Вместе

      Широ влюбляется. Кит видит это по тому, как тот улыбается всё чаще и шире, по тому, как разглаживаются складки между его бровей. По тому, как Такаши смеётся, слегка краснея, каждый раз, как видит Кёртиса. Кто он вообще такой? Откуда взялся? Как смеет отбирать у Кита надежду?       Кит то появлялся, то исчезал из команды Вольтрона только с одной целью, чтобы Широ понял, что им суждено быть вместе. Чтобы понял, как ему не хватает Кита, что они родственные души, единственные близкие здесь люди. Но Широ не понимал. Решительно не понимал и по-прежнему видел в Ките лишь младшего брата. Теперь они и вовсе почти не разговаривали. Потому что теперь рядом с Китом была мама и Коливан, и другие «Клинки». Теперь его окружали друзья и новая семья. Широ самоустранился, видимо, решив, что выполнил свою миссию опекуна. Но боже, как же это больно! Как больно видеть Широ рядом с Кёртисом! Как больно знать, что они могут ходить на свидания, целоваться и заниматься любовью, когда ему, Киту, остаются только мечты.       Это настолько невыносимо, что боль и плохое настроение, угрюмый вид и нежелание общаться с кем бы то ни было становятся вечными спутниками Кита.       Он избегает встреч с командой, потому что не выносит вопросов о Широ. Вопросов, на которые он может ответить только: «Я не знаю».       Кит старается как можно чаще быть занятым, но не улетать с Земли далеко. Потому что ещё живёт надежда, что Широ будет скучать. Или будет вспоминать. Или ему понадобится помощь Кита.       Но Широ как будто нет дела. Такаши смеётся на шутку Кёртиса, и тот как бы невзначай хлопает его по колену, и рука так там и остаётся. А Кит, сидя в той же самой комнате отдыха, наблюдает за ними из-под отросшей чёлки. Это всё начинает походить на дешёвый бульварный роман.       — Ты в порядке? — спрашивает Кролия сына.       — Да, — врёт Кит, не в силах отвести взгляда от руки Кёртиса на колене Широ. Он думал, что когда-нибудь расскажет о своих чувствах, но подходящего момента так и не было. А теперь поздно. И Кит задаётся вопросом, настанет ли для него похожее время — время любви, встреч и нежных объятий.       Кролия не лезет, она думает, что её сын сам разберётся. А может, она просто не замечает. Но Кит благодарен, что никто не пытается копаться в его душе.       — Ты завтра на вылет?       — Да, — кивает Кит.       — Кто второй пилот?       — Акша.       — Акша… — эхом отзывается Кролия. Кит ждёт, что она добавит что-то ещё, но этого не происходит, и он возвращается к планшету. Ему понравилось изучать теоретические основы создания космических кораблей, истребителей и капсул.       Пока мама сидит рядом, Кит не отваживается смотреть на Такаши и Кёртиса, но он слышит время от времени их тихие голоса и смех Широ. Низкий, с хрипотцой, до невозможности сексуальный. Кит шумно втягивает носом воздух, закрывая глаза и стараясь отбросить посторонние мысли.       Это помогает, он увлекается чтением настолько, что не замечает, как ушла мама, не замечает и отсутствия Широ и Кёртиса.       Когда он отрывает голову от планшета, то видит, что комната опустела. Приближается время ужина, но Кит не голоден и он идёт в свою спальню, где можно предаваться бесполезным мечтам сколько угодно без посторонних глаз. Он почти хочет, чтобы это наваждение закончилось. Хочет освобождения.

