Кожа у мамы на обоих локтях чистая, как лист бумаги. У папы метка не пропала
Айзек и Стайли в одном классе. Они не общаются — Стилински постоянно с МакКоллом, а Айзек не хочет напрашиваться. Он наблюдает со стороны. Стайли носит джинсовые комбинезоны, футболки с персонажами DC, а по вечерам, когда вместе с матерью и отцом возвращаются домой с прогулки, накидывает большую отцовскую куртку зеленого цвета. Волосы до поясницы всегда заплетены в две косички, а сама девчонка о чем-то весело рассказывает родителям. Айзек с шести лет видит их в окно каждую субботу ровно в семь вечера. До определенного момента. Не сразу заметно изменения в Стилински. Просто в один день голос Стайли становится будто бы тише. Это продолжается несколько месяцев, а потом девчонка замолкает. Сначала никто не понимает, что не так, кроме Айзека. Скотта нет в школе, его на время отправили к каким-то родственникам — родители разводятся. Учителя на уроках хмурятся, одноклассники озадаченно оглядываются — никто не понимает, что случилось. Айзек понимает. Стайлз молчит. В столовой она неожиданно садится к нему. Лейхи-младший кивает в знак приветствия, и оба молчат. Это негласное правило — молчать. Не всегда нужны разговоры.Когда Айзек возвращается домой, он слышит как родители говорят о смерти Клаудии Стилински
***
За шестнадцать лет жизни Айзек составил для себя три важных правила, которые нельзя нарушать. Первое: не светись, не высовывайся, молчи, иначе тебя сожрут. Второе: даже если ты много что пережил, это не значит, что можно вести себя как мудак. Как Джексон, потому что, как бы упорно Лейхи не следовал первому правилу, Уиттмор всегда находит повод придраться. И третье: Никогда. Ни в коем случае. Не смей сомневаться в Стайлз Стилински. Первое правило было бессовестно нарушено — Дерек сделал Лейхи оборотнем, а в вечных проблемах, например как с убийством отца, незамеченным оставаться сложно. Второе также не продержалось, особенно, когда Дерек сказал заняться Лидией. После укуса Айзек чувствует себя уверенней, и больше не позволяет к себе придираться. Защищается, хотя его отношения к другим теперь оставляет желать лучшего. А еще не слушает Стилински, сомневается в её словах, нарушая третье правило. Скотт смотрит обреченно и с сожалением, а у Стайлз в глазах такой укор — хоть иди и вешайся. Стайлз носит футболки с логотипами любимых музыкальных групп, рубашки в большую клетку и серые выцветшие джинсы. В четырнадцать она подстриглась почти налысо, но волосы все равно уже отросли примерно до середины шеи. Айзек знает, что они не достигнут длины ниже плеч — Стайлз не допускала этого со смерти матери. У Стайлз глаза цвета коньяка, она громко что-то рассказывает, смеется и активно жестикулирует руками.В глубине коньячных глаз разлита горечь.
Правое плечо ноет, и Лейхи думает, что ушибся где-то, но, когда в душе стягивает с себя футболку, обнаруживает определенные изменения и недоверчиво хмыкает. Разве может заветная фраза поменяться? Но на бледноватой коже клеймом написано, будто бы дрожащей рукой, одно единственное слово: Мудак. Айзек перестал верить в красивую сказку лет в двенадцать, когда на порог дома Лейхи пришла светловолосая женщина. У нее на локте, не скрытом какими-либо рукавами, светилась фраза, написанная так же неразборчиво как у отца. Притаившись на лестнице, Айзек, вместе с шестнадцатилетним Кемденом, слышит как отец и женщина переговариваются на повышенных тонах, слышен звук удара, и дверь хлопает. Оба брата несутся к своим комнатам, а Лейхи-младший думает о том, что не все соулмейты любят друг друга. Даже наоборот. Какова вообще вероятность, что соулы найдут друг друга? На Земле семь миллиардов человек, множество стран и городов, а о родственной душе никакой информации, кроме гребаной фразы на теле. Любовь соулмейтов — сказка для маленьких детей, — решает Айзек, натягивая футболку. Он думает, что поменявшаяся фраза — карма, за нарушенные три главных правила. Он — самый настоящий мудак.Лейхи заранее готовит себя к тому, что его будет ненавидеть даже родственная душа.
