** 28.09 **
10:30
На часах пол-одиннадцатого, а Никита только сворачивает на бегу за угол нужного дома во дворы. И почти сразу же замечает черный вездеход, которым гордился его "папочка". Да и рядом сам папочка этого малыша. Смотреть на него одно удовольствие. Одет с иголочки, расслаблен и высок. На экране он гораздо меньше кажется, ведь стоит подойти стримеру ближе, как разница в пол головы бьет по его самооценке. А охотник будто это и чувствует. Улыбается своей дьявольской улыбкой, искрит глазами, бегающие по стлоаршему, и вальяжно выпрямляется. Он возвышается, расправляя широкие плечи и слегка вздергивает нос. - Никита. Очень приятно тебя увидеть в живую. – Дружелюбно, с улыбкой протягивает руку задорный юноша. Но ему некомфортно. Он чувствует себя маленьким, беззащитным и отчужденным, от чего и тараторит внезапно даже для себя. - Дима. – С чеширской улыбкой пожал он в ответ, говоря на распев, тихо и спокойно. – Взаимно, Сударь. В его собственной тонет ладонь нового друга, что скрывается в объятьях пальцев. У Дмитрия они рабочие, мужественные, теплые и шершавые на кожу. Сразу чувствуется, кто работает руками из них двоих. Ведь у меньшего они совсем не такие. Мягкие, тонковатые и прохладные от волнения. Хорошо, что трястись не начали, а то сердце всеми известного сталкера растаять вздумает и треснет от жалости с хрустом корки льда его образа. - Залезай давай, сумки на задние, себя на передние. – Скомандовал Масленников, легким толчком направляя юношу в сторону дверей. - Ага. И Никита идет, послушно, ускоряя шаг, дабы не доставить больше хлопот. Спина его чувствует взгляд, вгрызающийся в лопатки, что страшно обернуться и встретиться с ним. Но он совсем не ему адресован, а тому, кто плетется следом. И Дима видит его. Брюхатого получеловека, с длинными и худыми конечностями. Его руки волочатся за ногами, скрипя суставами он медленно и уверенно идет за человеком. И оборачивается, встречаясь взглядом с живым коллекционером. Он явно жизнью был накормлен и не раз был оголодавшим при смерти, столько же раз и в спячку, кажется, впадал. Лицо, если это можно было так назвать, отекшее. Его складки на лбу свисали фатой на глаза, а когда-то уже растянутые щеки болтались под шаг. Он горбился, нависая над Никитой, будто зверь над добычей, стараясь показать всем – это его. И ухмыляется тварь своей растянутой улыбкой, оголяя свои паршивые, острые, уже гниющие и смердящие зубы. Ждет сволочь, когда юноша откроет дверь, залезет сам на сидение, и тот сможет юркнуть на задние к сумкам. Сталкер вздыхает, протяжно заводя стон недовольства и идет сам на водительское место. В салоне задребезжал мотор, единственный не боящийся проронить хоть звука среди всех тут собравшихся. Они волнуются, хоть и каждый по-своему. Сударь как книжка, сразу понятно. Его пальцы вечно чем-то заняты, глаза бездельно блуждают по салону, в тщетных попытках рассмотреть водителя слева. Но тот чувствует взгляд на себе и обрывает его ответным, но более уверенным, не сразу сползающим в другое место. Неловкое молчание прерывает Масленников, начинающий нервничать от хриплого, томного дыхания сзади и жмущегося в спинку Морозова. - Достань из бардачка две камеры. - А какие? – Он вздрогнул, как и следовало ожидать. - Они все заряжены. Включи обе. Одну себе оставь, вторую мне. - А зачем? - Чтобы все поверили, что ты сам сел ко мне в машину и я тебя не выкрал. – Хохотал младший, перенимая одну видеокамеру из прохладных рук. Его пальцы всего на секунду дотронулись до Никитиных, но этого хватает, чтобы коллекционер начал нервничать. Громкое дыхание из смешавшихся со складками ноздрей, томное рычание сквозь кривые зубы, пропускающие его со свистом сквозь себя. Он злится, ревнует, боится, что отберут. Какой собственник. Хотя, тут и понятно, за что он так трепещет. Может и Дима не видел ауру, но этот сладковатый запах так и вьется в его нос. Бросив взгляд на монстра через зеркало заднего вида, охотник закатил глаза и небрежно стал устанавливать камеру на своей панели так, чтобы было видно всех. Приветствие, монолог, перетекающий в диалог, плотно связывающийся в шуточной форме и хриплый смех с заднего сидения.***
Это был дневной выезд, чтобы осмотреть местность, проверить на безопасность само здание и удостовериться в желании Сударя там ночевать. Пожалуй, это было самое важное сейчас для сталкера. Но, несмотря на необычное место и на выход из зоны комфорта, Никита держался молодцом, хоть и далеко от бока Масленникова не отходил. Он то и дело оборачивался на шумящего коллекционера, оголодавшего за поездку по вкусу соли его ауры. Он питался, нависая над юношей, всасывал пылесосом бледно-розовою пыльцу, растягивал улыбку, поблескивая желтизной зубов. В который раз невидимый для человека зверь с топотом прошелся по пыльному полу, завывая ветром и хлопая листьями по разбитому стеклу. Он просил больше, переставая насыщаться легкими испугами и волнениями. А тем временем у крашеного все ближе и ближе подбиралась паника с ее атакой. - Слышь, ты чего? – Подал голос Дмитрий, начинающий играть роль дурочка слепого. – Все в норме? - Ага, просто шумно тут как-то. – Нервозно бормотал старший, поднимая плечи ближе к ушам. – И как ты тут ходишь один? Еще и ночью. - Спокойно. – Посмеивался сталкер. – Работа такая у меня. И за все время еще ни одного призрака не встретил. – Пихая ладонью в бок собеседника, он блеснул глазами. – Не ссы, здание старое, живет своей жизнью просто. - Да я и не ссу. - Ну вот и не ссы. Обойдя этажи и посмотрев лестницы на наличия, парни решили вернуться назад в машину и поехать бронировать номер в отеле. Проспать полноценную ночь они не смогут, уж об этом точно позаботится их третий лишний, но и после этого, на утро, ехать по дороге в коматозе будет опасно.***
На ресепшене в небольшом хостеле, всего в полтора часе езды от локации, их встретила молодая и симпатичная девушка. Она озвучила три возможные комнаты, чем сильно огорчила своих клиентов. - Могу вам предложить одну из комнат на двоих. - Там две кровати? – Уточнил Сударь, что вальяжно облокотился на столешницу обеими руками. - Увы, нет. Одна двуспальная. – С сочувствием оповещала их барышня. - Девушка, - наклоняясь к ней, Дима блеснул взглядом на бейджик и поспешно поправил себя. – Елизавета, ну не ужели вы нам ну никак не поможете? – Щебетал блогер, изо всех сил стараясь строить из себя мягкого и чуткого мужчину. - Все комнаты с двумя кроватями заняты, я ничем не могу вам помочь. Разве что предложить снять две комнаты, но это обойдется вам в двое дороже. Посмотрев на замешкавшегося Никиту, что стал ощупывать карманы, Масленников тихо вздохнул. С собой у него только на снятие номера, что был разделен на двоих. Денег он с собой больше не брал, в надежде приехать на все готовое. А забронировать раньше ума не хватило. Без Светы, его менеджера, было