***

      Раннее утро встречает его оранжевым краем солнца где-то далеко за горизонтом. Кит входит в ангар, где стоят готовые к вылету истребители. Патрульные отряды сменяются каждые двенадцать часов. В воздух отправляется отряд из пяти машин. Одна из них для него и Акши.       Она уже сидит в кресле второго пилота, проверяет исправность приборов.       — Доброе утро, — здоровается она, не глядя на него. Пальцы с острыми коготочками ловко и осторожно нажимают кнопки и водят по сенсорным панелям.       Акша — образец собранности и сосредоточенности. И Акша — его спасительный остров. С ней не надо притворяться. С ней можно молчать. С ней можно говорить, если хочется. А можно не произнести ни слова за весь полёт. И это хорошо. Это то, что Киту сейчас нужно.       — Доброе, — отвечает Кит, и за следующие четыре часа они не произносят ни слова, если не считать ответов на вызов диспетчерской.       — Борт 2310 Земле — всё спокойно, — произносит Акша.       — Принято, борт 2310. До связи.       Акша откидывается в кресле, ставя истребитель на автопилот. Она устало прикрывает глаза.       — Скучаешь? — спрашивает Кит.       — Немного.       Она вдруг поднимает голову и смотрит на него пристально.       — Меня ничего здесь не держит, ты знаешь?       — Тогда зачем ты здесь?       — Не знаю, — она пожимает плечами и снова закрывает глаза.       Кит смотрит на её гладкую синеватую кожу. Пожалуй, её лицо он знает так же хорошо, как лицо Широ, — они часто оказываются партнёрами по операциям. Патруль на Земле, вылеты на ближайшие планеты в колонии, недолгие командировки в соседние пару галактик, и несколько заданий лично от Коливана.       — Если тебе скучно, когда не в кого стрелять, ты всегда можешь податься к «Клинкам». Коливану ты нравишься.       — Могу, — кивает Акша.       Кит тоже переключается на автопилот и отъезжает на кресле подальше от пульта управления. Он молча смотрит на чистое небо и думает о Широ. Странно, это больше стало походить на привычку, инерцию. Кит и рад бы затормозить, но не может нащупать стоп-кран. Он как будто проверяет: болит или нет. Раз болит, значит, живой.       До конца смены они больше не разговаривают.       Акша спрыгивает со ступеньки истребителя и, кивнув Киту на прощание, не оборачиваясь идёт прочь из ангара.       Он смотрит ей вслед. Она так же одинока, как и он. Не может вписаться. Даже странно, что Акша осталась здесь, в Гарнизоне. Кит был уверен, что она сбежит при малейшей возможности. Быть одиноким тяжело…       — Акша! — он догоняет её. — Что собираешься делать?       — Иду ужинать, — тонкие брови удивлённо ползут вверх.       — Можно я составлю тебе компанию?       Губы, аккуратно подкрашенные помадой, сжимаются в линию. Она не сводит с него внимательного взгляда, а потом кивает.       Ладони Кита вдруг потеют. Ведь ничего такого не было в его предложении? Они просто вместе поужинают среди сотен таких же служащих Гарнизона, а потом простятся и будут только иногда встречаться в коридорах или на заданиях.       Через стол от них сидят Кёртис и Широ. Головы слишком близко. Такаши не перестаёт смеяться. Он даже не замечает Кита, который прошёл мимо, кивнув им.       Кит сверлит глазами мужчин, не притрагиваясь к еде, пока рядом не раздаётся тихий голос Акши:       — Это больно, да?       — Что? — от неожиданности Кит чуть не роняет вилку, к своему стыду он совсем забыл о её присутствии. Ребята, которые ужинают с ними за одним столом, болтают о чём-то своём, не обращая на них внимания.       — Когда тот, кого любишь, не замечает тебя?       — Как?.. Откуда?.. Я…       Уголки её губ опускаются вниз, она откладывает вилку, а потом смотрит ему прямо в глаза.       — Пойдём со мной?       Акша поднимается из-за стола, и Кит, влекомый внезапным любопытством, тоже выходит.       Она ведёт его коридорами, пока они не оказываются возле двери в его комнату.       — В моей спальне ещё трое девушек, — объясняет она.       У Кита пересыхает в горле, и руки дрожат, когда он открывает дверь.       Акша останавливается посреди комнаты, осматривает её — здесь, как и в каюте в Замке, нет ничего, что говорило бы о хозяине.       