Дело семейное

— Ты и вправду ненормальная… — Спасибо, я знаю, — Сонми перекидывает через плечо рюкзак и осматривает одно из заброшенных зданий, когда-то служившее библиотекой. — Мы сорвали джекпот, Лили! Ты знаешь, как трудно отыскать доступные недостройки, где вокруг не стоят тысячи полицейских и охраны? — Нет, ты ненормальная не из-за этого, а из-за того, что ты мне только что рассказала, — не особо удивленно подмечает Лили, хоть и Сонми надеялась, что её секрет пройдет мимо ушей. Хотя, что за бред? Такой секрет не прошел бы мимо ни-ког-да. Если бы тут стоял невозмутимый очкарик из младших классов, который недавно выиграл медаль за особые достижения в математике, его бы глаза сравнялись с шириной его оправы. — Очень трудно держать в себе почти семнадцать лет такую правду, — жмет плечами Сонми и, ухватившись за выступ, подтягивается вверх, с трудом взбираясь ногами. — Такое я могу доверить лишь тебе, — тяжело выдыхает, хлопая ладошками, чтобы сбить пыль и грязь. Присаживается на корточки и подает руку Лили, которая поднимается с громким кряхтением и пытается не изгадить школьную юбку. — Очень… э-э… приятно, — кивает подруга и достает из рюкзака дезинфектор, тут же направляя спрей на свои ладони, дружелюбно предлагая и Сонми очистить руки. — Но, ты знаешь, что это… м-м… я не хочу тебя осуждать… — Говори, что хочешь, — машет рукой, как будто её и вовсе не заботит мнение Лили, но ведь ей и правда всё равно. Точнее, она знает, что её не осудят, но могут сказать всё по фактам. — Я над этим размышляю с самого детства, и хуже ты уже не сделаешь. Развернувшись, она отыскала лестницу и быстрыми шагами помчалась на пятый этаж, где открывался чудесный вид на Тэгу. Весенний закат окрашивал небо в персиковые тона, здания отражали падающие лучи, и Сонми ловила груду вдохновения, когда смотрела на свой родной город. В голове вырисовывалась лучшая картинка, и она просто нутром чуяла, что ей необходимо сюда прийти. — М-м… Сонми, это очень неправильно, — с трудом выдавливает из себя Лили, нервно сжимая пальцы и почти не смотря на подругу. — Ты же понимаешь, что это очень… — Аморально? — ухмыляется и оглядывается на одноклассницу, чуть наклоняя голову в бок. — Извращенно? Отвратительно? Грешно? Да, понимаю, — достает фотоаппарат и отдает рюкзак Лили. — Еще я понимаю, что всё это, возможно, мои гормоны, какой-то юношеский максимализм или еще какая-то хрень. Но, знаешь, после того, как я сказала тебе об этом, мне стало легче, — подмигивает подруге, ведь говорит правду, и Лили впечатлена поведением и честностью Сонми. — Никто больше не знает? — Не-а, — присев на одно колено, Сонми, высунув язык, пыталась примерить нужный кадр и выстроить необходимую композицию. Нужно было действовать как можно быстрее, пока солнце вовсе не упало за горизонт. — Так что, я надеюсь, что ты никому не проболтаешься. — Я до сих пор не рассказала про твою, так называемую “подработку”, — Лили отходит к ближайшему разбитому окну и смотрит сквозь, наверняка всё еще обдумывая то, что она услышала от Сонми. — У меня столько вопросов, если честно. — Секунду, — она делает несколько кадров, а затем встает и слабо стонет из-за неудобной позы. — Давай, я тебя сфоткаю. — Ой, ну Сонми… — Не строй из себя Бог знает что, — закатывает глаза, так как она прекрасно знает, какая же её одноклассница скромная и как легко её можно заставить покраснеть. — Становись сюда, кадр выйдет восхитительным! Встань вот так, руку вот так, отдай мне рюкзаки, да. Идеально! Сонми отходит на необходимое расстояние, прицеливается и щелкает трижды. Думает насчет вспышки и понимает, что можно попробовать, поэтому предупреждает Лили о ярком свете, чтобы она не моргала, делает несколько фотографий с разных ракурсов и довольная показывает кадры подружке, которая с искренним восхищением смотрит на себя же. — Как ты это