***
Он надеется, что не потерял доверие человека в маске, когда проваливает задание с захватом Восьмихвостого. Тоби недоволен, но обходится с ним снисходительно, словно предполагал такой исход. Саске вдруг осознает, что это была всего лишь проверка. Он стискивает зубы, но на его лице не отражается никаких эмоций, когда Тоби говорит ему о провале, а Кисаме ухмыляется во весь свой акулий рот. — Всего лишь зазнавшийся мальчишка, — кидает он, и Саске переводит на него тяжелый взгляд. — Жаль, Итачи-сан этого не видит. От упоминания имени брата маска на лице Саске все же дает трещину. Кисаме не реагирует на его взгляд, видимо, привык за долгие годы работы с Итачи, даже зная, что взглядом Учиха в буквальном смысле можно убить. Он кажется Саске беспечным, безжалостным верзилой, хотя тупоголовым его назвать было сложно. Тупых в Акацки не держат. Это — пристанище самых падших нукенинов, у которого не осталось больше ничего. Кисаме с готовностью перекидывает на плечо Самехаду поудобнее и отправляется за Восьмихвостым, откуда не возвращается. Саске глубоко внутри рад этому. Ярость снова кипит в его крови, несмотря на стылый воздух в стране Железа. Они дерзко срывают собрание Пяти великих Каге — Зецу устраивает представление под взглядами, полного отвращения и шока, а Саске играет в этом цирке важную роль. Он — как красная тряпка для всех, собравшихся в этом зале. Нукенин Деревни Скрытого листа, международный преступник S-ранга, последний из клана Учиха, обладатель мангеке шарингана, тот, кто убил одного из трех великих саннинов и собственного брата, беглец, предатель, ублюдок, угроза. Вот, кто он такой в их глазах. Его цель — Данзо Шимура, тот, кто повинен в смерти его клана, в страданиях Итачи, в его собственной ненависти. Он выглядит, как иссохшая курага, мерзкий, но юркий, как крыса. Сбегает прежде, чем Саске может настигнуть его из-за мешающихся ему на пути каге и их охраняющих шавок. Они окружают его, но Саске сам выходит к ним, один против всех. За спиной где-то едва различимой тенью маячит Карин, Суйгецу и Джуго лежат среди обломков сводов, но Саске плевать. Он чувствует себя загнанным зверем, и это вызывает у него раздражение. Он зол на них всех, он ненавидит их всех, он хочет уничтожить их всех, показать свою истинную силу. Он добивается этого, юный Казекаге после своей неудачной попытки устроить с ним переговоры смотрит на него растерянно. Райкаге же не телится — он быстро переходит к действиям, и Саске атакуют совместно. Саске испытывает удовлетворение и злорадство, он упивается своей неуязвимостью и мощью. Кости Сусаноо прочнее любого песка, молнии, ветра и кулаков, и его забавляют взгляды, которыми они смотрят на него сквозь охватившее его холодное фиолетовое пламя. Саске слишком самоуверен — он признает это, когда Райкаге со всей мощью обрушивается на него. Но Саске удовлетворен и тем, что лишил его руки, пусть и чувствует себя смертельно измотанным. Его пытаются поочередно убить Мизукаге и Цучикаге — он чувствует всю их ненависть к себе, презрение и вместе с тем страх. Честно говоря, он бы умер, если бы не Тоби. Саске отключается в тот момент, когда тот подхватывает его и взваливает на плечо, словно безвольный мешок картошки, возвышаясь на уцелевшем столе среди обступивших их людей. Саске не сопротивляется и обмякает, проваливаясь в темноту, совершенно истощенный и лишенный сил.***
Человек в маске объявляет войну. Саске нет до этого никакого дела, это не его война, но ему почему-то интересно, что все же происходит в голове у Тоби. Они все равно настигают Данзо на мосту. Тоби без труда расправляется с его телохранителями и усаживается на вершине столба, наблюдая за Саске. Он, видимо, хочет представления, и Саске не может отказать ему в этом. Саске не обращает на него внимания, но тот все равно маячит на границе его зрения, несмотря на то, что он полностью сосредоточен на Данзо. С каждой секундой их боя Саске испытывает все большее и большее отвращение. У этого урода вся рука была нашпигована глазами — глазами его клана, безжалостно отнятых, взятых не по праву. Словно Учиха были не более, чем скотом на убой, и даже теперь, спустя столько лет, эти ублюдки продолжали плясать на их костях. При виде этого не верить словам Тоби Саске больше не мог. Саске распаляется, обрушивая всю