Jesters

      Этот день обещает быть самым обычным. Новый-старый спектакль повторён сотни раз и почти доведен до автоматизма. Арлекин думает, что если разбудить его посреди ночи и спросить то он безошибочно проговорит свои реплики именно с той интонацией с которой нужно.       Количество зрителей, ожидаемое по купленным билетам, для этого городка вполне приемлемое. Выделенное им помещение тоже ничего. Мальвине нравятся красивые окна и ещё сохранившиеся резные ставни, Арлекину — наличие отопления и замков в гримёрках. Пьеро не говорит что ему нравится, только расеяно возводит глаза к потолку и вздыхает.       Сцена, хоть и небольшая, но все же имеется, и она пожалуй, даже удобная. Нет, минусы у дома, конечно, тоже есть, но то, что в городе вообще существует свободное здание, с пусть и очень примитивной, но сценой, можно назвать чудом и закрыть глаза на недостатки.       Карабас решает не присутствовать на спектакле из-за важного дела — сна, и этот факт безумно радует. Его, Арлекина, день начинается и продолжается весьма удачно. Утром его любимую чашку никто не крадёт, ему удаётся открестить Пьеро от прогулки с Артемоном и заставить досыпать положенные часы, а выпрыгивая на сцену он не споткнулся ни о чью ногу.       Арлекин уже предвкушает как спектакль закончится и можно будет наконец удалиться в комнату и просто лежать в приятной тишине до самого ужина, когда случается то, чего никто, очевидно, не ожидал.       На сцену выбегает тощий паренёк, с копной светлых волос и чересчур длинным в свете софитов носом. Пьеро, за столько лет научившийся держать лицо во время спектаклей (при любой улыбке или хотя бы признаке эмоции с его лица осыпался грим), лишь косится в сторону кулис, туда, откуда может появится Карабас. За сценой прокатывается и быстро затихает волна шепотков. Лица смотрят взволнованно и беспомощно.                   Арлекин, мыслями о спасении грима не обременённый, ошарашенно смотрит как паренёк вырывает из его рук одну из палок. Он абсолютно уверен, что не смог бы скрыть охвативший его шок, потому даже не пытается.       Реквизит в их театре никогда муляжом не являлся, но никому из актёров и в голову не приходило бить кого-либо на сцене в полную силу (не то что бы все их спектакли включали избиение, но откуда же брать зрелищные сцены). Те, кому надо было, умели незаметно уворачиваться, другие — незаметно промахиваться. Однако странный посетитель, очевидно был об этом ни сном ни духом, потому что прилетевший удар Арлекин успевает отбить только благодаря своей удаче. — Ты что?! С ума сошёл?! — он удивлённо пялится на паренька, отмечая краем сознания блестящие восторгом глаза и чересчур серьезное выражение лица. — А ты что к нему пристал? Что он тебе сделал?! — восклицает тот в ответ, вновь замахиваясь палкой. "Да что ж ты прицепился то?" — рассеяно думает Арлекин, отбивая удары, градом посыпавшиеся на него, и пытаясь сообразить, какой импровизацией вообще будет возможно вывести сюжет спектакля к первоначальном или хотя бы, хотя бы к какому то логическому финалу.       Ни о чём не подозревающие зрители сейчас кажется в полнейшем восторге, но когда эта неконтролируемая сценка перестанет выглядеть адекватно? До или после того как он упадёт?  — Да ты что?! Это же театр! — он пытается сохранять смеющуюся интонацию, однако, краем глаза замечая ещё более нервно переглядывающихся актёров, он и сам начинает нервничать. — Я вам покажу, какой это театр! — парнишка нахально улыбается и продолжает наступать.  — Да кто ты такой? — не выдерживает Арлекин. Встаёт подальше от шального зрителя и опирается на палку как на трость.             Только сейчас он понимает, что этот сумасшедший и правда не знает что такое театр. Может он какой нибудь местный сумасшедший? Может его подослали конкуренты? Хотя какие конкуренты, господи боже, могут быть у Карабаса.       