День, когда я возненавидел тебя

Ты всегда был замечательным другом. Еще с самой младшей школы. За это время я проникся к тебе безграничным уважением, и это чувство жило во мне долгие годы. Я всегда удивлялся твоей отваге, когда ты защищал меня от старшеклассников-хулиганов, восхищался твоим умом, когда ты помогал решать мне сложнейшие задачи, поражался твоей практичности, когда ты давал мне ценные советы. Ты был для меня единственным лучшим другом, и других у меня никогда не было. Я с удовольствием проводил с тобой время, даже когда мы разбежались по разным ВУЗам. И согласись, вместе нам не бывало скучно. В любой день я рад видеть тебя у себя дома. Ведь ты и сейчас не прочь зайти и помочь мне с высшей математикой, в которой я всегда был не особенно силен. Для меня не будет ценнее друга, чем ты.

***

Летний вечер, августовские сумерки, стрекот кузнечиков за стеклом. Сонно... Книга выпадает из моих рук, звучно ударившись корешком о паркет. «Я... спал?» — мысленно спрашиваю себя. Но ответить не успеваю. Дверной звонок громогласно оповещает меня о незваном госте. Нет, действительно, это неожиданно. Кто бы?.. Сонно зевая и наспех причесывая растрепанные темные пряди, я спешу в прихожую. Иногда даже спотыкаюсь из-за того, что ватные ноги все еще не окрепли после накатившей дремоты. Достоевский действовал на меня как снотворное еще в школе, а сейчас и вовсе наслал сонный дурман. Вечерняя меланхолия сильно сказалась на моем физическом состоянии, совершенно расслабив. Звон ключей. На ощупь включаю свет, и тусклая лампа без энтузиазма начинает мигать, изо всех сил разгораясь. Щурюсь, роняю на пол связку. Тем временем звонок раздается все чаще — видимо, с той стороны стоит кто-то, кто не намерен долго ждать. «Да кого черт принес?» — выругиваюсь и раздраженно всаживаю ключ в замочную скважину. Поворот. Вновь. И третий. Цепочку же снимать не спешу, а лишь приоткрываю дверь, откуда моментально веет терпким запахом алкоголя и знакомого парфюма. — Кто пришел? — тихо спрашиваю в пустоту, но уже догадываюсь. — Это я, открой мне! — и этот знакомый мне с детства голос подтверждает все догадки. Но... ты пьян? — Почему ты в таком виде? — рассеянно задаю вопрос я, а мои пальцы начинают подрагивать от волнения. Я никогда не видел тебя таким: ты был нетрезв и немного агрессивен. — Открой мне, — вновь требовательно. Дергаешь дверную ручку, пытаясь войти. Я слышу, как переступаешь с одной ноги на другую. Качает, да?.. Если честно, то мне не по себе. Но ведь ты мой друг. И знакомы мы с самого детства. Я многим тебе обязан. И если уж не открою дверь, когда ты так нуждаешься в этом, то совершу предательство. Ведь ты никогда не убегал, даже если меня дразнила целая орава мальчишек. А помнишь, как еще тогда, в средней школе, ты спас меня от собаки?.. — Входи, — я снимаю цепочку, отворяя перед тобой дверь. Пытаюсь улыбнуться, пытаюсь быть как всегда радушным хозяином. Но сегодня я не вижу в тебе тепла. Твои глаза, словно стеклянные, покрыты мутной пеленой дурмана. И, знаешь, они немного... Пугают меня. Ты даже не разуваешься. Сперва стоишь неподвижно и смотришь на меня, как будто видишь впервые. И только сейчас я замечаю, что ты не настолько пьян, насколько мне казалось всего минуту назад. Ты все еще можешь думать. Твои руки тянутся к дверной ручке. Ты закрываешь саму дверь, а затем запираешь на цепочку. Ты делаешь так всегда, когда бываешь здесь. Но именно сегодняшним вечером мне тревожно. Твои глаза поблескивают в свете тусклой лампы, а губы вот-вот изломятся в улыбке. — Ты в порядке? — наивно задаю вопрос, приблизившись к тебе. Не отвечаешь. Лишь хмуришь густые светлые брови. Десять секунд режущей слух тишины. Только сейчас я замечаю в твоих руках маленькую, но почти пустую бутылку коньяка. Ты никогда не пил при мне ничего крепче вина... — Я в порядке, — вздыхаешь и осушаешь бутылку до конца одним глотком, после чего она выскальзывает из твоих рук и звонко ударяется об пол. Знаешь, это очень напрягает... Внезапно на тебя будто накатывает волна безумия. Ты толкаешь меня к стене, накрывая мое тело своим, широким и сильным. Я слышу, как громко дышишь мне в ухо, и чувствую смрад алкоголя около себя. Замерев, так и стою, не смея шелохнуться. И ты будто замер, ожидая моей