Один месяц спустя…
Дом — это там, где всегда живет любовь и забота. Где из кухни доносятся невероятные запахи выпечки, а на столе стоят красивые цветы, добавляя яркие краски маленькой, но уютной комнате. В доме всегда можно найти покой и расслабление. Каждый новый день встречает тебя солнечными лучами и поцелуем мамы в лоб. В любое время года дом всегда выглядит по-своему обворожительно, будь это жаркое лето, дождливая осень, суровая зима или цветущая весна. Маленькая крепость, огражденная невысоким забором, словно маленький мир, где сконцентрировано большое количество тепла и спокойствия. В доме нет места горю, одиночеству и насилию, потому что это уже будет не дом, а тюрьма. Так думала Гермиона, пока шла по подъездной дороге, обсаженной живой изгородью. Сзади послышался лязг кованых ворот, и, посмотрев прямо перед собой, гриффиндорка ступила на длинную дорожку, по обеим сторонам обсаженной тисами, где вдалеке виднелся фонтан. Это место абсолютно и точно не вызывало ощущение дома и защиты. Даже днем воздух здесь будто выкачали до капли, а в сером небе пришили тучные облака, чтобы те всегда стояли именно так над поместьем. Малфой-мэнор, безусловно, поражал своими размерами и роскошью. Темнота поселилась в этом поместье, приводя все вокруг в уныние. И только в нескольких окнах ярко горел свет, напоминая, что это жилой дом, а не музей. — Не могу поверить, что ты уговорил меня приехать сюда, — произнесла Гермиона, рассматривая величественные колонны и острые пики крыш, все это время крепко сжимая ладонь Драко. Малфой усмехнулся, ведь на самом деле ему даже не пришлось уговаривать её. Грейнджер даже не догадывалась, что до неё он не приводил в свой дом ни одну девушку. Для него это значило намного больше, чем в очередной раз похвастаться красотами Уилтшира и вычурностью обстановки. Поместье действительно больше походило на брошенный всеми особняк, но присутствие гриффиндорки делало что-то невероятное с местом, в котором он провел все свои восемнадцать лет. Оставалось буквально несколько шагов, чтобы преодолеть каменные ступени, и Драко остановился перед массивными дверьми, повернувшись к девушке лицом. — Я обещал, что покажу тебе нашу библиотеку, — от последнего слова Гермиона засияла, словно ей пообещали купить мороженое за хорошее поведение. — Должен же я увидеть реакцию Золотой девочки на наше «скромное» хранилище с книгами. Грейнджер показательно фыркнула, ведь она читала в одной из книг, что библиотека Малфой-мэнора была размером с двухэтажный дом. — Ты знаешь, чем заинтересовать женщину, — сузив глаза, протянула Гермиона, заметив его хищный взгляд. — Большая библиотека никого не может оставить равнодушным. — Именно, — согласился Драко и подмигнул ей. Неожиданно раздался хлопок трансгрессии и рядом с дверью уже стоял эльф, переминаясь с ноги на ногу. — Мистер Малфой, мисс Грейнджер, — обратился к Драко он, оттопырив свои огромные уши, — добро пожаловать домой, — эльф услужливо поклонился и жестом пригласил войти внутрь. Гермиона нервно вздохнула, смутившись от столь официального обращения к ней, и шагнула вслед за Малфоем. Коридор был тускло освещен несколькими свечами, а роскошный черно-золотой ковер покрывал каменный пол. Посреди комнаты широкая каменная лестница вела на остальные этажи, приглашая всех желающих заглянуть во все комнаты поместья. Слева и справа за деревянными дверьми с золотыми ручками скрывались гостиные и столовая, открывающие, вероятно, чудесный вид на знаменитые сады и лес. — Вилли, отнеси вещи мисс Грейнджер в ее комнату, — обратился к домовику Драко, сделав шаг вперед. — Где сейчас мама? — Миссис Малфой отдыхает в гостиной на втором этаже, сэр, — ответил эльф, взяв в маленькие ручки сумки. — Вилли может вас проводить. — Нет, спасибо, мы сами, — отмахнулся Драко, стряхивая с пиджака несуществующую пыль. — Как будет угодно, сэр, — эльф откланялся и собрался трансгрессировать, но был остановлен женским голосом. — Спасибо Вам большое, — поблагодарила домовика Гермиона, получив от него странный взгляд, бегающий с гриффиндорки на слизеринца. — Да, спасибо, Вилли, — видимо