✧✧✧
Лю Цингэ — идиот. Он — идиот, потому что снова заставляет себя совершенствоваться спустя ничтожно короткий промежуток времени. Это было ошибкой. В момент, когда Цингэ приходит в себя с пульсацией в голове и болезненным жжением в груди, он понимает, что ему следовало прислушаться к совету своего шиди. "Если шисюн продолжит заставлять себя, у него случится отклонение ци," — голос Му Цинфана эхом отдается в сознании. Несмотря на то, что его глаза все ещё закрыты, свет заставляет виски пульсировать. Повернув голову к чему-то темному и мягкому рядом, Лю Цингэ… подождите. Он приоткрывает глаза, чтобы осмотреться. Первоначальная размытость обманывает, заставляя думать, что ему повезло и Му Цинфан пришел, чтобы помочь, но вид черной ткани разрушает фасад комфорта. Только один человек на этом пике носит черные одеяния. Несмотря на то, что у Лю Цингэ остались лишь крохи духовной силы, он может сказать, что поглощаемые им частицы ци неестественно успокаивающие и приятные. Жаньмен-шисюн. Одеяния под его щекой мягкие и нежные, будто созданы для того, чтобы на них кто-то лежал. Мягкое движение в волосах возвращает Лю Цингэ в реальность, где его голова находится на коленях Жаньмен-шисюна. Следующее осознание, которое с ним случается — это то, что пальцы шисюна успокаивающе проводят по его волосам. Твою мать. Несмотря на то, какие большие руки у Юэ Цинъюаня, они удивительно нежные и осторожные в волосах и… на груди? Верно, Глава школы, вероятно, передает ему духовную энергию… Даже если Лю Цингэ этого не чувствует. Должно быть, на этот раз он слишком себя истощил. — Ах, Лю-шиди очнулся. Как ты себя чувствуешь? — Юэ Цинъюань смотрит вниз только когда Цингэ (неудачно) пытается сесть. — Ужасно, — Лорд Пика Байчжань вздыхает, обращая свой (как он надеется) острый взгляд на старшего. Это никак не влияет на Главу школы. — Могу представить. Шиди был довольно агрессивен, когда этот шисюн нашел его. Повезло, что этот шисюн смог его успокоить. — и ещё раз. Лю Цингэ знает, что идиот. Он снова побеспокоил шисюна, на этот раз из-за собственного упрямства. — Если шиди чувствует себя хорошо, стоит зайди на пик Цянь Цао, чтобы Му-шиди смог его осмотреть. — Да, я… — Лорд Пика Байчжань обрывается, когда Юэ Цинъюань встает и каким-то образом подхватывает его на руки. — Шисюн?! — бормочет он, когда мужчина начинает двигаться. — Шиди не в состоянии идти. Будет лучше, если этот шисюн понесет его. — Подобная фраза, слетевшая с губ шисюна, заставляет Лю Цингэ верить, что у него все-таки случилось отклонение ци. От ощущение рук шисюна вокруг, ему думается, что он умирает, но одновременно, что никогда не был более живым. Почему вообще его шисюн такой… сильный?! Да, по сравнению с остальными, у него впечатляющее телосложение, но это смешно! Лю Цингэ не должен думать о том, насколько твердым под его щекой ощущалось бедро, скрытое под черной тканью. И уж особенно Лю Цингэ не должен думать о том, насколько сильные и надёжные руки его шисюна! — Ах, шиди покраснел. У него поднялась температура? Этот шисюн поторопится. — Я в порядке. — выдавливает Лю Цингэ сквозь зубы. Он сопротивляется инстинкту ухватиться за шисюна. Пальцы зудят от желания крепко сжать чужое плечо (которое, несомненно, тоже довольно мускулистое). Путь до Пика Цянь Цао слишком короткий и слишком длинный одновременно. В своем положении Лю Цингэ признает лишь один плюс — его ци почти пришла в норму от успокаивающей