О ночных кошмарах и поддержке

Прошел примерно год с того момента, как Тео Рейкена вернули из ада.       И за это Тео был безмерно благодарен одному конкретному волчонку, который вытащил его оттуда. Тому волчонку, который дал ему второй шанс, который верил в него, когда другие не стали, тому, который узнав, что Рейкен живет в своем пикапе, предложил ему перебраться в дом Гейеров.       А теперь Тео сидел рядом с этим самым волчонком на диване, в их собственном доме, они переехали сюда примерно месяц назад, в очередной раз проснувшись посреди ночи.       Не так давно Тео почти каждую ночь просыпался с бешено колотящимся сердцем и с мокрыми от слез глазами, когда Тара являлась ему во сне, раз за разом вырывая собственное сердце из груди брата, наказывая его за все совершенное, возвращая его в тот самый ад. И Тео считал это справедливым, ведь он натворил так много вещей, о которых ему нынешнему даже неприятно было бы думать. Но каждый раз кошмары все равно выбивали химеру из равновесия, заставляли все внутри выть от ужаса.       И в такие моменты Лиам был рядом. Пытался успокоить Тео, говорил что-то, переводя внимание химеры со снов на себя, обнимал его, робко прижимая к себе. И вот так под тихие рассказы Данбара обо всем и ни о чем, в его теплых объятиях, Тео засыпал спокойно, больше не вскакивая от ужаса.       Прошло время и Тео смирился с этими кошмарами. Он больше не будил волчонка своими тихими завываниями и резкими пробуждениями, просто тихо вставал и уходил на кухню, стараясь никого не разбудить по пути. Садился за барную стойку со стаканом воды и смотрел в одну точку, пытаясь ни о чем не думать.       И каждый раз Лиам все равно чувствовал отсутствие тепла чужого тела рядом и глухую тишину в комнате, чувствовал отсутствие химеры под боком и вой внутреннего волка, который рвался к Рейкену. Каждый раз Лиам спускался вниз, брал Тео за руку, утягивая на диван. Они садились рядом, близко-близко. Тео клал голову на плечо оборотня, тот сжимал его руку в своей, переплетая пальцы. И так они сидели, уткнувшись взглядом в окно, около входной двери, наблюдая как там, на улице, темное ночное небо сменялось светлеющим рассветным.       Но Тео был не единственным, кого одолевали, леденящие душу, кошмары. Спустя примерно месяц после того самого дня, когда была битва с охотниками и Анук-Ите, когда Монро бежала и когда война стихла, и все вернулось в условно спокойный ритм, кошмары стали одолевать и Лиама. Потрясенный ужасами войны подростковый мозг подкидывал в сны Данбара момент смерти последних двух членов стаи Сатоми. Тот самый момент, когда Бретт и Лори Таблот были убиты. В те разы, когда речь заходила о той стае, когда кто-то вспоминал этих двух оборотней, Лиам мрачнел. Ведь они даже успели стать в какой-то степени друзьями, а потом их так внезапно не стало. И Лиам винил себя в их смерти. Он винил себя в том, что опоздал на несколько мгновений, слишком поздно понял замысел охотников. И теперь образы юных оборотней являлись Лиаму в кошмарах. Они вставали с асфальта, все в грязи и крови, и непрекращающе твердили, что он не успел их спасти. Что он виноват. Конечно, настоящие Бретт и Лори никогда бы не стали винить бету, но поврежденный разум считал иначе.       Данбар задыхался, захлебывался слезами и все твердил «Простите, простите, простите». Только в отличие от Тео, Лиам не просыпался. Он как мантру повторял извинения, но при этом все еще находился во сне. В те моменты Рэйкен пытался как можно аккуратнее разбудить волчонка. Обычно спокойный и находчивый химера, тогда сходил с ума от накатывающей паники, непонимания, как действовать и страха за того, кто стал ему так чертовски дорог, кто стал ему всем.       Когда родители Лиама были дома, Тео обращался за помощью к ним, а когда те были на ночной смене, он справлялся своими силами. Тряс за плечи, стараясь разбудить. Звал, пытаясь добраться до того, кто потерялся там, в чертогах своего разума, раз за разом переживая тот страшный момент. А когда оборотень просыпался, хватая ртом воздух и всхлипывая, смотрел на Тео своими невероятными голубыми глазами, широко раскрытыми от ужаса, сердце химеры, кажется, рвалось на кусочки, от вида, напуганного беты. Рейкен крепко прижимал к себе волчонка, обнимал, гладил по мягким каштановым волосам, шептал на ухо что-то успокаивающее. И Лиам действительно успокаивался. Он ответно тянулся к Тео, обхватывал его руками и утыкался лицом в чужую шею. Так было каждый раз.       А теперь, когда они жили вместе, когда наконец разобрались со всеми своими чувствами и наконец начали отношения, они встречали эти кошмары вместе. Да, сны все еще пугали, но вместе встречать их было уже не так страшно.       Обычно Лиам и Тео устраивались на диване с кружками чая с успокаивающими травами, который для них собрала Мелисса в поездке во Францию с Арджентом, или горячим какао, и смотрели в большое окно, которое располагалось почти напротив дивана. Они специально при обустройстве дома, поставили диван так, чтобы в подобные бессонные моменты, смотреть, как темное небо вновь сменялось светлым. Как из-за холмов лениво выползало солнце, окрашивая небо в разные оттенки розового и оранжевого. А два парня все также сидели, прижавшись друг к другу, переплетя все возможные конечности, пили что-то, заботливо приготовленное кем-то из них, и наслаждались видом за окном, перекидываясь фразами или просто в тишине.       Да, жизнь их знатно помотала, подкинула много болезненных моментов, но также она помогла им найти друг друга. И сколько бы сложностей на их пути не было, они любили эту жизнь. Любили свою семью, свою стаю. Любили друг друга. И к черту все остальное.