делаешь? — Фотографирую? — Нет, делаешь такие кадры, — Лили просматривает каждую фотографию, пока Сонми с широкой улыбкой смотрит на результат. — Теперь я понимаю, за что тебе платят. — Видишь, не зря сюда полезли, — проверяет время на телефоне и с ужасом замечает пять пропущенных. — О, черт, мне Тэхен звонил… — Давно? — И Тэтэ… твою мать, и мама, — Сонми стонет и быстро закидывает фотоаппарат в рюкзак, хватает очумевшую Лили за руку и тащит её на всех скоростях вниз. — Я забыла, что сегодня отец возвращается с командировки, какая же я дура! Но, блин, ради таких кадров можно и получить от братьев вместе с мамкой. Спрыгивает на тротуар с завидной смелостью, подает руку Лили, которая с трудом спускается и чуть не падает прямо на одноклассницу. Отряхивает себя, вновь предлагает дезинфектор Сонми, но она в ответ машет головой, нечленораздельно говорит ей о том, что скинет фотографии и на всех парах мчится в сторону автобусной остановки. Сердце колотится и от бега, и от звонков, и от фотографий, которые вышли более, чем восхитительными. Немножечко страшно, что её сейчас отчитают, но хотя бы папа защитит. Он всегда добр к своей дочурке, ха-ха! Конечно, несмотря на то, что её родной отец приходится отчимом Тэхену и Тэтэ, он все равно хорошо к ним относится. Если бы Сонми и хотела злоупотреблять своим положением, то у неё ничего бы не вышло. Мать, которая родила их троих, рассудит и не будет вставать на чью-либо сторону… наверное. Кстати, неплохой плюс – не полное родство с братьями-близнецами. Стоит также добавить пункт об абсолютно разных характерах и целях в жизни. Не шибко весомые аргументы в связи с нестандартным, скажем, отношением Сонми к Тэхену и Тэтэ, но ей становится намного легче, если она составляет список. Но только в голове – никогда не пользуется бумагой, как способом излияния чувств, ведь очень высокий риск, что кто-то прочитает и узнает. Фотография – вот лучший помощник, а, если быть точнее, искусство и всё, что с ним связано. Задумавшись, Сонми не замечает, как уже подбирается к двери и пытается отдышаться после не слабой пробежки. Солнце уже село и было супер жарко, да и спина болела из-за увесистого фотоаппарата вместе с книгами и тетрадями. Открывает дверь максимально тихо, что получается на отлично – не первый раз. Закрывает и еле слышимо выдыхает, когда чувствует объятия родного дома и стен. Медленно снимает с себя обувь, боясь, что если с неё упадет капля пота, то все в доме услышат её присутствие. С кухни доносятся разговоры, и можно узнать голос матери и отца. Тэхен с Тэтэ, скорее всего, в своей комнате, поужинали и прилежно учатся (ага, как же), не дождавшись сестру. Лучше так, Сонми не сильно-то и расстроена. Живот предательски урчит, когда она чует запах еды, поэтому на цыпочках идет в сторону кухни, где останавливается в тени, ибо понимает, что родители говорят о ней. — Она пропускает уроки, ты в курсе? — недовольно сообщает мама, наверняка сидя в своей любимой позе надзирателя. — Шляется непонятно где, и вот даже сейчас не отвечает на звонки. — Ты слишком сильно на неё давишь, — выдыхает отец, и Сонми чувствует приятное облегчение на душе. Хоть кто-то из родителей поддерживает её. — Она у нас девочка творческая, лучше бы ты подумала над тем, чтобы записать её на курсы фотографии. — Какие курсы, Юнхо? Ей нужно думать о поступлении в университет, а не заниматься всякой бесполезной чушью, — Сонми бы сейчас очень расстроилась, но она лишь ухмыляется, так как привыкла к возмущениям матери. — Ты должен с ней нормально поговорить, ведь братья что-то не сильно её вдохновляют. — Потому что у Тэтэ математический склад ума, а Тэхен обладает завидным интересом к биологии. Ты не думаешь, что они немного отличаются? — Ты так говоришь, потому что она взяла от тебя всё это… творческое, — небрежно фыркает, не желая отступаться. Сонми