***
Кирилл влюбился в своего лучшего друга – Серёжу. Но не имеет права сказать об этом. Признаваться в интернете – не разумно, поэтому и выбрал идею позвать парня с собой. Ему просто надоело молчать, он хотел признаться в чувствах.***
Серёжа влюбился в лучшего друга – Кирилла.
Шрамы на руках пришли ещё с юношества, когда он был только подростком и пришёл в новую школу. Получил буллинг и издевательства от одноклассников и полное игнорирование со стороны учителей и родителей. Поэтому он нашел спасение в том, что причиняя себе физическую боль – он глушит в себе моральную. Даже закончив школу и съехав от родителей – наличие лезвия и крови на раковине вошли у него в привычку.***
Серёжа пытался отказался от предложения Кирилла. Он не хотел показывать свой секрет, прекрасно понимая, что на отдыхе это не скрыть. Шрамы... Это личная история, которую он не хотел бы рассказывать даже самым близким. Всё тело у него в шрамах. И руки, и бёдра, и ноги. Всё тело... Он очень боялся реакции Галандского на это. В реальности он абсолютно другой человек, чем в интернете.***
Но Кирилл все равно добился своего и получил согласие Доми на совместный отдых. — Предлагаю во Францию. — Говорил Доми, смотря на старшего в дискорде. — А почему не Испания? — Спросил Гал, так же смотря на Доми. Они начинают активно спорить между собой, но по итогу Кирилл уступает, аргументируя как: — Слабым и красивым нужно уступать. — Что? — Переспросил удивлённый Серёжа. — Слабым нужно уступать. — Ответил Кирилл, делая вид, что он ничего не говорил. А Домиди делает вид, что не услышал вторую часть, замолкает. Он залипает в стену за монитором и начинает чесать шрамы на руках. Это вредная привычка, когда он сильно нервничает. Потапов не понимает, что происходит и почему тот замолчал, начинает его звать. Но Сережа не отвечает с первого раза. Только на пятый крик Гала: — Серёж, мать твою! — Извини, завис в своих мыслях. — Отвечает Доми, нервно выдыхая. Это смутило Кирилла, но он ничего не говорит, предпочитая просто развеять обстановку историей, с которой Доми обязательно посмеётся, потому что всегда так делает.***
Они находятся во Франции и гуляют по улицам и достопримечательностям Парижа. Оба не обращает внимание на других людей – они сосредоточены друг на друге. Обоим давно не было так хорошо, как сейчас. В отель они возвращаются только поздно вечером, когда побывали во множестве кафе и сделали миллион фотографий друг другу. Номер у них один на двоих, просто с разными кроватями. Первым в душ уходит Кирилл. Серёжа, собираясь в душ следующим, в тихую достает из чемодана лезвие, надеясь, что когда они встретятся в дверях – Гал не заметит эту железку у него в руках. Доми нервничал, прекрасно понимая, что его могут спалить, что кто-то близко к тому, чтобы раскрыть его личный секрет и его настоящего. Шрамы, как назло напоминают о том, что должен он будет скрыть от лучшего друга. Серёжа отвлекается от своего занятия, когда слышит щелчок двери. В панике он засовывает лезвие под полотенце, чтобы не спалиться. Потапов ему мило улыбается, но после посмотрел и перестаёт, улавливая смену настроения друга. Серёжа только махает рукой, показывая что всё нормально, и заходит в душ, закрывая дверь. Кирилл тяжело вздыхает. Ему очень не нравится поведение друга, но тот не открывается, чтобы ему помогли. Проходя в комнату он видит что Серёжа не закрыл чемодан, а на кровати лежало лезвие. Подойдя чуть ближе, Гал видит что в чемодане их много. И ему это чертовски не нравится.***
