Юность чувств

Кёко отметила в календаре телефона все даты, по которым должны были игры команды Санбиджюцу, настроила уведомления и осталась довольна – теперь точно не пропустит. Да, некоторые матчи были в дневное время, но ведь записи в интернете никто не удалит, верно? Зато третью четвертьфинальную игру она будет смотреть точно, матч в субботу. Парни время от времени кидали в общий чат фотографии Токио, спорткомплекса, в котором были тренировки и будут матчи, и коттеджа, где жили всей командой под присмотром Хаджимото-сенсея, выехавшего вместе с ними в качестве куратора. И все же, звонить до первой игры девушка не решалась. Потому что не была уверена, что сможет правильно подбодрить, сказать то, что надо, а не то, что чувствует, переживает и… Испортит все. Куон позвонил сам в понедельник вечером, и отвечая, она невольно затаила дыхание. - Привет. - Ты мне вообще не собиралась звонить? На мгновение Кёко замерла, потом опустила голову: - Я… - Сказал же, звони. В итоге, сижу и думаю, то ли ты забыла, то ли я такой страшный, что ты боишься меня потревожить, – ирония в его голове тесно переплеталась с сарказмом. - Бака, – девушка сглотнула. Молчание затянулось, словно Куон там, в Токио, ждал чего-то. Хотя, понятно чего – ее ответа. – Прости, я не хотела тебя отвлекать. - Мило. Она нахмурилась, водя пальцем по краю стола. - Ясно, – после длинной паузы проговорил парень. – Ладно… - Мне не хватает тебя, – холодный тон словно обвинял, и глаза начало щипать от растущей обиды – на себя, на свою глупость, на него, на его упрямство, на обстоятельства. – Даже приснилось… что ты снова уходишь к себе домой… - Я же просил не плакать, – выдохнул он, и Кёко начала торопливо вытирать уже мокрые щеки: - Я не… - Я же слышу. - Не плачу, – упрямо возразила она, – они сами. - Кёко… Девушка прикрыла глаза, пытаясь представить перед собой Куона – смотрит снисходительно и едва заметно улыбается… - Девять дней. - Целых девять дней, – буркнула она, нахохливаясь. – Мы так надолго не расставались с самого лета. - Ну и как мне тебя успокаивать, если ты прямо мои мысли цитируешь? Цитирует? То есть, он чувствует и думает то же самое? - Я не специально… - Кто бы сомневался. Ты все делаешь не специально – вторгаешься в жизнь, меняешь… - Ты про что? В ответ он лишь хмыкнул, затем снова вздохнул: - Я скоро вернусь. Помни об этом. - Помню, – девушка закивала головой, словно Куон мог ее видеть. – Я уже отругала себя за сон… прямо там во сне… – послышался новое хмыканье. – Серьезно, я прямо раздвоилась и стала взрослой… и сказала, что Корн никогда не оставит нас… - Серьезно? Она снова кивнула: - А еще он поворчит, если узнает про мою глупость, а потом состроит такое лицо… - Какое? - … словно говорит – Банни-чан. Сердце замерло, когда из динамика донесся тихий смешок: - Так, я не понял, кто кого успокаивает? - Ты меня, – Кёко прикрыла глаза с улыбкой. – Как всегда. - Что бы я делал без тебя… - Почему без меня? - А кого бы я тогда успокаивал с таким потрясающим успехом? Теперь уже она хихикнула. - Вот и я о том же, – он на мгновение замолк. – Тогда договорились. Спокойной ночи, Кёко. - О чем мы договорились? – девушка замерла, хмурясь. - Помолчим девять дней. Помолчим?! - Ага, счас же!.. Ты ж сам говорил, чтобы я звонила! - Кёко, – чуть вкрадчиво проговорил парень, – ты помнишь мой первый вопрос сегодня? - Помню, – сердито ответила она. – Но это ничего не значит! - Кёко… - И я буду звонить! Потому что тебе тоже надо успокаиваться! Это очень важно перед игрой! - Кёко… - И в конце концов, вдруг бы я все-таки набралась решимости и позвонила сегодня! Что ты сразу претензии предъявляешь?! - Кёко… – в голосе Куона слышно было такое невероятное смирение, что весь запал негодования рассеялся, оставив вместо себя легкое смущение – и чего так разбушевалась? - Что? - Я люблю тебя. Девушка судорожно вздохнула, пытаясь справиться с подкатившим комком новых слез. - Не вздумай плакать. - А я от счастья… – она выдохнула и улыбнулась, прикрывая глаза. - Банни-чан. - И я тоже люблю тебя. Очень-очень. И очень переживаю. Но стараюсь