У Кита сильно бьётся сердце, и кажется, снова потеют ладони.       Акша подходит близко-близко, смотрит в глаза.       — Я давно заметила. Ты любишь его. И тебе больно.       — Да, — Кит кивает. Акша всегда говорит коротко, по существу.       — Я хочу помочь тебе.       — Как?       Вместо ответа, она запускает руку в его волосы и притягивает голову к себе.       Поцелуй не похож ни на что из того, что представлял себе Кит. Акша не собирается церемониться, её язык ласкает его рот. Пожалуй, так мог бы целоваться мужчина: твёрдо и уверенно, она не допускает мысли, что ему что-то может быть неприятно. И она права. Ему нравятся эти скользящие движения, тепло и покалывание на губах. Кит неумело отвечает, положив руки ей на бёдра.       Акша отстраняется и стягивает верхнюю часть своей формы. Ждёт, пока он сделает то же самое. Кит чувствует, как дрожат его пальцы от волнения, когда он расстёгивает молнию. В голове полнейший сумбур из бесконечного потока мыслей, сомнений, вопросов без ответов. Удивительно, но Акша понимает его и без слов. Она снова целует его, на этот раз нежнее.       — Расслабься. Ты можешь позволить себе одну ночь не в одиночестве.       Она начинает стягивать с него тонкую водолазку, коготки шкрябают кожу — Киту щекотно, и он вздрагивает. «Неужели это случается? Здесь и сейчас я целую не Широ, и мне это нравится».       Акша раздевается медленно, смотрит прямо, а Кит не знает, куда деть взгляд, и поэтому не отрывает его от её лица. Ему кажется, что так будет проще. Он чувствует себя неловко, боится, что делает всё не так. В голову лезут мысли о Широ, но он не хочет думать о нём сейчас и, крепко зажмурившись, встряхивает головой.       — Расслабься, — снова повторяет Акша.       Её руки гладят его полуобнажённое тело, иногда он чувствует её горячую кожу на своей, когда её грудь задевает его. Акша целует его с той же уверенностью, как будто так и должно быть. И странное дело, но её зубы, закусывающие его нижнюю губу, — это самое правильное, что может быть. Кит всё ещё волнуется, страшится, но она шепчет ему на ухо: «Я хочу тебя», — и с последним звуком её голоса тают его сомнения и растёт желание. Перспектива разделить постель с женщиной и познать близость кажется всё более заманчивой.       — Ну же, Кит, — просит Акша, и его отпускает страх, он впивается в её губы, может, чуть сильнее, чем хотел, сжимает у корней волосы, удовлетворённо улыбается, когда она то ли шипит, то ли всхлипывает.       — Да, вот так… — руки Акши тянутся к его ремню.       — Я сам, — Кит останавливает её и впервые смотрит на женское обнажённое тело, пока расстёгивает пряжку. Синяя кожа отливает бирюзовым в неровном свете подсветки. Акша красивая. Стройная, высокая. Сильные ноги, мускулистые руки. Она не похожа на земных женщин. И почему-то Киту кажется, что натренированная, покрытая шрамами Акша намного сексуальнее, чем хрупкие землянки.       Она берёт его за руку и тянет к кровати, легонько толкает и садится на него сверху, когда он ложится на спину. Акша снова целует, кусает его губы, уши, шею; её когти царапают кожу груди. Кит с каждой секундой смелее. Он водит руками по её телу, рассматривает её. Что-то есть первобытное в том, что происходит сейчас. Что-то есть правильное в том, как Акша, отзываясь на его прикосновения, не то мурлычет, не то рычит. Наверно, это галрийская особенность. Киту нравится, и он улыбается.       Когда она берёт его набухший член в руку, он снова начинает волноваться о том, как и что будет дальше. Где-то в глубине зреет мысль, что надо выпустить внутреннего зверя наружу, но он страшится. Там же в глубине сознания живёт мысль, что он и есть наполовину не человек, а значит, — зверь.       — Не бойся, я покажу тебе, — говорит она, медленными движениями лишая его возможности трезво мыслить. Как Акше это удаётся? Она знает о нём всё. Когда она успела так узнать его?       