энергии Юэ Цинъюаня (а может, от одного его успокаивающего присутствия?). Нормально ли чувствовать себя таким маленьким по сравнению со своим шисюном? Когда они, наконец, добираются до лазарета, Цингэ прячет покрасневшее лицо на чужой груди, в глубине души надеясь, что ученики примут его за другого ученика, а не за Лорда Пика Байчжань. — Му-шиди? — Глава школы достаточно вежлив, чтобы позвать, прежде чем войти. Целитель поднимает взгляд от стола, в одной ладони все ещё зажата кисть, а в другой монокль, балансирующий у правого глаза. По обычно бесстрастному лицу проходится шок, после замешательства. Затем Му Цинфан встаёт и подходит к единственной койке в помещении, которая, к счастью, пуста. Кровать мягкая, но не такая теплая и уютная, как объятья Юэ Цинъюаня. Конечно, нет. Цингэ снова чувствует всплеск своей духовной энергии. Конечно, Му Цинфан замечает, однако, благо, ничего не говорит. Хватка на запястье Лю Цингэ уверенная и твердая, но не неприятная. И почему шисюн и шиди так успокаивают? — У шиди случилось отклонение ци в духовных пещерах, — голос Юэ Цинъюаня спокоен, но когда это было не так? Они бы волновались сильнее, если бы шисюн звучал не так, как всегда. — … этот шиди предупреждал шисюна. Верно. Цингэ ждёт нагоняй. Он медленно отключается от звука голоса шиди, предпочитая блуждать глазами по шисюну.✧✧✧
Хорошая драка обычно проясняет голову Лю Цингэ, но как он должен очистить голову от чего-то, что только грядет? Похоже, обычный выход убивать нечисть до тех пор, пока он не почувствует себя лучше бесполезен в предстоящих событиях. Ощущая себя мусором, лорд Пика Байчжань заставляет себя вернуться в орден на их ежемесячное собрание. Он тянул время достаточно, чтобы приблизить свое прибытие максимально близко к началу. Лю Цингэ приходит как раз вовремя, когда собрание вот-вот начнется. В это время обычно прибывает Шэнь Цинцю. Стоя у открытых дверей зала, Лорд Пика Цинцзин разговаривает с Главой Ордена. При приближении Лю Цингэ разговор обрывается и оба замирают. Шэнь Цинцю лишь смотрит, сильнее пряча лицо за веером. Юэ Цинъюань, однако, решает, что сейчас самый подходящий момент, чтобы подойти. Лю Цингэ умирает. — Этот шисюн рад, что Лю-шиди смог прий… Все в порядке? — первая реакция Жаньмен-шисюна — беспокойство, потому что этот человек — совершенство и доброта. Глаза скользят по Лорду Пика Байчжань, прежде, чем улыбка слегка расширяется. — Похоже, шиди очень торопился, чтобы добраться сюда… Что? Лю Цингэ смотрит вниз, изучая одежду и… полный беспорядок. Конечно. Его мантии забрызганы кровью и грязью, разорваны в разных частях и в целом перекошены. — … верно, — поняв, что тишина висит слишком долго, выдавливает Лю Цингэ. Что-то сложное мелькает в чертах лица старшего, но исчезает прежде, чем он успевает всерьез задуматься об этом. — Хм. Вот, шиди может одолжить одежду этого шисюна. Что? Почему Жаньмен-шисюн снимает верхние одеяния? Мантия шисюна на плечах тяжёлая и слишком теплая. Лорд Пика Байчжань бездумно просовывает руки в рукава и затягивает пояс. — Пойдем. Собрание вот вот начнется..