и эльф был удивлен благодарностью своего хозяина, поэтому заметно смутился и поспешил исчезнуть. Драко пропустил вперед себя Грейнджер и жестом руки пригласил подняться с ним на второй этаж. С каждой новой ступенью Гермиона чувствовала, как быстрее начинало колотиться сердце. Она была знакома с Нарциссой Малфой, но никогда их знакомство не было официальным. По рассказам Гарри, она сильно отличалась от семьи Блэков, но и не производила впечатление свирепой леди Малфой со снобистскими наклонностями. Двери открылись и с характерным звуком ударились о стены. Гостиная по размерам была намного меньше, чем та, в которой ей уже довелось побывать. Светлые стены никак не гармонировали с темным фасадом поместья. Большое количество света проникало сквозь большие окна с ромбовидными стеклами, а с богато украшенного потолка комнаты свисала огромная люстра. Слева стояли камин, пара кожаных кресел и небольшой столик, а справа — черный рояль. Возле дальнего окна Гермиона заметила роскошную кушетку, которая, по-видимому, просто стояла здесь для красоты. По всей комнате были развешаны портреты в золотых и черных рамах. Предки Малфоев оглядели своего потомка с нескрываемой гордостью, но на себе Грейнджер почувствовала холодные и пристальные взгляды, словно она не вписывалась в этот претенциозный интерьер в своих потертых джинсах, черном кардигане и балетках. Миссис Малфой расположилась в одном из кресел подле камина, читая какой-то толстый фолиант. Весь ее вид, ее поза кричали о том, что она поистине настоящая леди Малфой. Оливковый цвет платья прекрасно контрастировал с ее голубыми глазами, пышная юбка и корсет создавали тонкий силуэт. Длинная шея, величественная осанка с откинутыми назад плечами и аккуратная высокая прическа отпечатались в голове Гермионы признаком идеальной женщины. Она обернулась в сторону шума, и на ее лице появилась добрая и радостная улыбка. — Драко, сынок, — глаза этой женщины горели счастьем, и она поспешила принять в объятия сына. — Мама, — сухо поприветствовал её Малфой, но, видимо, это было у них семейным — говорить безразличным тоном, при этом одними глазами выражать всю нежность и тепло. Миссис Малфой неохотно оторвалась от сына, чтобы поприветствовать новую гостью. — Мама, ты, вероятно, помнишь Гермиону Грейнджер, — Нарцисса улыбнулась краешком рта, ответив тем самым на его вопрос. — Гермиона, — обратился уже к девушке, — а ты, вероятно, знакома с моей мамой, — Нарцисса Малфой. — Очень приятно, дорогая, — протянула руку леди Малфой, по-матерински и тепло сжимая маленькую ладонь. — Взаимно, миссис Малфой, — Гермиона постаралась придать голосу твердости, но, конечно, Нарцисса догадалась о ее волнении, но решила не озвучивать этого. — Благодарю Вас за приглашение и теплый прием. — Добро пожаловать в Малфой-мэнор, — проговорила она спокойно, неторопливо приятным мелодичным голосом. — Мам, — обратился Драко, — до ужина еще много времени, поэтому я провожу Гермиону до ее комнаты, а сам пойду в кабинет. — Хорошо, милый, — Нарцисса не переставала приятно улыбаться, и гриффиндорке даже не верилось, что такая добрая и тактичная женщина замужем за чопорным Люциусом Малфоем. — Вы пока отдыхайте, дети, а я проведу часок-другой в теплицах. Малфой кивнул и прижался губами к щеке матери, немного приобняв её за плечи. Нарцисса кивнула Грейнджер, медленно развернулась и двинулась к креслу. Пока Драко вёл Гермиону по длинным коридорам поместья, девушка не переставала удивляться размерам и большому количеству комнат этого особняка. Они поднялись на третий этаж и, минуя один поворот за другим, добрались до гостевой комнаты, где гриффиндорке придется остаться на несколько дней. Комната была настолько роскошной, что Гермиона невольно сжалась от смущения, что ее внешний вид, действительно, не гармонировал с этим произведением искусства. На стенах висели красивые лампы, камин, хоть и небольшой, горел ярко и освещал всю комнату. Два больших окна с видом на цветущий сад придавали поместью живость. Но внимание привлекла огромная двуспальная кровать, над которой нависал тяжелый балдахин тёмно-зеленого