***
Утро началось, как и всегда. Ничего нового или неожиданного. Руби всё так же, недовольно бубня себе что-то под нос, вытаскивала табличку «Закусочная «У бабушки»», Сверчок Джиммини шёл на работу, Мэр Миллс шла в мэрию, а Белоснежка в школу. Всё было так же примитивно, как и всегда, словно заклятие Тёмного мага всё ещё действовало, погружая людей в неведение. Но это было далеко не так… — Душа моя, – осторожно прошептал Киллиан и провёл здоровой рукой по волосам жены. Эмма мило укуталась в одеяло и совершенно не желала просыпаться вот уже полчаса. Ей снился какой-то хороший сон и она, смешно надув губки, спряталась от Джонса, чем рассмешила его. Он так любил таким моменты. Эмма рядом с ним, такая живая, настоящая и любимая. Каждый раз наблюдая за тем, как женщина спит, сердце некогда кровожадного пирата наполнялось теплом. До сих пор Джонс не мог поверить в то, что Эмма Свон, неприступная Свон, что всегда ото всех закрывалась, сейчас рядом с ним. Мирно посапывает в их общей постели, в их общем доме. Он не мог поверить, что эта женщина делит с ним фамилию. Боже, как же он был счастлив. Это даже не описать словами. А ещё одно, вечно орущее счастье, гостило у бабушки с дедушкой, что было на руку капитану. — Эй, соня, ты проспишь всё на свете, – Киллиан полез под одеяло, начиная целовать ключицы и нежно поднимаясь выше к шее блондинки. Он так любил над ней подшучивать (в меру конечно) или дразнить, что даже сейчас не мог удержаться. Ему нравилось видеть лебедя, что от злости могла испепелить любого. А больше всего грел его душу факт, что он знал, как мгновенно её успокоить. Одной фразы на ухо хриплым голосом хватало, чтобы Эмма растаяла. Как бы она ни злилась на Джонса, всё же он был мужчиной, любовь к которому жила в её сердце. Она не могла злиться, когда он так соблазнительно вновь что-то шепчет… — На меня напал пират, – недовольно пробубнила Свон, пытаясь избежать этой сладкой пытки, ещё сильнее прячась под одеяло. — Ух, пират очень хочет разбудить свою спящую красавицу, – Киллиан продолжил покрывать её тело поцелуями, слегка нависая. — Нет, пожалуйста, скоро должна проснуться Хоуп, – жалобно проскулила Свон, отбиваясь от супруга. — Она у Прекрасных, – возбуждённо прохрипел в ответ Джонс и, хищно улыбнувшись, насмешливо поднял бровь. — Тогда не мешай мне спать! – Звонко засмеялась Эмма, спихивая с себя мужа. – Мне в кое-то веки не мешает спать ребёнок. И мать четырёхмесячной малышки наконец-то может выспаться! Имей совесть! Продолжая звонко смеяться, блондинка ударила подушкой ничего не подозревающего Киллиана и, быстро перевернувшись, уселась на его бедра. — Кто-то хочет быть сверху? – Хитрая ухмылка не сходила с его губ, а глаза словно дыру прожигали, осматривая её прекрасное подтянутое тело. О, этот взгляд. Эмма прикусила губу, обдумывая, как же ей поступить: наброситься на этого горячего мужчину, что сам был готов повалить её в ту же секунду или же поехать к родителям за малышкой. Конечно же, она понимала, что первый вариант заманчивее всего, но у судьбы свои планы на этот счёт – раздался звонок телефона. — И кто в такую рань не спит? – тут же проворчал Джонс, меняя милость на гнев. — Прекрасные скорее всего. Хоуп в это время обычно уже орёт на весь город. Нам, кстати, нужно будет малышку у них забрать, – осторожно сползая с объятий мужа, Эмма взяла телефон в руки. – Я ж говорила, – она закатила глаза. – Да, мам, доброе утро. — Эмма, у нас беда. Срочно приезжай к нам. – Послышался встревоженный голос Снежки с того конца. — Что-то