Кончиками пальцев

У Сугавары с детства было много родинок. Они покрывали все его тело, россыпью спадали с плеч на тонкие предплечья, на спину с выпирающими позвонками. Казалось, будто на него сдули шоколадную крошку. Когда Савамура впервые увидел его без футболки в раздевалке волейбольного клуба, он застыл с порозовевшими кончиками ушей, бесстыже пялясь на чужую спину. Иногда он сомневался в том, что Сугавара человек, а не мраморная кукла. Его кожа была такой бледной, будто прозрачной, и сам он весь был словно произведение искусства, которого ни в коем случае не должны касаться человеческие руки. Однако, он все же сильно отличался от куклы. Он точно был живым, его улыбка была теплой, а глаза горели. Увиденные в тот день родинки стали точкой преломления. Дайчи казалось, что это брызги краски с кисти художника, последние детали невероятной картины, способной свести с ума даже самого далекого от искусства человека. И этот художник точно знал свое дело, потому что как минимум Савамуру он с ума свел. Дайчи влип. Все это напоминает ситуацию, когда в музее запрещают подходить к картине ближе, чем на несколько метров. Суга действительно был тем, кого хотелось защищать от людских глаз и рук, чтобы те его не очернили, не испачкали. Когда Савамуре впервые пришло это в голову, он неловко пробубнил Асахи, что чувствует себя "не очень" и слинял домой, пропустив тренировку после уроков. Невозможно было находиться с Сугой в одном пространстве, дышать одним воздухом, казалось, что вместе с ним в организм проникают все отнюдь не дружеские мечтания, что так упорно роятся в голове. Хотелось целовать каждую его родинку, даже ту маленькую в уголке губ, которую вообще походу заметил один Дайчи. Приходилось неловко топтаться с ноги на ногу, неловко улыбаться, неловко кидать смущенные влюбленные взгляды, пока Коуши ничего не замечает, общаясь с семпаями. Но что ему остается делать? Только прятать покрасневшее лицо в ладонях, чувствуя, как Асахи хлопает по плечу в знак поддержки. Так и прошел весь первый год. На второй год появились Ношиноя и Танака, которые достаточно быстро все раскусили, несмотря на то, что Савамура уже куда лучше все прятал, он мог даже спокойно поговорить с Сугаварой больше трех минут, конечно, пока тот не начинал обольстительно улыбаться, вгоняя его в краску до самых кончиков волос. Савамура, конечно, ожидал, что эти два оболтуса в лице Рюноске и Юу что-нибудь выкинут, но не того, что им хватит мозгов запереть их с Коуши в клубной комнате на время тренировки. Когда Дайчи дернул ручку в третий раз, и она не поддалась, он наконец понял, почему сегодня Ноя и Танака были спокойнее обычного, и даже нервно усмехнулся. Засранцы. Все телефоны остались в клубной комнате, позвонить даже тем же Асахи или Киеко было невозможно, а крики не доносились до спортзала. Выламывать дверь, в конце концов, просто из-за того, что ты влюбился в лучшего друга, не было смысла. А выломать эту злосчастную дверь хотелось страшно, когда до Савамуры дошло, в какой он ситуации. Как минимум потому, что воздуха стало не хватать уже через пять минут, несмотря на открытые небольшие окна, а как максимум, чтобы надрать задницам своим кохаям. Внешне он пытался выглядеть спокойно, хотя, будем честны, получалось не особо. Дрожащие руки и пульс, который отдавался в ушах, точно не были показателем спокойствия. - Дайчи, все в порядке? - холодная ладонь оказалась на его плече, и парень вздрогнул, будто по его позвоночнику провели кубиком льда, - Ты боишься замкнутых пространств? В голосе была не насмешка, а искреннее волнение. Савамура повернулся лицом, пытаясь унять клокочущее сердце, и безмолвно помотал головой, чувствуя, как приятно давит небольшая ладонь. - Точно? Ты такой бледный, будто призрака увидел, - парень выгнул бровь, складывая руки на груди. А Дайчи хотелось вжаться всем телом в эту злополучную дверь, надеясь оказаться за ней и убежать так быстро, как он только может. Если он отсюда выберется, а не умрет, свернувшись клубком у ног Сугавары Коуши, то он точно убьет первогодок. В голове что-то кричало, что сейчас лучший момент перебороть свою трусливую в отношении этого юноши натуру и вывалить на него тот факт, что он ему очень нравится, а