*
Но сперва необходимо было кое-что уладить. Пегги сообщила мистеру Джарвису, что причин для беспокойства нет, и попросила принести им с гостем чай. Дворецкий удивлённо приподнял брови, но выполнил просьбу без лишних вопросов. Он, несомненно, припас все вопросы о чудесном возвращении Капитана Роджерса на потом и обязательно ещё их задаст. Слава богу, сегодня была суббота, и появляться в офисе СНР* Пегги не было никакой необходимости. Ей бы не хотелось пропускать работу, какой бы ни была причина. Даже если Капитан Америка собственной персоной решил нагрянуть без приглашения к ней с визитом на чашечку чая, после того как считался последние два года погибшим. Пегги Картер умела правильно расставлять приоритеты, спасибо большое. Когда они разместились вместе в гостиной, Стив начал свой невероятный рассказ. Послушав его пять минут, Пегги захотелось попросить мистера Джарвиса принести им бутылочку виски, но для алкоголя было ещё слишком рано, к тому же у неё были свои принципы. Ну, и не мешало бы сохранить ясную голову, оставаясь спокойной. Стив рассказал ей не всю правду, и Пегги прекрасно это осознавала. Но и того, что он успел поведать, было достаточно — история вышла чертовски запутанной. Понять её и так было довольно тяжело, даже не пытаясь при этом разгадать, что же именно Стив упустил и почему. Сказанного и правда было достаточно: Стив проснулся в одиночестве в странном будущем, пролежав во льдах несколько десятилетий. В 21 веке Гидра всё ещё оставалась жива, никем незамеченная таясь и процветая внутри Щ.И.Т.а все эти семьдесят лет. Сержант Барнс выжил после падения, но был захвачен Гидрой и ей же превращён в убийцу с хорошенько промытыми мозгами. Команда супергероев сформировала Мстителей, словно в комиксах, которые так обожают дети. А ещё чёртовы пришельцы и путешествия во времени. К концу его рассказа Пегги мечтала о виски, как никогда раньше. Просто слушая Стива, она уже чувствовала себя неимоверно измотанной, несмотря на то, что был ещё только полдень, и это не ей пришлось пережить все эти двенадцать лет, особенно те несколько мучительных последних. Узнав, что, несмотря на все усилия, во время войны им так и не удалось уничтожить Гидру, и та все эти годы причиняла Стиву столько боли и страданий, ей захотелось закричать и разбить что-нибудь, швырнув в стену. Узнав, сколько раз он терял дорогих ему людей. Пегги тяжело было это слышать и просто невозможно поверить. Как вообще можно представить, что половина населения планеты просто… в один момент прекратила своё существование? Это непостижимо и немыслимо страшно. Пегги не хотела даже представлять, как она смогла бы пережить подобный кошмар. Очевидно её воображение имело свои пределы. Стив сидел в кресле рядом с ней, выглядя ещё более измотанным, чем ощущала сейчас себя она. В руках он до сих пор сжимал полную кружку чая, который к этому времени, должно быть, уже давно остыл. — Стив, почему ты здесь? — спросила наконец Пегги. Возможно, она и знала причину, почему Стив пришёл к ней, но хотела, чтобы он сам её озвучил. Ей хотелось узнать, правда ли Стив настолько глуп, как она подозревала. Наконец он поднял взгляд от чашки в руках, опуская её обратно на блюдце. — Я хотел увидеться с тобой, — признался он, однако в этот раз сдержаннее, чем раньше. Он уже знал, что Пегги обязательно узнает всё, что ей необходимо знать, и облегчать задачу она ему не станет. «И хорошо», — подумала Пегги, потому что и правда не собиралась. — И? — подтолкнула она его. — Я правда очень скучал по тебе, Пеггс, — признался Стив, нервно ёрзая в кресле. — К тому же я до сих пор должен тебе танец. — Я тоже скучала по тебе. Очень сильно. — казалось правильным признать это — чтобы увидеть, что Стив тоже всегда любил её так же сильно, как и она. Приятно было знать, что её чувства были взаимными. Пегги внимательно наблюдала за ним и заметила лёгкий розовый румянец на щеках. А вот и он — молодой храбрый паренёк, в которого она когда-то влюбилась. Он до сих пор был и остаётся Стивом Роджерсом, в глубине души всё такой же, и она любила его. И что бы он ни делал, ничто не изменит этой непреложной истины. Вот только Пегги жила дальше и была этому искренне рада. Не могла же она до конца жизни тосковать по мертвецу. Она смирилась, что Стив Роджерс принадлежит и связан с её прошлым. — Но ты же не отправился в это путешествие только ради танца. Или я ошибаюсь? Стив с минуту колебался, но всё же сумел взять себя в руки и ринулся в бой, как и всегда, будучи бравым солдатом. — То есть я… я мог бы остаться здесь. Мы могли бы построить совместную жизнь. Нам выдался шанс, которого мы не могли получить раньше. Просто представь, Пегги, мы можем наконец быть счастливы. — в глазах Стива таилась настолько отчаянная надежда, что у Пегги сжималось сердце. И да, она представляла их жизнь… ну или, по крайней мере, пыталась. Разве только… если бы перед ней сейчас сидел тот молодой Стив, тот самый, который прожил без неё только лишь два года, Пегги вероятно согласилась бы. Однако целых двенадцать лет, наполненных немыслимого рода опытом, сражениями, болью и потерями, было слишком тяжело преодолеть. Они оставили на Стиве неизлечимые раны, и Пегги просто не могла представить себе их совместное будущее, в котором они сумели бы сделать друг друга по-настоящему счастливыми. (Также у Пегги отчего-то складывалось отчётливое впечатление, что Стив скорее бежит от чего-то или кого-то. Что было на него совершенно не похоже. И Пегги в любом случае не собиралась позволять ему это сделать.) Вслух же она произнесла: — Так что, получается, ты превратил меня в свой единственный источник счастья, я права? После этих её слов вся надежда на лице Стива разбилась вдребезги. Он стыдливо отвернулся, избегая её взгляда. — Ты и правда так думаешь? — спросил он тихо и отчего-то напряжённо. Пегги вдруг почувствовал, что, должно быть, неоправданно жестока с ним. Переживший несоизмеримое количество боли, которое ей никогда не постичь, мужчина, которого она так любит, стоит сейчас перед ней и просит быть с ним, а всё, что она делает — лишь ещё больше его ранит. Резко кольнуло жгучее чувство стыда. Пегги никогда не желала причинять ему боль. Стив и так уже многое перенёс. — Стив, присядь сюда, хорошо? — спустя мгновение