Мальчик который выжил и Эльф у которого получилось

Карниэль ушёл. Даже удивительно, что он, вечно жаждущий славы и признания, отправился в последний путь без скандалов, оваций и магофотоаппаратов папарацци — однажды вечером он лёг в кровать, пошутил насчёт несъедобной лазаньи Поттера, и заснул. Утром Гарри обнаружил его с застывшей полуулыбкой на губах. — Я думал, это я спешил умереть раньше времени, но тут ты меня обыграл, старик, — проговорил Гарри, сжимающий ещё тёплую ладонь своего самого лучшего друга. За окном давно рассвело, и душные потоки жаркого июльского солнца постепенно пробирались в комнату сквозь тёмные занавески. Через пару часов станет невыносима душно, и даже заклинание холодного воздуха не сможет помочь. Да и некому больше его колдовать, вернее, не для кого — Гарри любил лето и приходящую с ним жару, в отличие от Карниэля. Он должен был с самого начала догадаться, что что-то не так, ведь Карниэль всегда ненавидел Италию, особенно летом. Они не были здесь тридцать лет, только из-за того, что каждый раз, когда Гарри предлагал проведать друзей, его бесстыжий парень начинал закатывать глаза и истерично чесать длинные уши, жалуясь на несуществующую аллергию на солнце. В прошлый раз они пробыли здесь ровно два дня, провожая в последний путь Блейза Забини. Возможно, Карниэль знал, что пришло его время. Но почему тогда он не выбрал любимую дождливую Англию, а ненавистную Италию? Возможно потому, что знал, что серые, пасмурные тучи вряд ли помогут Гарри быстрее справиться с потерей. А ещё здесь они познакомились и решили связать свои жизни. — Так себе подарок на день рождения, — горько усмехнулся Гарри, не замечая, как по щеке скатывается одинокая слеза, — Ты полный кретин. Если ты хотел сделать мне приятное, то мог подарить сраный сертификат на массаж, и я бы наконец от тебя отдохнул. Кто бы мог подумать, что спустя столько лет он останется его единственным верным другом, любовником, мужем. Было сложно. Они путешествовали по миру в магической машине, ставшей им домом, и поначалу Гарри частенько срывался и выскакивал из неё, громко заявляя, что лучше будет скитаться по миру голым и босым, чем проведёт хоть минуту в присутствии этого ушастого идиота, одержимого мыслью магических экспериментов над детьми. А сколько было драк, битой посуды и пьяных ссор… Особенно когда Гарри узнал, что литературный клуб по вторникам и пятницам, куда уходил эльф через портключ, был не чем иным, как специально оборудованной лабораторией, где они ставили эксперименты над стариками. — Ну не дети же, — удивлённо ответил Карниэль на его возмущённый вопль. Они провели как минимум лет пять, чтобы научиться понимать друг друга и не вспыхивать по пустякам, и ещё столько же, чтобы убедить друзей и общественность, что теперь это так — они вместе и будь что будет. Слова «гей» Гарри избегал, горячо убеждая себя и окружающих, что ему всегда нравились женщины, просто сейчас всё как-то само собой вышло. Карниэль же никогда ничего не стеснялся и упивался славой, которая на них посыпалась, даже если и слава эта была довольно сомнительная и выставляла эльфа не в лучшем свете. Он хранил все вырезки из газет с фотографиями, где были запечатлены их с Гарри вылазки в город, но особенно его смешили статьи, «проливающие свет» на их отношения. Сколько теорий и не одной правдивой: Эльф-инопланетянин применил к Поттеру Империо, чёрную магию, а, может, даже Круциатус, отчего бедный Гарри совсем помешался. — Эй, Поттер, ты слышал когда-нибудь о зелье, из-за которого становишься геем? — Что? — Гарри, читающий новый выпуск журнала о квиддиче, растерянно поднял голову. — Ну тут пишут, что я тебя опоил