цвета. «По истине слизеринская комната». Рядом с прикроватной тумбочкой виднелась дверь, которая вела в дорого обставленную ванную. У стены — небольшой диван из зеленого бархата, а рядом стоял стеклянный кофейный столик. — Комната просто невероятная, — не переставая оглядываться, восхитилась Гермиона. Драко довольно хмыкнул, засунув руки в карманы и медленно шагая за гриффиндоркой. — Она очень похожа на мою. Только поменьше, — Малфой остановился у окна и отодвинул шторы. — Почему я не удивлена, — пробормотала Гермиона, снимая с плеч кардиган. — Ты сказал, что сейчас пойдешь в кабинет, — вспомнила она. — Да. Подписав кучу документов об управлении компаниями отца, прибавилось не только ответственности, но и головной боли, — сказал он, не оборачиваясь. Грейнджер присела на мягкую кровать, закинув ноги, и посмотрела на его широкую спину. — Ты надолго уйдешь? — спросила гриффиндорка, и Драко повернулся. Он преодолел маленькое расстояние до кровати и пригладил ее непослушные волосы. — К ужину обещаю присоединиться, — коротко ответил он, не дав однозначный ответ. Грейнджер кивнула и оглядела себя с ног до головы. — У меня нет подходящего платья для ужина. Не думаю, что миссис Малфой жалует маггловскую одежду, — усмехнулась она и услышала, что не только ее позабавила реакция Нарциссы на ее одежду. — Не беспокойся об этом. Я прикажу Вилли, и он принесет тебе подходящий наряд, — заверил ее Драко и нежно поцеловал в лоб. — Примерно через час спускайся в столовую. Эльф тебя проводит, — Гермиона согласно кивнула и сжала его руку, словно боялась, что он может исчезнуть. Оставшийся час до ужина гриффиндорка провела за написанием резюме для работы в Министерстве. Она прекрасно понимала, что рекомендации профессора Макгонагалл и статус «Героини войны» дают ей много возможностей для работы в любом отделе, но принципы все-таки сильнее легких путей достижения цели. Гермиона не считала себя какой-то особенной, поэтому старательно и обдуманно писала каждое слово. За окном начало темнеть, и девушка только по уходящему за горизонт солнцу осознала, что у нее осталось двадцать минут. В дальнем углу Грейнджер заметила большое трюмо с овальным зеркалом в темной раме, украшенной орнаментом из различных цветов. Вспомнив несколько простых заклинаний, Гермиона принялась сооружать прическу, но спустя десять минут все, что смогла ведьма, — убрать передние пряди от лица, сделав из них милый бант. За спиной послышался хлопок трансгрессии, и гриффиндорка заметила маленькое существо с коробкой в руках. — Вилли принес платье для мисс, — эльф похлопал своими ушами и, получив кивок от Гермионы, оставил черную коробку на столике. — Спасибо, Вилли, — домовик неуверенно улыбнулся и снова испарился. Женское любопытство взыграло, и девушка подошла к кофейному столику и потянула за шелковую ленту. Платье черного цвета в пол прекрасно село по фигуре гриффиндорки. Длинные рукава до запястья были вышиты замысловатыми серебряными узорами, а квадратный вырез демонстрировал ложбинку между грудями. Это платье совсем не подходило под простой образ девушки, поэтому, несмотря на прекрасный фасон платья, Гермиона сняла наряд и провела вдоль него палочкой. Через несколько минут от закрытого и делового платья не осталось и следа. Рукава превратились в тонкие лямки, открывая вид на оголенные плечи. Вырез стал более округлым, но все равно демонстрировал небольшую грудь. Пышная юбка превратилась в узкую, а на правой ноге появился вырез, демонстрируя длинные ноги. Платье сильно отличалось от начальной версии, но, она была уверена, Драко точно бы оценил такой вариант. Отлично пригодились советы Джинни по Чарам гламура: черным цветом подведены глаза, нежно-розовый румянец красовался на щеках, а персиковая помада прекрасно сочеталась с оттенком кожи. Надев свои любимые черные лодочки, Гермиона позвала домовика и вышла за ним за дверь. В столовой паркет сильно отличался от предыдущих комнат. Кажется, это был красный дуб. У одной стороны стоял большой камин, а у другой небольшой бар. В эркере, как и в каждой комнате, большая кушетка с позолотой, а