ужасно трудно и стали острее чувствоваться дыры в голове. - Вы принимаете картой? – Протягивая девушке свою карту, кареглазый, лохматый и со скривившейся банданой мужчина, с мольбой смотрел на сотрудника этого места. - Нет, только наличными. Прошу прощения, но ничем я вам помочь не смогу. Ехать в следующий хостел далеко, да и кто гарантирует им, что номер нужный будет. Это все хоть не сильно радовало своим раскладом событий, но Дима оплатил комнату и повел за собой нового друга. Деваться некуда. Выбора тоже нет. Нужно довольствоваться чем имеют. - Ну и пиздец. – Бурчал поднимающийся по лестнице Сударь. - Да ладно, одну ночь то можно переспать так. - Можно, конечно, но за свои руки и ноги я не ручаюсь. - Ты брыкаешься во сне? – Масленникова пробило на смех. Неужели этот маленький, ворчливый человек его ночью пнет в печень, если ему не понравится, как тот сопит? - Тип того. До выезда назад еще есть время, и парни решили устраиваться на новом месте. Вещи разложили, ванную комнату проверили, единственный стул успели увешать своими вещами и даже поесть лапшу быстрого приготовления. Оставалось только дождаться пробития часа и двинуться в путь.***
Старые, шаткие полы, скрипящие под каждым шагом молодых людей. Заросшие диким виноградом этажи. Стены, скрытые ковром мха. Выбитые окна на первом этаже. Это здание живет своей жизнью, оно дышит и пробуждается ночью, стоит только дверям открыться. И ребята заходят в темный коридор, закрыв за собой дверь поплотнее. Вдруг кто-то зайдет, боится старший. Но как жаль, что этот кто-то не нуждается в дверях. Они обходят старые помещения, заглядывают во все двери, даже в которые они не смотрели днем. Ищут, слушают и слышат. Только каждый разное. Никита шорохи, ветер, непонятные хлопки и шмыгающие тени от своего фонаря, а Дима волочащиеся кости, рев, шаги и пляшущего перед другом коллекционера. Ох. Его внешний вид в ночи, при тусклом освещении, становится опаснее, голоднее и страшнее. Казалось, все сглаженные углы в миг стали острее ножа. Этот страх, пробирающийся под самую плоть и сковывающий кости цепями, не отпускал еще долгое время. Да и вряд ли этой ночью он разомкнет свою цепкую хватку. Уж сталкеру знать одному лишь, как это все может затянуться. Только он сейчас ведет счет времени, и только он знает, кто пляшет тут в темноте. И кажется, эти танцы только начались. В голове Дмитрия был строгий план действий: пройтись по этажам, проверить пару способов по взаимодействии с духами, еще прогуляться и лечь спать. И пусть все было почти так же как и всегда, отвести подопечного на его этаж, помочь разобрать спальник и удостовериться в безопасности, а только потом идти к себе, переспать и уехать в отель. Но что-то пошло не по плану. А все началось с их редких переговоров по рации, расспросов о самочувствии, проверки связи, иногда даже глупых вопросов и интересных фактов, что знали они. Возможно, это было единственное их развлечение в холодных стенах, но дышать даже с улыбкой было не очень приятно. Им было некомфортно, особенно Морозову, прочувствовавшего все на своей шкуре в несколько раз сильнее. Все шорохи, стуки ветки о стекло и завыванья – громче, страшнее. Он чувствовал себя магнитом неприятностей. Было страшно, он честно готов был признаться. Но это все в суммарности не сравнится с тем, что пережил сталкер, когда его рация решила передать снова голос друга. В его пустой комнате она тихо щелкнула, лампочка загорелась и послышался писк, сменяющийся на скрежет помех. Сквозь них прорвался вскрик, эхом доносящийся сквозь стены от Сударя и только короткое, сквозь все шумы: - Дима! – можно было разобрать. Секунда и тот, кого звали, сорвался с места. Секунда вторая и он уже в коридоре мчится по скрипучим доскам. Бежит по лестнице, не дрогнув эмоцией лица. Только глазами сверлит стены, сжирая их и освещая тусклым светом фонарика. Он бросился на помощь даже забыв рацию взять с собой. Забыл обо всем, просто на крик, на непроизнесенную просьбу рванул в огонь. Зачем? Боится опоздать. Куда? Сам еще не знает. Но он как раз вовремя. Слышит громкое, протяжное: - Блять! – и из той самой двери, за которой он оставил друга, вылетает сам он. Широко открыты глаза, еле удерживает на своем затылке бандану, ноги подкашиваются и тот почти падает. Падает в крепкую хватку. В сильные руки, ухватившиеся за него и в один миг притянувшие к своей груди. Жмет к себе, перехватываясь лучше, и медленно пятится, не отрывая взгляда от двери. - Тише-тише-тише-тише… - Залепетал Масленников, прижимаясь к растрепанным, крашеным волосам. Головной убор медленно сползает по макушке, падая в теплую ладонь, оторвавшуюся от острых лопаток только не секунду. Дима сжимает в кулаке этот узелок, неотрывно смотря на медленно выползающего, до отвращения довольного коллекционера. Его длинный язык проходится по губам, облизываясь после трапезы. А ночной его перекус судорожны дышит, гоняя сквозь себя одеколон сталкера и пыль его куртки. Боится, боится оторваться от темного ворота и увидеть что-то неизведанное, что-то страшное, что проглотит и не подавится. Но страх уходит, уж не знаю точно почему. От тепла ли рук, а может от доверия, что появилось всего за пару часов? Он разворачивается к двери лицом, вжимаясь в теплую грудь спиной, и смотрит в глаза страху. В темноту. - Сука, там! – Тыча дрожащей рукой в комнату, он опешил, стоило теплым пальцам обхватить его кисть. В ладони его бандана, а Димина закрывает поверх своей и не дает тремору охватывать полностью бедную конечность. – Там… - Что там? – Тихо спрашивал сталкер, так и не отпуская от себя взволнованного и перепуганного до побеления юношу. – Чудище? Маньяк? Бомж? - Нет. – Как-то пристыженно мяукнул старший, тая в объятьях, что только крепчали. - А что? Чего напугался и меня напугал до усрачки? Бабайка за ногу схватил? - Нет. Там херня какая-то творится. - Какая? - Все время ходит кто-то, стучит, дверь скрипит, в окна стучит… А потом и во все что-то в шкафу ударило, дверь открылась и оттуда что-то выпало… - Полка, наверное, сломалась. Ветер дул, мышь прыгала по половицам. – Старался все объяснить Масленников. – Господи, нет тут ничего, это всего лишь старый дом, что шатается от каждого нашего шага. С уверенностью заявил знаток всего страшного. И был прав, жаль только Сударь не согласился идти проверять. Он был готов и стоя спать, без вещей, что побросал там, лишь бы поближе к единственному тут живому. Но аппаратуру и рюкзак Дима не оставит. Жалко вещи, потому и сам туда зашел, прекрасна зная, что единственный, кто навел шороху, сейчас за спиной трясущегося Морозова, что и не подозревает о том, кто улыбается сквозь морщины. И уже около своего спального места Масленников стал помогать разложиться другу. Сударь был прижат к стене, чтобы наверняка больше так резко не стартануть куда глаза глядят, да и не волноваться, что