Собрание предсказуемо скучное. Довольно легко блокировать поток льющейся информации, так как Лю Цингэ все это не касается. Каждую секунду он чувствует на себе взгляды, но это лишь подталкивает игнорировать их агрессивнее, чем обычно. Это также вынуждает его уйти сразу, как только заканчивается встреча. Полет обратно на пик слишком стремителен, чтобы он запомнил. Приземляясь около дверей своего дома, Лю Цингэ, как ни странно, ощущает тепло и уют. Только зайдя внутрь с чувством тяжести на плечах, он понимает, что натворил. "На мне все ещё одеяния шисюна…" Они не совсем подходят — Юэ Цинъюань шире и крупнее Лю Цингэ. Но… "От этого они более удобные," — думает он. Стоп. Верно… Это не то, к чему следует привыкать. Опасно позволять себе настолько зацикливаться на шисюне, Главе Ордена. Это пробуждает в груди то же самое странное чувство, которое Лю Цингэ подавлял с тех пор, как шисюн спас его в духовных пещерах. Плохо. Очень, очень плохо. Лю Цингэ должен очистить разум. Если он этого не сделает, то может сорваться и сделать то, о чем пожалеет. Например, попытается поговорить с Юэ Цинъюанем. Верно. Да. Стоп. Ему нельзя больше думать об этом. Он бросает одеяния на стол и стягивает свою одежду, направляясь в заднюю комнату. Несмотря на всю свою недальновидную дерзость, Цингэ благодарен за то, что после того, как он стал лордом пика, Орден подготовил для него естественный источник. Спрятавшись здесь от посторонних глаз, он может подумать, не беспокоясь о том, что кто-то может увидеть определенно не румянец на лице или расстроенно сжатую челюсть. Теплая вода отвлекает, когда он забирается, смывая с себя грязь сражений и заставляя ноющие мышцы расслабиться (хотя маленькая часть его самого шепчет, что это из-за его шисюна). Масла и мыло, которыми он пользуется, знакомы. Однако тонкие и едва уловимые ароматы сегодня кажутся раздражающими. Будто они не сочетаются с каким-то запахом, уже исходящим от него. Он очень слабый, едва заметный, но различается среди других. Это… книги? Пахнет книгами или кабинетом. Бумага, чернильный камень и… лёгкий аромат дымящихся благовоний. Цингэ не пользуется ничем из этого. Не настолько часто, чтобы запах привязался к нему. Ох, ох… Вероятно, это от одежды шисюна. Лю Цингэ носил их лишь… ладно. Три шичэня — слишком долгое время, чтобы носить чужую одежду. Может быть, он понимает присутствие запаха. Но… но он снова пробуждает в груди боль, странное чувство, которое возникает, когда он думает о своем добром главе ордена. Нет, когда он думает о Юэ Цинъюане. Глава школы добр, но степень, в которой он распространяет это на других, зависит от близости. Его прошлое с Шэнь Цинцю делает его слишком снисходительным и добрым. Его манера общения с Му Цинфаном заставила бы подумать, что они братья или близкие друзья. Но… что на счёт Лю Цингэ? Юэ Цинъюань… по прежнему дружелюбен, хотя, кажется, это просто его характер. Теплый, добрый. Но это лишь часть его личности. Маленький кусочек разума Лю Цингэ содрогается при мысли, что это все, что есть в их отношениях. Просто…существование. Конечно, Лорд Пика Байчжань не проводит много времени с другими, не выставляет себя на всеобщее обозрение, но у них должно быть что-то ещё. Он легко может описать отношения между Главой Ордена и Му Цинфаном или Шэнь Цинцю. Вздохнув, Лю Цингэ позволяет себе погрузиться глубже в воду. Юэ Цинъюань… Должен ли он поговорить с Жаньмен-шисюном? Это кажется плохой идеей, но… так люди формируют отношения, верно? Что, если шисюну не понравится с ним общаться? Даже Цингэ осознает, что он плохо владеет словами, так что если он скажет что-то не то? Конечно, шисюн не из тех людей, кто, скажем, посмотрит на него свысока. Однако неодобрение такого человека ранит больше, чем все, что мог бы сделать или сказать Шэнь Цинцю. Но…когда