единственное спасение

попробуйте под dakooka – с тобой она бежала. спотыкаясь и вставая все снова, и снова. только подол платья путался под ногами, слёзы предательски лились из глаз и макияж остался светло-чёрными полосами на щеках. она не врала и не умела. ещё в детстве поняла, что врать не умеет. она пыталась, но не получилось. даже когда она притащила себя на очередной осмотр у психиатра, лу пыталась. лишь бы заново не оказаться в казённых стенах жёлтого учреждения, пропахшим слезами душевнобольных и никому не нужных. блондинка чувствовала, как ком обиды подступает к горлу, как ноги отнимаются и что бежать уже бессмысленно. больно. больно падать посреди дороги от бессилия. больно осознавать, что тебе никто не верит. больно осознавать, что за любое слово извне тебя растопчут, смешают с грязью и прилюдно унизят. и слышно лишь голос в голове. он был таким родным и тёплым, как объятия с утра или кружка чая холодной осенью. но даже этот тёплый голос не может вытащить ее оттуда. из этого мгновения, когда дыхание спирает и тебе буквально нечем дышать. ты видишь перед собой лишь темноту, которая сдавливает железными лапами твою грудную клетку и тянет на дно, буквально пожирая тебя изнутри но в какой-то момент все затихло и чьи-то тёплые руки обволокли талию. лу резко подорвалась с кровати, делая несколько тяжёлых вдохов. рука тянется ко лбу, чтобы стряхнуть капли холодного пота. — тебе опять снилось это? — слышится сонный и не менее перепуганный голос рядом. — да, — лу отводит глаза в сторону и пытается спрятаться от ответа в свою хитиновую кольчугу. маха лишь включила лампу, которая стояла около кровати и крепко обняла блондинку, — мне снится, как я бегу оттуда, как мне страшно и мне совсем никто не верит. — малышка, мы больше не там, мы очень далеко оттуда и все позади. эти людей нет здесь. я рядом и я верю тебе, — сказала сонная лебедева. дыхание сбилось. тяжёлые руки маши скользнули к щекам лауриты — я знаю, — блондинка взглянула в ее карие глаза и притянула к себе, сокращая миллиметры между ними. их лица не касались друг друга, губы сблизились и прижались друг к другу. сначала нежно, потом со стремительно нарастающей страстью, заставившей лу прижаться к маше, как к своему единственному спасению.