тишины мягко попросила Пегги, похлопав по дивану рядом с собой. Стив без возражений медленно подошёл к ней, создавая впечатление щенка золотистого ретривера, которого слишком часто пинали. Пегги всегда поражалась, как у него это получается, особенно обладая высокой массивной фигурой: он умел каким-то непостижимым образом казаться намного меньше, чем был на самом деле. Как только Стив присел рядом, Пегги тут же взяла обе его руки в свои ладони. Он всё также избегал её взгляда, смотря на их руки, лежащие на её коленях. — Кажется, я никогда этого не говорила. Не выпадало подходящего случая… — и теперь Пегги пришлось прерваться, чтобы набрать в лёгкие больше воздуха, потому что она собиралась впервые сказать кое-что очень важное: — Я люблю тебя, дорогой. За два года мои чувства к тебе не изменились. Думаю, ты должен знать. Стив мгновенно поднял на неё глаза, вновь полные надежды. — Я тоже тебя люблю. Всегда любил. И ужасно скучал. И, возможно, существуют на свете женщины, которые в отличие от Пегги способны не поддаться искушению поцеловать Стива Роджерса, который только что сказал им, что любит, но у неё просто не получилось. «Мы можем позволить себе хотя бы поцелуй», — подумала она наперекор голосу разума. Прижав ладонь к его щеке, она потянула его на себя, заставив опустить голову, и нежно поцеловала. У Стива перехватило дыхание, и следующий вдох вышел каким-то дрожащим. Пегги старалась сохранить поцелуй невинным — лёгкое касание губ, — и Стив последовал её примеру, до сих пор очевидно так и не научившись целоваться, несмотря на прожитые им двенадцать лет в будущем. И вновь её сердце болезненно ёкнуло, разрываясь на части — Стиву, должно быть, было жутко одиноко. Не было никого, кто бы мог любить этого прекрасного человека так, как он того заслуживает. (Разве что... Разве что один точно был.) — Дорогой, — прошептала Пегги и прижалась к его губам ещё одним поцелуем, поглаживая по щеке. На кончиках пальцев осталась влага от слёз. Пегги восприняла это как знак, что ей пора остановиться. Она уже начала отстраняться, как Стив вдруг издал какой-то отчаянный горловой стон и потянул её на себя, обхватив ладонью скулу. Касаясь пальцами ушной раковины. И Пегги позволила ему эту слабость. Позволила им обоим насладиться кратким моментом — вот они, здесь лишь вдвоем, и их поцелуй, как неожиданный бонус в потерявшем счёт времени. Никто бы, наверное, не поверил, что, обладая такой недюжинной силой, Стив будет так невероятно нежен и деликатен с ней. Стив Роджерс и правда идеальный мужчина. Ах, если бы он вернулся к ней раньше, возможно, тогда им был бы дан шанс побороться за счастье! В конце концов отстранился первым всё-таки Стив, с покрасневшими глазами и дорожками слёз на щеках. Пегги заботливо стёрла их пальцем, чувствуя, что её броня идёт трещинами и в собственных глазах начинают пощипывать слёзы. Они глядели друг на друга, видя расплывчатые образы. Мир был жесток к ним. Никто из них и не верил, что они когда-нибудь увидятся вновь, не говоря уж о том, чтобы поцеловаться. Вновь. — Ты всё ещё говоришь мне нет. — И это был не вопрос. Стив тускло улыбнулся, отчаянно не желая показать ей, насколько подавлен, но потерпел чудовищную неудачу. Стив никогда не умел скрывать эмоции. Он не устоял, проследив пальцами очертания её челюсти, чем ещё чуть-чуть и снова отвлёк бы её. Но если это всё время, которое им дано провести вместе, она готова позволить Стиву всё, что тот захочет. — Ты даже не подозреваешь, как сильно мне хочется сказать «да», — вместо этого призналась она дрожащим голосом, и слёзы наконец пролились. Как бы ей хотелось, чтобы согласие было правильным выбором. Но, к сожалению или счастью, это не так. И она знала об этом. Стив стряхнул её слезу, и она едва не расплакалась всерьёз. В настоящий момент она, должно быть, выглядела такой же опустошённой, как и он. — Я правда хочу согласиться, но мы лишь сделаем друг друга несчастными, — наконец сумела выдавить Пегги. — Нет, нет, — заспорил Стив, поглаживая её по щеке. — Мы же любим друг друга. Так почему ты решила, что быть вместе — неправильно? — Потому что мы оба отпустили прошлое и живём дальше. Мы пытались отыскать самолёт, его обломки, но нам так и не удалось найти тебя. И нам всем не оставалось ничего, кроме как скорбеть по тебе. И я скорбела, и теперь я наконец-то готова сказать, что продолжаю жить дальше. Это было действительно тяжело, но я смогла. — казалось, Стив вновь готов заплакать, услышав, что она смирилась с его утратой и продолжает жить уже без него. Пегги сомневалась, стоит ли рассказывать ему о Дэниеле, но, в конце концов, решила, что не станет. Некоторые вещи лучше оставить недосказанными, ведь они без сомнений только сделают ему ещё больнее. Однако Стив всё же должен был её понять. — И ты прожил целых двенадцать лет без меня. Ты тоже, должно быть, продолжил двигаться дальше. И не мог знать наверняка, что нам удастся оказаться вот здесь и снова встретиться. — Но я так скучал по самой прекрасной девушке на свете, — проговорил он, и слышать это было, как и всегда, приятно, как любой его комплимент. — Разумеется, скучал, — мягко отозвалась она, — но ты испытал столь многое за эти годы. Ты побывал в будущем. Видел роботов и магию, даже пришельцев, и вернул своего лучшего друга. И мне не суждено пройти через всё это с тобой, как и пытаться понять. — Мне и не нужно, чтобы ты понимала! — яростно возразил он, а в голосе проскользнула нотка горького отчаяния. — Я хочу лишь остаться с тобой и забыть обо всём остальном. — Но, может, в том-то и проблема, тебе не кажется? — решительно заявила Пегги. Когда Стив так близко и так невообразимо ласково, подобно возлюбленному, стирал слёзы с её щёк, думать ясно было мучительно тяжело. Если она позволит ему продолжать, помнить о том, что правильнее будет сказать «нет», станет лишь сложнее. Она отвела от себя его руку, и Стив покорно опустил её на колени. Пегги внезапно поднялась с места, увеличивая расстояние между ними, чтобы вернуть себе самообладание и непоколебимость. Вытерев слёзы салфеткой, она направилась к столику с напитками. Время виски пришло. И неважно, что сейчас слишком ранний час, к чёрту, она заслужила бокальчик. — Тебе налить немного? — Ты же знаешь, что я не могу опьянеть. — Суть