Лагерю и Миру

Прошло пять лет. Виртуальных, естественно. В реальном мире - если не считать перерывов, конечно - прошло едва ли больше сорока миллисекунд. Мы с Фумеем сидели в одной из волгоградских кофеен и говорили буквально обо всём. То, что вы сейчас читаете, я уже издал единожды в виртуальном мире, и, на моё удивление, это произведение имело оглушительный успех. Готовилось издание и для реального мира. - Ну, почитал я твою рукопись. - Фумей с шумом отхлебнул немаленький такой глоточек кофе из объёмистой кружки. - Не хотел бы показаться бестактным, но ты слишком большое внимание уделяешь своей истории с Леной. А где Семён? Где, извините меня, я? Где Шурик? Где Серёга? - Да ведь твоей истории с Мику и Семёнову роману с Алисой посвящена первая половина книговины. Это уже потом меня переполнило. - Ты сейчас разговор записываешь? - Да. Твои слова будут переданы с величайшей точностью, - заверил я. - Тогда я не буду повторять твоих, скажем так, манер повествования. Буду говорить по порядку и по делу. Вот что было. Доехали мы спокойно, всего за неделю. Дошли до их дома буквально пешком. Владивосток, конечно, город большой, но пешком пройти пару десятков километров, особенно когда вам обоим восемнадцать… От такого удовольствия не откажешься. Микуся, конечно, устала на полпути, но я её на руках понёс. Тоже удовольствие, от которого ну очень трудно отказаться. Они - а теперь, соответственно, и я - живут в частном доме на острове Русский. Меня там приняли довольно радушно. Вот как это было. Мику позвонила в звонок - его кнопка висела около калитки. К нам вышел её отец - высокий и стройный человек лет сорока пяти, в очках, но лицо его прямо-таки излучало позитив. - Кто это такой? - осведомился он у Мику. - Папа, это Фумей, мой парень, мы познакомились с ним в лагере, он с нами поживёт немного, можно? - Фумей, говоришь? - Ага, - говорю, отдаю честь пионерским приветствием и представляюсь полностью: - Ядзива Фумей, программист-фрилансер. - Где руку потерял, программист? Ну не говорить же ему пока, что я иномирец и всё такое? - Протестовал слишком активно. Вот и сорвало указующий перст вместе с рукой. - Протестовал? Где же ты протестовал? - В окружном суде. Шипоголовенький такой. Не видели, ни разу? - Я откровенно ржал про себя. Тут заржал и он. - Тоже гякутен-сайбанщик? - Ага. Приятно видеть человека высокой культуры. - Я вскинул левую руку с указующим перстом, совместив этот жест со щелчком пальцами. Он повторил. - Сколько раз заваливали фон Карму-старшего? - Сегодня собираюсь сделать это ровно в тысячный раз, я считал! А я загадал, что в этот прекраснейший день - если он когда-нибудь настанет - я обязательно приглашу в дом какого-нибудь незнакомца и угощу его ужином! Так уж совпало, что пришли вы с Микуськой. Прошу внутрь. Ну как было не принять такое приглашение? Поужинали мы прямо-таки по-царски - Евгений Иванович был не только хорошим инженером, но и весьма недурным поваром. Честь и хвала Евгению Хацунэ. Мама Мику - маленькая, но крепенькая дама с зелёными волосами, заплетёнными в такие же, как и у своей дочери, хвосты - разумеется, существенно более короткие - повторила вопрос мужа насчёт моей руки. Тут уже пришлось приоткрыть правду. - Тот лагерь, в который вы отправили свою дражайшую дочь - совсем не тот, чем кажется. - Да мы слышали про какие-то ядовитые отходы. - Там на самом деле всё не так просто. Этот лагерь на самом деле - пространственно-временная аномалия. Вы отправили её в конце мая, вернулась она в середине июня, но между этим прожила десяток тысяч лет во временной петле. - Как так - десять тысяч? - Да вот так. Её состояние полностью откатывалось, а память стиралась. Так что всё нормально. Но законы аномальной зоны поменялись, появился я, а там дальше такое началось, ух… - И рассказал им про всё, что видел, кроме, естественно, фондовских вояк, путешествия в твою, Юхан, обитель и прочего, что могло бы выбить их из колеи. - Боже мой. Микусь, ты как после этого? - Да всё нормально. - Она улыбнулась и обняла меня. - Эти передряги нас только сблизили. - А где же ты всё-таки руку потерял? - Вот тут-то и начинается самое интересное. Я - иномирец, прибывший изучать “Совёнок”. А руку потерял на войне в одном из миров. - Такой молодой, а уже воевал? - Ну а что вы хотели? Мне восемьдесят! - А на вид не больше восемнадцати. - Ну и считайте, что мне восемнадцать. Биологически оно так и есть. - Отлично. Я пошёл заваливать Манфреда. Предлагаю всем посмотреть. - Евгений Иванович сделал какой-то