он сможет поговорить с Главой Ордена? Этот человек всегда занят, а у Лю Цингэ недостаточно веские причины для его беспокойства… Верно. Это то, что ему нужно спланировать. У него есть время для составления плана. Время на его стороне. Он так думает. Прекрасно. Лю Цингэ решает подумать об этом завтра, когда будет менее измотан. От слишком резкого поднятия из успокаивающего комфорта лечебных горячих вод в резкий, прохладный воздух комнаты, на Лю Цингэ накатывает волна головокружения. Выжав воду из кончика хвоста волос, он заворачивается в свою мантию и возвращается в свою комнату. Почти, потому что… проходя мимо прихожей, он замечает черные верхние одеяния, лежащие на столе. Это… Вздохнув, Лорд Пика Байчжань подходит и берет их, разглаживая складки. Они удивительно тяжёлые, по сравнению с его обычной одеждой. Как он только носил их так долго? Без раздумий он надевает мантию поверх своей влажной одежды, снова окутываясь тонким ароматом бумаги и чернил. Есть что-то успокаивающее в контрасте книг с обычным запахом металла на его одеяниях… Может быть, его сердце бьётся сильнее, когда он думает об этом, но он никогда в этом не признается. Когда в груди снова накатывает волна боли, то Лю Цингэ возвращается в спальню, сильнее закутываясь в мантию, словно борясь с, честно говоря, успокаивающей прохладой воздуха. Он забирается в постель и, в момент нехарактерной слабости, сворачивается в углу, кутаясь в одеяния. Что-то во всем этом заставляет Лорда Пика Байчжань чувствовать себя… некомфортно. Вот, что это за чувство. Когда он, Лю Цингэ, бог войны Пика Байчжань начал чувствовать себя так? Предполагается, что он способен принять любой вызов, победить и подчинить кого угодно, но это… может быть, это уже слишком. Горло сжимается при мысли о разговоре с Главой Ордена. Боль в груди превращается в удушье при мысли о том, чтобы посмотреть Юэ Цинъюаню в глаза. Это нормально?... Окутывающий его комфорт из-за наслаждения запахом одеяний, вызывает неприятные чувства, которые он не испытывал годами. Беспомощность. Почему мысли о мужчине заставляют Лю Цингэ чувствовать себя настолько беспомощным? Только будучи учеником он мог свернуться калачиком в углу кровати и позволить себе чувствовать. Он знает, что уже очень давно не задумывался о своих эмоциях. С тех пор, как Шэнь Цинцю вышел замуж… Может быть, это и значит «отпустить»? Позволить себе чувствовать? Он… не уверен. Покалывающие глаза слезы угрожают пролиться, когда он сидит, уставившись в темноту спальни. Все кажется незнакомым, чужим, когда зрение затуманивается от влаги. Верно. Это становится лишь хуже. Больше никаких чувств, решает Лю Цингэ, ложась в постель. Это то, чем ему явно следует заняться позже. Если вообще когда-нибудь. Может быть, только может быть ноющая боль в груди пройдет и он всё-таки не проснется с дырой в сердце. Он надеется на это. Очень надеется. Усталость смягчает края паники, отодвигая ту на задворки, вытесняя фантазиями о том, как он поговорит с Юэ Цинъюанем. По крайней мере, разум достаточно милосерден, чтобы не выставлять его дураком в собственном воображении. Приятный теплый смех Главы Школы над его словами в придуманной картинке — теплый бальзам на охваченное паникой сердце. Он, наконец, начинает засыпать, свернувшись в клубок посреди кровати..
