголок рта, ответил Бушманов. Пожав плечами, Руслан медленным, как он обычно расхаживал, шагом направился к выходу. Никитин замолчал, глядя в пол. Жора сняв щитки, принялся расшнуровывать коньки. - Жор, - Никитин повернул голову в сторону Бушманова, - скажи мне честно. Ты это сейчас правду сказал или так, по ушам проехался? - Борь, ты можешь верить во что угодно. Я хотел ситуацию прояснить. Мне эти разборки не нужны, нам еще на одном льду работать. Больше к этой теме я возвращаться не буду. *** Маша тыкала пальцем в свой телефон, просматривая новостную ленту в социальных сетях, когда отец пришел домой. Но она его не слышала, так как в наушниках играла музыка. Никитин не стал ее беспокоить и молча прошел на кухню, но дочь избавила его от готовки: на плите стояла небольшая кастрюля с борщом и на сковороде лежали подрумяненные зразы. Впрочем, этому он не удивился - дочь, наконец, научилась готовить и нередко радовала его домашней едой. Но сейчас Борису стало как-то не по себе. Вчера показал себя не с хорошей стороны перед дочерью, и он немного корил себя за это. Переодевшись, он вновь вошел в комнату к Маше, которая все так же лежала лицом к стене, и тронул её за плечо, на что она слегка дернулась и повернулась к нему. Вытащила один наушник из уха. - Марусь, составишь компанию за обедом? Борис улыбнулся, всем видом пытаясь показать, что вчера ничего не случилось. - Не хочу, - вновь засунула наушник и так же отвернулась к стене. Мужчина, вздохнул, вышел и прошел на кухню. Тарелку супа со сметаной (дочь и тут постаралась – сбегала в магазин и купила) он съел с удовольствием: был голодным, как волк. А вот зразы нехотя ковырял столовым прибором, так как начал вспоминать разговор с Жорой. Не заметил, как на кухне появилась дочь и со словами «остыло ведь», сунула тарелку с едой в микроволновку. Затем положила себе порцию еды и уселась напротив отца. Разогретые котлеты есть было намного приятнее, и Борис умял их за несколько минут. Пока Маша неохотно ковыряла вилкой еду, мужчина с удовольствием хлюпал чаем, запивая им абрикосовый джем, купленный дочерью. - Чего не ешь-то? Вкусно приготовила. - Не хочу, - ответила Маша, не глядя на отца, подперев голову ладонью. - Так не пойдет, дочь, - Борис немного склонил голову и заглянул в глаза Маше. – Может, поговорим? - Что ты хочешь услышать от меня? – всё так же не глядя на отца и ковыряя вилкой еду, ответила девушка. - Хоть что-нибудь. Маша выдохнула, подняла взгляд на отца, молча посмотрела и вновь опустила взгляд. Ковырнула пару раз котлету и вполголоса сказала: - Ну… нравится мне Жора. Давно. - Только не говори, что ты из-за него приехала сюда. - И из-за этого тоже. - Приехали, - выдохнул Борис. Мужчина встал и подошёл к окну, пару минут без слов смотрел в окно, затем повернулся: - К матери поедешь. Билет я сам куплю. Маша мотнула головой. - Что головой мотаешь? Завтра же поедешь. - Не поеду. Что мне там делать? Неустанно быть под контролем маминого хахаля? Или слушать истерики её? - А здесь что делать будешь? - Если ты забыл, папа, то напомню, что я танцую в группе поддержки твоей команды. - Ага, и команды, где этот… - Уф… папа, давай закончим этот разговор. Ни к чему хорошему он не приведет. Дай просто мне время в себя прийти. А пока я ничего не хочу и видеть никого не хочу. - Дочь. Маша, - Борис в последней попытке попытался окликнуть дочь, но та, не слушая его, ушла в свою комнату. На следующий день Маша решила, что чем страдать дома от навязчивых мыслей лучше потренироваться. Во дворец в этот день ей надо было к двум часа дня по расписанию. После выхода из дома своего отца, девушка привела себя в порядок, даже не задумываясь о том, что во дворце встретит Бушманова. Да и не хотелось ей снова переживать ненужные эмоции. Девочки из группы поддержки были рады видеть свою коллегу и стали расспрашивать как у нее дела: все беспокоились за нее. Истинную причину своего отсутствия она естественно называть не стала. Тренировка прошла на ура. Маша уже и забыла, как круто быть в группе, отрабатывать весь комплекс, отчего и настроение поднимается и силы появляются. После нее Маша предложила всем пойти в кафе – хотелось в этот день развеяться. Собираясь выходить из дворца, встретилась