Мы не воюем — мы играем

Швейцарский «Rolex» на запястье, спеша, считает по минутам Объятий роскошь. Не напиться нам жаром плотских наслаждений. Я так хотел прижаться телом и охватить тебя, как спрут, но Ты, потянув легко за шею, меня поставил на колени. Твои глаза пылают жаждой быть подчинённым мне, как зверю, И я готов к подобным играм, порой и сам по ним тоскую. Кровать почти как поле боя, ты вправе полностью не верить, Но ляг, раздвинь пошире ноги, и я тебя там поцелую. Потом ещё раз и ещё раз. Пусть распускаются на коже От обжигающих касаний тех губ, искусанных до крови, Какие нежность чередуют со зверской дикостью. Так сложно Себя сдержать. В пылу садизма меня лишь сила остановит. Ты стонешь тихо, без надрыва, и выгибаешься навстречу, Пока ладонями по телу веду, лениво раздевая. И я особенным узором тебя, как собственность, отмечу — Не думай только о победе и насладись, пока играем. Бельё спускаю вниз на бёдра, и ты в ответ сжимаешь ноги, С издёвкой сверлишь томным взглядом и заставляешь быть грубее. Тебя бы бросить на асфальте и посреди пустой дороги В пыли оттрахать, чтоб до воплей, до хрипа, только не посмею. Рычишь, как пойманный тигрёнок, мне ногти в спину загоняя. Внутри так узко и так сладко… Ты только кажешься невинным, Срываясь, громко, жарко дышишь, и я контроль почти теряю, В кровать вжимаю до предела — я не умею вполовину. Легко ломается защита, я победитель в нашей схватке, Ты проигравший. Добиваю, бесцеремонно напирая. Я знаю, больно, только взглядом велишь признать, что всё в порядке. У нашей битвы есть начало, но нет ни отдыха, ни края. Твой крик пронзает душный воздух, и сотрясает крупной дрожью Мной разрисованное тело. Давай поставим на повтор, а? Застыло время. Тихо шепчешь почти с испугом: «Невозможно…» Возможно всё, и я сегодня намерен взять тебя измором. Невольно вздрагиваешь снова и рвёшь мою победу в клочья Открытым вызовом во взгляде. Я резким жестом пресекаю. Хрипишь в ответ: «Нам этой битвы до края жизни не закончить». Целую грубо. Слов не нужно. Мы не воюем — мы играем.