Как только Серёжа заходит в комнату, то сразу включает воду, чтобы не слышать посторонних звуков и его самого, он с диким желанием задирает рукав толстовки. Лезвие мягко скользит на коже, а Серёжа даже не морщится, потому что уже привык к этому. Он залипает на новые порезы и кровь в раковине. Пока не услышал стуки в дверь. Из-за воды ему сложно разобрать, что говорит ему Гал и поэтому выключает её. — Чего нужно? — Спросил Домиди, до сих пор держа лезвие в руках. — Серёж, я надеюсь, ты объяснишь сам зачем тебе лезвия, да и тем более в таком колличестве? — Голос Кирилла немного дрожал. Тишина, которая разбавляется спустя минуту, железным стуком об керамику. Галандский лишь открывает рот, пока в его голове всё складывается. Как только до него доходит, что Серёжа режется у него прям под носом – его это пугает. Кирилл сразу начнет стучать, пытаясь получить ответ от Серёжи. А тот лишь скатывается вниз, облокотившись о ванную. У Домиди начнется истерика на фоне того, что он так тупо спалился. Он честно старается не спалиться ещё больше, но Галандский слышит его всхлипы и рыдание. Потапов в панике от того, что сейчас вообще происходит, он даже не могу подумать, что Доми, такой счастливый на прогулке может делать с собой такое. Галандскому сложно сейчас что-либо делать, но берет себя в руки и предупреждает Серёжу: — Серёж, открой дверь сам или я её выбью. Младший не отвечает, все больше погружаясь в свои мысли о том, что их разделяет всего одна чёртова дверь, а после уже будет не скрыться. Серёжа молчит до тех пор, пока реально не слышит, как Кирилл начинает отходит, явно намереваясь ее выбить. — Стой! — Следует минутная тишина и он продолжает. — М... Помнишь я тебе рассказывал про смену школы? Меня сразу невзлюбили, начался буллинг. Родители и учителя были равнодушны по отношению ко мне, и поэтому я пришел к тому, что начал резаться. Я хоть и закончил школу, но это все переросло в привычку... Да и вообще это не твое дело... Закончив, но скатывается, только уже по двери, облокачиваясь на нее. Кирилл лишь молча слушал, стараясь вникнуть во все это. Когда Серёжа замолкает, последний и сотый раз уже повторя, что это не его дело. Галандский ощутимо стукается лбом об дверь, садясь на корточки. — К сожалению мне этого не понять, потому что никогда такого не было. Откройся мне полностью, и я смогу дать тебе поддержку, которую ты заслуживаешь. — Нет. — Серёжа ему отказывает, а Кирилл более грубо просит это сделать, но Доми не отстаёт, опять впадая в ненормальное психованное состояние, когда он орет просто не разбирая, что говорит. Кириллу становиться больно от этих криков обвинения почему-то теперь в свою сторону, он не до конца понимает в чём виноват, но до него доходит после фразы Доми: — Да потому что меня достало, что я вечно молчу о том, что действительно чувствую! Я устал молчать о своей влюбленности к тебе.. На этой фразе застывают оба. Серёжа только сильно стукается лбом об дверь, говоря «Блять». Он молча плачет, потому что уже сил нет даже на простые всхлипывания. — Тебе нужно открыть дверь, чтобы сломать эту преграду перед настоящими нами. Серёжа с затуманенным разумом не сразу понимает, что это значит, но как только осознаёт, он смотрит на дверь и спрашивает тихо, один единственный вопрос: — Обещаешь, что мы не построим с тобой другую стену? На что Кирилл отвечает утвердительно. Буквально через секунд десять послышался щелчок. Потапов открывает дверь, видя картину, как Серёжа сидит весь зареванный и в крови, потому что на эмоциях забыл её даже просто остановить. Не проходит и секунды, как Доми оказывается в объятиях Гала — Больше никогда не позволю тебе резаться. Ни при каких обстоятельствах. — Шепчет Гал, а Серёжа лишь качает головой, просто утыкаясь в чужую шею. Сколько проходит времени, неизвестно, но Домиди так и засыпает, укаченный в чужих объятьях.***
Просыпаться, он понимает что лежит на кровати, которая состояла из двух кроватей, которые были сдвинуты вместе. Серёжа лишь утыкается в чужую шею, дожидаясь подъёма человека, который обнимал его во сне. Доми было приятно, что его не осудили, как это делали все, а поддержали и дали все вылить себе на плечо. Он это оценил, как и слова Галандского вчера...***
Галандский проснется от поцелуев по всему лицу. Кириллу эти действия со стороны Доми нравятся и он крепче обнимает младшего. — Доброе утро. — Сказал Доми, залипая на Галандского. — Доброе. — Ответил старший, тихим и хриплым, из-за сна, голосом. Он прекрасно помнил, что было вчера. Потапов помнил и тот факт, что Серёжа резался. Это воспоминание заставило старшего сильнее сжать Домиди в объятьях. Второй это естественно почувствовал и решил посмотреть в глаза Галандского.В его глазах читался страх и сожаление.