крепче сжимает лямку от рюкзака и смотрит на белые носки, напряженно думая: стоит ли выходить из укрытия? — Чем она на жизнь будет зарабатывать? Фотографиями? — Если мы отдадим её на какой-нибудь факультет художества, может, у неё и получится… — Ты прекрасно знаешь, что сложно прорваться творцам. Художники, певцы, танцоры, фотографы и так далее, — мама устало вздыхает, и что-то подсказывает Сонми, что она немного расстроена тем, какая же её дочь не дальновидная. — Я понимаю, что сейчас она зарабатывает благодаря каким-то мелким заказам, но это же мелочь! — Милая, ты должна оставить её в покое, — отец немного повысил голос, что бывает редкостью в их доме. — Я поговорю с ней, обещаю, но мы обязаны найти компромисс. Ты раньше тоже не одобряла желание Тэхена стать хирургом, и где мы теперь? — Тэхен – мальчик, и мальчикам намного легче пробиться. — Только не нужно начинать своё любимое, Ёнджу. Им тоже тяжело, но, благодаря нашей с тобой совместной, я подчеркну это слово, поддержке они идут к своей мечте, — Сонми опять ухмыляется и гордо поднимает носик, потому что в какой раз убеждается, что её отец приводит уничтожающие аргументы. — Я не хочу сегодня ссор, дорогая, я вернулся с долгой командировки, а ты почти с порога говоришь, что моя дочь – безответственный ребенок. Мама тяжело вздыхает и начинает нервно колупать вилкой в тарелке, от чего у Сонми вновь бурчит живот, и она в страхе накрывает его ладошкой. Ей нужно дождаться окончания, нужно удостовериться, что мама послушает своего мужа и будет более благосклонна к дочери. — Я не говорю, что она безответственная, но я также не очень довольна её поведением. Я переживаю за неё, ты прекрасно это понимаешь, — мама обреченно вздыхает, как будто бы она сдалась, как будто бы она устала спорить и нервничать. Сонми знала, что мать любит её не меньше, и что её крики и скандалы вовсе не из-за субъективной ненависти. Просто у неё своеобразная любовь, и к братьям она так же строга: если бы они выбрали куда менее надежный путь, то вполне возможно на них она жаловалась бы отцу с не меньшим энтузиазмом. — В детстве она увлекалась рисованием, лепкой, пением, танцами – мы всюду её водили, и вдруг её желание стать фотографом точно так же изменится? — Она была маленькой, она искала себя, — отец вновь её защищает, поэтому Сонми не может сдержать умилительной улыбки. — Сейчас, как ты и сказала, она зарабатывает на этом. Но все ведь с чего-то начинают. Мои первые статьи не получали столько славы, сколько сейчас, так что не нервничай, хорошо? — Я постараюсь… — Я подумаю, что можно сделать, если ты пообещаешь мне не срываться на Сонми. Мама довольно долго молчала, и, вполне возможно, она покорно кивнула прежде, чем встать со стола и приступить к мытью посуды. Отец начал говорить о чем-то неважном, чтобы разбавить атмосферу, и у Сонми появилась отличная возможность. Достав наушники, она вставила их в уши, вернулась к двери и громко хлопнула ею, а затем зашла на кухню, широко улыбаясь. Обняла отца, прижалась к нему, так как очень соскучилась, и честно ответила маме, где же она пропадала и почему не брала трубку. Вкусный ужин немного успокоил, да и отец не поднимал тему успеваемости своей дочери. Как хорошо, что он не знает о завтрашней контрольной работе, к которой стоило сегодня упорно готовиться весь вечер, а не бегать за хорошим кадром и лазать с подружкой по исхудалым заброшкам. Впрочем, не в первый раз Сонми умалчивает. Ну и плевать. Всегда есть возможность пересдать работу. Конечно, вступительные экзамены, которые ждут Сонми меньше, чем через год, точно так же напоминают о себе. Не знает, куда поступать, не знает, какие предметы сдавать, но знает, что очень хочет в университет искусства. Горит этим, мечтает об этом, но не верит, что мама сломается под напором отца. — Ну и где ты пропадала? Сонми вздрагивает, когда