с отцом, перекинулась парой фраз, уверила, что с ней все в порядке, и она ни о чем не беспокоится. А когда были уже на улице, компанию девушек окликнула Катя, которая задержалась в раздевалке и Маша заметила Бушманова, который уже не видел ее и направлялся в другую сторону. Застыв на месте, Маша смотрела на него, пока её не одернула Катя. - Маш, ты чего застыла? Посмотрела в сторону, куда устремила взгляд её подруга и добавила: - Классный мужчина, да? - Что? … А, да, классный, - уже выйдя из своего мимолетного ступора ответила подруге Маша. *** Два месяца пролетели незаметно и для команды «Медведи» и для группы поддержки. Вечные разъезды по городам, игры, полуфиналы не давали никому из них расслабиться. Вскоре намечалась игра уже на домашней площадке «Медведей» и каждый из участников, причастный к команде, тщательно готовился к игре. Сергей Петрович не щадил своих игроков, да и сам был настроен на победу. Борис все время пропадал на тренировках и практически не виделся с Машей. Отношения с Бушмановым давно пришли в норму, и они уже забыли прошлый инцидент, хотя Боря все же косо посматривал на свою дочь – очень уж она влюбчивая оказалась. А уж тем более, когда она познакомилась с молодым человеком, болельщиком «Медведей». Беспокоился он скорее из-за того, как бы у него не оказалось молодой жены. Но Боря быстро отогнал от себя эту мысль: не могла его дочь дважды, а то и трижды, наступить на одни и те же грабли. Но отцовское чувство брало вверх и он некоторое время допытывался у дочери о её новом кавалере. Все сомнения ушли прочь, когда сам Алексей изъявил познакомиться с Борей и они довольно прилично побеседовали. Игра прошла на «ура» со счетом 4:1 в пользу хозяев льда. Это была рядовая игра, но счёт был как нельзя кстати. Девушки из команды поддержки так же вымотались как физически, так и эмоционально. Последние две шайбы дались слишком тяжело, а последнюю и вовсе могли не засчитать, если бы не бдительный второй тренер Руслан Жданов. Последнюю шайбу, кстати, с передачи Бориса, забросил Бушманов. Маша встретила своего отца в холле дворца и по своему обыкновению бросилась на шею с поздравлениями. Парень Маши так же не заставил ждать себя и довольно на эмоциях от игры поздравил отца своей возлюбленной. А когда видела в стайке команды Бушманова, попросила подождать своих мужчин и, окликнув его, подошла к нему. Жора остановился, даже не предполагая, что хочет сказать ему дочь его друга, но всё же сначала выслушал её поздравления, которая после добавила: -… И я хотела извиниться за тот случай. Некрасиво получилось, - Маша опустила глаза на пару секунд и, вновь взглянув, на Бушманова, добавила, - и обещаю, что никогда больше этого не повториться. Бушманов бросил свой взгляд за спину девушки, увидел Бориса, который, слегка нахмурив брови, смотрел на них и парня, который так же, не понимая в чем дело, смотрел в их сторону. - Да я уже понял. Хороший парень-то? Маша кивнула и улыбнулась. - Ну, давай, Маш, иди. Девушка сама от себя не ожидала, что обнимет его и вскользь чмокнет в щеку. Бушманов не ожидал последнего жеста от девушки и уже готов был принять удар от Бориса, но тот остался стоять на месте. - Простите, - хихикнула Маша, - это я на радостях, что «Медведи» выиграли. - До свидания. Маша убежала к своим, а напоследок Жора поймал недовольный взгляд от своего коллеги. - Это что сейчас было? – Борис тут же задал вопрос подошедшей дочери. - Ничего, - сияя, ответила Маша. – Это я на радостях, что шайбу с твоей передачи забросил. Видя все тот же строгий взгляд отца, добавила: «Да честно, пап. Зуб даю». - Лёш, пошли в парк. Такая погода хорошая. Пап, ты с нами или к своим? Конечно же, Борис направился за своими ребятами, что он будет среди влюбленной парочки. Он догнал Бушманова: - Жора? - Борь, не начинай, а, - махнул на него рукой товарищ. - Нет, ты мне скажи. Они все так же шли: Борис, хоть и знал, что ничего плохого не случилось, выпытывал удобный для него ответ, а Жора уже посмеивался над своим товарищем, говоря ему всякие небылицы о последнем жесте его дочери. Но надолго Бориса не хватило, и в конце-концов, сменив гнев на милость, вместе с Жорой они плелись в конце своей команды, чтобы отметить победу.