Серёже никогда не нравилось, что его жалеют. Это было всегда лишним, по его мнению. Его это ломало, потому что жалеют только слабых, а он не слабый. Домиди отводит глаза, стараясь не показывать, что ему это неприятно. Парень переворачивается в объятьях, ложась набок и спиной к мужчине. Кирилл сразу прижимает его к себе, целуя куда-то в висок, он прекрасно понял, что сейчас произошло. — Извини, пожалуйста, я не хотел... — Забей, мои загоны. Потапов лишь неодобрительно шатает головой, целуя Серёжу в шею. Он чувствует, что по чужой коже пошли мурашки от его действий. Доми лишь выдыхает, прижимаясь ближе к мужчине, который уже оставляет не один поцелуй на его бледной шее.Серёже нравилось
Он лишь поворачивается обратно к Кириллу лицом и затягивает его в поцелуй. Он получается нежным и аккуратным, оба решили не спешить, позволяя друг друга насладиться этим долгожданным моментом. Кирилл, который до сих пор сжимал Доми в объятьях, садиться на кровать и тянет ещё за собой младшего, не прекращая с ним целоваться. Оба, уже сидя, продолжают изучать друг друга. Кирилл на шее не почувствовал шрамов, а вот когда залез рукой под ночную рубашку парня... Их бесконечное множество. Потапову кажется, точнее, он уверен, что все тело Серёжи такое – покалеченной болью и своими же руками. Он не подаёт виду, что ему больно от осознавания того, что перед ним абсолютно сломанный судьбой человек. Гал знает только одно – мужчина больше не даст Домиди делать с собой что-то, потому что с ним теперь рядом есть он – это главное. Кирилл не даст больше внешнему миру навредить этому парню, сохраняя вокруг него спокойную и уютную атмосферу нормальной, счастливой жизни. Галандский отстраняет от парня, поднимая чужой руках рубашки, но Серёжа отдергивает его назад, не давая доступ к своей личной проблеме. Кирилл лишь вздыхает и соприкасается лбами с Доми, который нервно пытается отстраниться. Гал прекрасно понимает, что тот не хочет ему открываться, потому что считает это лишним. Но мужчина смотрит прямо в глаза Домиди и шёпотом говорит: — Откройся мне Младший сразу пытается интуитивно убежать от этого разговора, но Кирилл ему мешает это сделать, прижимая его к себе. — Откройся мне, Серёж... Пожалуйста... Я понимаю, что тебе сложно это сделать, но если этого не совершить – ты будешь до конца своей жизни винить себя во всем, что с тобой было. Дай я просто посмотрю – я не сделаю тебе больно, обещаю. Доми лишь смотрит в глаза человеку напротив, думая над тем, что ему сделать сейчас. Подпустить Галандского ближе означало показать ему все шрамы своей души. Парень думает долго, но по итогу сам задирает рукав своей ночной рубахи, показывая свои отметины на теле. Гал лишь сильнее прижимает голову Домиди к своей груди, пока сам обводил каждую полосу на чужой руке. Он безумно хотел расцеловать каждый шрам, что в принципе и начинает делать. Доми не сопротивляется позволяя целовать свою руку, тихо рассказывая о том, что именно эти шрамы появились недавно. Он решил действительно открыться человеку, позволяя рассматривать себя всего с головы до ног. Галандский переводит свое внимание на губы парня, опять начиная поцелуй между ними, который отличался лишь тем, что был более активным, чем первый. Оба были не против того, что будет дальше. Они уже давно хотели этого, и поэтому Кирилл во время поцелуя начинает снимать чужую рубаху, откидывая ее в другой конец комнаты. Серёжа и не против, полностью отдаваясь и показывая все, что скрывал от Гала все это время.Потапов думает, что свихнется, когда увидел такое колличество шрамов на парне.