в окна проникал лунный свет. Яркий свет свечей разливался по комнате, погружая в неведение. У окна Гермиона заметила фигуру Нарциссы, что, как статуя, вглядывалась в сумерки. — Добрый вечер, миссис Малфой, — Нарцисса даже не дернулась, когда гриффиндорка громче, чем ожидалось, заявила о своем присутствии. Миссис Малфой развернулась, мягко улыбнулась, как только умеет эта женщина. — Добрый вечер, мисс Грейнджер, — поздоровалась она, присев на кушетку. — Не присоединитесь? — она указала рукой на место рядом с собой и, не ответив, Гермиона двинулась к ней. Грейнджер старалась перенять хотя бы на этот вечер поведение леди Малфой: прямая спина, высоко поднятая голова и размеренный тон. — Драко еще не спускался? — после недолго молчания спросила гриффиндорка. — Он пока в кабинете. Разбирается с бумагами. Но он обещал, что опоздает совсем немного, — Гермиона сглотнула и кивнула, поняв, что это время ей придется провести один на один с Нарциссой. — Как Вам Ваша комната, мисс Грейнджер? — Большое спасибо, она очень просторная и красивая, — чуть тише произнесла девушка, обдирая кожу вокруг ногтей. — Вам не стоило так переживать: мне бы подошла и маленькая комната. — Не скромничайте, дорогая, — ее голос проникал под кожу, даря ощущение тепла и уюта, — для наших гостей все самое лучшее, — обвела она столовую взглядом. Посередине стоял длинный прямоугольный стол. На белоснежной скатерти стояло большое количество тарелок, и Гермиона подумала, что, вероятно, они будут ужинать не втроем. Отовсюду доносились запахи свежеиспеченного хлеба, фруктов, запеченного мяса, свежих овощей и вина. Домовики сменяли друг друга, сервируя стол вилками и ложками. Боковым зрением Грейнджер заметила, что миссис Малфой открывает и закрывает рот, раздумывая о чем-то. Ее взгляд остановился на гриффиндорке и она подсела ближе. — Гермиона… я же могу так Вас называть? — осеклась Нарцисса, заглянув в карие глаза девушки. — Да, конечно, — прочистив горло, ответила она. — Я хотела бы поблагодарить тебя, — дышать сразу стало труднее, когда эта женщина стала благодарить за то, о чем Гермиона даже не догадывалась. — Что Вы, я была искренне рада познакомиться с Вами официально и… — Нет, дорогая, я не об этом, — покачала головой миссис Малфой, улыбаясь своим мыслям. — Я хотела поблагодарить тебя за Драко. Гермиона сначала подумала, что ослышалась, но Нарцисса продолжила: — Я знаю, что вы находитесь в отношениях, и я искренне рада узнать тебя получше, — разговор набирал обороты, и Гермиона принялась с другой руки сдирать кожу у ногтей. — После войны Драко стал более отстраненным и холодным. Я пыталась изо всех сил вернуть ему желание жить в новом мире, без потерь и войны, — Нарцисса судорожно вздохнула, поправляя свои браслеты на запястьях. — Мне не удавалось этого сделать, но, когда ты появилась в его жизни, он очень изменился. — Что Вы имеете в виду? — непонимающе взглянула гриффиндорка, сев полубоком. — Все это время он держал дистанцию между нами. Его злость на отца очень сильно ранила меня, и я не смогла помирить мужа с сыном. Она вложила ладонь Гермионы в свою и сжала. Рука Нарциссы сильно отличалась от Драко: его прикосновения всегда были холодными, но обжигающими, а прикосновения Нарциссы — очень теплые, но отрезвляющие. — Но ты смогла подарить ему надежду, что жизнь продолжается. Не буду спорить, у Драко очень сложный характер, — «Вы даже не представляете, насколько», — но я рада, что ты нашла какой-то способ остужать его пыл. С тобой он стал таким… Нарцисса прервалась, обдумывая свои последующие слова. Гермиона обратилась в слух, чтобы запомнить каждое слово. — Каким? — не сдержалась гриффиндорка. — Нежным, добрым и… счастливым. Грейнджер знала, что наедине с ней он именно таким и был: нежным и добрым. Но когда она услышала мнение со стороны человека, который его знал с момента рождения, девушка только облегченно выдохнула. Драко не был бы с ней, если бы был несчастлив, но он всегда молчит. И это молчание было единственным ответом на его чувства. — Мы еще не совсем сумели преодолеть пропасть между нами, но мы на верном