Еще раз? Не знаю.

- Офни нахуй пока, - попросил Курсед, - Лампари, у меня хуй встал, короче, мы пойдем спать. Всем спокойной ночи. День без стрима на твиче проходил... Как любой другой день. Правда, ничего не изменилось. Курсед сыграл несколько раз в пабах, порейджил на тупых тиммейтов, поддержал свое существование несколькими банками энергетика из холодильника, сыграл еще несколько каток, порейджил... А потом завел трансляцию в инсте. Анекдоты людей с трансы были смешными, но не могли сравниться с его любимым - про улитку и бармена. Хотя большее удовольствие он получил не от шуток тысячного ранга, а от нахождения рядом с Акумой, его голоса, его (казалось бы) случайных прикосновений рофла ради. Вот только это нихуя не рофл. Они быстро перешли от обычной дружбы к дружбе с привилегиями, настолько, что эта граница стерлась в памяти у обоих. Не верилось, что началось все с прогулки по Львову, а теперь они лежат вместе на одном диване в комнате с выключенным светом и Акума настолько непозволительно близко, что расстояние между ними измерялось миллиметрами. - Реально хуй встал? - раздался голос Акумы прямо над ухом. Он бесстыдно провел рукой от торса Курседа ниже, пока не коснулся пальцами до чужого члена, - Ох. Тебе с этим помочь или ты со своей рукой развлечешься? В комнате было темно, но Курсед мог поклясться, что сейчас на лице Акумы та самая ухмылочка, которая начинала играть на его губах каждый раз, как он произносил что-то горячее (и тупое). Сейчас бы варды поставить, потому что это зрелище пробирает Курседа до костей каждый гребанный раз. - Ты же говорил, что не знаешь, хочешь меня еще раз в жопу выебать или нет, - парировал Курсед. Акума приподнялся на локте. Диван противно скрипнул, пока парень менял положение, забираясь на бедра Курседа и запуская свои ладони ему под футболку. Горячие. - Вообще-то, я думал, что ты меня выебешь, - будничным тоном поделился Акума, параллельно оглаживая живот парня под ним. - Что? - Ага. Я даже подготовился. - В смысле? С губ Акумы сорвался приглушенный смешок. В темноте было ничего не разглядеть, но он все равно смог найти губы Курседа с первого раза и накрыл их своими. Поцелуй получился горячим и влажным. Акума тихо застонал, когда Курсед привычно лизнул его язык своим, а потом прихватил зубами нижнюю губу. Целуются они так, как нравится Курседу, как нравится им обоим: долго, жадно, пока не почувствуют, что начали заводиться сильнее. Считать все происходящее между ними серьезным не хотелось: ну да, они живут вместе. Иногда. Также иногда они засыпали в одной постели, и в квартире Курседа были вещи Акумы, которые он забыл, и в ванной стояла вторая зубная щетка, и если бы Курсед играл на саппорте, он бы не раздумывая встал на один лейн с Акумой. Но нет, ничего серьезного. Акума вцепился в футболку Курседа, снимая ее с парня, откидывая неважно куда, все равно утром найдут. За футболкой последовали шорты и ему остается лишь позволить своему воображению дорисовать вид, открывшийся перед ним. Акума поцеловал парня куда-то в шею, обдавая ее жарким дыханием, наслаждаясь чужими тихими стонами. - Блять, подожди, я нихуя не вижу, - отозвался Курсед, вылезая из-под парня. Диван снова скрипнул, а в следующий момент загорелся свет. Он неприятно резал привыкшие к темноте глаза, и пока Акума недовольно их растирал, Курсед достал из ящика в столе лубрикант и пачку презервативов. - Лови, - он кинул оба предмета Акуме, а тот их поймал с блестящим успехом. В глаза Курседу бросились алеющие щеки парня, которые были видны даже из-под длинной челки, - Пиздец ты красный, чел. Стесняешься? Когда Курсед опустился на диван, Акума закрыл ему рот рукой: - Молчи. Я накладываю на тебя сало. Не руинь момент. И Курсед слушается, потому что от таких дебаффов не спасет даже бкб. Он помогает Акуме избавиться от ставшей ненужной одежды. Воздух в комнате становится вязким и жарким, дыхание перехватывает от предвкушения. Курсед еще раз поднимает взгляд на лицо Акумы; румянец расползся по щекам парня красивыми розовыми пятнами. В ответ Акума посмотрел умоляющими глазами и Курсед почувствовал, как его щеки тоже начинают гореть от приливающей к ним крови. Он обвил руками шею Акумы и прижался губами к его губам, снова вовлекая в поцелуй, на этот раз не такой глубокий, но более нежный. Акума взял Курседа за запястья и провел его ладонями по своему телу, оставляя повсюду обжигающие прикосновения. Он чувствовал себя, словно Лина кастанула на него дыхание дракона и сразу вынесла пол хп, потому что его игра не пошла уже с лайнинга. Во рту предательски пересохло, когда он оставил чужие руки на своем возбужденном