***
Стайлз Стилински перерывает весь интернет — но, хоть убейте, о смене той самой фразы нет нигде. Она появляется, когда твой соулмейт рождается, и исчезает, когда он умирает (или вообще не появляется, ведь дети умирают и при родах). Но фраза должна быть одна. Навсегда. А у Стилински она каким-то невообразимым образом поменялась с «Ну, извини!» на «Блять, Стайли». И Стайлз была бы не Стайлз, если бы, во-первых не увидела во фразе пошлого контекста (это в её планы явно не входило), а во-вторых не стала бы накручивать себя. А ещё, чёртов соул даже на расстоянии умудряется выбешивать её гребаным «Стайли», как её называла мать. До того, как умерла.У Стайлз фраза на плече выводит девушку из себя и заставляет хотеть ударить её родственную душу.
***
Айзек, преимущественно ночью, любит гулять по улицам города. Когда никого нет, тихо, и лишь фонари освещают дорогу. Изредка проезжают машины. Около парня останавливается знакомый джип, и Лейхи без слов залезает туда. Стайлз и Айзек несколько часов ездят по городу. Молча, что удивительно, но по-своему приятно. Их негласное правило о молчании все также действует.Айзек думает, что ему нравится молчать со Стайли.
Дерек орет на Стайлз. Стайлз орет на Дерека. Скотт на работе, Бойд просто свалил, Эрика спит, а у Айзека уши закладывает. В конце концов, парень просто подходит и прикрывает рот Стилински ладонью. В Стайлз растет детское желание укусить руку беты, но надежды на то, что она потом за это не отхватит, очень малы, поэтому девушка просто недовольно мычит и сверлит оборотней сердитым взглядом. Дерек, под выразительные взгляды девушки и беты, уходит к себе, и Стайлз резко откидывает руку Лейхи, и направляется к выходу, кинув короткое: «Мудак».Сердце Айзека делает кульбит
Стилински спотыкается и падает, ударяясь о край стола рукой и тут же шипя от боли. Лейхи, издав рык, мгновенно оказывается рядом с ней. Желанию волка защитить соулмейта не получается противиться, и парень, подхватывая офигевшую от происходящего девушку на руки, относит её на диван. Она немного отодвигается от парня, прижимая к себе пострадавшую руку. Смотрит настороженно. Айзек усилием воли заставляет себя сменить цвет глаз с янтарных на обычный синий, и осторожно берет её руки в свои, рассматривая ушиб. Стайлз напряженно следит за действиями оборотня, вены которого окрашиваются в черный — парень забирает её боль. — Спасибо, но не надо было… Хэй, волче, ты чего? — Лейхи утыкается лбом в её ладони и проводит носом вдоль запястья. — Кхм, ладно, это уже странно, ты слышал вообще о личном пространстве? — Блять, Стайли, — девушка замирает, пораженно глядя на бету. — Помолчи, а? — Как я могу сейчас молчать, если мой соулмейт — бета Дерека, еще и называет меня… — она не договаривает, потому что Айзек-блять-он-её-соулмейт-Лейхи абсолютно нагло обнимает её, прерывая словесный поток. Она тихо бурчит: «Не думай, что ты отвертишься.», но обнимает в ответ. Однако, Стайлз не Стайлз, если оставит все как есть, поэтому спустя несколько минут тишины и спокойствия, она хмыкает: — Ну, чувак, готовься, я в роли родственной души — что-то необычное. — Плевать. Ты есть. — Вау, это лучшее, что ты мне говорил. Кстати, ты заметил? Мы с тобой знакомы лет восемь, а сегодня в первый раз разговариваем! — она внезапно отстранилась, сверкая довольной и хитрой улыбкой. Парень вопросительно посмотрел на нее. — Чувак, я так рада! Я-то уж испугалась, а оказывается моя метка никакого пошлого контекста в себе не несла! — Айзек довольно усмехнулся: — Это можно исправить… — Лейхи!Вечное негласное правило «без разговоров», к огромному облегчению Айзека, было нарушено.