другая кричала, что после этого придется менять свое имя и место жительства на, например, другую планету. Сугавара сел на скамейку, устало вытягивая ноги вперед, и Савамура мигом почувствовал, что покраснел еще сильнее, хотя не думал, что человеческое лицо может принимать такой оттенок. Кажется, только что он услышал, как его собственные моральные тормоза порвались с глухим треском. Помявшись на одном месте еще пару секунд, он спешно опустился на скамейку рядом с Коуши так, что теперь их плечи соприкасались, а парень уставился на него заинтересованным взглядом, подбирая ноги, готовясь внимательно слушать. Мысленно отсчитав для себя еще три секунды смелости, он поджал губы, нервно пройдясь пятерней по своим волосам. - Коуши, - карие глаза посмотрели с удивлением, отозвавшись на редко произносимое имя, - я давно хотел тебе сказать, что... в общем... черт, ты мне нравишься, - выбросил так быстро, как только мог, сразу пряча лицо к широких вспотевших ладонях, словно ребенок, играющий в прядки, только бы не пересекаться с чужим ошарашенным взглядом. Мир словно назло замер, издеваясь, Дайчи слышал только тишину, будто и он, и парень рядом вместе перестали дышать. - Дайчи, - ему показалось, что прошла вечность, прежде чем тихий голос его окликнул почти что шепотом, - посмотри на меня. И Савамура посмотрел, медленно отведя лицо от своих же ладоней, боясь встретить напротив глаза, полные презрения. Но вместо этого встретил мягкую улыбку, холодные ладони на своем лице и чужие сухие губы на своих. Он удивленно выдохнул в поцелуй, никак не ответив. - Ну же, дурак, закрой глаза, - ласково сказал Коуши, немного отстранившись. Дайчи еще пару раз глупо моргнул, а затем его глаза загорелись и он сам притянул Сугавару за затылок, касаясь мягких губ, что тут же расплылись в улыбке. Мраморные руки обвились вокруг его шеи, притягивая ближе, а свои широкие ладони разместились где-то под ребрами. Все это ощущалось сном, казалось, что земля вот-вот уплывет из-под ног. Коуши всегда смеялся с такого описания в книжках, что он читал, но вдруг осознал, что это чистейшей воды правда. Фейерверки распускались перед глазами, бабочки вихрем кружились в животе, пока Дайчи, по которому он сохнул не первый месяц, вот так вжимал его в себя, мягко проведя языком по его нижней губе, немного ее прикусывая, пуская сотню электрических разрядов по всему телу, и теплыми широкими ладонями касаясь талии уже под футболкой. А у Савамуры голова кругом пошла. От всего: от мягких губ напротив, которые так хотелось целовать, целовать, целовать; от запаха, который хотелось пропустить под кожу, от чужих тонких прохладных пальцев, что вплелись в волосы на макушке. Когда они оторвались, он не нашел ничего лучше, чем уткнуться носом в чужую ключицу, оставляя ленивый поцелуй на родинке, что выглядывала из-под воротника, и которую так хотелось поцеловать все это время, коснуться кончиками пальцев, чувствуя как расслабляется чужое тело в твоих ладонях, а в макушку утыкается чужое лицо, оставляя на ней такой же поцелуй. - Дайчи, - шепотом зовет его Коуши, и Савамура буквально слышит его ухмылку, - теперь ты обязан мне свидание. И они оба тепло смеются, а Дайчи трепетно прижимается улыбающимися губами к родинке под глазом. - Да хоть сотню. Когда тренировка заканчивается и в раздевалку влетает Ноя, он застает Сугавару, расслабленно прижимающегося спиной к груди Савамуры, который показывает ему что-то в телефоне, приобнимая одной рукой под ребрами. - Ребята, а я говорил, что сработает! - кричит, несдержанно улыбаясь, заставляя парочку вздрогнуть и поспешно встать с нагретого места. На пороге стоит почти вся команда, улыбаясь новоиспеченной ячейке общества. - Так вы знали? - удивленно уставляется на них Дайчи, ощущая подрагивающее от смеха тело рядом. Коуши честно пытается сдержаться, но вся эта ситуация выглядит очень комично. - Вы, ребята, до смерти бы друг на друга влюбленные взгляды кидали, если бы мы не вмешались, а Савамура-сан бы вообще наверное откинулся, на его красное лицо смотреть страшно, - промолвил Энношита, выдавая с головой всю команду. Помещение разразилось смехом, а в руке Дайчи лежала прохладная ладонь, с родинкой на косточке большого пальца.