кто-то тронет. А если и захочет – то только через Диму. - Спи давай. – Буркнул через плечо младший, погасив фонарик и включив камеру. - Да тут попробуй уснуть. - Ну ты возьми и попробуй, блять. Никита прикусил язык, начав вошкаться под своим одеялом, ища удобнее позу. Но выходило трудно. Только тяжелое дыхание перед ним лежащего заставило замереть и смириться со всем. Получить люлей не хотелось от него. Никакие шорохи не прекратились, ветер не перестал выть, а остервенелый коллекционер не перестал вытворять проказы. Пусть веселиться – кроме легкого испуга он не получит ничего от Никиты, прячущегося между лопаток Масленникова. Между ними очень хорошо умещалось его лицо, да и теплее становилось. Вот только легкий кашель становился для него целыми ударами барабанов под ухом, заставляющие раз за разом пугаться от неожиданности и вздрагивать. - Ты чего кашляешь? - Не знаю, пылью, наверное, надышался. А ты чего не спишь вообще? – Оборачиваясь через плечо, слегка приподнимаясь, он старался разглядеть лицо. - Не спится. Лежать больше так невозможно было Диме. Он не привык залеживать один и тот же бок, начинающий ныть под весом своего тела. Ему может и было смущающе лежать лицом к лицу, но это не сравнится с этим неудобством. - Я, извиняюсь конечно, но простите. Блогер закряхтел, начиная медленно, нерасторопно, будто медведь, переваливаться на бок. Он аккуратно старался двигаться, чтобы не ударить и так забившегося к стене Сударя. И у него получилось. Повернувшись к другу лицом, он бросил проверяющий взгляд, будто молча спрашивая: - Как ты? – Но ответа он так и не получил. Карие глаза прятались от него, стыдливо рассматривая свою руку под носом. То палец свой погладит по недавно образовавшейся корочки от сорванного заусенца, то вздохнет тихо, то начнет наматывать небольшую веревочки с наволочки. Крутит, вертит, а оторвать или завязать в узел не может или не хочет. Не спалось ему и рядом лежащему, следящему как коршун за мышкой. За его тихими движениями, за тщетными попытками лечь удобнее, не зашумев и, за длинными ресницами, хлопающими раз за разом. Он сейчас умиротворенный, не паникующий и спокойный. Чаще бы видеть его таким. Долгие пятнадцать минут растянулись для Масленникова в полтора часа наблюдения, перед тем как эти острые плечи расслабились, рука разжалась и послышалось тихое посапывание. Его ресницы уже не дергались, пальцы не крутили бедную ниточку из расходящегося шва, а сам он и вовсе будто не дышал. Но Дима знает – он спит, а значит можно и поухаживать за беззащитным телом. Юноша стал играть в заботливую мамочку, поправляющую одело под самые уши, снимет жмущую бандану и даст простору волосам и начнет их, будто невзначай, поправлять. Аккуратными движениями он медленно убирал падающие прядки с лица, зачесывая, еле касаясь и потом любуясь. Без этого платка он выглядит будто подросток, пусть и с хорошо уложенной бородой. Но это не отменяло факта, что и за ним нужно тоже ухаживать. - Спокойной ночи. – Тихо шепнул младший, подобрав свою руку поближе и на прощание перед сном того осматривая, проверяя будто, ничего не побеспокоит ли ночью его подопечного.***
Их будильник прозвенел в начале шестого часа, оповещая о долгожданном уходе из этого страшного места куда подальше. Конечно же этому был несказанно рад Сударь, не нуждающийся во втором повторе о разрешении собирать вещи и уходить в машину. И все, как и всегда. Машина, дорога, хостел. Поднимаются на второй этаж, открывают дверь и по очереди идут в ванную. Первый заходит в душ Никита, на ходу, еще у самых дверях, начинающий снимать с себя все. Одежда грязная, липнет к телу и будто сдавливает все собой. Если бы он не знал, что это его одежда – на нем ее бы никогда и никто не увидел. Он не привык к подобному, в отличие от вечно в таком прибывающем Димы. Что не вылазка – так пробежки по грязи и отдыхе в пыли. Наверное, поэтому юноша и пустил друга первым. Морозов это оценил, поблагодарив засыпающего на ходу парня, тормоша за плечо и отводя в сторону душевой кабинки. Оставалось надеяться, что тот не уснет стоя под водой, пока старший укладывается на одной из половинок кровати. Как и рассчитывал Сударь – из ванной вышли. Тяжелые шаги, усталое дыхание и не менее усталый вид. Дима, разгоряченный водой, сначала закрыл окно темными шторами и только следом пошел в потемках искать свою подушку. Сзади кареглазого, снова прижатого к стене, матрас тихо прогнулся и стал слабо пускать волны от поиска удобного положения. То рука мешается, то подушка слишком косит. Но это идеальное положение было найдено и с протяжным, глубоким выдохом, все тело наконец-то расслабилось. В отличие от того, что лежало рядом. Буквально все горячее дыхание, что выдавил из себя Масленников, опылило собой шею Никиты. Волна мурашек пробежалась по шеи, сползая куда-то под футболку и ниже. Это без внимания не осталось. - Ты чего? – Хрипел сзади него голос, кажется говорящего сквозь сон. - Холодно. – Поспешил оправдаться юноша, сжимая челюсти. – И все. - Ты под холодной мылся? - Ну, да. – Как-то сконфужено бормотал тот, чувствуя на себе давление сзади. - Ну и дурак. – Дразнил его. Может Масленников и любил быть правым, но все равно оставался заботливым. Так и сейчас после бурчания младший стал поправлять на чужом плече угол единственного тут одеяла, чтобы спасти подопечного от холода. Конечно, это мало чем поможет, по-хорошему, но это не окажется незамеченным. Маленькое, но очень приятное действие заставило улыбаться от умиления. Все же этот шкаф, прожигающий холодом зрителя через экран, был до ужаса теплым и мягким. Стоит ли говорить, что Дмитрий так и не смог уснуть после этого? Все жалкое утро его товарищ крутился во сне, то прижимаясь к боку, то пихая от себя на другой конец кровати. По началу это даже было забавно, вызывало легкую улыбку и тихие вздохи, но после продолжительности в час стало пыткой. Этот маленький двигатель лишь только не кряхтел, переворачиваясь во сне и нарезая круги по кровати. Но продолжаться это так больше не могло. Дима решил пойти на крайние меры и придавить собой юношу. Перевернув в последний раз Никиту на живот, младший аккуратно на него навалился, жмясь грудью к ближней к себе лопатке. Он аккуратно просунул между двумя коленями свое и завершил все рукой, что обхватила худощавые плечи. Наконец-то они могут спокойно поспать и не бояться, что один из них упадет с кровати рано или поздно. Воцарилась долгожданная тишина и сон стал медленно укутывать в пелену свою сталкера, засопевшего всего через пару минут. Он был доволен всем, особенно сладким, слегка душноватым ароматом ауры, истощающей вишневый привкус. Вот только он один уснул без задней мысли, что его вмешательство в вечные перевороты разбили собой Сударя, уже лежавшего с открытыми глазами. Старший и сам бы не поверил себе, услышав о таком, но он чувствует прямо сейчас все это. Этот приятно тяжелый груз на спине, крепкую хватку на плечах, между своих бедер колено и теплое дыхание на затылке. Снова оно, разливающееся под кожей приятной дрожью, снова оно заставляющее дыхание замереть, а где-то в желудке что-то приятно затянуть болью и страхом. Как бы он такими мгновениями к нему не привязался, что будет готов пойти и на дно, будто за камнем, привязанным к своей шее. Но сейчас об этом думать и не хотелось. Сейчас он вслушивался в размеренное дыхание и прислушивался к его сердцу, барабаном бьющим из груди. Даже сейчас Морозов знал – по пробуждению говорить об этом никто из них не будет. Пожалуй, это останется их маленьким секретом. Пусть один думает, что друг так и не проснулся от его рук, а второй будет надеяться об обратном, что тот не спал в это время.***