выпивки не в том, чтобы просто опьянеть. Можешь просто насладиться её вкусом. Это отличный виски. — несмотря на собственные слова, Пегги опрокинула бокал за один глоток и налила себе ещё. В следующий раз, обернувшись к Стиву, она чувствовала себя уже намного более спокойной, готовая вновь продолжить разговор. Бессмысленно плакать друг другу в плечо. Пора было использовать, так сказать, тяжёлую артиллерию. Стив смотрел на неё с проглядывающим в глазах разочарованием. Пегги едва сдержалась, только бы не возвести глаза к потолку, поняв из его молчания, что от виски он отказывается. — Прежде чем появиться здесь, ты вообще пытался всё тщательно обдумать? — Что ты имеешь в виду? — недоумённо переспросил Стив, выпрямив плечи, и невооружённым взглядом стало понятно, что он готовится дать отпор. — Я спрашиваю: действительно ли ты подумал и решил, что готов застрять здесь, живя в своём прошлом? Оказавшись здесь, ты не можешь не чувствовать, что это именно твоё прошлое, но никак не будущее, я права? — Для меня это неважно. — Ну что ж. Тогда как насчёт твоих друзей? — настаивала она. — Как же семья, которую ты успел из них создать? Тебе и это неважно? Наплевать, что больше их не увидишь? Практически час назад ты рассказал мне, как тяжело тебе было вновь бороться, пока ты пытался всех вернуть, а теперь вдруг решил их бросить? Пегги наседала всё сильнее и сильнее и прекрасно это осознавала. Она должна была заставить Стива прозреть. Как он сам не понимал, что его план не сработает? Он не сможет стать до конца счастливым, просто вернувшись к ней в прошлое и оставшись здесь навсегда — жизнь всегда намного сложнее, чем нам кажется. Однажды ему понадобятся его друзья, кто-то, кто пережил всё то же — радости и горе — что и он. И Пегги станет недостаточно — этого она боялась больше всего на свете. К тому же Стив так высоко отзывался о своих новых друзьях и даже сумел вновь воссоединиться с Барнсом — самым важным человеком в своей жизни, который всё это время был и остаётся его единственной семьёй, — отыскав его и вернув домой. Пегги просто не могла поверить, что Стив действительно готов больше никогда не увидеть лучшего друга, что он правда решил провести около пятидесяти или шестидесяти лет без Барнса рядом, и каково это может быть для него. Тот Стив, которого она помнила, ни за что не позволил бы себе бросить Барнса, никогда даже не стал рассматривать подобное развитие событий. — Им нужен лишь Капитан Америка, а я всего лишь Стив Роджерс, — выдавил тот сквозь стиснутые зубы с горечью, которой Пегги никогда не думала от него услышать. — И я устал сражаться. Мир ни раньше, ни сейчас не заслуживал человека, таившегося за громким именем Капитан Америка. Видел ли его настоящего кто-либо и когда-либо, знал ли, что не сыворотка сделала из него Капитана Америка, — он появился лишь благодаря тому, что Стив, как и всегда, был и остаётся самим собой. Пегги на мгновение даже не смогла подобрать слов, вне себя от праведного гнева на этот чёртов мир, который вынудил Стива Роджерса поверить, что ему недостаточно быть просто Стивом Роджерсом. Немного позже ей понадобится дополнительный раунд в тренировочном зале, это уж точно! Пегги понадобилась минута, чтобы собраться с мыслями и не дать голосу выдать своего негодования. — Ну, конечно же, ты им нужен! — заявила она твёрдым в своей убеждённости голосом. — Они были бы глупцами, если не желали бы, чтобы ты был с ними рядом. Даже если ты больше не станешь сражаться. Ты заслужил покой. Но что же насчёт тебя? Кто нужен тебе? Разве тебе не кажется, что они будут нужны тебе? Быть может, пока ты так не считаешь, но я знаю тебя. Тебе понадобятся друзья, кто-то, кто прошёл через то же, что и ты. Разве ты так не думаешь? А вот теперь Стива начало уже заметно трясти от едва сдерживаемого напряжения, и он сидел, вцепившись мёртвой хваткой пальцами в бёдра. Ей до сих пор не удалось до него достучаться. Чёрт бы побрал эту знаменитую упёртость Стива Роджерса! Пегги готова была биться об заклад, что сейчас тот начнёт спорить только из принципа. Она почувствовала это прежде, чем Стив успел открыть рот. (И на секунду ощутила лёгкую схожесть с сержантом Барнсом, которому приходилось справляться с упрямством Стива в течение многих лет, но удавалось оставаться его лучшим другом.) Разумеется, Пегги оказалась права — решительно сжав челюсть, Стив произнёс: — Я прожил без друзей последние пять лет. Думаю, смогу прожить и дальше. — и перевёл на неё непреклонный взгляд, бросая вызов и дожидаясь, сумеет ли она ему теперь что-то возразить. Невероятно! Пегги захотелось закричать. Ей хотелось ударить кого-нибудь. Кого угодно. Что они вообще до сих пор здесь делают? Кто кого пытается убедить? И как Стив не понимает, что будет здесь лишь ещё несчастнее? А затем станет винить в этом Пегги, она была в этом полностью убеждена. Однажды он наверняка обвинит её, что она — не его друзья, что не может разделить с ним его прошлое, что не понимает его в невероятно важных моментах. Это был её величайший страх из всех имеющихся и причина, почему она продолжала говорить ему «нет». Но сейчас она уже и не знала, что ещё сказать. Как достучаться до него, если Стив только и делает, что отмахивается от всех её вполне логичных доводов, даже не пытаясь в них вдуматься и увидеть смысл. — Ты словно бы пытаешься принести себя в жертву, Стив. Судя по твоим словам так и есть, — наконец жёстко предположила она, будучи сыта всем этим по горло. Она ничего уже не понимала, совершенно ничего, и в этом-то и заключалась суть проблемы. — Почему ты вообще захотел вдруг всех их покинуть? Тебе не стоило так поступать. Меня не было рядом с тобой все эти двенадцать лет. Мы оба оставили прошлое в прошлом и живём дальше. Почему сейчас ты так непоколебим в своём решении быть здесь со мной? Стив рассмеялся, но как-то безрадостно и пусто. Из его уст этот звук звучал пугающе. — Возможно, потому, что наивно полагал, что ты будешь счастлива провести свою жизнь со мной? Я не предвидел… что ты станешь меня переубеждать. И это было так нечестно. — Я была бы безумно счастлива провести жизнь с моим Стивом, — прокричала она, разрываясь между праведным гневом и отчаянием. — Знаешь, с тем самым, который обещал мне танец и приглашал встретиться в клубе «Аист»? С