ненависть и боль на Данзо, считая, что вершит правосудие. Ему тяжело, но он не просит помощи у Тоби, сидящего наверху и наблюдающего за ним. Он отчего-то знает, что человек в маске не даст ему умереть, и это прибавляет ему немного сил, он действует без оглядки, уверенно и решительно, подстегнутый презрительными словами Данзо, посмевшего упомянуть имя Итачи. В конце концов, Данзо мертв, несмотря на то, что даже после своей смерти чуть не забирает их. Тоби вовремя предупреждает Саске, спасая их обоих. Саске, после изнурительного боя, длившегося всего несколько минут, чувствует злобное удовлетворение, его руки все еще чешутся от жажды битвы и крови. Щеки стягивает кровавой коркой, глаза ноют, казалось, они вспухли, и черепная коробка сдавливает их, а зрение плывет — он действительно перестарался с мангеке. Тоби, кажется, доволен им. Саске надеется, что восстановил его доверие после провала с Восьмихвостым. — Отдохни, — говорит он, словно он действительно беспокоится о состоянии Саске. — Ты потратил много чакры. С этими словами он исчезает в спирали, оставляя Саске одного среди развалин. Уйти он не успевает — тени прошлого настигают его, так не вовремя. Сакура смотрит на него жалостливо, со страхом, который упрямо пытается скрыть. Он чувствует ложь в ее голосе, и ему почти смешно от ее нелепой попытки как-то повлиять на него. Валяющаяся сзади Карин с пробитой грудной клеткой хрипит что-то, и Саске не терпится, чтобы Сакура присоединилась и к ней тоже. Хатаке опять мешает ему — Саске еще сильнее ощетинивается, когда видит его. Все такой же равнодушный, до тошноты благородный, правильный. А на деле — такой же, как и Данзо, даже глаз тот же, левый, чужой. Пляшет на костях Учиха, пользуется их силой, силой его клана, сделал на ней свое имя — великий Копирующий ниндзя, Шаринган Какаши. Отнять его — и без него он никто. Слова Тоби звенят в голове Саске и выливаются через его рот, он выплевывает их так, словно они ядовитые. В глазах Какаши он видит разочарование и жесткость, и в то же время — безнадежную печаль. Это только сильнее злит его. В его крови снова вскипает ярость — она и не утихла еще после боя сначала с каге, а потом с Данзо, и его просто несет по накатанной. Саске хочет убить Какаши — он правда готов это сделать, но гад живучий, а у него самого чакры почти уже не осталось, хотя он и выдавливает из себя последние ее капли. Зрение плывет все сильнее и в какой-то момент он вскрикивает и хватается за лицо. Когда он пытается проморгаться, оно больше не возвращается к нему — он едва видит свои размытые руки перед собой. Какаши, однако, не убивает его, хотя у него был шанс. А потом появляется он — Наруто, и самоконтроль Саске летит к чертям. Он хочет кричать, пока они ковыряют его раны, он хочет убить их всех, чтобы они не видели его, не смотрели на него этими взглядами, перестали доставать его. Саске даже рад тому, что не может различить лица Наруто, но его голос, казалось, пробрался ему под кожу. Наруто называет его своим единственном другом, обещает разделить бремя его ненависти и умереть вместе. Саске не выдерживает и издает смешок, но только чудом он не перерастает в истерический смех. Наруто никогда не сможет понять его, он там, на другой стороне, под мостом, освещенной солнцем, а Саске — в сгущающейся тени от него. Тоби опять спасает его, который раз — видимо, позвал Зецу. — Я ведь сказал тебе отдохнуть, — говорит тот, как будто укоряюще, словно задавая вопрос «что ты здесь устроил». Он стоит по левую руку от него, и с ним Саске чувствует себя уверенней перед Наруто, который снова давил на него. Он испытывает злорадство, зная, что, видимо, на лицах его бывшей команды — страх и непонимание, когда они видят его вместе с «Мадарой» на одной стороне. Пусть в полной мере осознают, кем он стал. Какаши пытается использовать мангеке на «Мадаре», и, конечно же, это не срабатывает на нем. По сравнению с ним — он жалок и слаб, ведь заимствованная сила — ничто по сравнению с истинной. Они уходят на глазах всех троих. Саске признается себе в том, что с нетерпением ждет следующей встречи с Наруто — Тоби обещает, что найдет им более подходящее место и время, где они могут сразиться.***