пути, — грустно протянула Нарцисса, смотря куда-то за плечо девушки. Гермиона видела, понимала и даже смогла почувствовать настроение леди Малфой, и это совсем нельзя было назвать радостью. Она потеряла мужа и еще немного и могла бы потерять сына. Грейнджер восхищалась силой и стойкостью этой женщины. — Миссис Малфой, Драко очень Вас любит. — Знаю, — уже более живо сказала она. — Насколько бы далеко он не пытался отдалиться от меня, он всегда будет самым родным мне человеком. Я счастлива, когда он счастлив, — улыбнулась Нарцисса, — и ничего больше не нужно для матери. Гермиона смахнула непрошеную слезу и поспешила отвернуться. — Я рада, что смогла сделать что-то для Драко, — произнесла гриффиндорка, улыбаясь в ответ. — Ты даже не представляешь, что ты для него делаешь, — миссис Малфой похлопала ее по плечу, и в столовой послышался скрип двери. — Прошу прощения за опоздание, я… — Драко остановился у стола, вытаращив глаза. На кушетке расположились Нарцисса и Грейнджер, поглаживая друг другу по руке, с заметно покрасневшими глазами. — У вас все нормально? — неуверенно спросил он. Они переглянулись и поспешили встать. — Все в порядке, дорогой, — протянула миссис Малфой. — Мы с Гермионой просто беседовали, — Нарцисса продолжала улыбаться гриффиндорке. — С Гермионой? — удивился Драко, отодвигая матери стул. — А вы сумели найти общий язык. Малфой уже отодвигал стул для девушки, когда услышал ее шепот: — Я с любым человеком могу найти общий язык, Малфой. Он только сейчас заметил на ней знакомое платье. Оно сильно отличалось от того, которое он ей передал, но он не мог не узнать ткань. Платье без рукавов открывало вид на красивые ровные плечи, декольте совершенно не выглядело вульгарно, но вызывало восторг, длинный вырез на ноге открыл вид на длинные красивые ноги, и Драко почувствовал, как натянулись его штаны. — Вина? — предложил Малфой, и Гермиона согласилась. Вечер они провели за непринужденной и приятной беседой. Оба Малфоя оказались приятными собеседниками, и Грейнджер постоянно ловила короткие взгляды Драко. Даже поедая вкуснейший шоколадный пудинг, он продолжал смотреть на нее, молча восторгаясь ее видом, и Гермиона ни разу не пожалела, что решила усовершенствовать платье. Вино опасно ударило в голову, и гриффиндорка старалась держаться достойно, чтобы не упасть на своих каблуках. Нарцисса извинилась и поблагодарила за прекрасно проведенный вечер. Она поцеловала в щеку Драко, на прощание приобняла Гермиону и скрылась за массивными дверями, и они остались вдвоем, сидя друг напротив друга. В этом молчании они вели немой диалог. Грейнджер наблюдала за сменяющимся цветом серых глаз, в котором плясали языки пламени, а Малфой рассматривал ее густые волнистые волосы, и в бликах настенных свечей они напоминали дикое и непокорное пламя. Весь вечер уголки его рта были приподняты вверх, но даже за столько месяцев она не могла не смутиться этой поистине малфоевской ухмылке. Гермиона откинулась на спинку стула и встряхнула волосами, выпятив вперед грудь. Кадык его дернулся, прежде чем он заговорил. — Ты хотела посмотреть мою комнату, — это должно было прозвучать, как вопрос, но гриффиндорка услышала в этом долю мольбы. — Не хочешь небольшую экскурсию? Гермиона закусила нижнюю губу, зная, как это заводит Малфоя, и кокетливо облокотилась о стол, демонстрируя красивый вырез на груди. — С превеликим удовольствием. Драко незамедлительно поднялся и в несколько шагов преодолел расстояние между ними. Он отодвинул ей стул, Гермиона медленно поднялась, поправляя платье, и направилась на выход, услышав за спиной его шаги. Осознав, что она совершенно не имеет понятия, где его комната, Грейнджер взглядом указала ему идти впереди нее. Драко усмехнулся, и теперь Гермиона смотрела прямо на его спину. Он вел её теми же коридорами, куда вела дорога в ее комнату. Оставалось несколько поворотов, и Малфой повернул направо. Их комнаты находились друг напротив друга, что поразило гриффиндорку. Она предпочла скрыть свое удивление, пока заходила в комнату Драко. Их комнаты были словно отражением друг друга: та же кровать, тот