замечает в своей комнате Тэтэ, сидящего за её стулом. Он включил свет от настольной лампы именно тогда, когда его сестра закрыла дверь, чем ужасно напугал. — Какого хрена ты тут делаешь? — Во-первых, если это твоя комната, это не означает, что мы тут не можем находиться. Во-вторых, мы тебе звонили, а ты не… — Если? — Вопросом на вопрос отвечать очень не вежливо, — низкий бас обдает её макушку, и Сонми ощутимо вздрагивает. Тут же разворачивается, кладет ладонь себе на волосы и с испугом смотрит на Тэхена, который выражал куда больше негодования, чем его брат-близнец. — Ты время видела? — Я задержалась всего лишь на два часа, — Сонми сглатывает и отходит к своей кровати, чтобы положить рюкзак и включить свет в комнате, чем немного ослепила братьев. — Это не означает, что вы можете без спросу заходить сюда. Я вот к вам ни ногой, если вас нет. — Мы старше тебя, так что у нас больше прав, — ухмыльнулся Тэтэ, и драматично выключил настольную лампу. — Ты наша ответственность, поэтому мы должны знать, где ты гуляешь. Может, ты от нас что-то прячешь? — он прищурился и окинул взглядом комнату, как будто бы искал тайную печать или рычаг. — Поэтому ты не хочешь, чтобы мы тут находились? — Нет, просто я хочу, чтобы у меня тоже было своё личное пространство, — устало выдыхает, так как не хочет ссориться с братьями. Они вообще редко ссорятся, и она понимает, что они не всерьез, а просто дразнят, но, к сожалению, ни Тэтэ, ни Тэхен не догадываются, как же их любое слово, любой взгляд, забота или тревога за сестру, даже крошечная ухмылка или дыхание в затылок действуют на Сонми. — Всё, идите отсюда, мне надо делать домашнее задание, — она тащит Тэтэ за рукав, который послушно встает и немного раздраженно вздыхает, но вот Тэхен и с места не сдвинулся, когда младшенькая потянула его за края футболки. — Мы не уйдем, пока ты не скажешь, где ты была. — Да, — поддержал Тэтэ и встал рядом с братом, скрещивая руки на груди точно так же, как и Тэхен. Жаль, что на Тэхена не действуют чары “младшей сестренки” так, как на Тэтэ. Он куда строже и ясно, кто является чуть ли не полной копией мамы, а кто – папы. На какую-то долю секунды Сонми ловит вдохновляющий удар куда-то в солнечное сплетение, когда понимает, что если бы у неё в глазах была встроена фотокамера, то сейчас бы вышел восхитительный кадр с её братьями-близнецами. Сонми уже очень давно не удивляется схожести… нет, почти идентичности во внешности Тэхена и Тэтэ. Они как под копирку созданные, абсолютно одинаковые: оба брюнеты с пушистыми, мягкими волосами; высокие и подтянутые, хотя у Тэтэ склонность к полноте, поэтому ему приходится заниматься больше, чем Тэхену, дабы поддерживать тело в порядке; кареглазые, с густыми, черными бровями и разными веками; ровный нос, острые скулы, челюсть, которую чуть ли не сам Зевс прочертил; длинные пальцы, которыми Сонми часто восхищалась и готова была посвятить отдельную фотосессию их ладоням; низкие голоса, от которых внутри как будто цветок распускает лепестки и пускает пыльцу по венам. Да, Тэхен и Тэтэ были обворожительно красивыми, но их характеры кардинально отличались друг от друга. Иногда Сонми казалось, что всю ту хрень, которая происходит внутри неё каждый раз, когда она смотрит на своих братьев, или когда она задумывается о своем, как выразилась Лили, “неправильном отношении” – всему виной прирожденный фотограф, что сидит где-то в глубине сознания. Чего только не придумаешь ради отговорки. Сонми в этом мастер. — Вы и так прекрасно знаете, где я пропадаю после школы, — Сонми хмурится и открывает дверь, надеясь, что её чересчур настойчивые братья поймут намек. — Вперед. — Опять фотографировала? — вздыхает Тэтэ и с такой выразительностью закатывает глаза, что Сонми закусывает щеку, лишь бы не улыбнуться. — Сколько можно, а? — И ты думала вот так просто нас прогнать и