Лагерю и Миру

Лена замерла, так и не выйдя из-за стола. Её лицо выражало слабый испуг и недоумение. Я решил в первый и последний раз отступить от своего правила: я заглянул в мысли Лены через свой визор, чтобы она этого не видела. Хоть я и испытывал стыд, я всё же сделал это, утешившись тем, что не буду ничего менять, только смотреть. В моих ушах зазвучала таинственная музыка - не знаю, заиграла она в наушниках-вкладышах по случайно отданной жестовой команде, или я просто её представил, но она подходила по ситуации. Я ясно представил себе Фумея и Мику, и первый своим хрипловатым голосом комментирует для второй: - “Псайке-Лок - две тысячи семь”. Всё та же игра. Чувства были. О, да. Высокие и прекрасные. Теоретически, они должны были быть направлены на какого-то конкретного человека, но сейчас они не были ни на кого направлены. Она была готова отдать всю себя первому человеку, что откликнется на её немой зов. Они, чувства эти, сидели где-то в глубине, подпружиненные одиночеством и теми потрясениями, что она перенесла за эти дни. Была также готовность сделать что-то резкое. Она всегда была - такой уж у Лены характер. Я провёл пальцем по визору, убирая его свойства зеркальных солнцезащитных очков. Теперь это была короткая лента из прозрачного пластика на моих глазах, на которую проецировались буквы и цифры. Теперь она может видеть мои глаза: заспанные, с мешками под ними. Самые обычные карие глаза, ничем не примечательные. Не то что её глаза. Прекрасные, изумрудно-зелёные. В них действительно можно утонуть. В буквах и цифрах, выражавших её мысли через сложные формулы взаимодействия нейронов, я привычным взглядом отыскивал образы. И тут эти образы, относящиеся, судя по всему, к объекту вожделения, самым неожиданным образом начали складываться в подозрительно знакомую картину. Белая мятая рубашка, фиолетовый галстук-косынка… Светло-русые волосы, расчёсанные в пробор, но стремящиеся вырваться из надоевшей тюрьмы строгих и определённых форм… Заспанные карие глаза за визором, выражающие тем не менее, мировую мудрость… Да это же я. Юхан Линдстрём собственной персоной. Даже не думайте уличать меня в нарциссизме: это мысли Лены, я всего лишь излагаю их вам. Если бы я это видел на полноразмерном мониторе, я бы в удивлении прянул назад. Рефлекторно я сделал это и сейчас, но потерял равновесие и с размаху сел на диванчик с царапиной. Лена подошла ко мне и нагнулась: - Ты чего? Юхан, с тобой всё в порядке? - Да ничего. Жив покамест, и на том спасибо. - А чего ты меня попросил остаться? - В её зелёных глазах горел неподдельный интерес. Я встал, отряхнулся - понимаю, это выглядело глупо - взял Лену за руку, перетерпел ощущение, подобное многовольтовому электроудару, вывел её за собой из-за стола и остановил примерно посредине рабочей секции. Только бы Рюити не вошёл… - Лена. - Я серьёзно посмотрел ей в глаза и подавил желание раствориться в её взгляде. - Я довольно долго наблюдал за тобой. Я не хочу, чтобы с тобой происходило что-либо плохое. Потому что я люблю тебя, Лена. Больше жизни. Прости, просто в русском языке нет таких слов, которые могли бы выразить мои чувства и ощущения, а в других языках я не силён. Максимально глупое сравнение, которое я смог подобрать, но в русском языке оно, по-моему, самое ёмкое. Она закрыла глаза и улыбнулась. Потом посерьёзнела. - Юхан. Я не могу так. Я знаю тебя минут сорок… - Боковым зрением всё ещё анализируя показания на визоре, я увидел, что её чувства подпружинились ещё сильнее. Видимо, тянет время, чтобы обрушить на меня водопад самого своего существа. Не знаю, анализирует кто-то сейчас мои мысли так, как я анализировал её мысли, но, наверно, у него создалось бы подобное ощущение - я тоже чувствовал себя будто подпружиненным. Ещё чуть-чуть поднатянуть - и отпустить. - А я тебя - лет двести. Поверь мне, это достаточный срок, чтобы влюбиться. Иным хватает и четверти секунды. - Ох, Юхан… - Она посмотрела куда-то в сторону и начала заливаться краской. - Это неожиданно. Очень неожиданно. Но… - Она снова посмотрела на меня, подошла вплотную и обняла. Хотелось раствориться в тепле её тела. Её губы едва не касались моего уха, она зашептала: - Я принимаю твоё признание. Я тоже люблю тебя, Юхан. Я чем-то чувствую, что ты хороший человек, что я не ошиблась. Я не знаю, как это возможно, но мне кажется, что я могу понять, хороший человек или нет. Рюити, конечно, не так плох, каким, возможно, показался мне сперва, но… Сердцу не прикажешь. Я чувствовал её горячий шёпот в своём ухе, щекотку её фиолетовых волос на своей щеке. И фигел от происходящего. Хотя я видел правдивость её слов по показаниям её мыслительной активности, я решил наплевать на них и действовать прямо, по-человечески. Жестом глаза я отключил передачу показаний. Я, конечно, мог бы её просто приворожить искусственным путём, но это как-то… Не по-человечески. Если любовь взаимна, то пусть возникает естественно, а если нет - так пусть всё тоже будет естественно. Был такой сюжет в одном из мультфильмов - там одна героиня обладала сверхъестественной способностью влюблять в себя людей, но вскоре