же камин, те же окна и та же дверь в ванную комнату. Драко не соврал, его комната действительно была больше. Из мебели, которой у нее в комнате не было, добавились огромный платяной шкаф с узорами и в углу напольное зеркало во весь рост. Гермиона позавидовала тому, что у него в комнате был балкон, даривший прохладу и приятный свежий аромат. Неспешными шагами гриффиндорка добралась до зеркала и принялась разглядывать свои выбившиеся пряди. Он продолжал стоять, облокотившись о дверной косяк, спрятав руки в карманы. Гермиона чувствовала спиной, что он неотрывно наблюдает за ней, довольствуясь открытой спиной. — Ты так и будешь там стоять? — спросила Грейнджер, разговаривая с его отражением в зеркале. Он оттолкнулся и стал постепенно приближаться к ней, сокращая расстояние. — Просто залюбовался видом, — ответил слизеринец, подойдя вплотную. Они продолжали смотреть друг на друга в зеркале, пока его взгляд не опустился на ее ключицы. — Кажется, я присылал тебе немного другое платье, — тон его голоса прозвучал на октаву ниже и стал глухим и сумрачным. Гермиона вздрогнула, когда он пальцами провел от шеи до плеч. — Мне показалось, что то платье слишком отличается от меня, — в горле становилось суше, и она молила Мерлина, чтоб ее голос был увереннее. — Я решила поэкспериментировать. Тебе не нравится? — Очень нравится, — прошептал Драко, поддев тонкую лямку. — Помимо цвета мне нравится, что оно стало более… открытым. Лямка упала с плеча, и вторая также повторила это действие. Ткань так быстро опустилась к полу, что Грейнджер в последний момент смогла прикрыть обнаженную грудь. Ему открылся вид на узкую талию, вздымающуюся грудь и черные трусики из гипюра, сверху и снизу обрамленные кружевом. Ее щеки покраснели с невероятной быстротой, и Драко обнял ее за талию, большим пальцем вырисовывая витиеватые символы. — Ты когда-нибудь видела что-то более завораживающее? — прошептал он ей на ухо, довольствуясь ее быстрым дыханием. — Я никогда не смотрела на себя в зеркало… голой, — его прикосновения вытворяли что-то невероятное с ее телом. Ноги становились ватными, а теплое дыхание обжигало кожу. — Так посмотри, — выдохнул Малфой, положив свои ладони на ее, отрывая их от груди. Гермиона почувствовала невероятное смущение, когда взору предстало ее практически голое тело, покрытое гусиной кожей то ли от летней прохлады, то ли от холодных прикосновений его рук. Он с жадностью оставлял медленные поцелуи на ее шее, оглаживая округлые бедра. С каждым поцелуем стоны удовольствия становились все более слышимыми, и она прижалась спиной к нему, почувствовав его нарастающее возбуждение. Он прикусил ее плечо, и Гермиона не сдержалась и издала сладкий стон, что послужило спусковым крючком. С животной страстью он развернул ее, и сильные руки подхватили ее бедра, оторвав от земли. — Я хочу тебя, Грейнджер, — рыкнул он, опуская Гермиону на кровать. Поцелуями он покрывал каждый участок ее тела, не упуская ни одной детали. Он по-прежнему оставался в рубашке и брюках, и ее невероятно заводило ощущение его полной власти над ней. Драко оставил легкий поцелуй в ее яремной впадинке, руками поглаживая бедра и несильно сжимая их. — Меня многие хотят, Малфой, — прошептала Гермиона, подразнивая его. Она знала, что он не мог не отреагировать на ее фразу, и не ошиблась. Он возвысился над ней, заметив в ее глазах усмешку. — Если продолжишь так шутить, я свяжу тебя и вставлю в рот кляп, — серьезно заявил Драко, ущипнув ее за сосок. Она не смогла сдержать удовлетворенный стон и сжала платиновые волосы сильнее. — Я не понимаю, ты мне так угрожаешь или прельщаешь? Его глаза смотрели с невероятной нежностью и одновременно хищностью, а Гермиона боялась только одного — что ребра могут сломаться с треском от стука ее сердца. Он снова принялся поцелуем изучать ее рот, прижимаясь рукой к ее промежности. Гриффиндорка не смогла сдержать внутреннее желание и рукой попыталась скинуть его с себя, стараясь оказаться сверху. Он не стал сопротивляться, и тут же его глаза переполнились неконтролируемой страстью. Продолжая мучать его влажные губы, Гермиона