тем самым Стивом — неуклюжим и не умеющим флиртовать? — Но я и есть тот самый Стив! Это всё ещё я. — Нет, не ты! — сурово возразила она. И сделала судорожный вдох, пытаясь успокоиться, прежде чем продолжила: — Хотелось бы мне, чтобы ты и правда остался им, но, к сожалению, для нас никто не повернёт время вспять. Уже слишком поздно. И вздохнув, добавила: — Я на самом деле считаю, что мы лишь сделаем друг друга несчастными, может, не завтра и даже не через год, но когда-нибудь в будущем непременно. Мы стали совершенно другими людьми, и ты изменился намного сильнее, чем я. Я боюсь, что однажды ты станешь винить меня в этом. В том, что для твоего счастья меня будет уже недостаточно. Она ненадолго замолчала, сглотнув. Осталась ещё одна часть — самая тяжёлая часть, в которой необходимо признаться. — И я, вероятно, покажусь тебе эгоисткой, — продолжила Пегги настолько спокойно, насколько это только было возможно, но, судя по тому, как голос дрожал, так и не смогла сохранить невозмутимый образ. — Но мне нужен мой Стив, в которого я когда-то влюбилась. — Пегги вновь не сумела сдержать различимых в голосе слёз. Они всегда настигали её, стоило лишь вспомнить о последних нескольких секундах, которые ей удалось провести со Стивом, переговариваясь по рации. — Но он погиб несколько лет назад, когда направил самолёт в воды Антарктического океана ради того, чтобы уберечь бессчётное количество ни в чём неповинных жизней. Он был самым лучшим человеком, которого я когда-либо знала. Молодым и невинным, но уже полностью готовым спасти этот мир, задав злодеям трёпку. Стив молчаливо сидел на диване, сгорбившись и навалившись локтями на колени. Единственный раз, когда Пегги видела его настолько сломленным, был тот вечер в баре. Впервые он не готов был подняться на ноги, чтобы вновь дать отпор. Хотя, насколько ей было известно, даже до сыворотки он всегда был несокрушимым и всегда сражался до последнего. Сейчас же казалось, что Пегги нанесла ему смертельный удар, после которого он не восстановится никогда. От горестного выражения на его лице у неё скручивало живот и чудовищно болело сердце, а особенно от мысли, что она послужила этому причиной. Однако Стиву необходимо было услышать эту горькую правду, и Пегги не могла ничего с этим поделать. Несколько минут ни один из них не произнёс ни звука. — Ты права, — наконец нехотя признался Стив практически шёпотом. — Я поступил необдуманно. Очередная из моих глупых затей. — мгновение он молчал, когда на губах вдруг начала расцветать робкая улыбка, которой так и не удалось достичь его глаз. — Бак всегда говорил, что не стоит мне забирать с собой все глупости. Чувствуя себя опустошённой, странно, но Пегги наконец сумела вздохнуть с облегчением, стекла на один из стульев и позволила тишине на мгновение окружить их. Пегги сделала глоток виски. Теперь она была уверена, что определённо его заслужила. — Мне жаль, Стив, — ласково проговорила она. — Мне правда хотелось бы, чтобы у нас было будущее. И вновь на его губах появилась та растерянная, дрожащая улыбка. Как же отчаянно он пытался не показать, насколько ему сейчас больно. — Да. Мне тоже. А как же Пегги? Разумеется, в этот самый момент ей тоже было больно. А ещё она чувствовала небывалую усталость, хотя нет — изнеможение, несмотря на то, что провела весь этот день только и делая, что разговаривая. Но не каждый же день приходится объяснять любви всей своей жизни, что будущего для них она не видит. — Ты вернёшься в будущее? — спросила она, когда напряжение в воздухе достигло своих критических пределов. Стив пожал широкими плечами, выглядя как настоящий потерянный щенок. — Что ещё мне остаётся? Он не сказал ни слова о «Ревущих», как и о том, что Пегги — единственная причина, почему он вообще решил сюда переместиться. А ему и не нужно было. Всё и так было понятно. Пегги чувствовала по его ссутуленным плечам и опущенным вниз уголкам губ, печально скривлённым, как сильно в этот момент он пытается не расплакаться. Пегги невыносимо захотелось обнять его, но также она понимала, что это не самая удачная идея. И если она всё же решится на это, они вновь дадут волю эмоциям и расплачутся друг другу в плечо. — Возвращайся, — вместо слёз произнесла она, — возвращайся и будь рядом со своими друзьями, и позволь им быть рядом с тобой. Если больше не хочешь воевать, просто оставь сражения в прошлом. Позволь себе жить обычной жизнью. Война уже окончена. — В любой момент может разжечься новая, на которой придётся воевать. В его словах таилась невыносимая усталость и бремя потерь. Голос был полон усталости, удивительно горек от одиночества. — Быть может, ты и прав, — признала она, — но с каждой новой войной на игровом поле появляется всё больше новых фишек. Она наблюдала за ним, ожидая реакции, однако Стив оставался безмолвен. — Стив. Ты вправе уйти в отставку, если таково твоё желание. Слегка неуверенно, но он встретился с Пегги взглядом. — И после этого ты не разочаруешься во мне? — спросил он с тревогой. — Я имею в виду, что… не будет ли это крайне эгоистично? Я всё ещё способен на столь многое. Всё тот же Стив Роджерс — готовый бороться до последней капли крови бруклинский мальчишка. — Помогать людям можно и иными путями. Почему бы тебе не попробовать отыскать свой? Ты можешь заняться всем, чем тебе захочется. — А заметив, что он в нерешительности колеблется, мягко добавила: — Возможно, миру всегда будет нужен Капитан Америка, но Стив Роджерс уже сделал всё, что было в его силах. Передай щит кому-нибудь другому, достойному этого звания. — Ты действительно считаешь, что это так просто? — Да, считаю. Ты заслужил покой. И наконец на губах Стива появилась робкая, но искренняя улыбка. — Ты, как и прежде, знаешь, как будет лучше. Я прав? — Разумеется! Всем следовало бы почаще прислушиваться ко мне и делать, как я говорю, — залихватски улыбнулась она. — Спасибо тебе, — ответил Стив с благодарностью. Пегги улыбалась, чувствуя, что смогла избавить Стива от доли груза, давящего ему на плечи. — Просто посвяти время самому себе. Ты со всем разберёшься, — пообещала она, и Стив улыбнулся вновь, очевидно чертовски довольный. Последующая после этого некоторая молчаливая пауза не казалась неуютной, и Пегги наслаждалась ею, наблюдая за Стивом, полностью