жест, и на стене загорелся плазменный экран. На нём отобразился милый сердцу многих зал окружного суда. Микусина мама посмотрела на своего мужа как-то не то раздражённо, не то устало, тот подумал и закрыл игру. Видимо, он ушёл в отставку и отдал своё сердце серии капкомовских детективов. - Завалю завтра. Всё-таки дочь приехала, парня привезла. Микусь, доченька, сыграй, пожалуйста, что-нибудь. - Из игры? - Всё равно. Мы послушаем. Мику, тряхнув волосами, встала из-за стола и села за рояль, стоявший с другой стороны - между столом и экраном. Зазвучали ноты динамичной темы - я узнал её с первых пяти нот: “Персьют - Корнеред”. Но буквально на тех же пяти нотах понял: играют не на фортепиано. Звучит оригинал композиции, явно написанный на компьютере и исполняемый компьютером. Я включил сенсоры и просветил комнату - никакие динамики не звучали и не работали. Я дополнительно даже снял гарнитуру - вдруг у меня аудиоплеер с ума сошёл? Но наушники молчали. Я встал из-за стола и обошёл комнату кругом. Музыка шла будто отовсюду, хотя источник звука был всего один - рояль, на котором Мику самозабвенно, чуть ли не высунув язык, играла эту композицию. И тут меня осенило. - Микусь? - А? - Она прервала игру. - Сыграй, пожалуйста, то же самое, только представляй, что эта композиция звучит у тебя за спиной в оркестровом исполнении. - Но? - Просто представь. Прошу тебя. Она на секунду задумалась, потом кивнула и начала игру сначала. Зазвучала всё та же тема, но действительно в оркестровой аранжировке. - Вы это тоже слышите? - Да. - Евгений был задумчив. Ему было трудно переварить полученную информацию. - Это значит, что ваша дражайшая дочь получила в дар от “Совёнка” аномальную способность! - Я вскинул руку в указующем жесте. Даже музыкальное сопровождение подобрано очень хорошо. - Какую же? - Управление звуком! - Не знаю, как Мику не отвлекалась на наш спор, но она всё ещё продолжала играть. - А. Понятно. - Отец Мику странно ухмыльнулся. - Доченька, хватит, пожалуйста. - Ох, спасибо. - Она встала из-за рояля и помельтешила пальцами, разминая их. Но музыка не прекратилась. - Оп-па. Аномалия разрослась. - Я поскрёб затылок под штальхельмом и проговорил. - Мику, ты можешь перестать прокручивать эту песню у себя в голове? - О? Да, хорошо. - Она крутанула головой, приводя воздух в движение. Музыка прекратила играть. - Ох. Это ж целая аномалия. - Я надел гарнитуру. - Тебя надо на содержание поставить. В клинику для опытов. Все ужаснулись - простите за избитую фразу. - Хех. Простите, шутка вышла неудачная. Надо было как-то разрядить ситуацию. - Заиграла тема “Саспенс” из всё той же игры. - Простите. Подбираю просто по привычке в голове музыку для ситуации. - Мику. - Я подошёл к ней с серьёзным лицом. - Тебе надо выставить какой-то выключатель в голове. Типа: эта музыка - в массы, эта - для себя. Чтобы воздух понапрасну не сотрясать. Боюсь, что я тебе в этом деле не помощник, но, думаю, Юхан вполне способен решить эту проблему. Тот я, который Юхан, улыбнулся. Я действительно приезжал к ним и делал для Мику этот «выключатель». - Какой Юхан? - Евгений с интересом посмотрел на меня - на того меня, который Фумей. - Юхан Линдстрём. - А поточнее? - Юхан Линдстрём, фриланс-программист, мой, скажем так, однокашник. Парень Лены Тихоновой, вашей многоуважаемой племянницы. - Отлично выходит. Девушки знакомы, парни знакомы. - Если что, мы не родственники. Он швед, я русский. - А откуда имя японское? - Оно у него не японское. Оно неправильное. Ему кто-то псевдоним придумал. - Мику приобняла меня за плечи. - Ну, “Фумей”, понятное дело, “неизвестный”. Но “Ядзива”? “Ядзи” - сама по себе полноценная фамилия. Но что здесь делает “ва”? - Один из машинных переводчиков передаёт это слово так, что можно его перевести как “крючкотворец”. Так что мне кто-то в споре сказал: “ядзи ва аната дэсу”. Ну, вот и взял себе первые два слова. - Ладно. - Открою тайну: “Язива” на языке кхоса означает “неизвестный”. Так что вот. - Неплохо, неплохо. Кто ж твой ономатет, Фумей? - Юхан Линдстрём. Он у нас полиглот. - Неплохо же вы там устроились. Шли дни, месяцы, годы. Я работал на два фронта: программистом и в Фонде. В конце концов с охотного благословения Евгения и Юки Хацунэ - так звали мать Мику - я на ней - на Мику то есть - женился. - Поздравляю. - Хех, да. Неплохо устроился. Ну вот. Здесь-то и начинается самое интересное. Помнится, год назад я зачем-то - уже не помню, зачем - поехал в Липецк. Самый обыкновенный город, каких сотни. Иду, значит, по