она поняла, что любовь, вызванная её способностями, разительно отличается от настоящей любви. Так и здесь. Всё будет выглядеть вполне естественно, особенно для жертвы приворота. Но я всё время буду испытывать жуткий стыд за порабощение воли. Даже тогда, с Голубой Водой, мне было очень стыдно действовать через Фумея, подавляя его волю, но я это делал по необходимости. Даже когда мне даются два виртуала и мне надо, грубо говоря, от них получить виртуальных детишек, я предпочитаю не подчинять их волю, а действовать обстоятельствами. Рюити шутит, что из меня получится неслабый драматург и что вообще я склонен делать из своей работы поле для писательства или чего-то подобного, но начальство мой подход одобряет - ведь в реальном мире никакого сверхъестественного приворота сверху, как это мог бы сделать я, не бывает. Хотя кто знает - может быть, тот мир, в котором я живу, на самом деле тоже симуляция, и меня кто-то приворожил, испытывая муки совести, потому что так сказало злое начальство? Боюсь, мы этого никогда не узнаем… - Да. - Она отстранилась от моего уха и сжала моё лицо в ладонях. Смотрела мне в глаза. И я позволил разуму отключиться, утонув в изумрудно-зелёном море её глаз. Хотелось нырнуть как можно глубже, выпустить воздух, связывающий моё существо с остальным миром, из лёгких и опуститься на самое дно, чтобы остаться там на веки вечные… Она улыбнулась снова и поцеловала меня. Тишина моей рабочей секции просто будто взорвалась. Как бы странно и глупо это ни звучало, но за двадцать девять - уже почти тридцать, через месяц, восьмого июня, у меня день рождения - своей жизни это был мой первый поцелуй. Я опешил до невозможности соображать, но и тут спас старый трюк с посыланием рациональной части своего сознания куда подальше - благо она и перестала соображать от шока. Одной рукой я прижал её к себе за талию, а вторую положил на затылок, ероша её прекрасные волосы. Они пахли чем-то далёким, таинственным и манящим. Через пять минут, показавшиеся вечностью, она отстранилась от меня, улыбнулась снова и, закрыв глаза, положила свой острый подбородочек мне на плечо. - Вот никуда не хочу уходить. Не каприз, ты не подумай ничего такого. Просто хочется провести всю жизнь рядом с тобой. - Она отошла и села на диванчик. Я, всё ещё пребывающий в состоянии блаженного оторопения, последовал за ней и сел рядом. Она обняла меня за плечи, а я взял в руку её прохладную ладонь. - Понимаю. - Я прижался к ней теснее. - Сам в таком же состоянии. Но быть виртуалом в разы выгоднее, чем реальным человеком. Как жаль, что я не виртуал. - Почему? - В виртуальном мире твоё сознание может быть заморожено, ускорено или замедлено в тысячи раз. Потому что твоё сознание - объёмная, сложная программа, а ей можно управлять как вздумается. Время и пространство - тоже. Но я лишён этой прелести. Я реален. Я, конечно, могу погрузиться в виртуальный мир, но время в мире реальном будет идти неотвратимо. Самое большее, на что способны наши камеры погружения - четырёхкратное ускорение. На большее человеческий мозг просто не рассчитан. Так что в виртуальном мире я могу путешествовать во времени, а здесь проснуться через месяц, и месяц этот уже нельзя будет вернуть. А ты, например, можешь прийти в любой мир в любое время и место, прийти сюда в любом варианте себя во времени - хотя ты относительно этого мира продвинешься во времени вперёд. То есть, если ты простоишь в остановленном виде в каком-нибудь мире месяц, то этот месяц пройдёт и здесь, и его уже нельзя будет вернуть. Как бы хотелось надеяться, что и этот мир, который я считаю реальным - тоже симуляция, и здесь можно управлять временем и пространством… Только я не имею прав администратора, чтобы пользоваться этой возможностью. - Жаль. - Она наклонила голову. - То есть, ты не сможешь крутиться в циклах без потери времени? - Да. Попади я в “Совёнок” - я бы проснулся через то время, которое я там провёл в реальности, а не по циклам. Можно, конечно, сделать реплику своего сознания и передать тебе, но… Это уже буду не я. А настроить связь будет, конечно, можно, но мне будет очень плохо без тебя. Так что придётся выкручиваться… - Ох. - У меня через десять дней отпуск начинается. Два месяца. Можем провести его с тобой. - Ты обещаешь? Вытащишь меня? - Да. Вытащу обязательно. - Спасибо. - Она улыбнулась и коротко чмокнула меня в губы, заставив меня пережить ещё один многовольтовый электроудар. - А теперь можешь меня переместить к остальным? - Конечно. - Я, окрылённый радостью, чуть омрачённой грустью расставания, но тут же восстановленной созревшим в моей голове планом, порхнул к клавиатурам. Задал перемещение и координаты. - Елене Тихоновой приготовиться. Точка назначения: пионерлагерь “Совёнок”, площадь. Четырнадцатое июня тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года, девять часов сорок семь минут. Лена взошла на пьедестал. Я криво ухмыльнулся. Она улыбнулась в ответ. Тихая вибрация сенсорной клавиатуры ознаменовала подтверждение операции. Я не мог смотреть, как она рассыпается в пыль, хотя и прекрасно осознавал, что с Леночкой всё в порядке.