Его будит стук в дверь. Разум все ещё затуманен, так что Лю Цингэ полностью игнорирует его в пользу сна. Если это кто-то из учеников, то он просто оставит его в покое. Если это Му Цинфан, он войдёт сам. У него нет причин вставать ради кого-то. Несмотря на туман сна, он смутно впечатлён собой, когда дверь открывается и закрывается. Предательское шуршание одежд Му-шиди слышится в тишине. Он оказался прав. Му-шиди вошел сам. Целитель ещё раз зовёт его в темноту, затем бормочет что-то, направляясь внутрь, явно нащупывая путь в темноте. — Лю-шисюн, этот шиди должен осмотреть тебя на наличие ран, — готовит Му Цинфан, подходя к спальне. Он лишь на мгновение задерживается у двери, прежде, чем войти. Подобная вольность побеспокоила бы Цингэ больше, если бы они не были знакомы так долго и так хорошо. Хотя… даже если он знает Му Цинфана уже много лет, смущение все же окрашивает кончики ушей в розовый при мысли, что шиди увидит его таким. Теперь тяжесть одежд Жаньмен-шисюна ощущается почти болезненно. Холод кусает ноги там, где он не укрылся одеялом. Должно быть, он выглядит ужасно жалким. — Шисюн, я вижу, что ты не спишь, — говорит Му Цинфан, подходя к кровати. Лю Цингэ моргает, окончательно просыпаясь. Он думает улучить момент, чтобы изучить выражение лица шиди, но, в конце концов, отказывается от этого. Ему не хочется видеть жалость в глазах друга. Вместо этого он заставляет себя сесть и уставиться на край мантий у икр, пока шиди зажигает лампы в комнате. Цингэ задаётся вопросом, почему Му Цинфан решил прийти? Обычно, он слишком занят и не может покинуть пик. Когда знакомая рука появляется в поле зрения, то Лорд Пика Байчжань инстинктивно протягивает ладонь. Он даже не вздрагивает, когда прохладные пальцы прикасаются к коже. Проверка пульса, беглый взгляд по нему, но осмотр останавливается, когда глаза Му Цинфана задерживаются на его лице. На этот раз страх перед жалостью подпитывает уверенность Лю Цингэ. — Му-шиди… Я не могу дышать, когда думаю о Жаньмен-шисюне. Какая-то маленькая его часть надеется, что Му-шиди может помочь. Минутное, обнадеживающее сжатие пальцев вокруг запястья убеждает в том, что, возможно, не стоило так сильно беспокоиться, что его осудят. Он все ещё держит меня за запястье. — Что случилось вчера, шисюн? Ты так быстро ушел, — спрашивает целитель. Лю Цингэ заподозрил бы, что он просто переводит тему, если бы не знал, насколько хорошо Му Цинфан извлекает информацию из, казалось бы, бессмысленных вопросов. — Нужно было принять ванну. Слишком поздно вернулся с охоты. — не ложь, но и не истинная причина, по которой он ушел. Му Цинфан слегка наклоняет голову, завитые кончики, торчащие из пучка, слегка покачиваются. — Значит, вчера шисюн принял ванну и сразу же лег спать? — с оттенком недоверия голос Му Цинфана обманчиво спокоен, но Лю Цингэ знает, что ложится спать так рано не в его правилах. — И ты только что проснулся? Он кивает в ответ. Должно быть, уже поздно, раз его шиди так обеспокоен. Друг, кажется, на мгновение задумывается, прежде, чем покачать головой. — Шисюн, возможно, ты влюблен в Жаньмен-шисюна. Но похоже ты очень беспокоишься на счёт этого… Ты повторяешь то же самое, что и с Шэнь-шисюном. Я помню, как плохо тебе тогда было эмоционально, как пытался ты убежать от этого и как упорно молчал. Ах… Так вот как? Повторяется то же, что раньше? Пускай тогда он не пытался поговорить с Шэнь Цинцю… паника, возникающая от мысли, что он что-то испортит была такой же сильной… — … Я хочу поговорить с Жаньмен-шисюном, — признается он через мгновение. Му Цинфан сидит