Встреча, предрешенная судьбой

... — Мисс Марш, вы любите читать книги? — Глаза, цвета изумруд, изучающе осмотрели собеседницу. Эльзе казалось, будто на мгновение ей удалось уловить на мягком лице искреннюю улыбку, но, моргнув, она, – улыбка, – тут же исчезла, и в голову голубоглазой прокралась мысль, что ей лишь показалось. — Да, можно и так сказать, — загадочно проговорила курносая, отпивая игривые пузырьки из бокала. Анной вновь завладело мерцающее небо, в глазах отражались сотни звёзд, а блондинка не могла оторвать свой взгляд от владелицы особняка. — Какая Ваша любимая? — Спешно проговорила блондинка, ловя себя на мысли, что слишком долго пялится на веснушчатое лицо. Сегодня она вела себя слишком неприлично – это было не похоже на благопристойную Эльзу. — Ох, если это не секрет, конечно же, — добавила голубоглазая, когда ответа так и не последовало. — Нет, не секрет, — небрежно бросила Анна, наконец, соизволив вновь обратить внимание на собеседницу. Губы замерли, будто она хотела добавить что-то ещё, но не могла. Хотя, да, она не могла. Все мысли исчезли из головы, когда васильковые глаза с хитрым прищуром и интересом начали разглядывать черты её лица. — "Триумфальная арка", — наконец, ответила рыжеволосая. — «Слишком долгая пауза» — пронеслось у неё в голове. — „Свободен лишь тот, кто утратил все, ради чего стоит жить.“**, — на лице Анны расцвела грустная улыбка. Она приобняла себя за плечи, слегка сжимая собственную плоть. — «Неужели ей холодно?» — удивилась голубоглазая, ведь погоду на улице вовсе нельзя было назвать таковой. Эльза не успела спросить волнующее её, ведь тут же последовал вопрос от Анны: — А вы, миссис Мензел***, любите книги? — «миссис Мензел» – Эльза поджала губы. Точно, она ведь скоро будет замужней. Причём за братом своей собеседницы. Выдохнув, блондинка взглянула на Анну: её влекло к этой девушке, и Эльзе было чертовски страшно от этого осознания. Она перевела взгляд на полную луну: сегодня та была по-особенному красива, как и девушка в красном платье, ожидающая ответа. — Да. "Гордость и предубеждение" – мой любимый роман, — со стороны курносой послышался смешок, отчего голубоглазая выгнула бровь, – немой вопрос. — Банально, но со вкусом, — поспешила разъяснить собственную реакцию Анна. — Не могу не согласиться, — столь же кратко ответила Эльза. Они продолжили рассматривать звезды в уютном молчании, пока их не прервал весёлый голос матери Анны. Девушки и вправду задержались, стоило вернуться обратно. ××× Они скучающе стояли рядом друг с другом, где-то у самой лестницы, вовсе не вписываясь в обстановку. Все вокруг праздновали помолвку и соединение двух самых влиятельных семей Эренделла, — на дворе царил двадцать первый век, а браки по расчёту все ещё были в «моде» в высшем обществе. Рыжеволосая мельком взглянула на девушку, стоящую рядом: Эльза отпивала алкоголь, который, как ей, Эльзе, казалось, хоть как-то улучшал сложившуюся ситуацию. — Почему вы не танцуете со своим женихом? — в голосе курносой звучала смешинка, отчего, каждый раз, раздражение накатывало на Эльзу. Какая всё таки эта девчонка нахальная, – думала блондинка. Но лицо всё равно расплылось в грустной улыбке. Ответа не последовало, и это позабавило хозяйку дома – отступать Анна уж точно не была намерена: — Вы не умеете танцевать, миссис Мензел? — ещё один насмешливый вопрос, ещё больше раздражения. — А вы, мисс Марш, танцуете? — ответила вопросом на вопрос голубоглазая, чувствуя, как между ними повисает тяжёлая тишина. Сегодня любопытству Эльзы не было конца, — ей и вправду был интересен ответ, когда же Анна спрашивала скорее от скуки. Блондинка не знала, почему ей так хотелось узнать всё об этой загадочной, манящей личности, но останавливаться та не собиралась. — „В крайнем случае“**** — из-за расцветающей улыбки на лице Анны появился лисий прищур, и он чертовски манил. Невозможно было отвести взгляд. — «Она только что процитировала мистера Дарси?», — блондинка не сумела сдержать ответную улыбку. Вызов