реакции. — Пойдем, я вызову такси, — шепчу я, пытаясь отстраниться. Но твой натиск становится только грубее. Я растерян. Я не знаю, что делать. Твои влажные губы прикасаются к моим щекам. Твои губы?.. — Черт подери, что ты делаешь? — возмущенно вскрикиваю я, делая очередную попытку освободиться из твоего плена, но ты хватаешь меня за руки и сильно сжимаешь запястья. Так, что они белеют. — Я не могу больше, — вновь за вечер ты что-то неразборчиво говоришь. Лампочка устает светить, сгорает, оставляя нас в полумраке. Мне становится страшно, ведь я совершенно не понимаю, что происходит. Ты закидываешь мои руки мне же за голову, прижимая запястьями к стене. Я понимаю, что должен сопротивляться. — Отпусти меня, тебе надо домой! — пытаюсь до тебя достучаться. Но ты не слышишь. Лишь рычишь что-то, вдыхая запах моей кожи. Как же ты пьян... Вновь делаю попытку освободиться, толкнув тебя коленом в живот. Звереешь, хватая меня за шиворот и швыряя на пол. Боль моментально растекается по телу, начиная от коленей и заканчивая головой. Она будто крошит череп на части... Я слышу, как расстегиваешь ремень. Пытаюсь встать, но ты вновь хватаешь меня за руку и, вместо того чтобы помочь, грубо поднимаешь с пола. Я опять у стены. И ты подходишь все ближе и ближе, пока твои губы не соприкасаются с моими. Чувствуется вкус коньяка: терпкий, горький, осевший на губах. Мне становится противно, да так, что к горлу вот-вот подойдет кислый ком рвоты. А ты не останавливаешься, пытаясь протолкнуть свой язык мне в рот. Как это... мерзко. Я не могу дышать. Вновь и вновь пытаюсь уклониться от твоего лица, но безуспешно: твои пальцы впиваются в мой подбородок. Я не могу шевелиться. Ты ужасен сегодня. — Не прикасайся... — мой голос ломается от разгорающейся ненависти и обиды. Воздух вокруг все больше пронизывает душный алкоголь. Я чувствую, как тебя покачивает, но ты не сдаешься, снова пытаясь насильно исследовать мой рот языком. От этого тошно и противно, да так, что из глаз моих уже готовы сочиться слезы. Но надо держаться. Я должен сопротивляться. Очередная попытка бегства. Твои пальцы отпускают подбородок и вплетаются в мои волосы, ударяя затылком о стену. Вновь боль. В глазах мутнеет. Я чувствую, как ты впиваешься в губы, неистово кусая их до крови. Нет, просто разрывая их, пожирая меня своим поцелуем. Невольно я издаю стон, но он совсем не от наслаждения. Меня окутывают ужас и ненависть, смешанные с дичайшей обидой. Но ведь... ты всегда был хорошим. — Зачем? — задаю вопрос в пустоту. Ты замираешь на секунду, и мне кажется, что, возможно, ответишь. Но нет. Истомленно стонешь, в очередной раз вдыхая запах моей кожи. О, как же я ненавижу тебя! Часы в гостиной отбивают ровно полночь. Звон привлекает твое внимание, и, воспользовавшись этим, я бросаюсь к выходу. Но ключи у тебя в кармане. Осознание этого швыряет меня в бездну отчаяния, и я не знаю, куда мне бежать. Спасаться от человека, которому был рад всю свою жизнь, поистине странно. Но ты не оставляешь мне выхода. Я чувствую, как твои руки притягивают меня за воротник рубашки, и я становлюсь похож на беспомощную жертву в зубах голодного хищника. Ты... слишком близко. Ладони лезут под ткань одежды. Холодно. По губам сочится тонкая алая дорожка крови, а во рту чувствуется отвратительный вкус соленого металла. Я сплевываю на пол и слышу, как ты нервно смеешься за моей спиной. «Может, вызвать полицию?» — мелькает в моей голове, но я тут же отбрасываю эту мысль. Похоже, я все еще дорожу тобой, мой единственный друг. Единственное, что приходит в голову — позвать кого-либо на помощь. Но едва я успеваю издать звук, твои пальцы выныривают из-под рубашки и бесцеремонно тонут у меня во рту. Они скользят по небу, затем по языку и по зубам, будто дразня меня. Едва я размыкаю челюсти, чтобы укусить, как чувствую, что ты зарываешься носом в мои волосы, а затем спускаешься ниже, губами жадно захватывая кожу на шее. Вновь меня охватывают ненависть и жгучий стыд. Я вне себя от злости, ведь никогда не думал, что ты способен разбить нашу дружбу таким ужасным способом. Когда тебе надоедает оставлять на моей шее алые следы от поцелуев, ты вновь швыряешь меня к стене, а я, словно тряпичная кукла, безвольно ударяюсь об нее. Вновь звон ремня. Теперь