освобождала парня от рубашки, скользя бедрами по его паху. Драко издавал невероятно сладкие стоны, шумно выдыхая между поцелуями. Когда рубашка оказалась на полу, гриффиндорка прижала ладонями плечи парня к постели и принялась целовать каждый шрам на его груди, словно извиняясь за ту боль, которую он когда-то испытывал. Словно соприкасаясь с его жизнью. Ему безумно мало было ее. Безумно мало было просто находиться под ней и растворяться в ее поцелуях. Драко перекатился и снова оказался над Гермионой. Каштановые волосы упали ей на лицо, и Малфой поспешил убрать их за уши. В этом быстром и коротком движении было так много нежности и тепла, что девушка не смогла насладиться этим вдоволь. Малфой опустился поцелуями ниже, более жадно и трепетно сжимая ее грудь. Его губы ухватили зубами набухший сосок, и Гермиона выгнула спину, растворяясь в этом наслаждении. Пока его рука покоилась на другой груди, вторая уже добралась до трусиков, и одним легким движением Драко снял этот элемент одежды и откинул куда-то на пол. Рука опустилась между ее ног, и гриффиндорка подалась всем телом, стараясь полностью ощутить его прикосновение. Он толкнулся в нее пальцем, и Грейнджер сжала его волосы сильнее. Ощущения обострились настолько, что каждый новый толчок вызывал голодный животный трепет. Драко добавил второй палец, растягивая ее, и оргазм подкатывал с невероятной скоростью. Его пальцы сводили с ума, погружая ее в одну из тех фантазий, которые ей представлялись каждый раз, когда она оставалась одна. И каждый раз эти фантазии ни в какой мере не шли с реальностью, где он творил что-то невероятное с ее телом, подчиняя себе. Внутри ее влажного лона он согнул свои пальцы, задевая волнующую точку, и Гермиона не смогла сдержать стон. Ее рваное дыхание сводило с ума. Драко держался из последних сил, но ее очередной стон не смог сдержать его желание. Одной рукой он расстегнул молнию на брюках и подхватил ее под бедра, проведя по ним рукой. Приблизившись, он одним мощным рывком погрузился в нее, выдохнув сквозь стиснутые зубы. Соприкосновение их языков становилось все чувственнее и слаще, и каждый поцелуй был глотком свежего воздуха, которого им не хватало. Гермиона приподняла бедра навстречу его толчкам, немного меняя угол для проникновения. Каждым касанием, каждым прикосновением губ к ее плечам и груди он хотел поведать ей, насколько сильны его чувства к ней и как глупо было все это время отрицать эту простую истину. Она всегда была единственной не потому, что этого требовало тело, а потому что этого требовало сердце. Драко набирал темп, и Гермиона зажимала рукой рот, безуспешно стараясь заглушить свои стоны. Но Малфой не собирался лишать ее полного удовольствия, и поэтому он отвел ее ладонь в сторону и сплел их пальцы, вдавливая ее ладонь в подушку. — Я не хочу тебя делить с кем-то, — хриплым шепотом произнес слизеринец, уткнувшись ей в шею. — Ты только моя. Его толчки становились сильнее и резче, и Гермиона ловила ртом воздух, которого им на двоих оставалось катастрофически мало. — Твоя… только твоя, — шепотом произнесла Грейнджер, соглашаясь с ним и признаваясь в этом себе. — Только… не останавливайся… Драко почувствовал, как стенки ее влагалища напряглись и сдавили член, заставляя громко стонать от непередаваемого удовольствия. Он чувствовал, что еще немного и взорвется от наслаждения. Гермиона еще ближе притянула его к себе и подарила самый страстный и желанный поцелуй, вложив в него все чувства и эмоции, которые переполняли ее с головой. Малфой продолжал поступательные движения, пока не почувствовал ее прерывистое дыхание. Гриффиндорка выгнула спину, вцепилась ногтями в его плечи, издав глубокий стон. Драко зарычал от наступающего извержения и излился в нее, упираясь потным лбом в ее плечо.***