улице - Космонавтов, кажется, мимо магазина техники - и вижу: ты с Леночкой своей под ручку гуляешь. - Такого не было. Мы с ней в Липецк ни разу не ездили. - Так в этом-то и есть самое странное. Слушай дальше. Вот. Вижу я, значит, вас, подхожу на расстояние двух метров, машу рукой. А ты - то есть он - пальцами щёлкнул, и всё вокруг будто на треугольники рассыпалось - знаешь, как в трёхмерных играх такое бывает. И остались только я да он. И он стал стремительно превращаться из тебя в четырнадцатилетнего пацанёнка с чёрными волосами, прыщавым лицом - господи, готов поспорить, я сам таким был в детстве. Черты его лица лишь слегка напоминали твои. Во что он был одет, я не помню. Мы висели будто в каком-то пустом пространстве. Вокруг нас ничего не было - только какие-то сполохи всех цветов радуги. Я ощущал себя странно - одновременно будто и стоял на твёрдом, но незримом полу, и падал вниз, и висел на ремнях, подвешенный к невидимому потолку. А он тоже так висел-стоял-падал напротив меня. Я не видел его глаз, они были будто в тени, хотя свет падал, как мне казалось, отовсюду - ничто не отбрасывало тени, кроме его надбровных дуг. Наконец, я подал голос: - Так. А я не понял. Что я делаю в сублиминале? - Это словцо для обозначения того, что есть между мирами, я подцепил от Толика - оно действительно “под порогом восприятия”. А то, в чём мы были вдвоём с ним, явственно напоминало сублиминал. - А, пардон. Музончик забыл - Пацанёнок виновато - как мне показалось - улыбнулся, щёлкнул пальцами - и будто отовсюду раздалась зловещая, жутковатая, таинственная, но в то же время знакомая мелодия… - “Персив - Сёрджинг Айс”? - Оно самое. - Он снова улыбнулся, на этот раз победоносно. - Из четвёртой игры про Феню Райтова? - На самом деле, я не очень люблю именно эту игру. - Почему? - Потому что Феня там не участвует как главный герой. Ну, и графика не очень, на мой вкус, слишком “футуристичная” для двумерной игры. Но музыка заслуживает уважения. - А кто ты? - Я? Я, с вашего позволения, автор. Творец всего этого. Тебя. Юхана. Миров, в которых ты побывал. - Ка-ак? - Да. В моей власти сделать всё, что угодно. - Он щёлкнул пальцами вновь. Я явственно ощутил гравитацию, поскольку перевернулся вверх ногами, приподнялся над уровнем “пола” и начал медленно вращаться по часовой стрелке. - Убедился? - Ага. - Между прочим, я специально заставил тебя не поверить, чтобы создать интригу. Всё это записывается мною. - Ладно. А зачем ты сюда пришёл, вытащил меня, подвесил вверх ногами? Он “поставил” меня в нормальное положение, убрав вращение. - Я несколько месяцев тренировал технику осознанного сна, чтобы прийти сюда. И для чего? Хочу взять твой автограф. - Автограф? У меня? Спешите видеть: автор берёт автограф у собственного персонажа! Тем более, ты мне его всё равно сам придумал. - И всё-таки. Я хочу иметь физическое доказательство того, что мои миры есть. - Ладно. - В воздухе возникла дорогая гелевая ручка и лист бумаги. Я намалевал на нём свою подпись. - Так подойдёт? - Спасибо. Очень хорошо. - Он радовался, как четырёхлетний малыш, которому подарили плюшевого мишку, которого он хотел на протяжении многих месяцев, когда получил бумагу с моей подписью. Ручка исчезла. - Эм… - Я не нашёлся, как именно привлечь его внимание, поэтому заорал: - ПРОТЕСТУЮ! - Протест… - Он сказал это таким тоном, как будто хотел сказать “протест отклоняется”, но остановился, желая выслушать меня. - Осознанный сон - это ведь просто сон. Физических артефактов из сна вынести нельзя! - Это уже мои проблемы, Фумей Ядзива. - Он воздел руку с бумагой в пионерском приветствии - мне даже на минуту показалось, что у него на шее завязан двухвостый галстук-косынка. После чего произнёс: “Назад, к маглам!” и, заваливаясь назад, растворился в радужных сполохах. В тот же миг и это место рассыпалось на треугольники, а я оказался у себя дома. Спросил, что произошло, но Мику ответила мне, что был какой-то ложный вызов в Липецк, я там был, ничего не нашёл и, рассерженный, вернулся домой. Отсыпался потом больше суток - устал с дороги. Тот я, который Юхан Линдстрём, выключил запись и пожал Фумею руку. - Как твоя Леночка поживает? - Да вот. Юрфак окончила, от ПТСР полностью излечена… - Твоими стараниями? - Да, я тоже приложил к этому руку. Ну вот. Окончила юрфак, устроилась работать адвокатом. - Восходит звезда нового Фени Райтова… - Ага. - Я поднял кружку с кофе, как если бы это был бокал с хорошим спиртным, и сделал большой глоток. Всё сложилось как нельзя лучше.