на кровати рядом, все ещё держа за запястье. — Тогда иди и поговори с ним. Шисюн может придумать причину. Жаньмен-шисюн всегда рад гостям. Да? Лю Цингэ крайне редко бывает на пике Цюндин, так что едва ли знает, как там все устроено. Толкотня и суета всегда удерживали его на расстоянии; ему не очень хотелось нарушать тщательно поддерживаемый рабочий процесс. — … Я должен вернуть его мантию. — Лю Цингэ слегка кивает, получая в ответ такой же кивок. — Не расскажет ли шисюн этому шиди, что случилось прошлой ночью, что вызвало эту… сложность при мысли о Жаньмен-шисюне? — спрашивает Му Цинфан через некоторое время. Лорд Пика Байчжань не испытывает ничего, кроме уважения к способности шиди быть строго профессиональным, даже с личными проблемами. От этого все кажется намного проще. — … Я думал о том, чтобы поговорить с ним… И… и понял, что не знаю как. Ему…может не понравиться со мной. Но если… Я не поговорю с ним, я не смогу… — Лю Цингэ замолкает. Как он должен сформулировать это? Му-шиди перемещает пальцы с запястья на ладонь, кладет на свои колени и поглаживает тыльную сторону свободной рукой. Удивительно, но от этого движения Цингэ совсем не чувствует себя жалким. — … Я чувствую себя таким беспомощным. Я не знаю, что делать. Он когда-нибудь признавался в этом раньше? Он знает, что никогда никому не говорил этого. — Этот шиди думает, что шисюн должен пойти и поговорить с Жаньмен-шисюном сегодня. Верни его мантию. А он предложит тебе остаться на чай или прогулку, — друг слегка похлопывает его по ладони. — Не беспокойся о том, что говоришь, шисюн. Юэ Цинъюань — добрый человек. Он поддержит все, о чем ты захочешь поговорить. Однажды он позволил мне полтора шичэня болтать о лекарственных травах… Все будет хорошо. Просто, перед тем, как пойти, пожалуйста, поешь и попей, иначе упадешь в обморок. — … Кажется, я сейчас заплачу, — глядя на их сцепленные ладони, признает Лю Цингэ. Рука Му Цинфана на секунду замирает, но вскоре сжимает его собственную. — Это хорошо, шисюн. Мы все иногда плачем. — Мне страшно. — И это тоже хорошо, шисюн. Страх — это нормально. У тебя все получится.✧✧✧
Лю Цингэ знает, что у него ничего не получится. Едва он ступает на пик Цюндин, его грудь сжимается, а сердце бьется быстрее. Однако, он не собирается сдаваться сейчас. Он никогда не отступал перед вызовом. Лю Цингэ понимает, что это было ошибкой, когда главный ученик пика Цюндин замечает его в коридоре и подходит. Жуткий ребёнок. Верно. Хорошо. — Рад вас видеть, Лю-шишу. Может ли этот скромный ученик чем-нибудь помочь? — спрашивает юноша с дружелюбной улыбкой. Почти такой же, как у Жаньмен-шисюна. — Мне нужно увидеться с шисюном, — выдавливает он в ответ прежде, чем случайно оскорбит его молчанием. К счастью, ученик кивает и разворачивается, жестом приглашая следовать за собой. Он ведёт Лорда Пика Байчжань по главному коридору к большой резной двери кабинета главы Ордена. — Шицзунь как раз заканчивает работу с документами перед обедом. Скоро он должен сделать перерыв, так что шишу пришел в идеальное время, — успокаивает ученик, стучась. "Я его не побеспокою." Это хорошо. Юноша распахивает массивные двери, впускает Цингэ в кабинет и закрывая их за ними. Это… впервые, когда он в кабинете шисюна? Совершенно незнакомая обстановка. Стены увешаны полками и украшениями, стол завален бумагами и письменными принадлежностями, однако, даже так всё ещё есть вещь, которая знакома — это