зельем на основе пупырчатой слизи улитки и сделал геем. Как тебе такое? — Я не гей, — привычно процедил сквозь зубы молодой Гарри. — Конечно, нет. Ты просто любишь стонать подо мной, когда я… Эй! Поттер! Ты что охренел? — заорал он, когда не успел увернуться от кинутой ему в лицо книги. — Я, мать твою, не гей! — Тогда что ты тут забыл? — Действительно! — Гарри вскочил и направился в сторону двери, — Ноги моей здесь больше не будет! — Истеричка, — прошипел Карниэль, прикладывая к покрасневшей скуле кусок холодного мяса, подсунутого домовым эльфом. Кикимер уже привык к подобному и всегда крутился поблизости с предметами первой помощи. — Кикимер? — обратился Карниэль к нему спустя час, — Поворачивай машину. Едем искать моего парня, пока он в своём отрицании не напился и не пошёл искать приключения на свой тощий зад. Вечером пришла Гермиона. Трансгрессировав в гостиную, она бегло оглядела полутёмную комнату в поисках Гарри и заметила его сидящим в кресле с бутылкой пива. Он сухо кивнул. — О, Гарри, — кинулась она к нему, обнимая за плечи, — мне так жаль. Он не ответил. Сухая ладонь легла поверх её и мягко сжала в знак благодарности. — Рон? — спросил он, — Джинни? Драко? — Драко завезёт Нино родителям и будет позже. Брать ребёнка на похо… Я не настолько сумасшедшая бабушка, — подавила она нервный смешок, пытаясь скрыть смущение, — Джинни будет завтра, а Рон… Порой мне кажется, что он давно не с нами. — Всё настолько плохо? — Два месяца назад я проведывала его в Мунго и… Гарри, он был уверен, что встречается с Лавандой Браун. — Кем? — переспросил Гарри с вялым интересом в голосе. — Ах это… В школе на пятом курсе была одна… — Вспомнил, — перебил он её, — Пятый курс… Гермиона обошла кресло и прислонилась к стене напротив Гарри, заглядывая в тусклые глаза. — Он всегда был хорошим человеком… Эльфом. — Эти слова повеселили бы его. Только ты могла сказать такую чушь. — Почему чушь? — удивилась она, — Ты любил его, а он тебя. Даже Нино его обожал, хотя ты знаешь, насколько он капризный. И даже для меня он стал близким другом. — Пусть так, — согласился Гарри. Ему меньше всего хотелось спорить и доказывать кому-то что-то. Карниэль всегда вёл себя как выскочка, и больше всего любил в уничижительной манере говорить о чём бы то ни было: от мировой политики и до недавно купленных носков Поттера с ужасным, безвкусным рисунком единорога. С другой стороны, он никогда не говорил плохо о Гермионе, Роне, съехавшем с катушек на третьем десятке лет, и всегда был рядом, когда это действительно было нужно: если Гарри что-то угрожало или он впадал в очередную депрессию, то истеричный Карниэль внезапно превращался в спокойного, рассудительного человека, способного в два счёта решить любую проблему. Сам он называл это характерной чертой их рода — семья на первом месте. Но вот был ли Гарри частью этой семьи? — Он хотел уйти от меня, — прошептал Гарри, делая глоток пива, — Никогда не переставал попыток создать зелье времени и пространства, чтобы вернуться домой. — Гарри, — осторожно начала Гермиона, убирая за ухо седую прядь, — ты же знаешь, что он тебя любил. — Я нашёл его дневник, — перебил он, громко ставя стакан на стол, — все пятьсот страниц исписаны в зельях, ингредиентах, заклинаниях… Последняя запись — три месяца назад. У него получилось. — Он умер, Гарри, — в голосе подруги слышался мягкий упрёк. — Он написал, что получилось. Гермиона покачала головой. Она не верила. Гарри прикрыл глаза и перед ним возникла умиротворённая улыбка на бледных губах Карниэля. — Я знаю, что у него получилось, — добавил он, — я рад, что у него получилось, — сдавленный вздох, — просто я люблю… любил Карниэля.