я вижу, что ты снял его. Но что ты собираешься... О, черт. Секунда — и ты затягиваешь ремень на моих запястьях, несмотря на то, что я яростно сопротивляюсь. Теперь мои руки обездвижены, и я впадаю в полное отчаяние. Твоя ладонь ложится на мою макушку, призывая опуститься ниже. Я делаю попытку оттолкнуть тебя, и тут же в воздухе проносится звон пощечины. Ты ударил меня изо всех сил. Щека моментально вспыхивает, а из глаз начинают сочиться слезы. А ведь я не плакал уже несколько лет... Опускаюсь на колени. Я слышу, как ты расстегиваешь ширинку. Неужели?.. Приспускаешь джинсы вместе с нижним бельем, а пальцы крепко вплетаешь в мои волосы. Сквозь темноту мне сложно разглядеть, но я вижу твой член, и он сильно возбужден. — Прошу тебя, — я поднимаю глаза к твоему лицу, теряя всякую надежду. Ведь знаю, чего ты от меня требуешь. — Рот нужен тебе не для разговоров, — властно отчеканиваешь ты, приподнимая мою голову за волосы. Мне ничего не остается, кроме как повиноваться. Осторожно я наклоняюсь к твоему члену, и мои губы аккуратно оседают на алой мясистой головке. Моментально с твоих губ срывается стон, но ты пытаешься держаться. Я никогда не делал ничего подобного до этого момента, оттого чувствую себя предельно ужасно. Губы скользят по влажному от смазки и слюны стволу, ощущая, насколько горяча твоя плоть. На секунду мне показалось, что весь ты создан из огня. Но тебе мало моих неумелых посасываний — вновь грубо приподнимаешь мою голову и будто насаживаешь ртом на член. Меня охватывает смятение, подкатывает рвотный позыв: твой член так глубоко во мне, что я чувствую его горлом. А ты вновь и вновь двигаешь моей головой, заставляя меня задыхаться. Я слышу, как ты тяжело дышишь и цедишь эти глубокие вдохи сквозь зубы. Спустя несколько минут, которые показались мне вечностью, ты кончаешь, изливая свое семя мне в рот. Сперма кажется мне соленой и вязкой, мерзкой и ненавистной, как и ты. Алкоголь владеет тобой. Ты закидываешь мое ослабевшее тело на плечо и идешь туда, где мы обычно проводили время за игрой в покер. Швыряешь на диван, да так, что спиною я ударяюсь об угол. Но тебе все равно. Хватаешь за лодыжки, тянешь к себе, несмотря на мои попытки сопротивления. Стягиваешь с меня шорты и властно переворачиваешь на живот. Твоя рука упирается мне в затылок, заставляя уткнуться лицом в диван, чтобы я не кричал. Я чувствую, как твои влажные от слюны пальцы упираются мне меж ягодиц, и меня моментально охватывает ужас. Но ведь... мы оба парни. Так нельзя. Я пытаюсь возразить, но ты еще сильнее вжимаешь меня в обивку, накрывая мое тело своим. Пальцы размеренно вторгаются в меня, причиняя боль, даже будучи смазанными густой слюной. Внезапно ты прекратил вводить их в меня... Спина покрывается испариной, и моментально пронзает боль, что гораздо сильнее, чем те ощущения от пальцев. Мне настолько мерзко и обидно, что я готов проклинать тебя и твоих потомков до шестого колена, но я не могу даже толком дышать, а уж говорить тем более. Раскаленная плоть пронзает меня, да так, что я желудком ощущаю головку твоего члена. Будто упругое кольцо мышц разорвалось, пытаясь противостоять твоему натиску. Я слышу, как ты рычишь у меня за спиной, безжалостно вдалбливаясь в меня, а мне ничего не остается, кроме как жалобно попискивать и задыхаться от безумной скачки. Порою твои свободные пальцы успевают ущипнуть меня за кожу на ребрах, отчего там начинает болеть и пылать сильнее, чем ниже спины. Мой член, в отличие от твоего, и не думает просыпаться. Я не такой мерзавец и содомит, как ты, мой милый друг. Буквально через пять-десять минут адских пыток ты вновь обильно изливаешься в меня, а я ощущаю, как твоя теплая сперма ложится внутри. Без сил я падаю на диван, но ты не даешь мне отдохнуть, подтаскивая к себе. Вновь хватаешь подбородок, вглядываясь мне в глаза. Запах перегара уже объял всю квартиру. Невольно я начал подумывать о том, что мне нужно освободить желудок. Но если я сделаю это, то проиграю в твоих глазах. Ведь ты был самым лучшим другом на свете... — Я проклинаю этот день. Сегодня я навсегда возненавидел тебя, запомни это! — взрываюсь я, и мой взгляд исподлобья заставляет твои губы изломиться в улыбке. — А я возненавидел тот день, когда полюбил тебя столь сильно.