Так, спустя несколько часов, уже за полдень, Масленников стал тихо кряхтеть. Рука затекла, непонятным образом оказавшаяся под подушкой, стало невыносимо жарко, а пошевелиться казалось невыполнимой задачкой. Но хуже всего – он обездвижен. Даже та рука, что изначально лежала на плечах у товарища, сейчас была в плену. Будто цепкая лаза ее обвила объятьями, не дающими отобрать у себя теплую, большую ладонь. Потерянность во времени сильно нагнетала, заводя в заблуждения на счет числа и времени суток. Все же, они предупреждали друзей об одной ночи, обещая ближе к вечеру вернуться уже домой. В голову сразу стали лезть не сильно хорошие мысли о пропущенных звонках, беспокойстве за них. И Дима решил встать. - Никит, отдай руку. – Хрипел сонный голос над ухом у старшего. – Отдай, кому говорю. - Да забирай. – Гундел ему в ответ, неохотно приподнимаясь и разрешая из-под себя достать конечность. Признательно поблагодарив, сталкер неохотно стал подниматься. Вставать всегда была непосильная задача, особенно после крепкого сна. Как и окажется – этого делать было необязательно. На часах еще нет четырех, никто о них не беспокоился и даже не писал, что уж говорить о звонках. Из чего и был выведен вывод Димой – можно лечь дальше спать. - Чего там? – Тихо, не разлепляя глаз, спрашивал Сударь, снова позади себя чувствуя, как прогибается матрас, приподнимается одеяло и на него взваливается груз, выдавливая последний воздух. - Время смотрел. - И как оно тебе? – Тихо посмеивался юноша, расплываясь в улыбке. - Красивое. Младший не особо хотел разговаривать, потому и отвечал сухо, да и кратко. Зато вот товарищу его совсем уже не хотелось спать и он, порыскав между матрасом и стеной, нащупал свой телефон. Туда он его убрал на случай, если кто-то позвонит и тому не пришлось бегать и искать, да и пригодился вот. Хоть и не по назначению. Слегка приподнявшись, почувствовав, как снова чужая рука вновь пытается прятаться под его грудью, он тихо посмеялся. Смущенно, с краснеющими кончиками ушей, немного блестящими глазами он увидел себя в экране телефона. Немного приведя свои волосы в порядок, он нажал на белую, большую кнопку и началась запись. - Дим, долго еще спать собрался? – Тихо спрашивал старший, устанавливая телефон перед собой. - Не знаю. – Бурчал голос из-за его спины. - А если подумать? - А если подумать, то тоже не знаю. - Ладно, договорились. – Смеялся стример, что в этот раз решил оставить запись только для себя и для личного просмотра. – А с каких пор ты так клеишься? - Я не лист, чтобы клеиться. - Ну ты же понял. - С таких – с каких решил. Отвали вообще, дай поспать. – Зарываясь носом в чужую шею, он тихо и недовольно причитал. – Если не нравится – могу отлипнуть. - Да не, нормально все.***
Поездка обратно в город оказалась довольно веселой несмотря на то, что они скоро снова разойдутся как в море корабли. Их разговоры обо всем, начиная с выбора обуви, ведь найти то, что им надо это проблема всемирного масштаба, до нелюбви к одному автору новой эпохи, прерывались пением. Все это время на их заднем фоне играла да какая-нибудь песня с радио, которую они выхватывали из общего потока каши жанров и начинали перепевать на свой лад. Их смущение перед друг-другом где-то растворилось в смехе, историй и неотрывно поедающего взглядом Сударя. Дорога его не интересовала, да и зачем ее разглядывать, однообразную и серую, когда слева от тебя сидит такой человек? Его мимика, эта улыбка и хитрые оглядывания в ответ, все восхищало. Харизматичный, в меру строгий, но в тоже время редко безбашенный, становился в секунду для него центром вселенной, на котором все заканчивалось. Он не мог сказать, что точно чувствует к этому человеку, но это было явно что-то теплое и положительное, раз карие глаза сверкали. Может и Дима тоже смог бы расслабиться, отдаться полностью этому моменту, если не дорога и тихое рычание ревности с задних сидений. Он даже успел и позабыть о существовании того, пока сам коллекционер не дал о себе напомнить. Это чудище напугало своим ревом, когда смеющийся Морозов навалился на его плечо и уткнулся лбом в него. Тогда-то сероглазый готов был поклясться – один седой волос на голове, но появился черт его дери. На часах уже час следующего дня, а Никита только-только вылез из машины сталкера и забрал свои вещи. Поздно, но он ни о чем не жалеет. И была бы возможность – еще бы часик-другой покатался с ним. Можно было бы даже в тишине. Но у обоих дела, время позднее, пора бы и меру знать. Так и сейчас, они обмениваются крепким рукопожатием, сменяющимся на объятья, и один уходит в свой подъезд, а второй ждет, когда дверь закроется. Чтобы точно знать, он в безопасности, хоть и все равно не один. Но Сударь не успел свою дверь закрыть толком, как его телефон на последних процентах стал вибрировать и мигать. Это сообщения приходят с таким множеством оповещений, вот только ни от кого он их не ждет. Дмитрий: Сударек, снова здравствуй. Есть одно приглашение на съемку в видео. Дмитрий: Ты как, не против бесплатно поработать, а потом посидеть часик-другой за столом? Сказать, что получатель столь неожиданного предложения обрадовался – ничего не сказать. Взвизгнул, поднял плечи под самые уши и стал метаться на месте, не зная куда себя деть. Пройти дальше в квартиру нельзя, он в уличной обуви, а на месте не устоишь – эмоции через край так и хлещут. Он не ожидал, что ему снова напишут, хоть и где-то в глубине себя очень сильно надеялся. И вот, чудо из чудес! Плюхнувшись в распахнутой куртке на свой старый, небольшой пуфик в прихожей, он с широкой, довольной улыбкой стал быстро бегать пальцами по сенсору. Никитка: Давно не слушались Никитка: Да только с радостью, братик, обижаешь прям! Никитка: Адрес, время с датой напиши только) Никитка: Повторять мне не надо)) Дмитрий: Смышленый какой. А беды с "Давно не виделись" – исправим. Не волнуйся. Дмитрий: 02.10.** в 4 жду на студии * Прикрепленный файл: - "Карта:** 02.10. **
15:40