запах документов и чернил, дым благовоний. Аромат намного сильнее, чем на одежде Юэ Цинъюаня. Склонившись над столом, Глава Ордена рассматривает какой-то документ в руках, кисть задерживается над чашей со свежими измельчёнными чернилами. — Шицзунь, Лю-шишу здесь, чтобы увидеться с тобой, — говорит главный ученик, подходя к столу. Лю Цингэ приходится сдерживаться, чтобы игнорировать момент, когда юноша забирает кисть из рук своего шицзуня. Что. За. Черт. Юэ Цинъюань поднимает взгляд сначала на ученика, затем переводит на Лю Цингэ. Он выглядит искренне удивлённым, хотя непонятно из-за гостя в целом или из-за того, что это Лю Цингэ. Позже ему стоит спросить об этом Му Цинфана. — Шиди, рад тебя видеть. Чем я могу помочь? — он отмечает, что голос Юэ Цинъюаня приятный, искренне довольный. — Пришел вернуть твою мантию, — отвечает он, поднимая сложенные одеяния. — Ой! Благодарю, я совсем забыл. Минь Ру, отнеси в мою комнату, хорошо? Этот учитель проведет время со своим шиди, так что сделай перерыв, — отмахнувшись от ученика, глава ордена встаёт. Вернувшись к Лю Цингэ, юноша берет одеяния и подходит к двери. — Этот ученик позаботится об обеде на двоих в саду, — говорит ученик, — Минь Ру, о котором Лю Цингэ думает, что слышал раньше от Му Цинфана, затем кланяется и уходит. — Шиди чувствует себя лучше? Вчера он казался очень… подавленным, — встав из-за стола, глава школы подходит к нему. В выражении его лица есть что-то глубоко измученное, чего Лю Цингэ раньше не замечал. Может быть, не обращал внимания. А может, шисюн просто прячет это за пределами кабинета. В любом случае, от этого грудь сдавливает так же сильно, как и от близости. — Да. Я в порядке. Просто устал. Отговорки, оправдания. На секунду Глава Ордена выглядит обеспокоенным, однако, в итоге просто улыбается. — Мгм, я прекрасно понимаю это чувство. Пойдем, расскажешь шисюну о своих проблемах за обедом. Возможно, я смогу помочь, — предлагает Юэ Цинъюань, направляясь к одной из боковых дверей. Конечно. Как будто это не сделает проблемы Лю Цингэ хуже. Когда они выходят на улицу, то он послушно следует за шисюном. Как и следовало ожидать, за садом хорошо ухаживают, он полон ярких растений и поющих птиц. Он думает, что это место подходит шисюну. Просто будь честен с шисюном, — сказал Му Цинфан. Но как это сделать? — Я… понятия не имею о чем говорить, — признается он, когда они спускаются на каменную дорожку. — Хм? Все в порядке, Лю-шиди. Расскажи мне о своей охоте. Ты сильно пострадал, все прошло хорошо? Охота. Да, Лю Цингэ мог бы говорить об этом весь день, однако, это до смерти бы наскучило Жаньмен-шисюну. Или заставило бы волноваться. — Мгм… Просто драка. Заманил его к обрыву и сразился с ним, — рассказывает Лю Цингэ, едва ему удается разжать челюсть. — Упал в овраг, — признается он с некоторой долей смущения. — Поэтому твоя мантия порвалась? — … Мы сражались по пути вниз. — конечно, они сражались. Об этом до смешного унизительно думать. — Я не сильно пострадал. В итоге, я попал ему в артерию и убил. — Что ж, это замечательно, — Жаньмен-шисюн замедляет шаги у небольшой беседки; на столе уже приготовлен чайный сервиз. — Хотя, может быть, шиди не стоит отправляться на охоты перед собраниями? Он казался очень смущенным, когда уходил в спешке. — Я… — Шисюн! Это было не из-за одеяний! — Это не было плохо, — заикается он. Глава Ордена тепло улыбается, в глазах что-то незнакомое и знающее. — Шиди мог