члене. Курсед перенял инициативу, вылил себе на ладонь немного лубриканта из флакона и размазал его по члену парня. Акума в ответ громко застонал. Ощущения накрыли его с головой, и он полностью отдался ритму, с которым Курсед обводил подушечкой своего большого пальца открытую головку члена, с которым он неспешно проводил рукой вниз и вверх. Прикосновения его пальцев были одновременно мучительны и приятны. Чтобы не кончить раньше времени, он сам останавливает надрачивающую ему руку, схватив Курседа за запястье. Сформулировать членораздельное предложение у него не выходит, поэтому он лишь шепчет блять и пожалуйста. Курседу все стало понятно и без слов, когда Акума согнул одну ногу в колене и вновь взял парня за руку, притягивая его ближе к себе, ближе к своим бедрам, настойчиво предлагая сделать больше. Курсед стягивает с себя белье и начинает тянуться за презервативом, но Акума его прерывает. - Подожди. Пальцами сначала, - сипло сказал он, все еще восстанавливая дыхание. - А я думал, ты подготовился. Акума недовольно мотнул головой: - Меньше слов, больше дела. На тебе сало, помнишь? - Оно истекло уже, - да. И не доебешься. Большое количество смазки из бутылочки вылилось на промежность Акумы. Секунду подумав, Курсед выдавил еще лубриканта себе на пальцы. Чтобы наверняка. Акума давится сладким стоном, когда парень вводит в него один палец, а затем и второй. Перед глазами все поплыло, когда Курсед сделал первое движение. Акума вцепился в его плечи, впиваясь короткими ногтями в кожу, оставляя краснеющие полосы. Курседу не хочется думать о том, как Акума трахал себя пальцами перед этим вечером, потому что от картинки Акумы, растягивающего себя, с растрепанными волосами и закушенной губой, он кончит быстрее, чем от горячего, охуительного нутра вокруг его пальцев. Из любопытства он добавляет третий, вызывая очередной возбужденный стон. Акума сбито выдыхает ему в шею и кусает низко, в ту часть, которая всегда прикрыта одеждой. Он непроизвольно разочарованно выдыхает, когда Курсед убирает пальцы. Все дальше происходило быстро и Акума не мог понять, это правда так, или из-за его, близкого к предобморочному, состояния, он потерял счет времени. Курсед открывает зубами блистер с презервативом, сноровисто натягивает его на член и льет немного лубриканта. - Кончи для меня, - прошептал он прямо на ухо Акуме, прежде чем лизнуть его шею и оставить на ней засос. У Акумы чертовски чувствительная и тонкая кожа, на которой приятно оставлять следы. Он раздвинул колени Акумы ладонью и подтянул его за талию к себе, прежде чем толкнуться своими бедрами в чужие. Курсед двигается медленно - сантиметр за сантиметром, давая привыкнуть к новым ощущениям. В основном себе, потому что ощущается это просто слишком хорошо, чтобы быть реальностью. Акума дает Курседу себя целовать, подставляет шею, скользит ладонями по его спине вниз, прижимая ближе, заставляя войти глубже, принуждая двигаться чуть быстрее и тот, кажется, не против. Удовольствие оцепеняет, как кинутая колба ЦМки. С губ Акумы то и дело срывались громкие стоны, и он не знал, что делать. Он забрался пальцами одной руки в волосы Курседа, перебирая их, смотря, как парень, закрыв глаза от наслаждения, ластится к его ладони, а потом коротко целует в запястье. Курсед обхватил ладонью твердый член Акумы и начал ласкать его в темп своих движений бедрами. Надолго это не затягивается, хотя Курсед пытался оттянуть момент оргазма как можно дольше. Акума не дает ему отодвинуться и жар его тела, от которого Курседу было трудно дышать все это время, в какой-то момент стал настолько заглушать все остальное, что он не выдерживает и кончает, входя так глубоко, как только может. Курсед чувствует, как чужая теплая сперма заливает его пальцы, а потом его затягивают в горячий поцелуй. Он замирает так на несколько секунд и отстраняется, когда в его голове появляется первая мысль, состоящая из слов, а не ощущений: что кончать в Акуму гораздо приятнее, чем в собственную руку. - Мне нужно в душ, - сказал Акума, сдвигая колени и убирая со лба налипшую челку. Он все еще тяжело дышал, - Сука, я так липну к этому дивану, просто пиздец. Курсед вытирает сперму с пальцев тем предметом одежды, который лежал ближе к нему, и трясущимися от растекшегося по телу удовольствия руками снимает презерватив. Все это отправляется туда же, где было - на пол. - Ты не дойдешь сейчас до душа. Он обнимает Акуму и тот кладет голову на плечо Курседа, прижимаясь к нему своим телом. На душ стало поебать. - Осуждаешь или одобряешь? Горячие губы прикоснулись ко лбу Акумы, а пальцы взъерошили волосы на виске. - Одобряю.