Без двадцать четыре, а Сударь уже в магазине недалеко от студии Димы. Он ходит между полок незнакомого продуктового ряда сладостей, смыкающимся с не менее новым. Все продукты разложены в непонятном для него порядке, разнящимся с магазином около его дома. Найти было что-то нелегко, но вполне посильно. И с этим мужчина справился без консультантов, плутающих возле него. В голове его крутился небольшой список чего не стоит брать. Орехи, изюм и безе. Зато вот вафли, что-то лакомое для собак, большую бутылку колы с сухариками – то, что нужно. Может не так роскошно, как обычно привыкли перекусывать в его преставлении блогеры, но тоже сойдет. Оплата, легкая пробежка в неположенном месте, рассекая сплошную и уже звонок в домофон. Легкие, приевшиеся каждому, гудки, вселяющие ранее не ощущающее волнение и дверь открывается. Влажный холод подъезда ударил своею свежестью в лицо, пропуская себя мурашками по телу вниз. Хуже стало только в лифте. Слабость в ногах, тревога и пришедшее так поздно осознание – он новый человек в слаженной компании. Ох, стоит ли говорить, что эта мимолетная мысль посеяла семя страха. Хоть он и не знал точно, как примут его парни, но он был уверен: пушистая дама встретит со всей любовью, за что заплатит кареглазый лакомством, приготовленным уже в его кармане. Но не он один метался в самом себе. На студии Дима так же стал наводить переполох. Генеральная уборка, заранее приготовленное место для съемки, уговоры убрать свои рабочие места монтажоров и конечно же долгие разговоры со всей командой. Сталкер старался все разжевать и так понимающим людям, смотрящих на него с усталостью после "пробежки" по огромной квартиры. - Дим, - Подал голос Эмиль. – ну мы же не тупые. Мне кажется тут всем знакомо быть новым в компании. - Реально, сядь уже и возьми пример с Цири. – Посмеивался Данияр, поглаживающий лохматую девочку, развалившуюся в его ногах. - Ну, для особо одаренных, повторю, пожалуйста, не бросайтесь на него. – Упрашивал их сам виновник этих волнений и долгих монологов. - То есть как, не бросаться? Тип, не прыгать, не хватать, не дергать? – Улыбался Иманов. - То-есть, Эмиль, как обезьяны не ведем себя. – Доедая что-то с тарелки бормотал Чернец. – Мы же дикари тут все, на дворе не двадцатый век. - Тем, не переворачивай все. – Тыча в его сторону пальцем хмурился Масленников. В защиту тот только и мог поднять руки и начать активнее жевать. Что уж он там съел для сталкера останется загадкой, лезть в пасть, как собаке, он не собирался. И вот, звонок в домофон, Дима, почти поскальзываясь на месте и быстрее Цири бежит открывать дверь. Он не спрашивает кто, зачем и почему. На часах уже четыре с одной минутой, тут и к гадалке ходить не нужно, все и так яснее дня. Это долгожданный, нахваленный гость, наводящий порядок только своим присутствием в мужской берлоге. Для ребят было бы это все странно, если не предисловие Черница, рассказавшего все с самого начала. Как Дима выносил тому мозг целыми вечерами о божественном, вишневом запахе, о том, как тяжко было видеть того в страхе после буйства другого коллекционера и как было трудно все это слушать, не захлебнувшись в бутылке пива. А Артему это уж очень хотелось сделать. И все же, дверь в просторную студию открылась и под веселые лай собаки в нее зашел нахваленный стример. Сначала тихий хлопок рук, сомкнувшихся в пожатии, глухое постукивание по спине в объятьях и вот уже хрипловатый голос Никиты пищит в умиление. - О, Боже, что это за чудо из чудес? – Тянет гласные он, аккуратно опускаясь на колени и отдаваясь в слюнявое приветствие единственной девушки тут. – Ох, какая ты прекрасная! Боже, я тебя совсем не знаю, но готов поехать на край света с тобой. - Нифига себе. – Хохнул Масленников, состроив брови домиком. Но он был проигнорирован в тихом смехе от облизывания, принюхивая и виляния хвоста. Эта суматошная, принявшая черта у своего хозяина, собака, совсем и забылась, не услышав приближения своих старых друзей. В проеме между коридором и гостиной, высунулась темная, кудрявая голова. Карие глаза частого тут гостя с любопытством поблескивали в нерешительности и интересе. Но он был замечен. - О, привет! – Взмахивая рукой над своей головой, стример с широкой улыбкой поприветствовал знакомое ему лицо из видео Димитрия. - Приве-е-ет. – Доброжелательно затянул Эмилька, выходя на глаза и начиная неуверенно подходить к тому. Уж больно был перед ним интересный по словам человек, вызывающий бурные эмоции своим существованием. Такие люди ему нравились, от чего и кололся подростковый страх показаться каким-то не таким. Но, всем на удивление, его объект интереса поднялся и первый протянул руку. - Никита. Можно просто Сударь. – Сверкнул словно драгоценный алмаз мужчина. И всем в этой квартире было понятно, кто его дракон. - Эмиль. – Пожав легкую, но крепкую руку, он с небольшим удивлением посмотрел на окрашенные пальцы лаком. - Очень приятно. - Мне Дима о тебе рассказывал. – Поспешил выдать этого дракона болтавней обо всем на свете Иманов. - И что же он рассказывал такого? - О, многое. – Затянул заходящий к ним Даник. – О всем что можно и нельзя. - Хах. – Нервно пропустил смешок самый старший тут, поглядывая косым взглядом на источник волнения. – А конкретнее? - Это как-нибудь за пивом. – Подключился Артем, снова жующий что-то из холодильника. – Этот болтун и без повода все расскажет по три круга за присест. - Кстати да. – Поддакивал младший, кудрявый парнишка. – Это крах какой-то. - Я вообще-то все еще тут! – Завопил Дима. – Все, идите давайте! Кыш! Поздоровались и идите по местам своим, дайте ему хотя бы разуться и зайти. - Ну, ты, если что, обращайся к Темычу. – Тыкал в косые ребра Туналов, не особо задумываясь что друг может подавиться. – Даник. – Поспешил и он представиться, почтенно клоня голову. - Никита, можно Сударь. Очень приятно. - Угу. – Кивнул Чернец, делая шаг назад и пропуская всех, решая заключить этот поток парней собой. Тому было интересно, как себя Масленников будет вести. И был прав в своих убеждениях на него. Сначала сталкер дождался снятию обуви, поухаживал с курткой и подхватил инициативу пройти дальше, подперев лопатки Морозова ладонью. И только потом бок об бок пошел с тем вальяжно по студии. Вел его, объясняя, что сейчас будет происходить, позабыв о том, что нужно показать бы, где ванная. Но гостю особо она и не нужна была, наверное, потому все позабыли о ее существовании.***
