Тупик

      Значительную часть своей жизни он разговаривал с призраком.       Аой осознаёт это в тот момент, когда явно обескураженный его предложением Джунпей отказывается взять у него закладку с четырёхлистным клевером.       Аой не хочет выстраивать ближайшее будущее всех игроков в деталях — это будет что угодно, но точно не чудесное спасение, потому что правильный путь есть только один, и они только что с него сошли.       В какой-то момент ему кажется, что в собственном голосе звучит ещё больше фальши — достаточно, чтобы стать заметной и выдать его.       Он прекрасно видел, что Джунпей не столько удивился, сколько обрадовался — несмотря на весь свой шок и непонимание ситуации — встрече с Аканэ, и ему на миг хочется подойти к нему, положить руку на плечо и, глядя прямо в глаза, сказать то, что будет все отпущенные им часы обгладывать его изнутри до тех пор, пока ничего не останется.       «Моя сестра скоро умрёт»       Не просто скоро — очень скоро.       Аой — старший брат.       Аой — соучастник похищений, убийств и экспериментов над людьми, и всем этим поступкам есть одно лишь оправд обоснование — Аканэ должна выжить.       Он и его сестра находятся в замкнутом пространстве вместе с одним из организаторов того кошмара, из которого даже девять лет спустя они отчаянно пытаются выпутаться — а Гэнтаро Хонго, кем бы себя остальным участникам не преподносил, в содеянном явно нисколько не раскаивается, и будь ему дана такая возможность, повторил бы всё вновь.       Но Аой в первую очередь — старший брат, и если со Снейком что-то случится (а с ним обязательно что-то случится), в первую очередь он будет опасаться Кловер.       Не имея права этого показывать, он восхищается их взаимно сильной связью, и он прекрасно знает, на что может пойти брат — или сестра — чтобы защитить самого дорогого человека — так же, как и за него отомстить.       В каюте капитана должен быть топор, и пусть предназначен он в первую очередь для другого участника, Аой не сомневается, что в должных условиях и хрупкая воздушная (эмоционально нестабильная) Кловер не преминет им воспользоваться.       Время идёт, игра продолжается, Аой делает вид, что всё не настолько ужасно, насколько на самом деле является.       Он рад, что у него есть право надолго не встречаться с Аканэ взглядом.       Он хотя бы может быть резким и грубым — наигранно, но сбрасывая малыми долями напряжение, а для неё всё это притворство наверняка во сто крат более невыносимо.       Аканэ не хуже брата понимает, что обречена, и продолжает мило улыбаться, застенчиво краснеть и говорить тихо, покладисто-нежно, а в нужные моменты все силы вкладывать в имитацию искреннего беспокойства.       Даже за того, кому с большим удовольствием вцепилась бы пальцами в горло или выдавила глаза — зачем страдать, не распознавая в людях людей, когда можно их не видеть вовсе?       Аой не удивится, если у него действительно начались галлюцинации, но голос сестры кажется ему всё более и более бесплотным.       Неудивительно.       Никто из участников, кроме него, не догадывается, что рядом с ними ходит настоящий призрак уже девять лет как погибшей девочки.       Аой разрывается между бессмысленным стремлением хоть как-то всё исправить — сделать этот путь правильным — и эгоистично-трусливым желанием умереть раньше.       Он обязался следовать за Аканэ повсюду — и он же вынужден будет наблюдать, как она сгорит.       Как он и предполагал, уверенная вместе со всеми остальными в смерти Снейка Кловер погружается во мрак — стремительно и глубоко.       В тесном лифте трудно разминуться, и Аой замечает под одеждой на спине Кловер очертания длинной рукояти топора.       Он хочет хотя бы ободряюще коснуться руки молчаливой, мертвенно бледной и словно переставшей дышать Аканэ, но на это у него тоже права нет, поэтому Аой делает лишь то, что ему позволено — мысленно готовится к худшему.       Аой не только проигрывает, но и лишается даже последнего эгоистичного желания — когда он, даже несмотря на ужасные, несовместимые с жизнью раны, ещё дышит, Кловер уже срывает с запястья затихшей (её пронзительные крики отзывались едва ли не больнее всех полученных ударов) Аканэ браслет.       Впрочем, он и сам уже вовсе не в состоянии бесконтрольно, до разрыва горла вопить.       Угасающее сознание Аоя Курашики — вернее, его изуродованного почти-трупа — состоит лишь из боли, жара и поочерёдно обрывающихся нитей нервной системы, поэтому он если и слышит, то едва ли воспринимает будто принесённые ветром очень издалека, усталые и уверенные слова, сказанные сформированным, взрослым голосом Аканэ.       «Мы найдём правильный путь»