с Хоуп? – Мгновенно подпрыгнула женщина, одеваясь на ходу. – Я сейчас буду. Их маленькая дочурка, конечно, любила покричать с утра пораньше, но чтоб это так напугало Белоснежку… Нет, с девочкой было всё в порядке, просто уже с пелёнок пиратская принцесса начинала проявлять свой характер. Ей жутко не нравилось просто лежать, она должна была всё видеть и быть в курсе всего. Если маленькая сирена просыпалась в одиночестве, и никто не брал её на руки, то малышка сама о себе напоминала. Словно сигнализация девочка кричала до тех пор, пока её не начинал кто-то укачивать. До двух месяцев ей было совершенно всё равно, кто её таскает. Но со временем юной Джонс надоело сидеть на руках у бабушки, что вечно с ней тискалась, или у дедушки, что странно пах. Как считала Хоуп. К Реджине она тоже не шла. Принцесса словно чувствовала, что Миллс может ей как-то навредить. По итогу, ограничив свой круг общения до родителей, малышка создала Джонсам уйму проблем. — Нет, не с Хоуп, с Генри. Долго Эмма не заставила себя ждать. Несмотря на то, что Генри уже давно вырос и стал взрослым мужчиной, для обоих мам он оставался любимым сыном. Им было всё равно, причём как Эмме, так и Реджине, что он сам может решить какую-то проблему. Они всегда были готовы помочь. И даже такое прекрасное утро с любимым могло подождать. Тем более, когда Генри просил помощи сам. Мигом натянув на себя первое, что попалось под руку, блондинка бросила взгляд на обеспокоенного супруга. Киллиан без слов понял, что случилось что-то серьёзное, но в подробности вдаваться не стал. Безумно напуганного лица Эммы хватило, чтоб начать собираться. Всего диалога он не расслышал, точнее последней его части. Но по своей Свон он видел, что случилось что-то серьёзное. — Готов? Крюк кивнул, наспех застёгивая пуговицы рубашки, и Эмма, взмахнув рукой, перенесла их в квартиру Прекрасных. Смысла не было тратить времени на жука. Что-то случилось с её сыном.***
Что Генри делал в семь утра у Прекрасных женщина не стала уточнять. Нежно-жёлтый дым окутал пару, и в одно мгновение они уже стояли на кухоньке Прекрасных. Дэвид в обнимку с обеспокоенной Мэри Маргарет сидели на диване. На удивление родителей, маленькая Хоуп мирно спала на руках Мэри. Словно чуяла, что сейчас будет немного не до неё, даже, если она начнёт громко плакать. А Прекрасные сочувственно смотрели на Генри, что молча сидел на полу, нервно потирая своё запястье. — Милый, что случилось? – Эмма тут же опустилась на пол рядом с сыном, нежно поглаживая того по волосам. Миллс молчал некоторое время, словно обдумывая как сказать. Но что можно было сказать в этой ситуации? Слов просто не было, банально потому что он не знал, что с ним случилось. Мужчина решил не мучить мать и просто показал своё запястье. «XXXII» На нём красивым почерком были выведены римские цифры. Кожа вокруг этого своеобразного клейма горела, но Миллс гордо терпел, не показывая вида. — Что это? – неуверенно прошептала Эмма. Она осторожно принялась изучать запястье. – От татуировки веет магией, это не просто чернила… Ледяными пальцами женщина провела по цифрам, отмечая про себя её жар, но ничего не стала говорить. В глазах сына она увидела то, чего боялась больше всего. Он скрывал боль. Прятал её за маской. Не будь Эмма Эммой тут же накричала бы, но женщина понимала, что точно так же поступила бы в данной ситуации. Одно только наличие «клейма» уже вызывало кучу проблем. — Мама, это метка. Метка Мары… — Духа смерти… – в ужасе прошептала Эмма. – Ты уверен? Может быть, ты ночью решил