Вместо ответа парнишка резко выпрыгивает вперёд, целясь актёру в ноги. Арлекин же внезапно осознаёт, что подобрался слишком близко к стоящей рядом декорации, стоит ей упасть и даже самые недалёкие зрители догадаются что что-то идёт не так. Он так резко шарахается в сторону, что кажется удивляет всех и даже самого себя. Спотыкается о выставленную палку и всё-таки падает с оглушительным грохотом. Про себя материт на чём свет стоит этого чёртового Буратино и подставляет руки чтобы подняться. — А я вам говорю это плохой театр! — окрылённый своей победой парнишка смотрит ещё наглее и даже поглядывает в зал, ища одобрения. Зрители хлопают, глядя на него с восторгом. Нашли себе нового любимого героя? Им теперь придётся платить этому Буратино зарплату?! — Какой бы ни был, тебе-то что?! — Арлекин уже откровенно злится и нервно оглядывается. Хоть кто-то ещё вообще пытается думать?       Публика всё ещё весело смеётся, думая, что спектакль так и задуман. Арлекин замечает про себя, что кажется хорошо упал. Эффектно. Вот почему локоть болит. Где-то в стороне Пьеро театрально хватается за голову и исчезает за кулисами. Арлекин находит время чтобы усмехнулся и тут же закрывает голову руками, спасаясь от новых ударов тяжёлой палкой. Радуется паралельно что Буратино видимо не слишком силён.       Однако окончательно добить Арлекина ему не удаётся. Тот не успевает заметить, но в какой то момент шальной зритель просто исчезает из поля его зрения. На него что, упал пресловутый мешок. Совсем как во всех известных и заезженных сценариях? И не было у них никакого мешка.       Арлекин откатывается в сторону, устремляя взгляд в потолок. Краем глаза замечает Пьеро, прячущего что-то в длинном рукаве, и устало опускает голову на дощатый пол сцены. Чуть в стороне растянулся Буратино. Не убитый, не оглушённый даже, просто растерянный. Паренёк удивлённо хлопает ресницами, в то время как к зрителям неторопливо выходит Пьеро. По дороге незаметно отпихивает подальше многострадальную палку и останавливается в ожидании. Он умеет играть на публику лучше многих из них. «Он быстро соображает.» Зрители медленно замолкают в ожидании. Пьеро в этой роли редко нравится кому-то из них. Это странно, но закономерно повторяется в каждом городе.       Арлекин страдальчески вздыхает, надеясь что Буратино догадается изображать мёртвого как можно дольше, смотрит на нарисованное на потолке солнце ещё пару мгновений и нацепив на лицо улыбку, поднимается. Нога кажется подвёрнута и он старается не хромать, направляясь к Буратино. Тот тянется за палкой, но шут хватает его за шиворот и шипит сквозь зубы, чтобы он поклонился. — Этим спектаклем, — начинает Пьеро, как всегда печальным голосом. На вид он совершенно спокоен, но Арлекин знает что за длинными рукавами просто не видно как у него трясутся руки, — Мы показали вам как важно помогать… Он говорит что-то ещё, но Буратино тянет Арлекина за рукав, пытаясь вырваться, и тот сердито шикает на него. Под конец своей явно импровизированной речи Пьеро склоняет голову в поклоне и, ухватив Буратино под локоть, утаскивает за кулисы. Арлекин плетётся следом. Остальные актёры немедленно смыкают строй и спектакль возвращается к намеченому сценарию. Ну слава богу.       В узком коридорчике за сценой в них врезается встревоженная Мальвина. Арлекин едва не наступает ей на ногу и изворачивается, в последний момент хватаясь за пыльную лампу. Буратино завороженно смотрит на голубые локоны её волос и перестаёт вырываться.       Мальвина растерянно вздыхает, путается в длинных руковах Пьеро и наконец исчезает за кулисами. - Выбросить бы тебя из театра прямо сейчас, да только после этого выбросят нас самих! - рассержено бормочет Пьеро, пытаячь освободить свои руки из плена рукавов. Одна из ламп над их головой мигает с противными челчками и действует на нервы.       