не показать нам результаты? Очень смело, — ухмыльнулся Тэхен, и его взгляд говорил лишь об одном: убивать. Сонми всегда говорила ему, что ему нужно было идти на актера, а не на хирурга, ведь один лишь взгляд, и весь зал бы аплодировал. — Мы не уйдем, пока ты не покажешь нам фотографии. — Да. Их нелепая игра в “строгих братьев” очень быстро ломается, когда они узнают о новых снимках. Кроме отца, Сонми поддерживают Тэхен и Тэтэ, и они будто бы влюбились в талант младшей сестры, что ужасно тешит и дразнит. — Ладно, но только если вы пообещаете тут же покинуть мои владения, — она подняла указательный палец, прищурилась и всем своим видом говорила о том, что её намерения серьезные. В принципе, она не против, если её комнату посещают братья, но ей и вправду лучше быть здесь, иначе их любопытные носы найдут совершенно не то, что им дозволено видеть. Есть ли еще что-то, что Сонми прячет от братьев? Конечно! Но тот секрет не найти, пока не покопаешься в голове, а, учитывая, что Тэхен учится на хирурга, то… — Обещаем, — кивает Тэтэ и следует с Тэхеном за Сонми, которая садится на свой стул, открывает ноутбук и подключает к нему карту памяти фотоаппарата. — Сегодня был превосходный закат, надеюсь, вы успели это заметить, — быстро щелкает тачпадом, пытаясь не обращать внимания на стоящих по две стороны от неё братьев. — У меня сейчас завал по высшей математике, так что всё, что я видел – свой учебник и тетрадка, — немного расстроенно жалуется Тэтэ и, подперев голову руками, смотрит в экран ноутбука. — Ты же знаешь, у нас нет на это времени, — Тэхен сжимает плечо и как-то нежно растирает его. Глубокий вдох позволяет не терять контроль и следить за собственными пальцами, которые щелкают по клавиатуре. Сонми не нервничает… почти. Раньше она нервничала куда больше и заметнее, но сейчас она будто бы с легкостью дергает переключатель, который превращает “грязную, испорченную Сонми” в “обычную Сонми, ничего не испытывающую к своим братьям-близнецам.” Стоит отметить, что одеколон у Тэтэ восхитительный - нотки цветкового хлопка и кедра. Тэхен же пахнет чем-то вроде гвоздики и сладковато-древесного шафрана. Хорошо, что сейчас вечер и их ароматы потеряли прежнюю яркость. Иначе бы Сонми сошла с ума. — Ничего себе! Где ты отыскала такую заброшку? — Тэтэ тыкает пальцем в экран, но тут же получает по ладошке от сестры за такую наглость пачкать монитор. — Я же не хотел… — Проходила мимо на прошлой неделе, после съёмок бижутерии, и наткнулась, — Сонми говорит исключительную правду, как и всегда. — Выглядит потрясающе, — кивает Тэхен и тоже нагибается слегка вперед, чтобы всмотреться в кадры. — Необычно. — Я бы точно не смог так сфоткать какой-то там закат, — Тэтэ кивает и смотрит на Сонми, которая не хочет встречаться с ним взглядами. — А это… Лили? — Тэхен ухмыляется и немного наклоняет голову, словно оценивает одноклассницу сестры. — Та самая Лили, которая при виде нас с Тэтэ что-то пробурчала и убежала на остановку? — Да, — выдыхает и совсем чуть-чуть раздражается, ведь Сонми почти ненавидит, когда её братья говорят о других девушках с таким интересом. — Та самая Лили. — Наверное, это твоя заслуга, что ты так её сфоткала, иначе не могу объяснить, почему она вышла такой красивой, — комментирует Тэтэ, оценивающе потирая пальцами подбородок. Сонми не может злиться, она не должна злиться, ведь всё так и должно быть. К тому же, Лили на самом деле очень симпатичная, может быть, даже лучше выглядит, чем Сонми, просто скрывает это и боится всего на свете. Понятное дело, Тэтэ заметил её шарм, и Сонми выбрала прекрасный кадр, чтобы все увидели, как на самом деле любой человек может выглядеть красиво, но… — У неё есть парень? — интересуется Тэхен, а Сонми слишком заметно вздрагивает. — Нет, нет у неё парня, — быстро щелкает дальше, и как-то устало вздыхает. Что-то внутри