А тем временем съемки шли полным ходом. Тут тебе и шутки, и веселье, и даже черно белые сцены, когда на заднем фоне что-то происходило интересное. В основном это что-то сотворяли хорошо сдружившиеся Эмиль с Никитой. Хоть они и мешали Масленникову всячески, но без уважения к работе его не оставили. Все же, сидеть вот так и смотреть на это с ракурса наблюдателя, было гораздо интереснее, нежели созерцателя готового продукта. Дима тут живее, эмоциональнее и куда симпатичнее, под всем этим поставленным светом. Все начинало кружиться вокруг него. Люди, вещи и единственный тут зверь. И куда же без оператора по кличке – Хомяк, отвлекающийся то и дело на новое лицо. О нем тот не слышал практически ничего, разве только вот сейчас узнал имя. - Никит, кинь мне вон ту коробку по сигналу. – Попросил блогер, сидящий за белым столом. - А если промахнусь? - Тогда он точно уж не промахнется. – Смеялся Иманов, развалившийся на диване. В ответ только невзрачный смешок и дело пошло. Лайфхаки снимались, проверялись, оставляя только сцены вне квартиры, а остальное уже давно на камерах. И Сударь тому несказанно рад. Хоть он и почти ничего не делал, разве что: вещи подкидывал в кадр со всей осторожностью; выпрыгивал из-за спины, чтобы попробовать какое-то на вид странное блюдо; да и просто отпускал шутки, что останутся на конечном варианте – он выдохся. Работа не пыльная, даже веселая, но время, потраченное на все это, само собой стоило энергии. И не только у него. Вместе с ним на диване развалилось еще двое парней, вымотанные этим днем куда сильнее обычного. Они в пол голоса переговаривались, а Никита слушал, сидя в обнимку с Цири. Даже она решила прикорнуть и расслабиться на чужих коленях. - Поехали, подброшу тебя. – Кряхтел Эмилька, поднимаясь с насиженного места. - Погнали. – Туланову повторять два раза не надо. Сам он сегодня без машины, а сил как таковых на транспорт общественный у него нет. - Вы куда? – Подошел к ним Масленников, помогающий относить по местам реквизит. – А посидеть? А выпить? - Не, Диман, мне завтра как штык и стекло надо быть. – Вздыхал Даник, почесывая затылок. – Было приятно познакомиться, посидеть, но реально никак. - Жаль. – Вздыхал Сударь, лениво почесывая за ухом Цири. – Рад был увидеть вас. – Заулыбался стример. - Нам тоже было очень приятно. – Добродушно щебетал Эмиль, расплывающийся в теплой улыбке. – Еще как-нибудь встретимся. - Ловлю на слове! - Да без базара! – Дразнился тот, махнув рукой. – Ладно, бывай. - До встречи. – Помахал рукой придавленный собакой. Данияр так же попрощался, пожав руку и позвав с собой Хомяка, живущего не так далеко от него. Но Иманов решил расщедриться и подвезти и того до самых дверей. А Дима, как хозяин квартиры, решил всех проводить. Остался с ними только Чернец, готовящий стол к ужину. Ему звался в помощники Морозов, но был вежливо послан на диван. Ребята сели и под фужер-второй спокойно сидели и разговаривали обо всем. В основном Сударь только и говорил, как-никак он единственный тут никому не знакомый персонаж, казавшийся всем какой-то диковинкой. А Артем этим пользовался. Спросит тут, спросит там, о том, о сем. И слово за словом картинка становится о Никите куда полноценнее. Где жил, как пришел в эту сферу, чем занимается обычно, какие планы имеет. Рассказывал все, ничего не скрывая, располагая к себе крепче и лучше. Все это завороженно слушал хорошо уже подвыпивший Дмитрий, подпирающий одну щеку рукой и не сводивший взгляда с рядом сидящего. - Ладно, сидите тут, а у меня еще десять минут видео не отмонтированы. – Вздыхал Чернец, залпом допивающий остатки на дне стакана и начиная уходить в небольшую комнату. – Показал бы, где и что у нас тут. - А? – Дима вздрогнул, подняв голову. – А. - Ага. – Пихая в бок Морозов слегка нахмурился. – Нихренашечки не показал, где тут что и довольный сидит. - Ой, ну извините. Пошли, буду исправляться.***
Дима строит из себя джентльмена, открывая перед гостем все двери, оглашая каждую под ее сокращенным названием: кухня, ванная раз, ванная два, монтажная, склад, съемочная-спальня раз, спальня два. На последней он и решил остановиться. Небольшая комната с широким окном в середине стены, двухспальная кровать в углу комнаты, маленькая тумба с миниатюрным на себе торшере, железная вешалка на колесиках, судя по всему, завешанная одеждой блогера, и огромные полки почти во всю стену, усыпанные и увешанные кривыми, мягкими, твердыми, бумажными и железными безделушками. Внизу же, самые нижние, были заставлены толстыми папками с твердым корешком. Никите тут не особо нравилось, казалось, пусто и одновременно слишком загружено. Возможно, точно так же и в голове частого жильца тут. Дельного ничего нет, но все равно не уютно. - Нифига увас хоромы, конечно. – Посмеивался Морозов, поправляя бандану на своем лбу. Он огляделся вокруг, подмечая огромное спальное место. – Это же у вас студия. Зачем тогда две спальни? - Мы до утра порой сидим и остаемся тут с ночевкой. Да и если у нас корпоратив или праздник какой-то, то отмечаем тут. – Делая пару шагов в сторону собеседника, он вместе с ним стал рассматривать небольшой стеллаж. – Это подписчики своими руками все делали. -Ахринеть, прям вот сами? - Ага. - Блин, это так мило. – Заскулил гость, поднимая от умиления плечи к самим ушам. – По тебе сразу и не скажешь, что ты такой вот. - В каком это смысле "такой вот"? – Настроение у ютубера сразу сменилось. Брови сошлись на переносице, губы поджались, а внутри аж все затрепетало от непонимания. - Ну, вот такой! – Разводя руки в стороны и с восхищением осматривая все полки, он небрежно ткнул пальцем в одну из папок снизу. – Я готов поспорить на пять штук, что там все рисунки и письма что тебе дарили. А ведь и правда. Стыдно признавать, но такой холодный, рассудительный мужчина, что смотрит своими, не менее холодными, глазами с миллионов экранов, занимается такой ерундой. С каждой фан-встречи он по несколько часов подряд сидит на полу со множеством рисунков и каждый, на сколько он может, аккуратно складывает в файлики. Один за другим, второй за первым, он прячет от глаз и объективов камер, решая оставить это все у себя. - Это ничего не значит. - Конечно не значит, потому что об этом никто не знает. – Воодушевленный стример одним движением достал из заднего кармана телефон и почти сумел им ткнуть в нос собеседника. – Давай расскажем! Пусть все знают, что ты на самом деле хороший. - Нет. Только попробуй - я с тебя три шкуры спущу. – Подхватывая эту легкую волну смеха и стойкости на своем, Дмитрий попытался отобрать чужой телефон. – Все, хватит паясничать, успокойся. Это никому не вперлось, что я делаю с подарками. - Да почему ты такой зануда? - Ну кто-то же должен идти тебе в противовес. - Ой, просто согласись, что не умеешь веселиться и все. – Закатывая глаза и убирая на свое законное место телефон, он почувствовал негодующий взгляд, прожигающий в тот момент дырку во лбу. – Что? Ты все время ходишь серьезный, вредный и чем-то недовольный. У тебя единожды глаза блеснули, когда ты с Циры жамкался. - То есть ты хочешь сказать, что я веселиться не умею? - Именно это я и хочу сказать, что ты не умеешь веселиться. Недовольство и азарт мерцали в сероватых глазах, а уголки губ медленно начинали подниматься. Эта смена настроения могла только собой напугать рядом стоящего, но