был принят, и они обе знали это. — Что ж, тогда, не откажете мне? — Здесь слишком много свидетелей, — изумрудные глаза забегали по пространству, ища выхода. Взгляд остановился на двери, за которой был заперт проход к саду. Уголки губ хитро потянулись вверх. Да, вызов был принят. ××× Они шли не спеша. Эльза рассматривала звезды, а Анна искала укромное место. Отчего-то рыжая чувствовала себя ребёнком, пытающимся скрыть что-то от строгих родителей. Наверное, потому что именно этим они сейчас и занимались: пытались скрыть, а точнее скрыться от всех, чтобы никто не заметил, как замужняя дама кладет руку на крепкое плечо едва знакомой ей девушки. Как она нежно поглаживает его. Как изумрудные глаза непристойно скользят всё ниже, пока не доходят до цели, а крепкая ладонь в тот же миг не сжимает тонкую талию. Их движения были плавными, успокаивающими, даже, можно сказать, убаюкивающими, отчего Эльза уложила голову на плечо своего «кавалера», прикрыв васильковые глаза. Вокруг царила тишина, но обеих она ничуть не смущала. — „Любопытно, а кто первым обнаружил, что поэзия убивает любовь?“ — Эльза первая прервала игру в молчанку, нежно проводя по тонкой шее. Анна стиснула челюсть. — „Я думала поэзия любовь питает“, — помните про вызов? — „Прочную, страстную любовь – вероятно, но лёгкой привязанности хватит и одного плохого сонета для того, чтобы умереть“, — бархатный голос был тихим. Блондинка медленно шептала очередную цитату, вызывая волны мурашек. — „А что по-Вашему может её укрепить?“, — Анна тоже прикрыла глаза, сдерживаясь, чтобы не натворить глупостей. — «Просто продолжай вести», — повторяла она себе. — „Танцы“, — на выдохе проговорила блондинка, чувствуя, как тёплая ладонь медленными, круговыми движениями поглаживала талию. Терпи. Молчи. — И что же нам делать? — Не сдержалась. Мышцы под крепкими руками напряглись. Эльза выдохнула прямо в шею, отодвигаясь, но не отходя. Бархатная ладонь провела по нежной коже. Терпи. Молчи — лишь это звучало в голове Эльзы, словно молитва. Анна, играя желваками, приблизилась к бледной шее жены собственного брата, вдыхая сладкий запах дорогих духов и чего-то родного – от него, запаха, голова кругом шла. Это смешно. Они не могут сделать то, на что обе безмолвно согласны. Но её собственные губы так и тянутся к греховно пухлым алым губам блондинки. — «Ну же, держись. Тебе просто нужно отойти. Сбежать. И, желательно, куда подальше от этого сада, особняка, переполненного незнакомыми людьми», — думала Анна. Но ноги не шли. Они будто были не её. Не слушались собственную хозяйку. А может это из-за того, что она вовсе не желала бежать? Потому что хотела прижаться ближе к манящему телу? Сковать губы Эльзы своими собственными? И обе знали, что если хоть одна сорвётся, то вряд ли они смогут остановить друг друга. Ведь ни Эльза, ни Анна не хотели этого. И Мензел срывается. Тянется к лицу Анны, жадно впиваясь в сухие губы, и та отвечает. Отвечает не менее жадно и горячо. Будто Эльза — не жена её брата. Будто им позволено это. Будто если их поймают, не будет горького конца, так и не начавшейся истории. Они не могут отодвинуться, не хотят. Просто продолжают терзать губы друг друга. Сталкиваются языками в страстном танце до головокружения. До чёрных кругов перед глазами. И Анна отстраняется из-за нехватки воздуха, пытается устоять на ногах. Лёгкие горят. Курносая дрожащими руками заправляет платиновую прядь, сталкивая друг друга лбами. На губах обеих играет пьяная улыбка, девушки продолжают поцелуй, но на этот раз он не столь жёсткий и требовательный. Наоборот – умиротворенный и сладкий. — И что же нам делать? — вторит Эльза за любимой, заглядывая в глаза цвета изумруд. — Не знаю, — беззаботно шепчет курносая, ловя горячую влагу на точеной скуле.

Тот вечер был первым и последним счастливым воспоминанием возлюбленных. Девушки еще тогда понимали, что не имели права допустить повторения, так и прожив до конца свои жизни в гордом одиночестве. Они так и не смогли стать свободными вместе.