не показывать этого… - Почему? - Ну потому что девочек и вас не надо нервировать, а остальным не до этого… – Кёко улыбнулась, – они так уже вовсю обсуждают, с кем же ты собираешься встречаться после возвращения. - Боже, какая же интрига, а? Они оба рассмеялись. - Я… я позвоню завтра, – она выдохнула, вдохнула и кивнула. – Теперь уже не боюсь. - А чего боялась? - Быть навязчивой, побеспокоить… – девушка опустила голову. – Боялась, что из-за моих глупостей ты будешь чувствовать себя неловко… - Когда же ты поверишь, что не мешаешь мне, Кёко? – поинтересовался Куон, перебивая ее. – И твоя искренность важнее молчания? И даже глупости лучше молчания, от которого становится не по себе!.. - И… и они тебя не раздражают? – говорить было сложно, страшно, но уже сказанные им слова не давали сомкнуть губы. - Ну, может, лет через пятьдесят и начнут, но точно не сейчас. Пятьдесят лет? Он рассчитывает, что за пятьдесят лет… что они вместе будут пятьдесят лет?.. Не расставаясь? - Я надеюсь… за пятьдесят лет поумнею… – Кёко прижала руку к груди, чтобы унять колотящееся сердце. - Или же я стану не таким придирчивым, да? – парень хмыкнул. – Хотя, зная мой характер – вряд ли, – она не сдержала смешок. – Вот, ты тоже сомневаешься. - Время покажет. - Пока время показывает, что пора спать. - Ага, – легко согласилась девушка. – Про… - Тссс! Не надо, Кёко. Не порть мне вечер извинениями. Я опять начну ощущать себя монстром, который довел тебя до поклонов!.. - Но я… - Спокойной ночи! Вздохнув, она глянула на замолкший телефон, вздохнула, отправила короткое сообщение «Спокойной ночи, вредина» и немного сникла. Какими глупыми теперь ощущались ее переживания часом ранее. Не хотела беспокоить? А он тоже беспокоится! И разве бы ей самой разговор с любимым человеком не показался самым умиротворяющим средством, чтобы расслабиться и преисполниться уверенностью? Так почему она отказывала ему… нет, им обоим в этом?! Может, потому, что ей до сих пор сложно поверить в это чудо – в то, что любима? - Банни-чан, – с упреком самой себе проговорила девушка. – Вот честное слово – Банни-чан. Действительно, сколько можно сомневаться? Бояться? Чего? Она улыбнулась, выпрямилась и кивнула лежащему на коленях телефону. Не будет больше растрачивать такое драгоценное время на страхи. Ни на свои, ни на чужие. Время словно сжалось, оставаясь в памяти вешками, отмечающими ожидание между трансляциями: вторник, четверг, суббота. И если первые две игры Кёко смотрела в записях, то онлайн-трансляцию третьей – вместе с подругами у Рины дома. Огромный монитор, к которому подключили ноутбук, позволял рассмотреть все детали и переживать даже больше, чем обычно. Впрочем, переживания быстро забылись, когда после игры, закончившейся победой Санбиджюцу, девушки устроились пить чай со сладостями. - Да, Янки натаскал команду просто здорово, – Рина уважительно покивала своим словам. – Три матча почти «всухую». - Учитывая, сколько они тренировались, это вполне закономерный итог, – заметила Рэй. – Мне показалось или среди зрителей мелькнул твой брат? - Ага, он собирался прийти на игру. Говорит, поностальгировать и погордиться. - Думаю, парням было приятно его увидеть, – улыбнулась Юи, грея в руках свою чашку. – Следующий матч когда? - Семнадцатого, – Кёко припомнила расписание. – В четыре дня. Там будет сразу два полуфинальных. - То есть, знать, кто будет противником, они заранее не будут? – Ватаджиба хмыкнула. – Даже не знаю, насколько это удобно. - С одной стороны, ты просто играешь изо всех сил, а с другой… - Рина-чан, но если играешь изо всех сил, то их может и не хватить на самый главный матч, – Юи тихо вздохнула. - Сомневаюсь, что не хватит, – Сугита отмахнулась. – Ты как представляешь себе остановившегося Янки? Вон, посмотри на нее, – Кёко удивленно приподняла брови, обнаружив устремленный на себя палец подруги. – Его остановило, что она якобы влюблена в канарейку? Нет. Просто взял и влюбил в себя. Вспыхнув под тремя взглядами, Кёко насупилась: - И… и неправда… я сама сначала… - Что ты сама? Она вздохнула, опуская взгляд в чашку: - Я сама