Разрушенный мир, ставший утопией

      «Тухлятина какая-то!», думал Шмель в слэме из трёх человек. Правда была на его стороне, что нельзя было сказать про пьяного скинхеда, пытающегося не то пробить стену, не то сбить молодого панка с ног своими пируэтами. Танцпол бара был, на удивление пуст, хотя и приехала довольно известная в узких кругах банда. У стойки тёрлась пара школьников, пытающихся выдать себя за совершеннолетних, дабы им продали заветный яд в стакане. Да и, на удивление Шмеля, половина групп вообще не явилась на концерт. «Накроют, что ли? А чего все об этом знают, а я нет?!» –вопрошал у себя в голове панк, уходя из слэма.       Выйдя из подвального помещения, где бар и находился, парень достал сигарету из недавно нашоплифченной пачки. Покрутив её в руках, Шмель начал копаться в карманах своих джинсов. Трудно было сказать, где кончались заплатки и начинался первый слой штанов. В карманах парень нашёл всё, что он только мог с собой носить: аэрозольный пистолет, который, уже давно, использовался исключительно для стрельбы сигналом охотника, баллон с перцем и даже нож Аиста, скинхеда, которому сегодня нездоровилось.       Громкий звук разочарованного плевка раздался по всему закутку, где стоял Шмель. «Вокруг одни пидорасы! У одной денег нет, другой на шоплифте попался, вторые сутки из четырнадцати сидит, третий прииболееел, блять. Ещё и зажигалку проебал!», размышлял панк о прошедшем. Забыв о проходящем гиге, он побрёл к ближайшему подъезду, где обычно стояла разного рода гопота. Парня это не особо волновало, ибо в том же подъезде жил Давид, или, как его называли другие гопники, Травка.       Травка учился со Шмелём в одной школе, и они даже когда-то были друзьями, но сейчас они просто прикрывали друг друга от своих компаний, ибо кому нужны враги среди тех, кого ты знаешь лично? Получил же Давид такую кличку за то, что выращивал у себя в деревне первоклассную марихуану, которую потом и загонял «браткам».       Погруженный в размышления о том, что надо бросать курить, Шмель и не заметил, как наткнулся на какого-то пьянчужку, еле волочащего свои ноги. Пьянчуга оказался на редкость неустойчивым и упал в тот же миг, как столкнулся с панком.       — Э, мужик, ты чего? — поздоровался Шмель, но в ответ услышал лишь какое-то кряхтение — Перепил, что ли? Или ты пранкер какой-то ебучий?       Ответа панк не услышал, но заметил, что у мужика что-то блеснуло в руке. Парень, наученный горьким опытом, решил не рисковать и тут же достал баллон, из которого начал поливать пьянчугу перцем да так метко, что ему бы позавидовал сам Зевс с его умением метать молнии. Коричневая жижа уже стекала с лица мужика, как вдруг он накинулся на панка, неожидавшего встретить такое активное сопротивление.       Пока Шмель летел он вспомнил всё, чему мама учила его в таких ситуациях: как правильно бить по глазам, вставать, стрелять и бежать после выстрела. Адреналин ударил в голову, но Шмель тут же упал на пол, испытав лёгкую боль в левой ноге, на которой лежало пьяное тело. «Ха, в моше и сильнее прилетало!» –подумал парень и тут же достал из кармана нож Аиста, после чего со всей силы воткнул его в плечо алкаша, из которого тут же прыснула небольшая струйка крови, но тело это, тем не менее, не останавливало, оно уже начало подниматься.       Шмель, не поверив в то, что нормальный человек никак не отреагирует на то, что в него воткнули нож, использовал свои последние силы на то, чтобы выткнуть орудие и сбросить алкаша с себя. Поднявшись он увидел, что тело опять ползёт к нему.       — Солевой ты ёбаный, иди нахуй! — воскликнул панк и, ударив мужика по лицу своим тяжёлым сапогом, помчался дальше. — Вот это день, нахуй, Аисту расскажу, почему у него нож в крови — не поверит ведь!       Пробежав ещё пару кварталов, Шмель приблизился к дому Травки, но увиденная им картина поразила его: у подъезда была всего пара человек! Единственное, что панка радовало — один из них мусолил в руках сигарету, что означает, что у него есть столь желанная парнем зажигалка. Казалось, что розовый ирокез стал чуть более приподнятым. Подбежав к гопнику Шмель задал лишь один вопрос:       — Дарова, жига есть?       — Не, браток, сам ищу, у кого стрельнуть — слова болью отдались в сердце панка. Весь этот путь и ради чего?       Разочарованный Шмель ещё пару секунд постоял около подъезда и отправился в магазин неподалёку: там его ещё не ловили, да и Фаер рассказывал ему о том, что там, бывает, дают подкурить.       Вывеска магазина светилась неоном, разрывая тьму в вечернем сумраке. На стекле внешнего прилавка были видны неглубокие царапины, будто бы кого-то приложили шипами к стеклу. По проклёпанной спине панка пошла небольшая дрожь, ознаменовавшая глупость Шмеля из прошлого, забывшего надеть вторую кофту под свой жилет, с которого недавно начала отрываться нашивка «голодомора».       Панк ещё немного помялся у входа, что было для него несвойственно и зашёл внутрь мечты капиталиста: яркие вывески с рекламой товаров, всюду ценники разных цветов, ненавязчивая музыка и камеры на каждом шагу. Благо, недавняя пандемия заставила всех свыкнуться с тем, что люди в масках, а осень, заставлявшая людей накидывать капюшон была как никогда кстати.       Оглядевшись вокруг и не встретив ни одного продавца, Шмель подошёл к прилавку и, осторожничая, закинул зажигалку в свой карман. Секунда ожидания и… Ничего. Никто не пришёл, чтобы выгнать Шмеля и отобрать у него зажигалку. Решив, что такой шанс упускать нельзя, парень быстро набил карманы всякими продуктами, большая часть из которых была всякого рода фастфудом, а затем, напоследок прихватив жвачку, он вышел из дверей магазинчика.       Парень достал уже порядком помятую сигарету и своё сокровище, ради которого он прошёл весь этот путь: зажигалку за 15 рублей. Затянувшись сигаретой, он долго держал дым внутри, а потом выдохнул. Затяжка-выдох-молчание-затяжка. Так прошли несколько минут у подъезда недалеко от магазина, где парень получил столько ценного.       Последний выдох был самым неприятным: пусть цель и достигнута, но ощущения облегчения так и не последовало. Постояв с ещё несколько секунд, Шмель понял, что весь день ему казался очень странным: на улицах было много, даже по меркам его города, пьянчуг, еле волочащих ноги; на работе пришлось работать за двоих, ибо Аисту резко стало плохо; а на гиге было, по большей мере человек двадцать.       — Не к добру это хуйня, ой не к добру! –размышлял Шмель — Ну ладно, сейчас сгоняю до Аиста, а там мы вместе и разберёмся, что к чему, да и хоть понятно будет, чем этот чёрт болеет.       Достав из жилета свой телефон, экран которого больше напоминал паутинку, набитую у Шмеля на локте, чем экран как таковой, парень увидел смс от оператора, сообщающее, что сегодня у них возникли неполадки со связью, а также номер, на который нужно позвонить, в случае наличия у потребителя вопросов. «А как я вам, блядям, должен звонить, если связи нет?!», спрашивал у воздуха парень, завидев это сообщение.       Отправившись на остановку, парень не встретил ни души, что странно, ведь концерт должен был недавно кончиться, а после все, обычно, сидят здесь и ждут последнего автобуса, уходящего из центра в депо. Быть может, все, кто сегодня пришёл, живут в центре, но это ещё страннее!       — Что делать обывале на нашем гиге?! А если это наши, то с чего это они живут в центре, а не идут сюда?       Шмель закурил новую сигарету и тут, как по волшебству, из-за угла выглянул 12 автобус, которого парень и ждал. Выругавшись, парень затушил сигарету и кинул её в пачку для недокуренных сигарет. В самом автобусе было почти как обычно, однако со всех сторон раздавался сильный кашель. Протиснувшись к другой части автобуса, дабы кондуктор не заметил нового пассажира, Шмель проехал ещё несколько остановок и быстро вышел в общем потоке людей на Кропоткина, откуда дошёл до дома Аиста.       Код от домофона он выучил ещё пару лет назад, когда только познакомился с Аистом, которого тогда ещё звали Лёхой. Быстро пройдя в подъезд, предварительно оглядевшись на наличие бонов в округе, Шмель нажал на кнопку вызова лифта и стал смотреть, какой же из лифтов приедет. Спустя пару секунд он увидел, что едет грузовой, который, чаще всего, отключали, если никто не подавал заявку заранее.       