ушедшим в собственные мысли, но что-то её всё ещё мучило. Что-то, что Пегги пыталась всё это время не замечать. — И кое-что до сих пор не даёт мне покоя, — проговорила она, но, встретившись со Стивом взглядом, почему-то немного растерялась, не зная, как продолжить: — Только что… ты рассказал, как тяжело сражался, чтобы вернуть Барнса назад, что пошёл против друзей, только чтобы защитить его. Ты действительно готов оставить его одного в будущем? И никогда больше не увидеть? К тому же… — не договорила она, вновь колеблясь. — К тому же?.. — осторожно спросил Стив, побуждая продолжать. — К тому же я до сих пор помню, насколько раздавлен ты был после его гибели. В тот момент ты был готов пойти на всё, только бы вернуть его. — Если бы у Стива в то время были основания полагать, что Барнс мог выжить после падения, его бы уже ничего не смогло остановить от поисков. Стив в одиночку пошёл бы против целой армии, если существовал бы какой-либо шанс спасти его друга. — Да, и думаю, пошёл бы, — ответил Стив всё ещё как-то настороженно, вновь показавшись мучительно уставшим. — Вы оба были готовы сделать всё что угодно друг ради друга. Я всегда этим восхищалась, — призналась Пегги. И это чистая правда. Стив и сержант Барнс всегда были всецело преданны друг другу, и это единство казалось чем-то большим, чем обычные отношения собратьев по оружию или лучших друзей. Даже за линией фронта подобная преданность была исключительной. Чёрт возьми, да ведь Стив ринулся в самый эпицентр вражеских войск в своём сценическом костюме, действуя на одной лишь вере, что Барнс всё ещё может быть жив. Стив вновь стал молчалив и избегал встречаться с Пегги взглядом, поэтому она продолжила: — И самый важный вопрос, который не даёт мне покоя… почему вообще ты решил его покинуть? Как ты мог так поступить? Ты же вернул его всего лишь несколько дней назад! И разве это не странно, не правда ли? Тот самый Стив Роджерс, которого она когда-то знала, никогда не стал бы даже думать о возможности оставить Барнса одного в будущем. И особенно зная, что Барнс в нём нуждается. После рассказа Стива о том, что Гидра превратила Барнса в убийцу и, промыв мозги, заставила подчиняться любым приказам, Пегги была полностью убеждена, что сейчас Барнс нуждается в Стиве как никогда раньше. Сержант Барнс всегда был рядом со Стивом, кружа вокруг него, будто спутник вокруг солнца собственной Вселенной. Стив долгое время молчал, ничего не отвечая, и Пегги уже готова была сдасться, больше не мучая его расспросами. Возможно, упоминать Барнса было не совсем удачной идеей. Между Стивом и его лучшим другом явно произошло намного больше, чем он поведал ей ранее. Когда Стив наконец заговорил, Пегги едва расслышала его. Он говорил медленно и тихо, словно с трудом мог заставить себя озвучить эти слова: — Прежде я уже терял Баки, и так часто… Обязательно что-то произойдёт, и я вновь его потеряю. И так из раза в раз. Сначала мы находим друг друга, а затем теряем, снова и снова. И я просто… я больше не выдержу. Следующие долгие несколько мгновений Пегги могла лишь ошарашенно пялиться на Стива, слишком шокированная, чтобы что-то сказать, пока наконец не осмыслила, что тот только что произнёс. — Ты трус, — выплюнула она. Пегги никогда даже и не предполагала, что назовёт его так — кого бы то ни было другого да, но не Стива. Однако всё-таки назвала. О, а ещё сейчас она как никогда прежде была разъярена. Хотелось вдолбить Стиву в голову хотя бы долю здравого смысла — предпочтительно прямо сейчас и желательно кулаками. Он выдержит. И что самое ужасное — он вполне это заслужил. Пегги сжала кулаки, но придержала их при себе, вжимая в бёдра. — Что? Стив, судя по виду, был искренне обескуражен, не ожидая услышать подобное, чем только ещё сильнее разжёг её гнев, взирая на Пегги с приоткрытым ртом. — Ты испугался, что, возможно, вновь его потеряешь и тебе станет больно, и поэтому решил покинуть его первым? — укорила она, до сих пор находясь в полнейшем шоке. — Пегги, что… — После всего, через что, как ты рассказал, Барнсу пришлось пройти? Ты решил бросить его? — Всё не так. Баки больше не нуждается во мне. Он живёт в Ваканде, он нашёл там место для себя, тишину и покой, — произнёс в свою защиту Стив, и Пегги видела в его глазах искреннюю убеждённость в собственных словах. — И из-за этого ты решил, что бросать его — верный выход? — резко возразила она. И вновь попыталась сравнить Стива, стоящего сейчас перед ней, со Стивом, который погиб два года назад, в очередной раз замечая, что разница между ними так и бросается в глаза — просто колоссальная! Она в очередной раз уверилась, что ранее сделала правильный выбор или, по крайней мере, действительно ощущала облегчение, зная, что поступила верно. — Это несправедливо, — не сдавался Стив. — Баки сейчас значительно лучше, чем было раньше. И нам всем пришлось сделать, что должно — мы предотвратили Щелчок, одолели Таноса… Я не ушёл бы, зная, что Баки действительно до сих пор во мне нуждается. — Но почему ты убеждён, что это не так? — парировала Пегги. — Потому что это совершенно не похоже на Барнса, которого я помню. — В Ваканде Баки был по-настоящему счастлив. Я уверен, что он вернётся туда, он просто обожает это место. Ему не нужно, чтобы я слонялся рядом и всё портил. Баки заслуживает покой… после всего, что ему пришлось пережить, — решительно заявил Стив, однако в последней фразе Пегги отчётливо расслышала отчаяние. — Так ты хочешь сказать, что когда решил вернуться сюда, на самом деле полностью был готов больше никогда не увидеться со своим лучшим другом? — переспросила она жёстким и безжалостным тоном, каким ещё никогда прежде не разговаривала со Стивом, потому… Если честно, то сейчас Стив её ужасно разочаровывал. В течение следующих бесконечных мгновений они прожигали друг друга суровыми взглядами. Как вдруг маска на лице Стива дрогнула и дала трещины. — Разумеется, мне будет его чертовски не хватать! Он же мой лучший друг! — это признание яростно вырвалось из его груди, словно он больше не мог скрывать его в себе. Стив наконец лишился всей своей бравады и прямо на её глазах сжался, сгорбившись, внезапно показавшись… намного меньше. Настолько маленьким, каким не был даже до сыворотки. Он казался маленьким и поверженным. А в