Глядя ему в глаза, Акша медленно садится на него, обволакивая влажным теплом. И это последнее, за что Кит ещё может зацепиться мыслями, потому что с каждым движением, он всё больше отбрасывает от себя человеческую сущность. Чем быстрее столкновение тел, чем чаще дыхание, чем громче стоны, тем больше Кит отдаётся первобытным инстинктам. Сжимает бёдра Акши, ласкает полную грудь, целует губы. И уже неважно, что это всё в первый раз. Нет страхов, есть только новое чувство, которое захватывает его всего.       Он весь взмок от жара её тела.       — Кит, Кит… — Акша выгибается, закрывая глаза. Она так красива сейчас, что он не может отвести взгляда. — Кит…       И он чувствует, знает, что надо делать дальше, с какой скоростью двигаться, как себя вести. Нет больше тихого мальчика, который не знал ласки. Нет больше юноши, влюблённого в старшего товарища. Нет больше ведомого, есть ведущий. И он двигается быстрее, удерживая Акшу, которая требует больше.       Никогда раньше она не была так красива в его глазах, как в тот миг, когда с её губ скатился стон-крик, когда она вцепилась когтями в его плечи с такой силой, что следы будут сходить ещё несколько дней.       Удивительно, как у него после этого ещё остаются силы, чтобы не останавливаться, потому что он чувствует сквозь её конвульсии, что и сам близок к оргазму. И тут ему становится снова страшно.       — Акша? — неуверенно зовёт он.       — Я здесь.       — Акша, я…       Она сползает с его члена за секунду до извержения. Неожиданный холод вокруг чувствительной кожи сбивает с толку. Но лишь на миг. Она помогает ему рукой, накрывая головку губами. Кит просто не успевает подумать, правильно это, хорошо или плохо. Руки сжимают простынь, из запрокинутой головы вырывается рычание, очень похожее на то, которое издала Акша.       Она ложится рядом с ним, закидывая на него ногу, обнимая рукой. Ему нравится быть в её плену.       Жар стихает, голова проясняется.       — Акша…       Она не отвечает, быстро целует грудь и устраивается поудобнее. Он подбородком чувствует её наросты-рожки, и почему-то от этого в груди разливается тепло. Акша своя, родная. Такая знакомая. Кажется, он нашёл стоп-кран. Почему они не делали этого раньше? Кит был просто слеп. Проверяя ощущения, он подумал о Широ, представил его с Кёртисом. Нет, всё ещё болит. Но не так. Не как острая боль от удара ножом, а как ноющая от старого шрама, похожего на тот, что тянется по бедру у Акши.       — Тебе лучше?       — Да.       — Хорошо, — Акша кивает и затихает надолго.       Кит засыпает, не замечая этого. А просыпается потому что её нигде нет. Часы показывают три часа утра. Он поднимается на кровати. Первый его порыв — пойти за Акшей, но потом он вспоминает, что у неё три соседки. Они не обрадуются гостю посреди ночи.       Тогда Кит ложится обратно. «Я увижу её утром», — утешительная мысль. И всё же он долго не может заснуть, вспоминая Акшу, её уверенность, горячее тело и тихий шёпот.

***

      Её нигде нет. Кит обошёл весь гарнизон, пока не наткнулся на мать.       — Мам, а ты не видела… хм… Акшу?       — Она улетела три варги назад.       — Что?       — Коливан отправил её на миссию в Центурион. Что-то случилось?       — Нет, — врёт Кит. Центурион дальше, чем любая другая галактика, в которой он бывал. В груди расползается дыра. Он поворачивается, чтобы уйти.       — Кит? — Кролия протягивает ему карту памяти. — Акша просила передать тебе, там какие-то отчёты о вчерашнем вылете.       — Ага, спасибо.       Он спешит к себе. Ему не терпится узнать, что там. Отчёты — это для его матери. И он прав.       «Кит,       я вернусь через три фиба. У галра не принято сомневаться в своей паре, в отличие от людей. Для себя я всё решила много месяцев (правильное слово?) назад. Но тебе я даю это время. Думай. Вместе или нет?       Акша       P. S. Я хочу тебя всего».       Кит кусает губы, пряча улыбку. Она знала, что он предназначен для неё с самого начала. Знала. Тепло закрывает дыру, она зарастает.       — Коливан? — Кит не будет ждать три фиба. Он набирает главу «Клинков». — Мне надо в Центурион.       — Зачем? — лицо Коливана беспристрастно. — Я думал, ты хочешь остаться на Земле…       — Нет. Всё изменилось.       — Тогда собирайся. Вылет завтра, — и Коливан отключается.       — Вместе, Акша. Теперь вместе, — бормочет Кит.