бы оставить мою мантию и отдать при следующей встрече. Этот шисюн был бы не против, — садясь в кресло, Юэ Цинъюань наливает им немного чая. Он пахнет чем-то пряным и ароматным, что обычно пьет Му Цинфан. Заставив себя сесть, Лю Цингэ берет свою пиалу и нюхает, прежде чем сделать глоток. Привычка, в самом деле, ужасно неприличная, но шисюн ничего не говорит. Я мог бы оставить мантию у себя… но тогда бы она потеряла запах… — … Может быть, в следующий раз, — бормочет он, прежде чем осознает, что, черт возьми, только что сказал. В следующий раз что?! В следующий раз, когда вернётся с охоты раненым?! Черт возьми, нет! Зачем он вообще это сказал?! Теплый тембр смеха успокаивает беспокойство. Это отвлекает его взгляд от чашки, приковывая к губам шисюна, изгибающимися в знакомой доброй улыбке. Если Жаньмен-шисюн и замечает розовый оттенок на кончиках ушей, он ничего не говорит. — Возможно. Хотя, думаю, шиди следует быть более осторожным, чтобы не волновать меня и Му-шиди. Логично. Лю Цингэ знает, что глава ордена будет волноваться за него, но голос в глубине сознания прихорашивается от интимности фразы. Слова невинны, но тон другой. Мягче, горячее, соблазнительнее. Юэ Цинъюань говорит тоном, а не словами. Он сохраняет знание на потом. На этот раз тишина комфортнее. Близкое щебетание птиц не беспокоит Цингэ так сильно, как обычно. Чай вкусный, хотя, по его мнению, немного крепкий, но это неважно, так как он (не очень) осторожно следит за Главой Ордена. —… Шисюн? — зовёт он через секунду. — Мгм? — Глава школы переводит взгляд с сада на него. — Спасибо. За что? Лю Цингэ понятия не имеет. Должно быть, Юэ Цинъюань знает что-то, чего не знает он, так как его ответная улыбка становится более открытой. На удивление, обед проходит без происшествий, даже нормально. Глава Ордена постоянно улыбается этими открытыми улыбками, которые насквозь пронзают самообладание Цингэ и всё идёт… неплохо? Лорд Пика Байчжань все ещё нервничает, но, на удивление, замечательно себя чувствует. Что-то во всем немного укрепляет его уверенность. Возможно, все дело в улыбках. Он почти паникует, когда они, наконец, встают, чтобы попрощаться. Руки не характерно дрожат, кажется, что от вибрации, он может вылезти прямо из кожи, но…по крайней мере, все прошло не так уж ужасно. На самом деле, все прошло хорошо. — Спасибо, что составил мне компанию, шиди. Я ценю, что ты остался на обед, — говорит Глава Ордена, глядя на сад. Отражение неба в его глазах — потрясающее. — Да, — тупо отвечает Цингэ. С тихим смехом, шисюн поворачивается к нему. На его губах все ещё теплая и открытая улыбка. Это… это слишком прекрасно. Слишком. Цингэ должен вернуться на свой пик. Должен оставить Юэ Цинъюаня заканчивать работу, пока сам будет сидеть в комнате и рассуждать обо всем произошедшем. Верно. Но когда он смотрит на Главу Школы, он обнаруживает, что его рассуждения с грохотом разваливаются. — Береги себя, шиди. Приходи ещё. Мне было приятно пообедать с тобой, — старший стоит к нему лицом и Лю Цингэ понимает, что не может себя контролировать. Всего одна палочка для благовоний с этим мужчиной и я теряю контроль… Я что, подросток? Он использует шанс. Бросившись вперёд, Лю Цингэ прижимается губами к щеке Юэ Цинъюаня в том, что едва ли можно назвать поцелуем. Прежде, чем тот успевает среагировать, Лю Цингэ не оглядываясь практически выбегает из беседки, прыгает на Ченлуань, взлетая так быстро, как только может.