следующее мгновение задрожал всем телом. — Баки был моим лучшим другом с тех пор, как я себя помню. Он был рядом и поддерживал, когда у меня ничего не осталось. Всю мою жизнь Баки был рядом, — поведал ей Стив хриплым, наполненным эмоциями голосом. И вновь избегал её взгляда, смотря куда-то себе в ноги. — Но последние пять лет без него стали сущим адом, показавшись во сто крат хуже, чем годы после разморозки. Рассказал ли я тебе, что наблюдал, как он буквально распадается прахом? Одно мгновение Баки ещё рядом, а в следующее — уже исчез, словно никогда и не существовал. Все его попытки стать лучше и излечиться вдруг превратились в ничто, — голос Стива дрогнул на последних словах, ладони сжались в кулаки, да так сильно, что побелели костяшки. — Я так часто его терял, и каждый такой раз ранил больнее предыдущего. Но больше я не выдержу. Я… я подумал, что когда окажусь здесь, с тобой, смогу представлять его счастливым, довольным жизнью и знающим, что сражаться больше нет нужды. Умиротворённым. Может, живущим где-нибудь на ферме с козлятами, которых он так обожает. — Стив замолчал, шумно перевёл дыхание, сделав глубокий, судорожный вдох, в котором слышались сдерживаемые слёзы. — Но я не перестану скучать по нему, каждый день, до последнего своего вздоха. Невооружённым взглядом было заметно, как ему больно, как глубоко он ранен, невыносимо измучен. Пегги не смогла бы подобрать других слов, чтобы описать его состояние. Хотелось бы ей как-то помочь ему, забрать себе его боль. На мгновение она даже подумывала обнять его, но, учитывая произошедшее ранее, уже не была уверена, хорошая ли это идея. Облизав губы, Пегги задумчиво его рассматривала. — Стив, скажи, были ли вы с Барнсом… — она слегка растерялась, не зная, как деликатнее преподнести свой вопрос, — …больше, чем друзьями? Стив задушено выдохнул. — Пегги… мы были… нет… — лицо его горело от смущения, даже кончики ушей зарумянились. О, святые небеса! — Стив, всё в порядке. Я всегда знала, что ты любишь и его тоже, — ласково успокоила Пегги, завидев, что Стив в любой момент может сойти с ума от смятения. — Любить сразу двоих вполне нормально. Потому как, невзирая на то, что Стив, быть может, и любил её, не менее справедливо будет утверждать, что Стив всегда любил и своего лучшего друга. И неважно, правильно это или нет. Стив глядел на неё, словно Пегги само воплощение явившегося ему откровения. — Но как? — затаив дыхание прошептал он. — Не знаю, когда именно я уверилась в этом наверняка, — призналась Пегги, внимательно за ним наблюдая. До сих пор казалось, что ещё чуть-чуть, и Стив даст волю слезам. Но независимо от этого продолжила: — Мои подозрения зародились, когда ты штурмом ворвался в Кройцберг без какого-либо плана только ради того, чтобы его спасти. В течение следующих нескольких дней после этого ты буквально не спускал с него глаз, пока мы были на базе, помнишь? Следил, чтобы он не исчезал из твоего поля зрения, будто сокол, да и сам далеко не отходил. Помню, как подумала, что ты смотришь на него, словно он лучшее и самое драгоценное в твоей жизни. И я… и тогда я и поняла, — Пегги заставила себя прерваться, окунаясь в воспоминания о былых деньках в армии, помня, как после чудесного возвращения из Кройцберга Стив, будто приклеенный, ходил за Барнсом повсюду, всегда рядом, всегда оберегая его. Всем сразу становилось понятно, что для Стива нет человека важнее и роднее, чем Баки Барнс. Что он сделал бы всё в своих силах, чтобы спасти его. И хотя бы это ничуть не изменилось. По щекам Стива красными пятнами разлился румянец. — Я был настолько очевиден? — робко спросил он, склоняя голову и растеряно почёсывая затылок. — Только потому, что я знала, на что стоит обратить внимание, — утешила она. — И это не… ну, знаешь, не беспокоит тебя? Пегги встретилась со Стивом взглядом, сохраняя непоколебимость на лице, абсолютное спокойствие, но что ж... она знала, почему его так тревожит её мнение по поводу этого вопроса, хотя, если честно, Стив и так должен был знать, как она к этому относится. — И почему меня должно беспокоить, что одного мужчину искренне влечёт к другому, если я и сама неравнодушна к прекрасному сильному полу? Разве это было бы честно? Её ответ вызвал у Стива позабавленный смешок. — Пегги Картер — ты просто непревзойдённая, — восхитился он и тепло улыбнулся. — Вряд ли я когда-либо встречу кого-то прекраснее тебя. — И лучше, чтобы всё так и оставалось, — надменно скомандовала она с шутливой серьёзностью, радуясь, что Стив стал выглядеть намного лучше. Грустные морщинки в уголках губ так никуда и не исчезли, а вот прежнее потерянное выражение в глазах сменилось робким весельем. — Навсегда, — пылко пообещал Стив. Зная Стива, Пегги верила, что он сдержит своё обещание. И это невероятно её порадовало. Приятно было знать, что она навсегда сохранит в его сердце местечко, что он никогда не забудет её, даже когда неизбежно вернётся в будущее. Она улыбнулась своим мыслям. — Ты никогда не рассказывал Барнсу о своих чувствах? — спросила она, любопытствуя. Стив вновь замялся и почесал затылок, опустив взгляд. — Ты же знаешь, что нет. Ему и так со многим пришлось столкнуться. Несправедливо, если бы я скинул на него ко всему прочему ещё и бомбу со своими чувствами. Пегги, выслушав его, закатила глаза. — Ты когда-нибудь рассматривал возможность, что твои чувства взаимны? — Что? Нет, этого не может быть. Не может, — прохрипел Стив. — Баки всегда был дамским угодником. Никогда не замечал, чтобы он посмотрел на какого-нибудь парня с интересом, тем более на меня. То есть… ты же знаешь, каким я был до сыворотки. Высказавшись, он понуро упустил голову, втянув шею в плечи, и полностью залился румянцем. Вновь избегая её взгляда. Пегги невыносимо захотелось действительно отвесить ему подзатыльник. Как Стив мог этого не замечать? Пегги всегда казалось, что вполне очевидно, насколько сильно Баки Барнс обожает Стива Роджерса, и наверняка так было ещё задолго до сыворотки. Барнс бы с лёгкостью последовал за Стивом в саму преисподнюю. И так всё и вышло. — Барнс смотрел на тебя, словно ты его личное и единственное солнце, — заявила Пегги непоколебимо, будто объявляла ему войну. Ей необходимо было, чтобы Стив её услышал. — Стив, как я уже сказала, в течение первой