Он даже останавливается, переставая выцеловывать чужую шею. Серёжа от этого пугается, но Кирилл останавливает его, прежде чем тот собрался отстраниться от него. Мужчина лишь призывает младшего успокоиться, смотря тому в глаза. Он улыбается Доми и оставляет отметку на правой стороне челюсти парня. Тот мычит что-то нечленораздельное, но не сопротивляется, когда чувствует чужие руки, которые изучают его тело, аккуратно поглаживая все бугорки на коже. Серёже было комфортно с Кириллом, поэтому он ему и отдается, давая делать с ним все, что тот захочет. А Галу нужно лишь одно – выбить всю дурь из чужой головы, поэтому он валит парня на свою сторону самодельной кровати и начинает выцеловывать каждый миллиметр. Галандский не может себе отказать в том, чтобы не оставлять засосы на чужом теле. И таким образом, он выбивает первый стон из Домиди, который сразу же смущается, но не перестает улыбаться.Кириллу это безумно нравилось, когда Серёжа был такой – не разбитый и открытый с ним. Он настоящий
Потапов продолжает целовать уже ключицы, одновременно с этим чувствуя на своих плечах чужие руки, что также, как и он, изучали чужое тело. Позже с крепких плеч они переходят на его грудь и пресс, Серёжа прикусывает свою губу, делая себе пометку, что его тело не такое – оно ненормальное. И он опять возвращается в те дни, когда ему об этом говорили. Он был всегда таким: вечно бледное лицо, худое тело, не уложенные всего волосы... Его это унижало, потому что он тоже так считал, смотря на своих одноклассников, которые были в разы лучше него самого. Серёжа прекрасно понимал, что когда он режется – становилось хуже, ему все больше не нравилось его тело. Сейчас, когда до него доходит, что Галандский уже увидел все – у него начинается паника, потому что мозг, который был затуманен желанием, начал работать. Все страхи и комплексы вернулись к нему опять, не оставляя шанса на побег. Парень опять впадает в то состояние, которое у него было вчера, когда к нему ломился Кирилл. У Доми началась истерика, которая даже больше походила на паническую атаку. Домиди начинает просто трястись, одновременно с этим закрывая свой рот, чтобы его рыдания не было слышно. Но единственный человек рядом с ним это слышит.Кирилл испугался.
Потапов не ожидал, что Серёжа просто без каких-либо намеков начнет истерить. Галандский пытается его успокоить, слыша только в ответ одно: — От-отпусти, пожалуйста... Я-я... От-отпусти, я не хочу, чтобы ты на меня с-смотрел... Галу это не нравится, поэтому он опять садится на кровать и тянет за собой Доми, который все так же был в невменяемом состоянии. Потапов затыкает парня поцелуем, не давая тому издавать лишних звуков, и начинает покачиваться из стороны в сторону, чтобы успокоить Домиди. Тот лишь несколько секунд пытается сопротивляться, а после перестает, расслабляясь от чужой ласки. Кирилл, когда отстраняется от губ младшего, тихо шепчет ему: — Все, Серёж, спокойно. Ничего страшного не произошло, за чтобы тебе было стыдно. Все хорошо, ничего не случилось... Не молчи, пожалуйста. Серёжа проводит ладонью под глазами, отвечая старшему: — Извини... Меня просто накрыло от того, что я вспомнил прошлое. Я прекрасно понимаю, что все мои шрамы – это урод... Гал даже не слушает дальше, целуя шею и пытаясь его перебить. Кирилл не считал, что все порезы Доми – это уродство. Наоборот, старшего это не смущало и он был готов поддержать своего любимого человека: — Даже не продолжай... Серёж, ты не отвратителен для меня. Мне все нравится в тебе – даже твои шрамы, потому что это ты. Мне все равно, что у тебя с телом, потому что ты, Серёж, мне нравишься любым. Эти слова смущают парня, который сразу лезет обнимать старшего. Тот и не был против, сильнее сжимая Доми в своих крепких руках. Оба открылись друг другу, что не сказано радовало их. Серёжа, не сдерживая нежного наплыва, целует чужую шею своими губами. Он понимает по мурашкам и