сделать татуировку. Боже, скажи, пожалуйста, что ты сам её сделал… Но Генри промолчал и опустил голову, не желая врать. В библиотеке, куда в спешке Эмма переместила всю семью, не успев подняться с пола, уже сидела Реджина и нервно читала какую-то книжонку. Всем своим напряжённым видом показывала, что к ней лучше не подходить. Её сын, единственный дорогой человек, был в беде. Она чувствовала это, но разумом не могла понять, что не так. — Я никогда с ней не сталкивалась. Я просто не знаю, как это исправить, – королева в ярости отбросила книгу, не обращая внимания на появившуюся семейку. Вместо приветствия Эмма молча кивнула и села напротив подруги. — Что нашла об этом? — Толком ничего. Согласно поверьям, Мара имеет смутный неясный облик, похожий на человеческий. Она пугает людей, появляясь ночью во дворе или перед окнами дома, может навредить здоровью человека, дыхнув или дунув в его сторону. В других источниках пишут, что она душит и мучает по ночам спящих людей, особенно юношей и девушек, наваливаясь на них. Но ни о каких метках и речи нет. Такое чувство, что это чей-то указ, что её заставили поставить эту чёртову метку. — Как это заставили? – удивлённо приподняв бровь, спросил Киллиан. Не то чтобы пират не знал слова «заставить», просто не мог понять, как заставить это делать духа, который к тому же сам за смерть отвечает. — Не знаю, но она не ставит метки, в том и беда! — Так, может, это не она? – Вполне логичный вопрос задала Эмма, косясь на запястье сына. — Я нашёл лоскут ткани, которым было повязано запястье, закрывая метку. Генри задумчиво проводил большим пальцем по своему «клейму», пытаясь понять «Зачем?». Ведь ещё вчера всё было прекрасно. Он проводил время с женой и ребёнком, мирно попивая какао с корицей в кафе «У бабушки». — И кто же наш враг на этот раз? — Это не враг, а всего лишь дух, который выполнил приказ, – Реджина захлопнула талмуд и обречённо посмотрела на сына. – Кто-то давно хотел насолить тебе. И разлучить тебя с семьёй. — Чёрная фея… Она тогда провернула такую схему! – Завизжала Белоснежка. — Но она мертва, — заметил Киллиан. — Она могла поставить таймер, как в прошлый раз. И призвать духа себе в помощь. Только в этот раз не просто разлучить… А навсегда… – никак не могла угомониться учительница, покачивая спящего ребёнка на руках. — Вот ведьма, –прошипела Реджина. — Вопрос в другом. Как мы будем это исправлять? Я Генри ей просто так не отдам. И если цифры на его запястье – дата смерти, то жить ему осталось полгода. Я не допущу, чтоб мой сын погиб от какой-то там метки. — Мы не допустим. – Поправила королева. Миллс поспешно встала и, поправив юбку, подняла глаза на блондинку. Они не дадут сыну погибнуть, это королева знала точно. — Генри и мой сын. Я так же, как и ты готова на всё. Я пойду в лавку Голда, может, Гидеон сможет помочь. — Мам, — вымучено протянул наконец сам Генри, а потом исправился. – Мамы, ток, прошу, не говорите об этом Люси и Джасинде. Умоляю вас, пусть они хотя бы спокойно проживут это время. Конечно сейчас все прекрасно понимали, что лишняя паника ни к чему, даже если речь идёт о жизни их самого близкого человека. Понимали все, кроме Белоснежки. Она тут же прикусила губу, сдерживая себя. Принцесса прекрасно понимала, что не сможет скрыть такую правду от невестки, только если та не попадётся на её глаза. Вот только с учётом того, что Люси была её ученицей, было сложно такое загадывать. — А я попробую понять суть этой метки, узнать, откуда ноги растут.***
Дверь скрипнула, впуская в помещение темноволосую женщину. Всё осталось прежним: какие-то только хозяину понятные безделушки, которыми были заставлены полки и столы. Едва уловимый запах старины и лёгкий сумрак всё же не покинули помещение. Реджина обречённо выдохнула, понимая, что зря пришла сюда. После смерти Тёмного ничего особо не поменялось, но всё равно атмосфера была не та. Не было той удушающей тишины, что обычно сопровождала эту лавку. Сейчас, под управлением младшего сына, она словно ожила. — Тут больше нет места тёмной магии, Королева, – гордо произнёс мужчина, заходя в общий зал. – Что вас волнует? А вот атмосфера загадочности и какой-то недосказанности осталась. Королева всем телом напряглась, вспоминая те моменты, когда она, скрипя зубами, приходила к Голду за помощью. Как тогда в тот раз напортачила с яблоком, стараясь убить женщину, что так мешала. Месть взяла верх, отталкивая на задний план факт, что умереть может не Эмма. Она однажды чуть его не потеряла, да и вот спасла уж точно не она, но тут у Реджины был шанс доказать свою любовь к сыну. Пусть и такими ужасными путями. — Ты похож на отца больше, чем можешь себе представить, – подметила Миллс, осматривая мужчину перед ней. Гидеон вырос, его черты лица стали более грубыми, похожими на отцовские. При всём желании быть похожим на Румпеля, внешне он стал его копией. Не хватало лишь той, свойственной только Тёмному, манеры речи. — Вы не за этим пришли, Ваше Величество, – в тон ей проворчал Гидеон, осторожно подходя к кассе и опираясь на неё, как когда-то делал его отец. Такое явное сходство пугало до чёртиков. Миллс немного смутилась и поправила волосы, прочистив горло. Не начинать же крутить роман, как с Голдом-старшим, ей богу. — Мне нужна твоя помощь. Обычно за таким мы проходили к Румпелю, ну, ты сам понимаешь, – она отвела взгляд. – В общем, Генри в беде. На нём стоит метка времени, метка обратных часов… — Метка смерти, подобные метки свойственны пиратам, – поправил Голд. Реджина сначала задумалась о чём-то своём, а потом отрицательно покачала головой. Как же её раздражала эта манера всё знать. И если Румпель реально был ходячей библиотекой, то его сын ещё не дотягивал до этого. Он ещё был слишком молод, неопытен… Ещё совсем не повидал жизни, прямо как её сын, что должен был в скором времени её оставить… От этой мысли Миллс вздрогнула, но обеспокоенного вида не показала. Уж очень сильно хотела одновременно и придавить паренька своим багажом знаний (не даром она лучшая ученица), но ей нужна была помощь. — У пиратов другие, – хотела возразить Реджина, но была нагло перебита. — Принцип действия тот же. Тот, у кого метка умрёт в определённый срок. — Что за семейная ненависть к пиратам?! – Фыркнула Миллс, скрестив руки на груди. – Эта метка не «чёрная», а цифрами. Тебе известно что-то об этом? Королева нервно достала из кармана скомканный листок бумаги и протянула Голду. На этом листке, точнее фотографии, было изображено запястье Генри с красиво вырисованными цифрами, что уже стали ей ненавистными. — К сожалению, – задумался наконец мужчина, прекращая пререкаться с Её Величеством. – Эти метки ставила Чёрная фея детям, которые были полны надежды и никак не ломались. Она ставила на них и наблюдала, как надежда в их глазах угасает. Такое клеймо появлялось за полгода до назначенной смерти, чтоб и было время подумать о том, что можно всё исправить, и чтобы смириться со своей участью. — Нет! – Прорычала Реджина. – Я не допущу смерти Генри! Эта тварь сдохла, что ж не уймётся. Ярость выдавала королеву с потрохами. Она уже просто не могла сдерживать свои эмоции, и готова была грызть глотки тем, кто ещё раз скажет о том, что её сын через полгода может гнить в сырой земле. — Она могла через Мару всё сделать, это её верный дух. Была, – задумался Гидеон, скрестив руки на груди. Его спокойствию можно было только позавидовать, ведь чисто фактически Генри был частью и его семьи, но мужчина не подавал виду, что хоть как-то заинтересован. — Это мы уже поняли. Лоскут на запястье был. Повисло неловкое молчание. Реджина продолжала сгорать от ярости, наблюдая за абсолютно спокойным парнем. Потерять единственного дорогого ей человека?! Да ни за что! Она этого не допустит! Её сын не может умереть, бросить жену, ребёнка, а самое главное – её. Для мэра смерть Генри была самым страшным наказанием. Если у Эммы есть муж, ребёнок, родители, то у королевы не было никого. Она осталась одна, давным-давно загубив своё счастье. — Есть какое-то обратное заклинание? – еле выдавила наконец из себя королева. — Боюсь, я ничем помочь не могу, – развел руками сын Тёмного. – Я не знаю, что могло бы это остановить. Дети просто умирали, им никто не мог помочь. И даже не хотел. — Но что делать нам? – Выкрикнула женщина. — Я не знаю, — в тон ей прикрикнул Гидеон и запустил ладонь в волосы. – Есть вариант только поиграть с временем, обратить вспять или остановить, но не больше. Метка не на коже, она на душе. Её просто так не убрать. — Так придумай что-нибудь. — Твоё заклятие, – напомнил мужчина, невзначай начиная рыться в старых записях отца. — Слишком опасно. Его можно снять поцелуем, а у нас в городе и Прекрасные, и Джонсы, и Генри с женой. Один раз коснутся друг друга и всё, чары пали. – Реджина показательно взмахнула руками, стараясь в этот раз сдержать свой гнев. Или же это был гнев с крупицами зависти. Об этом задумался Гидеон, но ничего не сказал, а лишь фыркнул в ответ: — Так перекрепи его. Переделай заклинание моего отца, в чём проблема? — Но как? — В смысле как? Кто из нас Злая Королева, которая создала Сторибрук. – Он обошёл кассу, приближаясь к женщине. – Ты наложила заклятие, почти 30 лет мучила Прекрасных, разлучив их. Чёрная фея хочет сделать то же самое, только немного другим методом. — Я могу только лишь привязать это заклятие к своему сердцу, – себе под нос прошептала женщина. — Вот, узнаю Её Величество, – на манер Тёмного пробубнил мужчина. – Есть возможность переиграть, не платить такую цену за зря. — Если я привяжу заклятие к себе, то снять его можно будет лишь моей смертью. И почему эта мысль ей не пришла в голову раньше?! Кусочки головоломки начали мгновенно складываться воедино, открывая всю картину целиком. Она одна из сильнейших белых ведьм, ей будет по зубам провернуть подобный фокус, но всегда существовало противное «но». — А под этим заклятием ты будешь бессмертна, — подхватил Гидеон. – Видишь, как всё удачно складывается. — Тогда мне не хватит на это сил. В смысле, мне хватит, но риск велик настолько, что я могу умереть, даже не успев пустить заклятие в ход! Реджина на лету старалась увидеть полноценную картинку, но сама же путалась в своих мыслях на фоне паники. Может умереть? Да, ради Генри она умрёт и сто, и тысячу раз, но сейчас эта жертва не будет иметь смысла. Не будет заклятия – её сын умрёт следом за ней. — А на что тебе твоя любимая белокурая подружка? Извини за прямоту, но она намного сильнее тебя в белой магии. Вместе вам уж точно хватит сил и привязать заклятие к твоему сердцу и его наложить. Так что хватит распускать нюни и иди, спасай моего племянника. Пробубнил Гидеон и удалился обратно в подсобку, оставляя Миллс наедине со своими мыслями.***
Вот уже который час Эмма сидела за книгами, напряжённо выискивая нужную информацию. Её ребенку грозила опасность, да что опасность, ему грозила смерть! Кто ему угрожал было второстепенной проблемой, а вот метка, что украшала его запястье – главной. Тридцать два года. Ему ведь всего через каких-то полгода исполнится тридцать два. В сотый раз прокручивая это в своей белокурой головушке принцесса не заметила, как в гостиную спустился мужчина. — Милая, я уже устал отвлекать Хоуп, она тебя зовёт. Киллиан осторожно сел на диван, что стоял в гостиной, и недобро покосился на жену. Юная Джонс послушно сидела на руках отца ровно до того момента, пока не заметила маму. — Аааа, — недовольно протянула малышка на высокой ноте, привлекая к себе внимание Эммы. Капитан не смог сдержать улыбки и хохотнул: — Свон, тебя вызывает уже не база, а главный её начальник. Наконец-то она соизволила оторваться от своего наинтереснейшего занятия и смущённо улыбнулась, смотря на дочь. Сообразив, что мама обратила на неё внимание, девочка начала ёрзать на руках отца, протягивая свои ручонки к Эмме. — Привет. – Свон ласково прижала к себе кроху. – И чего это мы капризничаем? Но Хоуп лишь улыбнулась и весело засмеялась, крепко обнимая маму. Внезапно Эмма почувствовала, что это такое – наконец-то почувствовать себя матерью, живой женщиной. Она сама лишила себя этих счастливых минут, когда в своё время отдала Генри. Но сейчас, рядом с малышкой и лучезарно улыбающимся мужем чувствовала себя самой счастливой женщиной на Земле. — Я так вас люблю, – неожиданно выдала Свон, ласково поглаживая девочку по голове и поднимая уставшие глаза на Киллиана. Счастливая улыбка не сходила с его лица. Мог ли он подумать, что всё-таки сможет добиться эту женщину и стать для неё опорой? Он об этом лишь мечтал. И то это были самые дерзкие фантазии. Но что-то в глубине души подсказывало, что у него всё получится. Несмотря на страшные последствия, которые грозно рисовал Дэвид. И вот сейчас они вместе. У них есть общая дочка, что так похожа на свою мать. Пусть они вновь с чем-то воюют, но ведь случаются и тихие моменты… — И мы тебя любим очень сильно, – нежно улыбнулся Джонс и хитро подмигнул Хоуп. – Милая, покажешь маме, как мы её любим? Девочке не нужно было повторять дважды. В ту же секунду она крепко-крепко обняла маму, и Эмма почувствовала себя сначала неловко, но словно опомнившись, обняла дочь в ответ. Свон ласково улыбнулась, наслаждаясь той любовью, что дарила ей её маленькая сирена. — Пойдём прогуляемся? Погода за окном шикарная, а ты тут книжки читаешь. Даже в сложившейся ситуации тебе нужен отдых. Так недолго и с ума сойти, – Джонс немного нахмурился, всем видом пытаясь показать, что он не намерен отступать, как обычно это делала их дочь. Легонько склонив голову, женщина ласково улыбнулась и чмокнула малышку в лоб. — Пошли, пошли, только Хоуп одеваешь сам. — Ну, душа моя… — Ничего не знаю, ты предложил. Эмма хитро улыбнулась, возвращая ничего не понимающую Хоуп отцу, и довольно утанцевала на кухню, собирая всё необходимое для прогулки. Киллиан обречённо выдохнул и поплёлся наверх. Дело было в том, что юная принцесса до безумия не любила надевать на себя большое количество вещей. И каждый выход из дома начинался с уговоров родителей надеть курточку, ведь на улице уже похолодало. А нередко заканчивался тем, что родители вовсе отказывались выбираться из дома. Причём, иногда единогласно.