Комната Карабаса находится непосредственно над залом и самое последнее чего сейчас хочется это его разбудить. Арлекин запрокидывает голову и смотрит на второй этаж сквозь перила лестницы, а потом захлопывает за ними дверь. Пьеро стягивает с головы колпак и смотрит на Буратино своими чёрными глазами. Руки его мелко дрожат, но он продолжает молчать, очевидно не в силах вымолвить хоть слово.       Вне сцены и в отсутствие зрителей, незадачливый зритель как то теряет всю свою храбрость и лишь удивлённо верит головой. Пьеро, переставший горестно заламывать руки и причитать насчёт пропавшей невесты, кажется неожиданно строгим и разозленным. — Ну и кто ты такой? — бубенчики на костюме Арлекина тихо звякают, пока он усаживается в покосившееся кресло пыльно красного цвета. — Билли… — Буратино хлопает глазами и смущённо облизывает губы. Пьеро усмехается: — И о чём ты только думал, Билли?! Буратино начинает оправдываться, бормоча какой то бред, а Арлекину кажется что над ними скрипит лестница. Ключ в замке тихо поворачивается и Пьеро закидывает его в горшок с вполне себе зелёным цветком на полу возле порога. К Арлекину возвращается хорошее настроение, он легко усмехается. — Так что ты? Не разу не был в театре? Вчера родился?       Буратино открывает рот чтобы что-то сказать, но через секунду снова закрывает. Он выглядит их ровестником, может чуть младше. Ну в самом деле не тринадцать же ему? Лет шестнадцать, но кажется таким ребёнком. Светлые волосы, озоргые кудри и голубые глаза с такими длинные ресницами смотрят вокруг с таким удивлением будто он и вправду только вчера увидел свет. Даже сейчас, под суровым взглядом Арлекина он непроизвольно улыбается. Пьеро, нервными движениями стирающий с лица грим, разглядывает его, скептично приподнял одну бровь. Лицо Арлекина делается удивлённым: — Никогда? Никогда не был в театре? Буратино лишь несколько раз кивнает, а потом мотает головой будто не смог выбрать как определить свой ответ. «Нет не был» или «да, не был».        Что ж это вполне объяснимо. Скорее всего он родился до того как этот театр перестал работать. Они тут никогда прежде не бывали и возможно, родители не считали нужным рассказывать ему о том, чего в их городе просто нет. Арлекин тихо смеётся и качает головой, отчего бубенчики на его костюме снова звенят. Один из них, прощально брякнув, падает на пол и катится куда то под кресло. Арлекин провожает его взглядом и, помедлив секунду, отрывает оставшийся один и пересыпает в стоящую на полу шляпу. Такую с которой обычно показывают фокусы. Возможно колокольчики после этого даже исчезнут, кто знает. Шляпа откликается звоном, что видимо означает, что такой участи подверглись ещё многие колокольчики до. Пьеро удивлённо моргает, будто не веря своим глазам, а потом вздыхает, завязывай волосы в кривой хвостик.       Буратино, очевидно, никогда не был подвержен негативным эмоциям долгое время. Всё в жизни в любом случае казалось ему смешным и, если таковым не являлось, то быстро превращалось в нечто смешное. Арлекин перестаёт казаться деспотом, мучающим несчастных. Пьеро с видом человека, спасающего мир пришивающий обратно на шляпу бубенчики и сменивший свой костюм на серый и потрёпанный жизнью свитер, и вовсе перестаёт казаться жутким. Арлекин, очевидно слишком ленивый, чтобы переодеться сразу, остаётся в своей черной рубашке с красными узорами и таких же ярко красных расклешённых джинсах а-ля трубадур из бременских музыкантов. — А мы должны были выходить на финальный поклон? — неожиданно спрашивает Пьеро, очевидно заслышав шум и топот множества ног — представление закончилось. — У нас в спектакле есть финальный поклон? — улыбаясь спрашивает Арлекин, однако при виде напряжённого взгляда чёрных глаз улыбка слегка увядает, он спешит успокаивающе произнести, — Не должны были, нет.       