поняла… что все мои чувства к Шо… не совсем настоящие. - И когда поняла? - На Танабату. - И ты молчала?! – возмутилась Рина. – Мы же спрашивали тебя летом!.. - Я и сказала, что все в порядке, – непонимающе глянула на нее Кёко. - Да-да, еще и то, что не рассматривает Шо в качестве парня, – припомнила Юи. Рэй тихо рассмеялась: - Хочешь что-то спрятать – положи на видное место. Получается, мы так тщательно искали сокрытое, что не обратили внимания на прямые слова. - Да уж, – проворчала Сугита и покосилась на все еще надутую Кёко. – Вот и переживай за нее… - Давайте переживать за вас, – Даиримия улыбнулась. – У нас есть моя незаконная любовь, новая любовь Кёко-чан, а вот вы… - Ну… – Ватаджиба внезапно чуть зарделась. – Я не говорила пока, потому что было не совсем ясно. Когда я была в Англии, там на курсах познакомилась с парнем. Он из Северной Ирландии, зовут Марко… пока просто общаемся в скайпе, но… - Он тебе нравится? – затаив дыхание, поинтересовалась Кёко и счастливо улыбнулась, когда подруга утвердительно кивнула. - Спортсмен? – по-прокурорски прищурилась Рина. - Немного, – Рэй смутилась еще больше. – В колледже увлекается плаваньем, но ему нравятся графический дизайн и химия. - Ничего себе! И как он, симпатичный? Вместо ответа Ватаджиба показала им фотографию на телефоне, с которой ярко улыбался темноволосый парень с тонкими чертами лица. - Хорошенький! - И наверное, широкоплечий, раз плаваньем занимается… - Он высокий, – кивнула Рэй на задумчивое замечание Юи. – Пониже, конечно, Янки, но… по сравнению со мной великан. - Рэй-чан, – Кёко пересела ближе к ней и заглянула в лицо, – ты сказала, что не говорила, потому что не было ясно. А сейчас? - Ой, как покраснела! – хихикнула Рина и тоже подсела ближе. – Давай-давай, рассказывай. - Ну… он говорит, что ему очень интересно со мной общаться… – Ватаджиба вздохнула. – И он хочет приехать на каникулы в Киото. - Ого! Да у него серьезные намерения! - Думаете? - Перелететь через полмира просто так? Вряд ли… - Хотя, мы же не можем залезть к нему в мысли, – Даиримия пожала плечами. - Покажи того, кто может… - Запросто, – Кёко улыбнулась и глянула на замершую Рэй. – Вы забыли, что у нас есть наши друзья. А парни всегда могут серьезно поговорить с парнями. - Да Янки его так запугает, что… - Почему? – возразила Рине Юи. – Речь ведь будет идти не о Кёко-чан. - Ну если так… Кёко показала язык хитро хмыкающей Сугите и ободряюще улыбнулась Рэй: - Все будет замечательно. Куон, когда надо, само воплощение вежливости. Не переживай, даже если мы не попросим его об этом, он все равно поговорит. Потому что ты его подруга. - Точно-точно! - Спасибо, девочки… - Рэй-чан, – Даиримия понизила голос, – а твои родные не против будут парня не японца? - Вряд ли, – Ватаджиба, по-прежнему смущаясь, заулыбалась. – Бабушка даже мне сказала, мол, будешь учиться в Оксфорде, присматривайся, вдруг там попадется кто симпатичный. Девушки рассмеялись. - Ну, симпатичный, вопросов нет. - Главное, чтобы к внешности еще и остальное добавилось, – наставительно проговорила Кёко. – Чтобы оказалось, что рядом настоящий принц. - Кёко, вот скажи честно – Янки принц? Она на мгновение замерла, глядя на Рину, потом улыбнулась: - Еще какой. Только заколдованный. То принц, то янки, – и рассмеялась следом за подругами. Вернувшись домой, девушка с готовностью откликнулась на просьбу Яёй-сан о помощи, а затем, поужинав с нею и дядей, отправилась к себе. Правда, уроки никак не шли – мешали переживания по поводу рассказа Рэй. Да, может, сейчас ее родители и не против, но потом? Кёко не раз слышала от служанок истории о подобном. Хотя, если парень окажется хорошим, то почему Рэй должна отказываться от своих чувств? Ну и что, что иностранец? Куон вон, тоже наполовину японец. Кстати о нем. Она достала телефон и улыбнулась. Если правильно все помнит, то он к этому времени уже должен был закончить дела. Вслушиваясь в гудки, девушка невольно вспоминала все их вечерние разговоры на этой неделе, начиная с тяжелого в понедельник и по вчерашний день, когда она просто желала им победы. - Привет. