***
Достопочтенный учитель младших адептов Ордена Гусу Лань проворочался в постели до полуночи. Откинув одеяло в сторону он поднялся, накинул на себя верхние одежды и не подвязывая волосы вышел из цзинши. Во дворе царила абсолютная тишина. Лань Цижень глубоко вдохнул заполняя легкие резким прохладным воздухом. Раньше это повторялось каждый год. За несколько дней до посещения ИХ могилы и еще несколько дней после. Мучила ли старшего Ланя совесть? Он не сможет ответить на этот вопрос. Не захочет. Не захочет он и отвечать на любые вопросы, связанные с его переживаниями. Отмахнется, сменит тему или просто уйдет под любым предлогом. Мимолетный сквозняк слегка растрепал волосы. Это был знакомый ему жест. Призыв к диалогу с пустотой. - Мне нечего тебе сказать. Я, честно, думал, что ты придешь раньше. На год-два. Возможно, после наказания Ванцзи, когда он три года пролежал, залечивая раны. Или после того, как Сичень своей рукой лишил жизни названного брата. Очень долго он не приходил в себя. У меня до сих пор камень на душе. Я не ждал тебя сегодня. Тебе лучше уйти. Циженя больше не беспокоили. Он развернулся и направился к кухне. За баночками со специями, которые использовались лишь Ванцзи, всегда находились два-три кувшина "Улыбки Императора". Последним разом, когда Лань Цижень брал в руки кувшин с вином стала ни смерть брата, ни сожжение Облачных Глубин, ни бремя ответственности за Орден. Гораздо раньше. Когда впервые открыл свою душу. Когда поздним вечером, через несколько часов после отбоя он сидел на полу, с опущенной головой, выслушивая поток пьяной брани в свой адрес. - Я женюсь на ней и точка! - Послушай себя! Какой вздор! Жениться на женщине, что убила учителя. На этой мошеннице! Это идет против правил нашего Ордена! - Я знаю, Цижень! Не надо держать меня за идиота. Кому, как не мне, как главе Гусу Лань, знать наизусть всю стену послушания? - Тогда почему? - Я люблю ее. И я не собираюсь продолжать этот разговор. Будь добр, покинь мою комнату. - Старейшины этого так не оставят. - Она на территории Гусу. Правилами запрещено умерщвлять живых существ или наносить им вред. Я надеюсь, что старейшины не будут поступать опрометчиво. Эта девушка под моей защитой. - Ты сошел с ума. - Я прекращаю этот разговор, брат. Как не пытался Лань Цижень подействовать на него, тот не слушал никаких доводов. Лишь день за днем он навещал свою новоиспеченную жену. Говорил с ней. Пытался, по крайней мере. В первый месяц после свадьбы госпожа Лань не желала никого видеть. Она замкнулась в себе и почти ничего не ела. Хоть она и дала свое согласие на брак, все же молодой муж ей так и не полюбился. Час в день он мог проводить с ней. Все остальное время занимало наказание самого себя за нарушение правил Ордена. Он приходил, стучал в дверь и зная, что никто не откроет, начинал говорить. Что нибудь теплое и нежное, что успокоило бы сердце его супруги. Он произносил слова любви к ней, прощался, и, понурый, уходил обратно к себе. Крайне недовольный сложившейся ситуацией Лань Цижень по началу делал вид, что его не интересуют сердечные дела брата, но спустя время, его бесконечно грустное лицо начало вгонять в тоску даже пролетающих мимо Гусу птиц. Именно в этот день Цижень принял одновременно самое смелое и самое глупое решение. - Эй. - Он три раза стукнул костяшками о дверь. - У меня нет времени на долгие приветствия, так что я захожу. В комнате догорала последняя свеча, что плавилась с высокого подсвечника на деревянный стол. Рядом сидела девушка. Бездвижно и будто в пребывая в трансе она смотрела в окно на усыпанное звездами небо. ⁃ Тебе пора смириться с происходящим. Твоя судьба настолько благосклонна, что дала в мужья благородного господина. А ты ведешь себя как… ⁃ Как? Как та, которая не просила об этом? - наконец подала голос госпожа Лань. ⁃ Ты сама дала согласие на эту свадьбу. Почему не отказалась, раз не просила? ⁃ Умирать я тоже не хочу. Что бы выбрал ты? Смерть или женитьбу на нелюбимой? Госпожа Лань резко обернулась, когда услышала стук чего-то тяжелого о стол. Два небольших кувшина поблескивали в тускнеющем свете. Она приподняла одну бровь и глянула на своего гостя. - Я может плохо разбираюсь в ваших правилах, но я уверена в том, что алкоголь под запретом. - Я делаю это не ради тебя, а ради брата. Могла бы хоть толику внимания уделить своему мужу. Ходит чернее тучи. - А я уделяю. Каждый день слушаю его тирады про любовь. - Девушка открыла один из кувшинов и не разливая по чаркам сделала несколько больших глотков. - Лучше бы вина принес... Даже ты сообразил. - Я все еще не понимаю, что он в тебе нашел. В Ордене много красивых достойных женщин. - И поэтому твой брат выбрал в жены мошенницу без роду и племени, убившую его учителя, а ты все еще одинок? - женщина все же разлила вино по чаркам и пододвинула одну к мужчине напротив. - Нахалка. Я не собираюсь отчитываться перед тобой за свою личную жизнь. - Цижень отпил немного вина. Не употреблявший никогда алкоголь, мужчина не сразу понял что произошло. В глазах все помутнело. Руки и ноги в одно мгновение стали ватными, а мышцы прекратили поддерживать идеальную осанку. Госпожа Лань с интересом наблюдала за изменениями. Она несколько раз провела рукой перед глазами Циженя и хихикнула. - Шуцзы*! Ты пришел убедить меня видеться с мужем, а сам напился с одной чарки вина? В вашем великом Ордене у всех такие проблемы с алкоголем? Даже ваш учитель... Не важно. Меня все равно никто слушать не будет. - Я... Я буду. - Очень тихо произнес Цижень сквозь хмельную дымку в голове. - Обещай, что забудешь все, о чем я тебе скажу сейчас. - Обещаю. - Его голова была опущена на сомкнутые в замок ладони, глаза закрыты. Складывалось ощущение, что мужчина говорит сквозь сон. На дворе стояла глубокая ночь. Лунный свет проникал сквозь полупрозрачный тюль в небольшую комнату, где за низеньким столом сидели двое - прекрасной внешности женщина с необычно светлыми глазами, глядя в которые можно было испытать как глубокий страх, так и приятное чувство возвышения и мужчина в белых одеждах, чьего лица не было видно. Мягкое холодное сияние очерчивало его широкую спину, переливалось по длинным волосам и отблескивало от серебряной заколки. Женщина улыбнулась и коснулась пальцем его лба, отчего Цижень моментально нахмурился. - Ты слушаешь? - свеча уже давно погасла. Глаза привыкли к темноте совсем недавно и молодая госпожа Лань смогла наконец заговорить. - Мгм.... - Пока я не прибыла в Гусу, я жила в публичном доме. - Цижень дернулся, пытаясь поднять голову, но женщина, мягко погладив его по макушке, продолжила говорить. - Я там лишь жила. Не больше. Девушки заменяли мне сестер, а старшая - родную мать. Она всегда говорила, что хоть моя внешность и привлекательна для мужчин, она не может позволить своей названной дочери заниматься проституцией. Поэтому я лишь следила за сестрами, кухней и училась грамоте. Цижень, знаешь как связан публичный дом со смертью твоего учителя? Мужчина наконец поднял голову, будто алкоголь из его крови уже испарился. - Учитель всегда говорил о том, что такие как вы портят людей и порождают грех. Скорее всего, он пожелал закрыть публичный дом навсегда. Это бы оставило без работы твоих названных сестер и они погибли бы от голода. Поэтому ты его убила. - Логика в твоих словах есть. Но ты ошибся. Твой учитель совсем не святой человек. Такие как он являются и породителями и разносчиками греха. Даже после своей смерти он мне отвратителен до тошноты. - Он воспитал несколько поколений заклинателей! Не смей говорить о нем в таком тоне. Резким движением женщина притянула Циженя к себе за подбородок. - Я с превеликим удовольствием разрушу все твои иллюзии об этом человеке. Пол года назад он и правда пришел к нам. Поначалу брезгливо осматривал моих старших сестер, будто перед ним и не люди совсем стоят. - Ее голос становился все громче. Каждым своим словом, адресованным к умершему от ее руки старика, госпожа Лань старалась оскорбить его сильнее - выставить напоказ всю ту грязь, что он оставил ей. - Знаешь зачем он пришел, Цижень? Читать трактат о благонравии? Он предложил больших денег за ночь с одной из девушек и старшая дала ему выбор. Даже предложила лучший алкоголь, который этот поганец осушил одним махом. Он осмотрел всех, но его глаза загорелись адской похотью только когда он заметил меня, убиравшую в это время комнаты. Когда старшая ему отказала, тот сильно ударил ее. Я застыла на месте от страха. Сестры кричали... - Ты все врешь! Тебе следует помыть свой рот с мылом. - Мужчина не мог поверить в то, что услышал. Образ учителя ассоциировался у него, как и у многих заклинателей, с благонравием, честностью, мудростью. Он был образцом для подражания. А что сейчас? Как поверить в рассказ о ТАКОМ? И ладно бы просто нарушение запрета на алкоголь. Но избиение... насилие... Верить тому, кто воспитывал тебя с юношеских лет или же той, кто сейчас сидит перед тобой, с предельной честностью рассказывая ужасные подробности. Женщина взяла второй кувшин с вином, сделала несколько больших глотков и придвинулась ближе к мужчине. - Врать? Зачем? Я его уже убила. - Она схватила Циженя за плечи. Ее голос начал срываться из-за накатывающихся слез. - Зачем мне врать о таком? Зачем мне врать сейчас? Мужчина на мгновение растерялся. Однако сейчас, его действиями руководило ранее выпитое вино, поэтому он лишь прижал к себе госпожу Лань, успокаивающе поглаживая ее по спине. - Он... Он все таки... с тобой? - Нет... - Госпожа Лань прижалась ближе к Циженю. Воспоминания ранили ее снова. Сквозь слезы она продолжила. - Была еще девочка. Младше меня. На три года младше. ОН ОТВРАТИТЕЛЕН! ПАРШИВЫЙ СТАРИКАН! Наша старшая не смогла ничего сделать. Он сильно ударил ее. Я помню, что видела кровь. Сестрам было страшно. Ни у кого из нас не было оружия. Я хотела побежать позвать на помощь и взять что-нибудь, чтоб ударить его, но они затащили меня в одну из комнат и сказали не высовываться. Мы слышали как наша младшая кричала и просила отпустить ее. Госпожа Лань дрожала в крепких объятиях Циженя. Он гладил ее по спине, по голове. Прижимал к груди, стараясь унять эту дрожь. Целовал в лоб и смахивал слезы с ее щек. - Почему никто не помог? Почему они просто спрятались? Он угрожал? Женщина сделала несколько глубоких вдохов. - Деньги. - Деньги? - Я уже говорила. Он предложил большую сумму. Я не думала, что сестры... Мне противно называть их так... Я не думала что они пойдут на такое. Я не могу их винить. Они вырастили меня. Я знаю чем они живут и сколько зарабатывают. Но и простить их я тоже не в силах. Последнее, что я сделала для них - взяла на себя ответственность за смерть этого старика. Цижень. Не говори никому, прошу тебя. Если... если старейшины захотят очистить его доброе имя... - Я обещал, что никому ничего не скажу. Он продолжал гладить ее по голове, прижимая все ближе и ближе. Цижень чувствовал, как слезы ручьем катились по ее щекам. Носом она уткнулась в его шею, а руками обхватила за талию. Дрожь слегка унялась и дыхание сделалось более ровным. На свой страх и риск он все же задал последний вопрос. - Что было дальше? Госпожа Лань всхлипнула и запинаясь продолжила рассказ. - Это продолжалось несколько часов. Потом стало тихо. Очень тихо. Когда одна из сестер открыла дверь я выбежала первая. Моя младшая... Она просто лежала. Несколько дней она не разговаривала ни с кем. Ни ела, ни пила. Я все свободное время проводила у ее постели. Так она и умерла в молчании спустя неделю. - И тогда ты решила, что отомстишь? Госпожа Лань активно закивала. Она почувствовала, как ее подбородка коснулись кончиками пальцев. Цижень не совершал никаких резких движений. Он лишь предлагал и ждал ответа. Когда ее лицо приподнялось, он медленно приблизил его к своему и оставил легкий поцелуй на губах. - Спасибо за то, что выслушал меня. - Не стоит благодарить меня. Я все еще делаю это ради брата. - И целуешь меня тоже ради него? Цижень поспешил встать, однако, госпожа Лань рывком усадила его на прежнее место, слегка нависнув над ним. - Останься сегодня со мной. Впервые за долгое время я не чувствую ни тяжести на душе, ни одиночества. Ты себе и представить не можешь, как спас меня, дав возможность просто сказать.***
Спустя два дня госпожа Лань наконец заговорит со своим мужем, от чего тот будет безмерно счастлив. Через несколько недель она поймет, что беременна и в это же время впервые согласится на интимную близость с мужем - со дня заключения брака она отказывалась даже от его прикосновений. Через восемь месяцев родится мальчик. Он назовет своего родного отца "дядя", а тот с улыбкой погладит его по голове, отмечая, что тот все же немного походил на брата. Второй ребенок также родится по искреннему желанию госпожи Лань. Он будет похож на мать, чем полюбится ей еще больше.