Время уже было давно за полночь, когда двое неспящих расстелили плед на полу у горящего камина и нежились в объятиях друг друга. Пальцами Драко поглаживал ее обнаженную спину, наслаждаясь ее спокойным дыханием ему в грудь. Она поглаживала его живот, проводя по каждому шраму. Это мгновение хотелось превратить в вечность. И эту вечность Гермиона могла ощутить только с ним. Даже такого близкого контакта им было мало. Так хотелось полностью раствориться в человеке и показать ему мир своими глазами. Драко умел так делать, потому что был хорошим легилиментом, но именно сейчас ему не хотелось залезать к ней в голову и узнавать, о чем она думает. Все эти чувства и невысказанные слова отражались в ее золотисто-карих глазах. — У меня остался последний вопрос, — начала Грейнджер, нарушая благодатную тишину. — С той игры на балу… — объяснила она, заметив задумчивый взгляд Малфоя. — Какой? — выдохнул Драко ей в волосы. Она приподнялась на локтях и положила свои ладони ему на грудь, упираясь подбородком в них. — О чем ты сейчас жалеешь? Драко знал, что в каждом вопросе, который задавала Грейнджер, скрывался свой тайный подтекст. Либо она желала услышать правду, либо ожидала услышать то, что хочется ей. Но он не был бы Малфоем, если бы не попытался перевести тему или отшутиться. — Грейнджер, ты опять пытаешься залезть в мою голову? — усмехнулся слизеринец, скользя пальцами по ее позвоночнику. Гермиона таяла от каждого прикосновения, но старалась не закатывать глаза от удовольствия и не позволить ему перевести все в шутку. — А ты опять пытаешься уйти от ответа? — в его глазах загорелся огонек, и он поведал ей, что она права. — Игра должна быть честной до конца, — не унималась гриффиндорка, сдув прядь с лица. Малфой недовольно вздохнул, потому что понимал, что упираться бесполезно с этой ведьмой. Он откинулся на подушку и задумался. — О чем я жалею? — проговорил Драко, вглядываясь в потолок. Он столько мог сказать, о чем жалел. Жалел о том, что не смог защитить мать и оградить от влияния Люциуса; жалел о том, что принял метку, когда можно было найти другой выход; жалел о том, что потратил кучу времени на отрицание своих чувств к гриффиндорской зануде. Этот список мог продолжаться вечность, но необходимо было ответить честно, но не омрачать прекрасный вечер. А точнее ночь. Драко приподнялся на локтях и оказался в нескольких дюймах от ее лица. Жар, исходящий от камина, оставил красные пятна на ее щеках, а непослушные волосы спадали с плеч, обезоруживая своим видом. Ответом на ее вопрос послужили ее приоткрытые губы. — Жалею о том, что не поцеловал тебя раньше. До седьмого курса. Его ответ ее устроил, судя по широкой улыбке и крепким объятиям. Она опустила голову ему на то место, где сердце загорелось и теперь распространяло не смертельный огонь, а живительное тепло по всему тело. — Я люблю тебя, — прошептала Гермиона так тихо, что, если бы не его четкий слух, то эти три слова так и остались бы не услышанными. Гриффиндорка почувствовала, как его рука остановилась на лопатке и слегка напряглась. В этот момент она хотела отмотать время назад и забрать свои слова, чтобы не чувствовать напряжение, поселившееся где-то в душе. Она неуверенно подняла голову и увидела его легкую улыбку и серые глаза, что излучали какой-то невероятный свет. — Я знаю, Грейнджер, — прохрипел он, очерчивая пальцем ее губы. — Малфой, я призналась тебе в своих чувствах, а мне подобная откровенность от тебя непозволительна? — в ее голосе было слышно легкую обиду, отчего Драко не смог сдержать улыбки. — Я люблю тебя, зануда, — он притянул ее ближе и коснулся губами ее губ, оставляя короткий, но чувственный поцелуй. — И не думаю, что смог бы полюбить так кого-либо еще. «Такая нежная, такая по-своему родная. Такая… невыносимо правильная. А правильно ли всё это? Да какая разница, правильно или неправильно, когда к твоей темноте прижимается самый теплый и яркий луч света и тянет за собой, разве нет?» — подумал Драко. «Он не похож на других. Его томный взгляд вскрывал душу. Его обжигающе холодные руки заставляли мысли улетать далеко за горизонт. Его властные манящие губы каждый раз целовали, как в последний. Он самое неизученное творение волшебного мира. Да, он не похож на других. Но и другие не похожи на него, разве нет?» — подумала Гермиона.Теплом души окутан странник,
Так непривычен яркий свет,
И неземное что-то тянет:
Из тьмы рождается рассвет.