пытается зажечься яростным пламенем, с языками зависти и костром из ненависти и отвращения, но никакая искра не может раздуть огонь. Почему? Сонми слишком привыкла, она слишком хорошо ужилась со своими чувствами, с тем секретом, который раньше не давал спать по ночам, а сейчас она относится к этому, как… к топливу. Да! Отличное топливо для творчества! Если бы не её братья, может быть, она бы и не взялась за камеру, не пыталась бы вложить в снимки собственный “внутренний мир”! Да уж, звучит очень жалко. — Фотографии прекрасные, но я бы не советовал тебе ради них лезть хрен пойми куда, — Тэхен скрещивает руки на груди и смотрит свысока, пока Сонми закатывает глаза и смотрит на него с осуждением. — Ты же знаешь, что я могу всё рассказать ма… — Нет, не можешь. Ты постоянно только и угрожаешь, но не можешь так со мной поступить, — Сонми ухмыляется, пока Тэтэ хихикает в стороне. — Она права, братишка, — он хлопает Тэхена по плечу, пока тот побеждено молчит. — В следующий раз, позови нас. — Кстати, ты нам обещала фотосессию, — щелкает пальцами Тэхен, вспоминая слова сестры. Да, она обещала, но тогда она была полна энтузиазма, а сейчас она боится, что будет ловить слишком много кайфа и купаться в запредельном наслаждении, когда будет фотографировать Тэхена и Тэтэ с разных ракурсов. К тому же, она бы очень хотела эротическую фотосессию, но это категорически запрещено хотя бы в слух произносить. — Не помню такого, — резко встает и, схватив Тэхен и Тэтэ за ладони, тащит их к двери. — А теперь, как вы и обещали, проваливайте. — Не груби старшим, — хмурится Тэхен и разворачивается, когда оказывается за пределами комнаты сестры. — Ты грубиянка, ты это знаешь? — Тэтэ не дает закрыть дверь, придерживая её рукой. — Мы же всего лишь хотели посмотреть твои снимки! — Мне еще нужно работать… — Так покажи нам и другие заказы, — Тэхен пытается втиснуться обратно, из-за чего Сонми почти отскакивает, но всё равно не позволяет войти. — Почему ты не разрешаешь нам посмотреть, как ты ретушируешь фотографии? Потому что ей тяжело находиться в одной комнате с ними двумя слишком долгий промежуток времени. — Потому что я люблю тишину и покой, — собрав все силы в кулак, она отталкивает Тэхена с Тэтэ к противоположной стенке, выдыхая так, словно она машину сдвинула с места. Всё-таки, они не пять килограмм весят, и вообще, Сонми хрупкая, а её братья здоровые лбы. — Удачи с парами. — Нет, подож… Захлопывает дверь и быстро закрывает на ключ. Благодаря Сонми у каждого в двери есть замочек, не позволяющий проникнуть внутрь. Тэхен с Тэтэ почти никогда им не пользуются, но вот у их младшей сестры небольшой пунктик, а, если быть точнее, гребанная паранойя из-за её трепетного отношения к братьям (теперь это так называется?). Устало падает обратно на стул и потирает пальцами виски, не веря, что день наконец-то подходит к концу. Быстро пересылает фотографии Лили, даёт ей разрешения опубликовать их где угодно, но обязательно с подписью автора. Переодевается в более удобные домашние штаны и футболку, чтобы сразу после работы и домашних заданий идти прямиком в теплую кроватку. Закрывает все вкладки и открывает папку на собственной флешке, которую везде носит с собой, никогда не оставляет дома и уж тем более не использует для учебы – она дорожит своей подработкой и снимками. Пускай она всего лишь фотографировала пирожные для кондитерской, снимала обувь для того магазина на углу, щелкала прически парикмахерской на другом конце города – всё это мелочи, но дорогие мелочи для Сонми. Платили, одобряли, звали повторно. Да, это не съёмки для журнала Вог, или же обработка фотографий для новых духов от Шаннель, но это всё равно фотографии, это то, что приносит Сонми удовольствие и какой-никакой опыт. Правда, есть один грешок, и Сонми никогда не рассказывала о нем никому, кроме Лили, результат которого