Двери открылись с уже давно знакомым, даже родным, грохотом. Лампочку, как обычно, побил кто-то из местных, из-за чего единственным источником света была панель над кнопками этажа. Панк, недолго думая, вошёл в кабину и нажал на кнопку с числом 20, как вдруг заметил небольшой комок, в котором он, по прошествии нескольких секунд разглядел девочку-соседку Аиста. Несомненно, опыт в просмотре различных хорроров взял верх над здравым смыслом Шмеля, и он почувствовал, как пот почти моментально начал стекать с его спины и шеи. Придя в себя, парень решил начать говорить:       — Эй, девочка, ты чего тут одна?       Но ответа не последовало, из-за чего Шмелю, собрав всю свою волю в кулак, пришлось подойти к ребёнку ближе и, взять за плечи. Но, только Шмель хотел заговорить, как заметил, что руки девочки были во чём-то мокром и немного вязком. Несмотря на то, что сердце уже было готово выпрыгнуть из груди панка, он собрался и приподнял голову девочки.       Взглядом из прогнившей глазницы и кровавой струйкой из правого глаза девочка поприветствовала панка, который лишь и успел вскрикнуть и отползти в сторону дверей лифта, который, несмотря на ужас, творящийся в нём, всё также мерно и знакомо покачивался в шахте. Панель лифта мигала, меняя цифры этажа с одного на другой, как вдруг лифт остановился и Шмель, даже не посмотрев на то, какой это этаж выскочил из кабины.       На этаже было тихо и единственное, что выдавало в нём присутствие хоть какой-нибудь жизни — лёгкое поскрипывание одной из дверей. Шмель, прокрутив в своей голове все сценарии из фильмов, что он смотрел и книг с комиксами, что он читал, решил, что идти к двери будет настоящим самоубийством и, опомнившись, посмотрел на номер этажа: пятнадцатый.       Вновь вызывать лифт у панка желания не возникало, и он, движимый надеждой на спокойное завершение этого дня, отправился к лестнице, но какого же было его удивление, когда и здесь он увидел скукожившийся комок, когда-то бывший человеком: оборванные рукава пиджака, сквозь которые можно было увидеть кость, будто бы при сильно запущенной гангрене, а стопы, что должны были быть направлены в сторону от голени, были развёрнуты к стене, а единственное, что выдавало возраст, когда-то жившего человека — опавшие седые волосы неподалёку от тела.       Тут желудок Шмеля начал окончательно сдавать позиции и, продержавшись ровно до того момента, как панк выбежал на лестничный пролёт, низверг из себя всё, что было внутри. Лестничная площадка же не потеряла своего шарма и лишь эхом разнесла раздававшиеся внутриутробные звуки.       Немного успокоившись от увиденного, Шмель стал подниматься выше с одной лишь целью: укрыться в доме Аиста и узнать, что же происходит вокруг. Пролёт за пролётом панк поднимался, знакомые ему тэги и рисунки на стенах уже не казались столь же доброжелательными, какими они всегда для него были, и даже «161» нарисованное фирменным шрифтом Фаера, не придавала ощущения безопасности.       Тяжело дыша, почти поднявшись на нужный этаж, парень заметил стоящего на пролёт выше мужчину, что вяло передвигал руками, будто бы пытаясь забраться на стену. После всего увиденного сегодня, Шмель не был готов к очередному сюрпризу судьбы и, по-быстрому зарядив свой верный «Пионер», не выпуская его из рук, пошагал вверх по лестнице.       Мужик был одет просто, но опрятно, однако что-то в его виде было не так, даже если не учитывать его странное поведение. Чем ближе Шмель подходил к нему, тем более встревоженными казались они оба. Время растянулось как сопля, у человека со сломанными руками, который, быть может, и хотел бы убрать её, но никак не мог с этим справиться. И вот, панк уже на одном уровне с мужчиной, но, если бы всё было, так, как Шмель хотел — этого дня бы и вовсе не существовало.       Лёгкое касание оставленной здесь какими-то школьниками, а может и самим Шмелём когда-то давно, бутылки и… Бутылка упала. Сначала казалось, что она чуть прокатится и остановится, да не тот был для того день, бутылка с лёгким, почти незаметным, свистом, полетела вниз.       Трудно сказать, сколько прошло с того момента, как она полетела: панк был потерян и зол на весь мир за то, что сегодня происходит. Тем не менее, хруст разбитой бутылки заставил Шмеля вернуться в мир и посмотреть на него новыми глазами. Глазами, полными неуверенности в том, что сейчас произойдёт.