Плачь и смотри

День выдался на удивление солнечным и тёплым, что было нехарактерно для конца февраля. Звонкие ручьи, словно прозрачные, переливающиеся в лучах солнца змейки, зигзагами текли по высохшей дорожке. Снег почти растаял от палящих лучей Ярила. Некогда улыбающиеся, важные и гордые снеговики теперь скрючились, их снежные наглые рожицы с улыбками из алых ягод мёрзлой рябины приобрели совершенно другой вид страдающих бедняков, молящих о помощи прохожих. Высокий мужчина в широковатых джинсах и в не менее широкой куртке лениво переступал лужицы с мелкой рябью от едва ощутимого дуновения тёплого ветерка. В отличии от прохожих, которые с восхищением оглядывали преобразившейся до неузнаваемости город в ожидании весны, он был хмур и подавлен. Соболиные лоснящиеся брови были плотно сдвинуты у переносицы, образовав на смуглом лбе складки морщин. Карие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами упорно смотрели вперёд на серость асфальта, освободившегося ото льда и снега. Он поспешно смахивал обжигающий пепел от тлеющей сигареты, спадающий на тёмную щетину, которая придавала его лицу некую солидную небрежность. Его взгляд привлёк до боли знакомый и, одновременно, такой чужой ему силуэт в отдалении. По дорожке аллеи, гоняя стайки белоснежных и сизых голубей, счастливо смеясь, бежал маленький белокурый мальчик. За ним едва поспевал высокий стройный светловолосый парень в сером драповом пальто, которое ему мешало догнать резво бегущего мальчишку. Ребёнок пробежал мимо удивлённого курящего мужчины, а парень, поровнявшись с ним, резко остановился, улыбка быстро сошла с его лица, а глаза, в которых до этого читалась материнская забота, стали холодными и жестокими. Блондин выпрямился и мужчина невольно восхитился его станом, прямой осанкой, изящным жестом, которым он поправил воротник у пальто. -Здравствуй, как дела?- Просто спросил брюнет, как будто перед ним стоял его коллега или сосед. Блондин всё также продолжал прожигать чёрным ледяным взглядом спокойное лицо мужчины. Тот поспешил немного отвернуться, только чтобы не видеть этот презрительный взгляд. -Неплохо, как видишь,- нотки язвительности проскользнули в спокойном, размеренном тоне. По его сморщенному лицу было прекрасно видно, что собеседник его раздражал. Брюнет только шаркал истёртым носком стареньких кроссовок. Он обернулся, глядя на радующегося солнцу малыша, который так был похож на него... -Что, скучаешь?-слова блондина были просто пропитаны ядовитой издевкой. Он слегка склонил голову вбок и изогнул проколутую бровь. -Билл... -Что Билл?- Блондин, которого звали Биллом, уже начал медленно, но верно выходить из себя. Он нервно кусал алые губы с маленькими багрянными трещинами, такие пленительные, соблазнительные и сладкие. Брюнет на миг залюбовался этим пленительным зрелищем. -Не язви, прошу тебя,-едва различимым шёпотом попросил мужчина, грустно вздыхая, жалея, что до этих губ он уже больше никогда не коснётся, не ощутит их одурманивающий вкус красного вина-любимого напитка Билла. -Ты меня просишь? А я не буду тебя слушать, Том,- наглая ухмылка и яркая искра огня в карих глазах, но не искра страсти, как когда-то, а искра гнева.- Помнишь, я когда-то тоже просил тебя, чтобы ты, Трюмпер, не уходил от меня и сына. Помнишь? А я вот помню. И что ты тогда сказал? Ещё фраза такая красноречивая, грех не запомнить... -Что я свободный человек в свободной стране и имею право делать то, что я хочу,-Том почувствовал предательский комок в горле, глаза начали щипать от подступающих слёз. -Я тоже свободный человек, поэтому буду делать так, как я этого хочу,-Билл ткнул длинным острым пальцем в грудь Тому.-Скажи, ты хоть жалеешь каплю об упущенном? Том снова посмотрел на маленького мальчика, который неумело и коряво рисовал на дорожках белым мелом домики, птичек и цветы, усердно высунув язык. Взрослые проблемы его сейчас не интересовали. В данное время глобальной проблемой для него был тот факт, что белого мела на нарисованный домик не хватит... -Жалею, Билл. Уже четыре года я об этом крупно жалею...,- Горькая слеза отчаяния и безысходности покатилась по скуле, оставляя мокрый горячий след. Перед Томом мелькали разные эпизоды из их счастливой жизни: первый поцелуй, серенады на папиной гитаре, мармеладки, которыми Том заваливал Билла, блеск обручальных колец и такое желанное слово: " Да", выпуклый животик Билла, фотография малыша с УЗИ... Том жалобно всхлипнул, понимая, что какую глупую ошибку он совершил. -Вот теперь плачь и смотри со стороны на "наше" маленькое счастье,- Билл быстрым шагом пошёл по направлению к мальчику, который полностью погрузился в рисование асфальтных шедевров. Том стоял, низко опустив голову, он плакал об ушедших днях, пожалуй, самых счастливых в его жизни. Билл поднял сына на руки и окликнул раскисшего мужчину. -Том, ты сам в этом виноват. И если бы не ты, мы бы были втроём,- Он развернулся и изящной походкой направился домой, сынок удивлённо моргал глазками, не понимая, что происходит. Том остался один. Совсем один...Он изменил Биллу и бросил их вместе с сыном. Такое простить нельзя и от этого на душе было ещё гаже. Он, словно в забытье, подошёл к старой, ржавой карусели и сел на мокрое сиденье, медленно кружась и повторяя: " И если бы не я, то мы бы были втроём..."