— Почему ты не убил их? — спрашивает Саске, когда они наконец оказываются в убежище. Он обессилен и едва ворочает языком. Тоби собственноручно обработал ему раны, что вызывает у Саске чувство дежавю. — А ты так этого хотел? — отвечает тот вопросом на вопрос. — Это было бы логичнее, — Саске не отрицает, но и не утверждает, что хотел бы смерти своей бывшей команды. — Не время, — говорит Тоби. В этот момент он кажется Саске слишком беспечным. — Грядет война, я хочу посмотреть на них в действии. Саске не хочет говорить о войне, поэтому больше не продолжает разговор и проваливается в беспокойный сон. Он отлеживается еще несколько дней после, прежде чем Тоби проводит ему операцию. Саске сам просит его об этом сразу же после стычки с Наруто. Его тело зудит от желания впихнуть его слова в его собственную глотку, но с посаженными от мангеке глазами это сделать невозможно. Тоби пересаживает ему глаза Итачи — Саске даже не спрашивает, каким образом они оказались у него и где его труп. Операционный стол из цельного камня под ним просто ледяной, а запах в помещении напоминает ему подземелья Орочимару. Саске доверяется этому человеку без оглядки, ибо другого выбора у него просто не было. Когда он оказывается полностью лишенным зрения, он в полной мере осознает, насколько шатко его положение. Он — один, в буквальном смысле. У него больше нет друзей и учителя, у него больше нет брата, хоть преступника, убийцы и предателя, находящегося где-то далеко-далеко, у него больше нет союзников, подчиняющихся ему и готовых умереть за него. Он здесь, один, лишенный зрения, беспомощный и жалкий. Саске просыпается от очередного кошмара, распахивает глаза, но потом запоздало понимает, что зрения он временно лишен. Он хватается руками за повязку на лице, голова гудит, а тело все такое же разбитое, словно он и не спал вовсе. Он откидывает одеяло, а потом свешивает одну ногу, затем другую вниз, касаясь холодного каменного пола. — Тебе что-то нужно? — раздается голос откуда-то из правого угла. Саске рефлекторно повернул голову на звук голоса — чакру он не чувствовал, что его всегда раздражало в Тоби. Он предпочитал скрывать ее, и Саске никогда не мог знать, где он именно находится в тот или иной момент. Хотя, что еще можно ожидать от человека, который способен проходить сквозь предметы, стены и измерения. — Воды, — хрипло отвечает Саске, оставаясь на месте. Ему не нравилось то, что мужчина сидел с ним в одном помещении все это время и наблюдал за ним спящим. Его тело едва заметно дрожало, хотя озноба не было. Видимо, от холода и слабости, к тому же, он был без одежды. Через некоторое время в его руку вкладывают холодный стакан, и Саске жадно осушает его. Возвращая стакан обратно, он едва заметно касается пальцами чужих и отмечает про себя, что мужчина на этот раз был без перчаток. — Мне еще долго нужно носить эту повязку? — Еще пару дней, — отвечает Тоби, и Саске резко поднимает голову, поворачивая ее вправо, откуда донесся голос. Мужчина сидит, судя по всему на его постели, хотя Саске даже не почувствовал колебания воздуха от его движений. — Слишком долго, — Саске злится из-за своих нарушенных личных границ. Он хочет, чтобы Тоби ушел, но не может сказать ему это напрямую. Он чувствует себя сейчас как никогда уязвимым. — Придется потерпеть, — в голосе мужчины слышится усмешка. — К тому же, мы должны потом проверить, прижились ли глаза твоего брата или нет. Саске не спрашивает, что будет «если», он знает, что все будет так, как он планировал. Он уже чувствовал, как заживают его раны, как налаживаются каналы чакры, принимая инородное тело. Если цена его будущей силы — несколько дней в полной темноте, он это выдержит. Чего он не ожидает, так это прикосновения к себе. Правое плечо обжигает горячая ладонь, и Саске рефлекторно одергивает его. — Не трогай меня. — Иначе что? Саске застывает, слыша это. Голос Тоби спокойный, почти скучающий, но таящий в себе скрытую угрозу. Саске слишком тонко чувствует эти тональности после того, как провел несколько лет рядом с Орочимару. — Я убью тебя, — говорит он, но это звучит как-то неубедительно, словно он сам сомневается в собственных словах. Сложно быть уверенным в себе, когда перед глазами вот уже который день лишь безликая тьма, а тело дрожит от слабости, еще не до конца восстановив чакру. — Если даже и так, то это будет намного после, — говорит мужчина. — К тому же, я сомневаюсь, что ты