недели после спасения ты не оставлял его ни на минуту, но и он всегда видел и чувствовал лишь тебя в комнате, полной людей, и практически не отпускал взглядом, постоянно наблюдая. Гейб однажды сказал мне, что Барнс настоящая курица-наседка, но очевидно только лишь для тебя. — на этих словах у Пегги неожиданно вырвался смешок. Она знала наверняка, что Стив всегда был беспечным профаном, совершенно не умевшим себя беречь, постоянно получая травмы. Быть ангелом-хранителем Стива, должно быть, было предопределено Барнсу свыше. — А затем Дум-Дум рассказал мне, как Барнс узнал о случае с фальшивой гранатой во время военной подготовки и устроил тебе головомойку, хорошенько отчитав. Сказал ещё, что все они очень беспокоились за тебя. — она словно вживую представила себе это: разгневанный сержант Барнс распекает Стива, называя безмозглым тупицей, пока тот, пристыженный, пытается утихомирить (но не преуспевает в этом) лучшего друга, оставаясь убеждённым в своей правоте, а Ревущие хохочут, словно помешанные, на заднем плане и даже не собираются вступиться за товарища. — Да, я помню, — признался удивлённо Стив. Взгляд заметно смягчился, а губы изогнулись в робкой улыбке. — Кажется, я ещё никогда не видел его таким взбешённым. После этого он не разговаривал со мной целый день. Пришлось на следующее утро задабривать его сигаретами. — А помнишь тот раз, когда ты пригласил нас обоих в тот лондонский бар, задумав подружить? Эта затея оказалась полнейшим провалом. Им, ей и Барнсу, пришлось вытерпеть два долгих часа натянутых вежливых разговоров — скорее высокопарных и неловких — и обмениваться тонко завуалированными комплиментами. И всё ради Стива. Вечер закончился неудачным соревнованием с выпивкой и победой Барнса (и только теперь Пегги начала задумываться, что тот одолел её только потому, что к тому времени в его венах уже текла сыворотка, и святые небеса, как же эта мысль раздражала!). Стоило признать, Пегги не умела проигрывать, поэтому громко потребовала реванша как-нибудь в следующий раз. После этого Стив настоял проводить её обратно (и без каких-либо препирательств она позволила ему, потому что была ужасно пьяна), но Пегги никак не могла забыть самодовольную ухмылку Барнса, адресованную ей. Как же хотелось ему врезать, стирая с его глупого привлекательного лица это выражение, но она была слишком пьяна, чтобы это осуществить. Чёрт подери! — Эм, да? — вышло как-то неуверенно. О, великолепно, так он тоже помнит ту катастрофу, а не вечер. Пегги почти улыбнулась. — Ты никогда не задумывался, почему нам с ним так и не удалось поладить? — Не уверен… думаю, мне всегда казалось, что Баки ревновал, потому что ты уделяла внимание мне, а не ему, — пожав плечами, беспомощно предположил Стив, как случается, когда людей спрашивают о том, что они потеряли всякую надежду понять. — Дорогой, — ласково обратилась к нему Пегги, слегка удивившись. — Мы оба любили тебя и оба это знали. Ревновали тебя друг к другу. Вот и все дела. Стив уставился на неё, шокировано приоткрыв рот, и Пегги стало не до веселья. Нет, ей вновь захотелось кого-нибудь ударить! Как так случилось, что каждый раз, когда Стиву говорят, что любят, он выглядит таким недоверчивым и ошеломлённым? Словно так до конца и не может поверить, что есть кто-то, кто действительно может любить его за то, какой он есть и каким всегда был? Разве никто никогда не говорил этому прекрасному парню, что его любят? Пегги была как никогда уверена, что в будущем есть кое-кто, кто будет убеждать его в этом каждый божий день, потому что Стив Роджерс как никто другой этого заслуживает. Даже если этим «кем-то» будет не Пегги. Она искренне надеялась, что этим человеком станет Джеймс Барнс. Нет никого, кто бы любил Стива Роджерса сильнее и дольше, чем он. Даже Пегги. И что самое важное — Стив любит Барнса так же сильно. Эта мысль позволила Пегги отбросить последние остатки давней обиды. — Пеггс, ты, должно быть, ошиблась, — сказал Стив, удручённо опустив голову. Он ей не верил! Почему же он ей не верит? Разве он этого не замечал? — Баки — мой лучший друг и всегда заботился обо мне. Просто дружеская забота и ничего более, — проговорил он, будто повторял это себе уже тысячу и тысячу раз, ведь если бы он позволил себе думать, что между ними может быть что-то большее, и ошибся, то лишь ещё сильнее разочаровался бы. — Я понимаю, что он изменился, и уже не тот прежний Барнс, но ради всего святого… — Пегги решила взять паузу и перевести дыхание. Во что превратилась её жизнь? Разве могла она предположить, что однажды станет убеждать Стива, что его лучший друг влюблён в него — и, вероятно, был ещё с конца тридцатых годов, как думалось Пегги. Сама Пегги спустя два года после так называемой «гибели» Стива сумела начать жить дальше и решила оставить остатки ревности в прошлом. Теперь же всё, чего она хотела для Стива, — чтобы он нашёл собственное счастье и покой своим собственным способом, даже если он заключается в том, чтобы быть с Барнсом. После всех этих лет они заслуживали быть наконец вместе и попытаться сделать друг друга счастливыми. А подарить Стиву счастье мог лишь Барнс, и Пегги ни за что не доверила бы столь ответственную миссию кому-либо, кроме него. Встретившись со Стивом взглядом, Пегги решительно произнесла: — Я помню, как порой наблюдала за ним и думала, что Барнс всегда выглядел невыносимо грустным, когда считал, что ты его не замечаешь. — О, да, она прекрасно помнила тот чудовищный вечер в том чёртовом баре и свою неудавшуюся попытку порадовать Стива, подружившись с Барнсом, закончившиеся абсолютно пустой тратой времени. А ещё она помнила, как взгляд Барнса беспрестанно следовал за Стивом, где бы он ни был, подобно цветку, тянущемуся вслед за лучами солнца. После освобождения из Кройцберга в его глазах таились мука и печаль, но стоило Барнсу взглянуть на Стива, как он, казалось, видел единственную для себя причину жить и бороться дальше ещё какое-то время, несмотря на то, что всё в нём кричало опустить руки, лечь и больше никогда не подниматься. А позднее (за несколько часов до их соревнования с выпивкой), когда Пегги возвращалась из дамской комнаты, Барнс сидел за столиком в одиночестве, пока Стива отправился заказать новую порцию напитков, она заметила, как Джеймс смотрел на него так, что позже Пегги охарактеризовала бы как «глубокая безысходность». — Думаю, — колеблясь продолжила она и протянула к нему руку, накрыв своей ладонь Стива, желая поддержать. Взгляд Стива моментально переместился на её руку и, перевернув ладонь, он сжал её в своей. — Думаю… он никогда не верил, что ты мог выбрать его. Порой он смотрел на тебя словно уже почти потерял. И в очередной раз Стив в шоке пристально глядел на неё в тишине, сведя брови к переносице, раздумывая. Она наблюдала, как он обдумывает всё только что сказанное ею, наблюдала за тем, как его лицо наконец озаряется осознанием, а затем — как его взгляд гаснет, выражая невообразимое страдание. — Мне нужно вернуться, — заявил Стив наконец, но теперь в его голосе не звучала растерянность — лишь непоколебимая решительность. Пегги согласно кивнула. — Да, вот именно.*
