искусство быть счастливой

Ваня плохой актер. Диана, конечно, никогда ему это не скажет, но это так, и когда он врет ей о том, что ему нравятся обои, которые она выбрала для спальни — это выглядит просто напросто глупо. Немного раздражает. Но об этом поздно думать, когда вы уже женаты. Поздно, когда у вас уже есть ребенок. Маленькая очаровательная копия отца. Большую часть времени, конечно, Диана счастлива. Быть счастливой — это навык. Диана овладела им еще в школе, когда научила себя быть счастливой от хороших оценок и того, что среди девочек в классе у нее самые длинные волосы. К окончанию университета в счастье ей не было равных, в прошлом браке она отточила умение быть счастливой до совершенства. Быть радостным может кто угодно. Диана знает — быть счастливой нужно уметь. Подумаешь, мелкие неурядицы. Зато Диану обожают Ванины родители — особенно мама. Зато Ваня красивый, и их ребенок будет самым красивым мальчиком в мире. Все это просто, Диана счастлива. Диана говорит себе, что она счастлива даже тогда, когда Ваня уезжает с вечеринки без нее. Это такая глупая ситуация — тогда они еще не были женаты, но все знакомые знали, что они вместе. В конце-концов, живот был заметным. Диана ходила по квартире и спрашивала, где Ваня, вы не видели Ваню, куда делся Ваня. — Он домой поехал, он тебе не сказал разве? И это такая неловко глупая ситуация. Особенно потому что эта Маша — чья-то знакомая, все понимает. Смотрит на Диану с таким грустным сожалением, как на котенка, которого не можешь забрать с улицы домой. Диане разом становится душно, и нервно, стены давят, потому что она понимает, как это выглядит. — А, точно, — говорит она, мимолетно глядя в телефон и выдавив самую счастливую улыбку. — Он мне написал сообщение, а я не видела. Видимо не смог меня найти. Оправдание звучит жалко, и еще хуже от того, что в глазах напротив от этого только больше сожаления. Диана вызывает такси до дома, но просит водителя остановить у метро, и пару часов просто сидит в макдональдсе, смотря на телефоне их совместные фото и думая, как так получилось. Они приехали туда вместе, как так получилось, что он уехал без нее. Ему не нравятся такие тусовки — но она же предлагала ему остаться дома. Если сказать ему об этом сейчас, он устало потрет виски, и скажет что-то вроде «Диан, ну что я должен был, искать тебя там еще полчаса? Захотел и уехал, господи, ты же там с подружками», и от этого внутри холодно и липко. И этот жалостливое Машино выражение, когда она скользнула взглядом по ее животу… Диана приближает Ванино лицо на фото, и говорит себе, что он красивый. Что он умный, что он классный, что у него доброе сердце, и он кормит бездомных котов во дворе почти каждый день. Диана умеет быть счастливой, смотря на селфи, где Ваня, смеясь, целует ее в макушку. Утром она спрашивает, почему он уехал, и Ваня говорит слушай, только не обижайся, а. Конечно она не обижается. Это противоречит ее концепции счастья. Такие ситуации — они есть, но у кого их нет? В остальном у них все хорошо. Он дарит ей кольцо — самое красивое на свете. Диана счастлива — у шампанского, которое они пьют на кухне, привкус достигнутого успеха. Все о чем можно было мечтать, будучи маленькой девочкой — вот оно. Ее красивый жених, ее будущий красивый ребенок, их красивая квартира. Перед сном она представляет их будущее: первое сентября в частной школе, и все остальные матери завидуют ее длинным ногам и успешному мужу. И тому, какая она счастливая, потому что быть счастливой Диана умеет лучше всех. И его родители — они от нее просто в восторге. Ей так нравится их семья, нравится, какой Ваня аристократично холёный, даже если это значит, что он слушается маму, будто ему семь лет. Диана так боялась ей не понравиться, или не понравиться отцу, или сестре, но они все в полном восторге. Ванина мама чуть ли не собственноручно надевает на нее свои серьги с рубинами, говоря, что они подходят к ее глазам. Диана смеется, долго сердечно благодарит, и серьги ей правда идут. Ваня счастлив тоже, целует ее в щеку, и шепчет, что любит ее больше всего на свете. Счастье у Дианы в груди светлое, солнечное, бьется вместе с сердцем, и это все, чего она хотела. Бывает, конечно, и по-другому. Иногда бывает мерзко-липко внутри, как когда однажды в баре после съемок Диана случайно толкает плечом какого-то пьяного мужика. — Слышишь, овца, смотри куда прешь, — рявкает он. — Ты слепая, нахуй? Диана замирает на месте. С ней никогда так не говорили. Уши как будто закладывает и она оборачивается в поисках Вани. Все будет хорошо, Ваня где-то здесь, Ваня, Ваня, Ваня. Они встречаются взглядом, Ваня отрицательно покачивает головой, и кивает на выход. У Дианы кровь стучит в ушах. — Извините, — лепечет она, и на выходе Ваня берет ее за руку, но она выдёргивает свою ладонь из его. — Нет, а что я должен был сделать по-твоему? — говорит он в машине. — Тебе надо, чтобы я там скандалил? Ты что хочешь, чтобы я из-за этой хуйни с каким-то мужиком подрался? Конечно, это все глупо. Диану тошнит, губы