покоится у неё в шкафу, далеко в глубине, среди нижнего белья, куда никто не сунется. Вибратор, мило предоставленный в качестве подарка от секс-шопа. Та фотосессия была прекрасной, и Сонми узнала очень много нового об интиме и сексе в целом, а затем и вовсе словила падающие звезды, когда опробовала презент в ванной. Поэтому она запирается? Ну, иногда да. Может, она боится, что братья поймут, кого она представляет, чьи имена шепчет, и как же её сердце разрывается от запредельного удовольствия. Да уж. Итак! Что мы имеем? Сонми с ухмылкой смотрит на свои ладошки и будто бы измеряет тяжесть собственных преступлений. В одной руке влажная мечта стать профессиональным фотографом, а в другой – нераздельная, грубая и отвратительная привязанность… нет, всё-таки, Сонми уже взрослая девочка, и может называть всё своими именами. Как там? ...грубая и отвратительная влюбленность (черт возьми) в собственных братьев-близнецов (черт возьми!), с зудящим и ужасно аморальным желанием переспать с ними (ЧЕРТ ВОЗЬМИ!). Всё замечательно. Сонми не видит здесь ничего ужасного. Вот вообще ничего. Не-а. Смеется, потому что уже столько раз рефлексировала из-за всего этого, не спала ночами, плакала в ванной и думала, что она бракованная, что она больная и не должна быть частью этой семьи и бла-бла. Сонми устала, да, ужасно устала страдать и ныть, поэтому и перенесла всё в фотографию, удивительно красивую и эстетически привлекательную фотографию. Вздрагивает, когда слышит стук в дверь и бурчание Тэтэ, что он занимает душ. Сонми отвечает ленивым “угу” и закрывает глаза руками, не позволяя собственной фантазии улетать туда, куда не нужно. Затем, в дверь стучит Тэхен и предлагает клубнику, которую он заботливо помыл. Отказывается и стукается головой о стол, запрещая соблазнительным кадрам настойчиво проникать в сознание. Тэтэ один в душе, раздевается и встает под горячий поток воды, блаженно выдыхая. Зачесывает волосы назад, стоит, как высеченная из дорогостоящего мрамора статуя и смотрит прямо в кадр, с полу-опущенными ресницами. По его лицу стекают капли, его рот приоткрыт, ладони в районе шеи игриво скрывают ключицу. Вокруг сплошной пар, который прикрывает всё, что ниже пояса, на фоне белый… нет, лучше черный кафель, блестит под тусклым светом, позволяет телу Тэтэ контрастировать. Клик. Тэхен лежит на кровати, большой, лучше пусть будет королевского размера, да и вообще вокруг декорации Викторианской эпохи. В костюме принца, вальяжно развалился, с двумя расстегнутыми пуговками сверху, которые открывают крохотный участок кожи. Приподнят на локте, пока второй ладошкой держит клубнику прямо у своих приоткрытых губ. Кончик языка касается кроваво-красной ягодки, волосы пышно свисают назад, пока его взгляд направлен прямо в объектив. Клик. Выпрямляет спину и втягивает воздух так, будто бы она только что втянула дорожку кокса, хотя на самом деле её фантазия и так неплохо справляется. Нет-нет! Не фантазия! Чутьё фотографа. Да, так намного лучше. Вот почему она не хочет, чтобы они были с ней в одной комнате, вот почему она не может слишком долго находиться с ними в одном помещении, и вот почему последнее время она пытается закрыться в комнате, сбежать на съёмки, ловить закаты, но никак не находиться здесь, где каждый квадратный сантиметр пропах кедром и гвоздикой. Отдельная пытка – зеркала. Не сложно догадаться, почему. Её сходство с братьями поражает, но в ней есть мелкие отличия: два века одинаковых, у неё не так выражена челюсть, волосы русые и менее пушистые, зато длинные, а еще у неё уши меньше и носик небольшой. Но в остальном она почти их копия, поэтому ей так трудно смотреть на себя. Страдает ли она селфцестом? Не-а. Инцестом? Ага. И в этом проблема. Огромная проблема. И Сонми правда свыклась со всем этим, вот правда-правда. Просто Тэтэ и Тэхен делают всё хуже и хуже.