неприкаянный лишь переступил с ноги на ногу и продолжил строить спокойствие. Он так и стоял, держа руки скрещенными на груди, выдерживая все, кроме нападения. Масленников в один из моментов, будто черт из табакерки, напрыгнул на юношу, почти снося его своим телом с ног. Изловчившись и поймав равновесие, он запустил сквозь толстовку свои пальцы в чужие ребра и строя из себя пианиста, стал их перебирать. Он мучал, выдавливая из стримера писклявый смех, сжимал и не давал сесть на колени от отчаянья, в последних попытках вырваться из хватки. И даже мольбы, и вскрики о помиловании и просьбе хоть кому-то к нему явиться на помощь, не были услышаны. - Дима! – Звенел голос в стенах закрытой комнаты. – Прекрати! Я сдаюсь! – Задыхаясь в смехе просил пощады. Но Масленников уже не слышал его просьбы, смех и ту хрипотцу на грани последних капель дыхания. Он держал это обмякшее тело под собой, не давая упасть на ламинат, плотно прижимая к своей груди острые лопатки. А главное в нем этот сладкий запах вишневой сахарной ваты. Он исходил из его груди, с маленькими, не видными для глаза человеческого, частичками. Эта сочная и наливная вишня укутывала, заставляя зрачки расшириться. Он сбивает его стойкость к голоду. Он стирает границы дозволенного. Никита сам стал дозволен ему, не зная о том сам. И, о боги, за долгое время это единственный человек, что заставил полость рта заполниться слюной. Руки обвили талию Сударя крепче, а касающиеся кончики стоп взмыли в воздух. Они и до этого болтались словно маятник над землей, а сейчас и пару сантиметров в рост не помогли бы. И бедный юноша только и мог выжать хриплый выдох и ужаснуться своему передвижению в сторону кровати. - Дим? – Робко слетело с пухловатых губ. Он не слышит. Разве что только чужое сердце и импульс ауры, разгоряченной в груди. Коллекционер небрежно, со скрипом пружин, приземляется поверх уже удирающего от него тела. Но у него мало шансов, об этом знают они оба. - Дима, блять! – Вскрикивает напуганный юноша, почувствовавший цепкую ладонь на своем плече. Пальцы, сжимающие мягкую ткань толстовки, рывком одергивают на спину жертву, не давая ей уйти. О, да. Жертва. Только так мог себя обозначить в этот момент Никита, видя над собой его. Остервенелый взгляд, что бегал своими черными как смоль зрачками по телу его. Распахнутые, блестящие от слюны губы. Сбитое, горячее дыхание. Оно скользило своей теплотой по коже, сворачиваясь в желудке приятной и тянущей болью. Он так и вдавливал его плечо в застеленный матрас, сминая и оттягивая черную ткань в бок. Горловина начинала сдавливать шею, но не поддавалась никак снятию. Что начинает злить оголодавшего. - Дима, это уже не смешно… - Тихо шепчет юноша, вцепившийся в резинку единственной верхней одежды. - Снимай. – Громом ударил голос младшего, что выглядел сейчас куда мужественнее старшего. - Что? Дима медленно опустился ниже, будто невзначай касаясь щекой о чужую, с аккуратно уложенной бородой. Ему не хочется раздевать того самостоятельно, хотелось это видеть, хотелось эстетического удовольствия. И он его получит. - Я сказал, - охрипший голос, что тянулся над самым ухом, опыляя своей теплотой, повторял уже не просьбу, приказ. – сни-май. – Чеканил каждый слог коллекционер. Отпустив плечо и возвысившись снова над юношей, он аккуратно перешагнул его одно колено, вставая уже между двумя. И смотрел в карию, напуганную бездну. Он смотрел жалобно, широко распахнув ресницы, без словно прося снова и снова разрешения этого не делать. Но лишь кивок на толстовку, говорящий сам за себя отогнал последние надежды. А Морозов надеялся на затянутую шутку, о том, что сейчас кто-то выпрыгнет и они вместе посмеются потом. Но, тут даже негде спрятаться. И хоть может быть он представлял себе это, всего пару раз, но не так. Не так резко, не так грубо и не так страшно. Тяжелый выдох и окрашенные ногти подцепили удобнее резинку, начиная сразу же стягивать ее с себя через голову. Казалось ему в этот момент стало мешать все, даже сам воздух, давящий под напряжением и хриплым дыханием. Но все же его торс стал открыт, а последняя тряпка, что скрывала его от серых глаз, была откинута куда-то на пол Димой, вырванной ее из рук. - Дим, п… - Его оборвали на полуслове, даже не сказав ничего. Теплая ладонь скользнула по бедру к его колену, а сам возомнивший себя актив снова склонился над ним. Он смотрел, любовался красневшими щеками и сжимающимися губами. Этой детской надеждой, что совершится чудо. Но совершилось только касания кончика носа к солнечному сплетению. Это прохладное, чуткое касание выбило последний воздух с хрипом из Сударя. Но хуже было движение вверх, проводящий полосу будто бы маленький кусочек льда, неотрывно скользящий по его коже. Почти сразу это влажное чувство перекрывало собой горячее, сбитое дыхание, слетавшее с губ. Он приоткрывал их шире, в попытках прочувствовать легкую солену ауры в полную силу. От страха и волнения вишневая вата стала солить, оставляя непонятный привкус, цепляя куда сильнее. Но не сейчас. Сейчас хотелось прежней сладости и душной тяги ягоды. Легкими поцелуями он двигался по груди натянутого струной юноши, боявшегося даже вдохнуть чуть сильнее. Он старался отодвинуть, спрятать свое лицо от всего, но горячие следы дошли уже до шеи. Они будто ожоги оставались на нем, да так, что можно было на память каждый отрисовать вручную. Масленников остановился, открывая пошире рот возле ключиц, делая рваные и тяжелые вдохи. Порой части тела могут пропахнуть аурой куда сильнее чем соседние и это оказалось не исключением. Душноватая вишня осела на коже, из последних сил цепляясь частичками за нее. И это было так желанно, что Дима и не заметил, как с губ капнула горячая слюна. Капля заставила встрепенуться Морозова, что с ужасом покосился на всю эту картину. А он всего-то хотел позабавиться. - Прекрати нервничать и бояться. – Шептал коллекционер, слышащий за своей спиной рев ревности собрата. - Что? - Я хочу попробовать тебя. Совсем немного. – Он звучал как одержимый змей своим плодом, готовый восхвалять его, но уж точно не делиться. – Ты такой сладкий и вкусный. – Его ладони на перерез друг-другу неотрывно скользят по телу лежащего, беря старт с талии и заканчивая грудью. – Расслабься, я не сделаю тебе больно. Шаги под самой дверью отдались эхом в сознании обоих, а щелчок ручки заставил сердца подпрыгнуть будто на горячих углях. - Парни, комп мой не вык… - Запнулся позабытый всеми Чернец, вставший столбом в дверях. – А. Я ухожу уже. – Опомнился сразу тот, медленно закрывая распахнутую дверь. – Дим… Ты, это, дверь закрой иди. - Сейчас. – Бросил через плечо младший, покрывшийся румянцем, застуканным на такой интимной сцене. Монтажер закрыл дверь меж комнат и оставил вновь тех один на один. Масленников опомнился только после тяжелого выдоха под собой и поспешно посмотрел на