дрожат, она прячет лицо в ладонях и говорит: — Нет, ты прав. Забудь. Просто поехали домой. Такое бывает у всех, вот и все. Утром Диана готовит завтрак на залитой солнцем кухне, Ваня обнимает ее за талию и целует в плечо, пока она стоит у плиты. Она выставляет фото в инстаграм, а он сидит с телефоном и ждет, чтобы лайкнуть первым, и Диана счастлива. Счастливее, чем все остальные, это точно. Тихон и его девушка Ксюша, такая вся юная и весёлая, смешно морщит нос. А Тихон, — такой придурошно-веселый и несерьезный, но при этом в нем есть что-то, чего не хватает в Ване — Диана это сразу замечает. Какое-то вальяжное самоуверенное спокойствие. Как будто у Тихона в жизни не было ни разу, когда он был бы в чем-то не уверен. Как будто он ни разу в жизни ни о чем не жалел. Как будто внутри него стержень, и он знает, что ничто никогда его не сломает. Как будто он счастлив, хотя вряд ли этому учился. И из-за этой внутренней уверенности которую Диана все не может определить, наблюдая с прищуром, как он небрежно держит сигарету, из-за этой ленивой небрежной удали, Ваня ему проигрывает. Но Диана хорошо умеет быть счастливой, поэтому запрещает себе их сравнивать, запрещает даже думать об этом. Все равно они такие разные, и она не видит Тихона с Ксюшей чаще чем пару раз в месяц. И Диана не позволяет себе завидовать никому — это не для нее, не в ее стиле. Это противоречит ее концепции счастья. У нее есть Иван Янковский, у нее есть ребенок, у нее есть дом, машина, и деньги, у нее есть все, чего она когда-либо в жизни могла захотеть. Тихон, конечно, классный, но не в ее вкусе. Тем более, с Ваней все хорошо. Счастье — искусство закрывать глаза. Ваня отращивает волосы и бороду, но в этом даже что-то есть. В сети только и разговоров о том, какой он хороший отец, и это Диане нравится. Та самая идеальная семья из рекламы по телевизору, а если Ваня стал выглядеть хуже — это ерунда. Зато она сама ничуть не изменилась, а пара лишних килограмм сошли за неделю. И если и есть какие-то мелочи, действующие на нервы, если Ваня ниже нее, когда она на каблуках, или если на вопросы журналистов он отвечает вяло и неуверенно, и если иногда он в плохом настроении позволяет себе говорить «Диан, я устал, отвали, а?», как будто она не устала тоже, даже если ей нравится слушать, как он говорит о кино или о чем-то другом, но иногда он с умным видом несет полную чушь… Диана смотрит на красные сердечки в своем инстаграме, и она счастлива. В фильме с Тихоном она оказывается неожиданно, но это здорово. На съёмках с ним весело, а после второго съёмочного дня он говорит: — Дианка, пошли за шаурмой зайдем. Я что-то голодный, как пес. Вуф. Она соглашается. На все соглашается, и на поход за шаурмой, и на пройтись, и на вызвать потом вместе такси. Уже, конечно, поздно, но смеяться так много за день даже непривычно. Диана ловит себя на том, что почти не поддерживает разговор — просто ждет, что скажет Тихон, и он все говорит и говорит, и все, что он говорит весело до коликов. Диана совсем немного завидует Ксюше, но это проходит, когда она видит шаурмешную в каком-то грязном киоске. Это даже радует, что ей есть за что зацепиться в своем замужнем счастье — Ваня бы точно не привел ее в место, где ошиваются бомжи. Но Тихон чувствует себя как дома, говорит потертого вида мужику за прилавком: — Здравствуйте, мне шаурму двойную, пожалуйста, и… — и поворачивается к ней. — Ты будешь? Наверное, за вечер это самое смешное, что он говорил. Если он ест в этом месте часто, удивительно, что он еще жив. — Нет, не буду, спасибо. — Да как не будешь? Голодная пойдешь? Ну давай хоть чай возьмем? — Нет, правда, — говорит Диана. От душного теплого воздуха с запахом мяса даже голова кружится. — Я тебя на улице подожду. На улице холодно, но лучше чем внутри. Фонари светят тускло-желтушно, неподалеку шумит компания вроде посетителей шаурмешного ларька, и асфальт мокрый от недавнего ливня. Она проверяет телефон — Ваня написал, что ложится спать и отправил два цветных сердечка. — Э, красавица, — от группы мужчин отделяется силуэт в поношенной куртке. — Откуда это у нас на районе такая цаца? Диана неловко улыбается, и прикладывает телефон к уху. Может, если она притворится, что ей звонят, он отстанет. Не срабатывает. — Э, слышь, с тобой говорю, — рявкает он, подходя совсем близко, и Диана успевает только зажмуриться и услышать, как что-то тяжелое с шумом падает на асфальт, она даже не сразу понимает, что произошло. Мужик держится за лицо и матерится, и кажется откуда-то у него идет кровь. Тихон рядом, одновременно трясет правой рукой, и дует на левую, в которой зажата шаурма и бумажный стаканчик. — Взял тебе чай, Дианочка. Только половину пролил, ты уж прости, — и протягивает ей мокрый стакан. Диана смотрит на мужика, ковыляющего в сторону товарищей с тихими матами, на почти пустой стаканчик с пакетиком принцессы нури, на беспечно улыбающегося ей Тихона. — Ну пошли? — говорит он. — Ты чай пей, а то замерзнешь же. Диана смотрит и понимает — она больше не будет счастлива.