сильными объятьям, что тому очень это понравилось, поэтому парень не останавливается, продолжая терзать чужую шею. Галандский лишь жмуриться от удовольствия, как кот, когда его гладят. Доми на это лишь смеётся, а потом замолкает, когда его валят опять на тоже самое место, что и ранее. Теперь Домиди уверен, что готов открыться старшему, понимая, что это просто необходимо. После долгих нежностей со стороны обоих, Гал стягивает чужие штаны и свои боксеры. Он, как и парень под ним, хочет продолжения, как можно быстрее, поэтому Кирилл тянется к тумбочке. Мужчина берёт смазку и контрацепцию, кидая все это на вторую половину кровати. Галандский берет чужую ногу и закидывает на свое плечо, одновременно с этим поглаживая другую. Парень под ним лишь вздыхает и напрягается, когда Потапов распределяет смазку по своим пальцам. Доми ждал, когда тот закончит, надеясь, что сильно больно не будет. Старший тихо выдыхает, наклоняясь и целуя Серёжу. После этого он отстраняется и говорит ему: — Если будет больно – сразу говори, а не молчи. Я постараюсь быть аккуратным. Доми кивает ему, давая зелёный свет на действия. Тот долго ждать не стал, поэтому первый палец уже аккуратно раздвигал тугие стенки. Мужчина гладил чужую ногу, когда она вздрагивает от болевых и непривычных ощущений. Домиди молчит, но глаза бегают по комнате, что показывало его замешательство. Галандский цокает на это, нагибаясь и целуя его в губы. Стон боли застрял в поцелуе, когда к первому пальцу добавился и второй, которые двигались ножницами. Кирилл сразу уловил настрой Доми, поэтому начинает его зацеловывать где только можно, одновременно с этим снимая его ногу с плеча и начиная ласкать его пах. Теперь Серёжа стонет не от боли, а от удовольствия, которое накрывает его с головы до пяток. Ему нравилось, что Потапов держал свое обещание, что будет нежен и аккуратен. Поэтому от боли уже ничего не осталось, а уже хотелось больше, чем просто пальцы. Кириллу уже тоже надоело терпеть возбуждение, поэтому тянется за презервативом. Он надевает его и, неожиданно для Доми, они меняются местами. Серёжа смотрит на Гала удивительным взглядом и не удержался, уточняя: — А почему так? — Потому что я вижу тебя всего. Домиди лишь протягивает «Аааа» и не удержался опять, затягивая Галандского в поцелуй. Целуются они долго, потому что действительно наслаждались этими моментами по полной программе. Как только Серёжа чувствует, что по его мягкому месту ударили, он отстраняется, позволяя Кириллу чуть приподняться и облакотиться на спинку кровати. Не проходит и нескольких секунд, как комната заливается стоном. Оба получили, что хотели. Доми не двигается, как и Гал, давая привыкнуть первому к ощущениям. Домиди лишь опирается на чужие плечи, смотря в чужие глаза и улыбаясь. В ответ он чувствует поцелуй в уголок губ – нежный и с любовью. Первый толчок удачно попадает в цель, заставляя Серёжу выгибаться в спине, пока руками его ловит Кирилл, не давая улететь с кровати. Галандский сжимает чужие бока, начиная насаживать парня, который не затыкается, продолжая все громче издавать стоны. Эти звуки выбивали из Потапова весь воздух, потому что они ему безумно нравились, и он готов был их слушать всю свою жизнь. Толчки становились грубее и резче, выбивая все соки с Доми, который уже был на гране, чтобы сорвать голос. Кирилл начинает надрачивать Серёже, прекрасно понимая, что оба долго не продержатся. Первым стал Домиди, который в последний раз стонет и расслабляется, тяжело дыша. Кирилл последовал за ним спустя два толчка и издавая последний стон за этот день. Он снимает презерватив, выкидывая его в урну рядом с кроватью, а Доми валится в его объятья, зарываясь в чужой шее. Потапов перед тем, как оба уснут, говорит Доми то, что тот заслужил: — Спасибо, что открылся мне, моя любовь. Серёжа лишь улыбается, засыпая на чужой груди, впервые за последние время чувствуя себя под защитой и любимым.