В любом случае вряд-ли кто-то из зрителей заметит отсутствия актёров из самой первой сцены. Арлекин благодарит всех богов за то что сегодня они показывали сборни к забавных историй никак между собой не связанных и оттого жутко простых.       Арлекин зовёт буратино играть в карты. Тот соглашается, забывая о том что его вообще то ждут дома и что он этих людей вообще то не знает. Любопытство всегда было сильнее. Ему так интересно. Интересно, как Пьеро умудряется не проигрывать, хотя паралельно с игрой он явно пишет стихи. Интересно как Арлекину не мешает его нелепая чёлка, как у табурета, на котором он сидит ещё не отвалилась ножка и как побить несчастную козырную девятку, подкинутую ему только что. Буратино разглядывает всё что ему попадается. Брошенный на диван синий плед, слегка пыльную лампу в углу, неожиданно яркие жёлтые шторы. У Арлекина в блондинистых волосах блестит рыжина, а брови и ресницы неожиданно темнее. По истечению получаса Буратино не выигрывает ни разу, поэтому когда его последняя карта ложиться на стол, а Пьеро рассеянным движением разворачивает свой веер, он не может удержаться от радостного возгласа. Тут же настороженно замирает. А можно ли здесь вообще кричать? Что тут вообще можно? — Ты поддался ему! — возмущённо заявляет Арлекин, перегибаясь через стол, чтобы посмотреть на оставшиеся у него карты. Веер мгновенно сворачивается, смешиваясь с остальной колодой. У Пьеро самые честные глаза на планете, он легонько улыбается. — Вовсе нет, вообще-то я занят, — он демонстративно ставит точку в блокноте, лежащем на коленях. Арлекин щурит глаза и поджимает губы. Их лица так близко, что Билли даже кажется, что они сейчас поцелуются. И тут же торопливо гонит эту мысль из головы. Надо же было придумать такой бред. Пьеро, будто бы угадав чужие мысли коситься в его сторону и откидывается на спинку стула. Тот опасно наклоняется, но удерживает равновесие оставаясь стоять на двух ножках. Арлекин как то полуразочарованно усмехается и принимается раздавать карты по новой. Небо уже начинает окрашиваться в красные цвета заката, когда они тихо пробираются к выходу из театра. Осенью, даже такой ранней, всегда темнеет рано. Буратино не смотрел на часы, но Пьеро уже устало и полусонно моргает на него. Редкие жёлтые листья на деревьях смотрятся неуместно и ненужно среди зелёной листвы. Буратино неожиданно вспоминает кое-что и от сразу делается виноватым. — Я должен извиниться… за это всё… — робко начинает он, — Я не думал даже… — Да ладно уж, Буратино, не извиняйся, — снова развеселившийся Арлекин машет рукой, прислоняясь к перилам крыльца, — Беги домой, дуралей.       Заслышав новое, данное ему прозвище, и не заметив в тоне говорившего злости, мальчишка радостно улыбнулся и вприпрыжку убегает по дороге. Пьеро слабо дёргает уголками губ в подобии улыбки и у тянет руки вверх, почти дотягиваясь до висящей лампы. Арлекин смеётся.       По дороге домой Буратино думает, что обязательно заглянет к ним завтра, и послезавтра, и ещё много раз. Возможно он даже сумеет найти деньги на билет чтобы снова не пробираться на спектакль тайком. И ещё он больше не будет приносить неприятности. Это точно. Больше никаких приключений. Разве что совсем безобидные. Никто же не запретит? Ему думается Пьеро мог бы запретить. Но станет ли? Кто знает может его вообще больше туда не пустят. Но думать о плохом не хочется. День слишком удивителен, чтобы в голове было что-то кроме радостного предвкушении.       Уже отойдя достаточно далеко, Буратино запинается о брошенную кем-то на дороге палку и думает, что стоит посмотреть назад. Он запоздало оборачивается, чтобы увидеть всего лишь два расплывчатых пятна на фоне здания старого театра. Так близко друг к другу. Чёрное и красное.