вообще сможешь сделать это. Ты даже не смог бы одолеть Итачи, не поддавайся он тебе. Его смерть — его собственный выбор, а не… — Замолчи! — голос Саске срывается, а крик эхом отскакивает от неровных каменных стен. Тоби без труда блокирует его выпады и перехватывает его руки прежде, чем Саске успевает дать чидори вспыхнуть в его руке. Его болезненная хватка на запястьях усиливается, когда Саске пытается вырваться. — Успокойся, — Тоби встряхивает его, а Саске стискивает зубы, загнанно дыша. Он лягается, но мужчина стойко выдерживает всего его смазанные удары и в какой-то момент просто опрокидывает на постель. В глазах вспыхивает боль от простого удара о матрас, и Саске шипит, дезориентированный во тьме. — Отпусти, урод, — он все еще пытается вырваться, но Тоби нависает над ним, крепко держа его разведенные руки и прижимая их к постели. — Если позволишь мне до себя дотронуться, с твоими глазами все будет в порядке. Саске тяжело дышит сквозь зубы, осмысливая только что сказанные мужчиной слова. Его желудок скручивается от бессилия. — И с твоим другом все будет в порядке, — продолжает мужчина. — У меня нет друзей, — шипит Саске. — Девятихвостый мальчишка так не думает, — Саске опять слышит в его холодном тоне насмешку. — Ваш разговор под мостом был довольно откровенным. — Я убью его, — голос Саске почти не дрожит, когда он говорит это. — Я ненавижу его. — А ненависть разве не говорит о твоих сильных чувствах к нему? Саске, застигнутый врасплох этими словами, не успевает вырвать руки в тот момент, когда Тоби скручивает их веревкой. По ощущениям — самой обыкновенной, и у Саске поднимается волна презрения к самому себе от того, что он не в состоянии высвободить из нее свои руки. — Все твои слова — ложь, — выплевывает Саске. — И ты не сохранишь Наруто жизнь, он в любом случае будет мертв после того, как из него извлекут биджу. — Ты прав, — говорит мужчина. Саске дергается, когда чувствует его ладони на себе, но больше не пытается вырваться. Он отвратителен самому себе. — Но ты так и не ответил на мой вопрос о ненависти. Вас все еще связывают узы, не так ли? — Узами я был повязан только с братом, — глухо отвечает Саске. — Других у меня нет. — Обвиняешь меня во лжи, а сам пропитан ложью насквозь, — Тоби спускается ниже, доходя пальцами до его тазобедренной кости. От его прикосновений у Саске пробегает мелкая дрожь по позвоночнику, от негодования, страха и стыда. — Ты лжешь самому себе. — Тебе-то какое дело? — сплевывает Саске. — Я убью тебя… — Это будет после, — усмехается мужчина. — Ты правда восхитительный, Саске. Если правильно овладеешь силой шарингана, то превзойдешь своего брата. Дальше ничего сказать он ему не дал — Саске только выдохнул, когда его живота дотронулись губами. В этот же момент он осознал, что Тоби был без маски, и отчего-то ему нестерпимо захотелось увидеть его лицо. Саске застыл, как каменное изваяние, решив, что выдержит все, что бы не произошло. Ярость снова вскипела в его крови, но она была приправлена страхом и стыдом, поэтому даже она не могла заставить его действовать. При упоминании о Наруто Саске почувствовал себя неловко, словно Тоби ткнул пальцем в самый его грязный секрет. Он не хотел признаваться себе в том, что Наруто необъяснимым образом был и остается его слабым местом. Мужчина, однако, не сделал с ним многого, чего успел напридумывать себе Саске. Он огладил его тело, которое реагировало на прикосновения и механически отзывалось на них, и Саске не мог не признать, что это было приятно. Потом мужчина спустился вниз к его паху и рукой довел его до самого отвратительного и стыдного в его жизни оргазма. Это заняло по времени не больше десяти минут, но Саске казалось, что прошла целая вечность. Когда Саске кончил, мужчина отстранился от него. Прислушавшись, Саске не услышал шороха одежды или еще чего-либо, а потом ему развязали руки. Саске растер запястья, даже не попытавшись ударить мужчину. Он лежал и, несмотря на охватившую его слабость после оргазма, был напряжен, как натянутая струна. — Жалко, что я пропустил твой бой с Итачи. Надеюсь, что бой с Наруто будет не менее захватывающим. С этими словами человек в маске ушел. Саске еще долго лежал, невидящим взглядом уставившись в стену. Его глаза под бинтами намокли — Саске был уверен, что слезы были не его.