Никиту, сгорающего со стыда. Он прятал губы и щеки за ладонью, впиваясь костяшками в свою кожу. Лежал и не смотрел на того, надеясь остаться незамеченным никем из живых тут. Да даже если не живым – тоже было бы хорошо остаться полупрозрачным. - Я сейчас приду. – Шептал сталкер, мягко целуя в бровь Сударя, перед тем как подняться. Он вышел к Артему, обувающемуся и недовольно кидающего взгляд на друга. Его понять можно. От незнания и не предупреждения он создал такую неловкую ситуацию, не особо-то и желая знать, на самом деле, что они собрались тут делать ночью. Не его дело, а все равно впутался нехотя. Лучше бы так и не знал почему парни притихли, надеясь, что те просто так разговаривают тихо. - Двери, Диман, научись закрывать. – Бурчал Чернец. - Учусь. – Пристыженно говорил под нос Масленников, оттягивая вниз свою футболку, пытаясь спрятать то, чего не должен видеть друг. – А что с компом? – Поспешил сменить тему он, вспоминая всего лишь короткое упоминание о нем. - Не выключайте его, там сохраняется все и твой Гост с камеры одной перекидывается. – Вздыхал старший, сглатывая и застегивая куртку. – Ладно, удачно повеселиться вам тут. Смотрите чтобы соседи не жаловались только. А то заяву накатают за крики снова. Обычно пишут на них за позднюю съемку видео, проходящую очень громко в некоторых моментах. Конечно, большинство давно живущих тут смирились с криками, поздними похождениями их соседей, лаем собаки, но не все. Кто-то из вредности вечно готов был названивать всем подряд, а кто-то из личной неприязни. - Да иди ты уже! – Рыкнул юноша, захлопывая дверь под тихий и ехидный смех. – Придурок. Щелкнув замком и проверив еще раз дверь, он медленными и тяжелыми шагами пошел обратно к самопожирающему от смущения Сударю. Мужчина не смог спокойно лежать и принял решение сесть. Ему не давало покоя все это, а конкретнее, что их увидели. Он уже и не был против от близости, но крайне был недоволен что их застукали вместе. Да еще и так. Это все окунуло его в подростковый возраст, идущий по минным полям смущения и неловкости в такие моменты. Не то чтобы их было так много, но в какой-то момент, казалось, что они начали накладываться друг на друга. Слишком все это его озадачило, что чирканье ручки, закрывающейся на защелку, не привлекло к себе внимание. Не говоря о голосе недавно образовавшегося объекта воздыхания и влечения. - Ты чего? Напугался? – В пол голоса говорил Масленников, встающий коленями на матрас перед уже далеко не другом. - Это отвратительно. – Бурчали ему в ответ из-под ладони. – Ты в лифте родился, что двери не знаешь, как закрываются? – Нервными движениями он тер свою переносицу. - Ну чего ты ругаешься? – Мягким голосом щебетал младший, уже подползающий к нему с теплой улыбкой. – Подумаешь увидели, ничего страшного же не произошло. Будто за чем-то большим застукали. - А если бы? – Вздергивая свою голову и усмиряя своим недовольным взглядом, он с горьким вздохом опылил перед собой лицо. - А ты и не против чего-то большего? – Заулыбался шире Масленников, мягко надвигающийся на отпускающего гнев Никиту. – Так ведь? – Пододвинувшись к чужим, но таким желанным, губам. - Кто сказал? – Зашептал мужчина, опустив взгляд куда-то себе на ноги, лишь бы не видеть самодовольное выражение лица перед собой. - Не оделся, - Начиная надвигаться ближе телом, выдерживая мизерную дистанцию между губ, он стал своим весом укладывать на спину Сударя. – остался на кровати, - Его пальцы зарылись в копну волос, стоящих от банданы, полетевшей вскоре вслед за толстовкой. – не ушел с комнаты и даже сейчас остаешься быть тут. - Это ничего не значит. – Он стоял на своем, хоть и сам уже раздвигал ноги, упав на лопатки под Димой. - Даже это? - Даже это. - Может мне тогда остановиться? – Проведя рукой по бедру, заставляя прогнуться старшего в пояснице, он с довольной улыбкой ждал ответа, начиная волноваться за возможность отказа. - Не посмеешь. И он не посмел себе остановиться. Лишь глубже зарылся в волосы пальцами и цепче схватился за бедро, не давая больше и шанса тому на побег. А тот и не захочет уже куда-то уйти. То ли от чувств, то ли от алкоголя, ударившего в голову только сейчас. Он раздвигал колени, позволяя снять с себя последнее, разрешал целовать, метить, кусать и терзать свою шею с плечами. Дал согласие на то, чтобы Дима вошел в него и своими же стонами просил быстрее и ближе. Ближе к нему, теснее, горячее. Не позволял отдаляться и на сантиметр, крепко сцепляя руки за шеей и стопы за спиной. Эта ночь в памяти ожогом о приятном останется с ними на долгие годы. И при любой возможности они знают – захотят оставить себе еще один будто мазохисты. В такие моменты быть не похожими на всех куда приятнее, чем серой массой. Пусть даже и сознание твердит "***
На утро снова Чернец вернулся на студию, чтобы поставить на загрузку ролик и начать монтировать следующий. Но какого было удивление увидеть сидящего за барной стойкой Диму в столь раннее утро для него. Еще и без футболки, зато с гнездом на голове и еле приоткрытыми глазами. - Доброе утро. – Подал голос Артем, подходящий к клюющему носом друга, готовому разлить горячий напиток, только дайте пару минут еще поспать. - Утро доброе. – Прохрипели тому в ответ, вздрагивая и оборачиваясь на голос. – Кофе будешь? Машинка вон, делает вот. Еще делает. – Еле собирал в кучу слова юноша, подпирающий свою щеку рукой. - Не, спасибо. – Довольно заулыбался Чернец, заметив бордовое пятно на шее того. – Я дома попил. Голова не болит? – Ответ был многозначный, недовольное мычание уже не раскрывающихся губ. Конечно, друг его понял, даже больше, чем нужно. На их голоса вышел из спальни и Никита, все еще собирающийся с силами и желанием шевелиться. Но обещанный кофе в кровать он так не получил, возможно оно и побудило пойти на разборки. Вдруг Димка где-то уснул по дороге и сейчас стоит и спит. Лохматый, сонный, прихрамывающий на одну ногу мужчина нерасторопно шел к ребятам, стараясь по пути уложить свои волосы рукой и не дать свалиться не завязанным штанам. Его лохмы не поддавались махинациям, зато вот большая ему футболка, одетая наспех, под любым его движением готова была двинуться в любую сторону, только дайте знать. Естественно, она была не его. Вряд ли он станет носить одежду такого вида на два размера больше, тем более, когда идет в гости. Но, не отменяла факто того, что на обозрения и любования всем была открыта его шея с плечом, украшенная ночными терзаньями Димой. - Утро доброе. – В широкой улыбке расплылся Тема, осматривающий то, как Морозов завязывал свои спортивные штаны и потуже стягивает веревочки. - Утро. – Буркнул тот, аккуратно приседая рядом с Масленниковым и тихо кряхтя. - Обезбол может? - Не надо, спасибо. Так и начался роман двух парней, при первой встрече думавших - "Ну это только для видео." – и глубоко ошибающихся на этот счет.