Прежде чем Стив уйдёт из её жизни, теперь уже безвозвратно, Пегги напомнила ему, что он задолжал ей танец. И если уж они встретились в последний раз, а до следующей встречи пройдут десятилетия, Пегги настояла, чтобы он исполнил своё обещание прямо сейчас. Хотелось бы ей, постарев, помнить об этом самом моменте и долгожданном танце со Стивом — любовью всей её жизни. Беспощадный мир обязан был подарить им хотя бы это отдающее горечью воспоминание. К сожалению, в клуб «Аист» они не могли переместиться, поэтому пришлось довольствоваться гостиной. Из граммофона раздавались мелодичные переливы «Мы встретимся вновь» Веры Линн. Стив не соврал — танцевал он действительно ужасно, умудряясь наступать Пегги на ногу на каждом втором шаге. Поэтому большую часть песни они топтались на одном и том же месте. Пегги опустила голову ему на плечо и почувствовала, как губы касаются её волос. — Я знаю, что ты надеялся на другое, — прошептала она, не посмев повысить голос выше шёпота не желая разрушить умиротворяющий момент, — но я рада, что ты появился. — Правда? — голос Стива выражал неуверенность, когда он выдохнул ей прямо в ухо. — Раньше я думал, что тебе было бы легче, если я просто… оставался бы для тебя мёртв. Пластинка сменилась следующей песней, и Пегги отстранёно уловила первые аккорды «Если бы я только мог провести с тобой всего лишь час сегодня вечером». — Возможно, — призналась она. — Но даже несмотря на то, что нам вновь приходится прощаться, я рада знать, что ты жив. И если уж на то пошло, она действительно будет горевать по тому времени, которое разделило их жизни и заставило двигаться дальше по-отдельности. Время превратило их в совершенно других людей, и они уже никак не смогу вернуться в прошлое и стать прежними, как бы от этой мысли ни было больно. Однако она готова была вновь пройти через боль утраты, теперь зная, что Стив Роджерс жив, где-то там, в будущем, и, она очень на это надеялась, счастлив. Нет никого, кто бы заслуживал счастья больше, чем Стив Роджерс. — Я не спрашивал прежде… — последовала пауза. — Ты счастлива, Пегги? У тебя… есть кто-то? — Да, кое-кто есть. — приподняв голову, она мягко прижала ладонь к его щеке. Погладила по ней. Стив встретился с Пегги взглядом, но эмоций, таящихся в его глазах, было не разобрать. — Но не в нём причина моего отказа тебе. Обещаю. Стив поспешно опустил взгляд, словно устыдившись, что его всё-таки поймали на этих мыслях. Пегги опустила ладонь ему на шею. — Ты имеешь полное право оставить прошлое и жить дальше. — он сделал глубокой вдох и продолжил. Наверняка нелегко знать, что у любимого тобой человека есть кто-то другой. — Как ты и сказала: любить сразу двоих нормально. Просто скажи мне — он хороший человек? — Его зовут Дэниел. Он глава Нью-Йоркского офиса СНР, — улыбнулась Пегги, подумав об ожидающем её сегодня вечером свидании с Дэниелом. — Он очень хороший человек. — Так и должно быть. На меньшее ты бы не согласилась, — улыбнулся Стив, хотя в его улыбке всё же таилась доля грусти. Зазвучала «Это было очень, очень давно» Пегги Ли. — Я тоже рад, что появился здесь, — мягко признался Стив. — Знаю, как я надеялся, у нас не вышло… но я рад, что получил шанс потанцевать со своей самой прекрасной девушкой. Я люблю тебя. И этого ничто не изменит. Стив обнял её лицо ладонями и слегка склонил голову, чтобы поцеловать в последний раз. Пегги ответила на поцелуй, пытаясь передать всю свою любовь к нему. Это было то самое прощание, которое они действительно заслуживали.*
Час спустя Стив был готов вернуться в будущее. Вновь надел свой странный, футуристичный костюм, который, Пегги была уверена, Говард не отказался бы прибрать к рукам. И хотя ещё недавно Стив был похож на любого джентльмена из сороковых, сейчас он на самом деле выглядел, как появившийся из будущего путешественник во времени. Он до сих пор казался измотанным и обеспокоенным, но Пегги прочитала на его лице ещё и вновь обретённую решительность. Наконец в его глазах горела надежда. — Не упусти свой шанс и будь счастлив, — пожелала Пегги, когда он уже был в полном облачении. Стив уверенно кивнул. — Ты тоже. Пегги ожидала, пока Стив… активирует неизвестного действия устройство, которое принёс с собой, однако он колебался, в нерешительности стоя посреди гостиной. — Спасибо тебе за всё, — проговорил он наконец, демонстрируя серьёзность и былую непоколебимость — стал типичным Стивом Роджерсом. — Я буду скучать по тебе каждый день. — Я тоже буду скучать, дорогой. Я люблю тебя, — Пегги попыталась улыбнуться, но была не уверена, убедительно ли получится из-за слёз, текущих по щекам. Прощаться со Стивом всегда было невыносимо тяжело. — И скажи Барнсу, что он задолжал мне реванш, — добавила она, потому что ей не хватало мужества, чтобы озвучить то, что на самом деле хотелось. «Скажи Барнсу, чтобы оберегал тебя и делал счастливым». Стив улыбнулся. — Прощай, Пегги. Я люблю тебя. И прежде чем она успела попрощаться в ответ, защитное стекло на шлеме опустилось и он исчез. Пегги вглядывалась в пустое пространство комнаты, где ещё недавно стоял Стив. И чувствовала, как вновь полились слёзы. — Прощай, дорогой, — прошептала она. Пегги позволила себе секунду слабости, чтобы сделать глубокий успокаивающий вдох и стереть слёзы с глаз. Расклеиться можно было и потом. А пока ей пора было возвращаться в комнату и переодеться. Пегги всё-таки ещё к свиданию необходимо подготовиться!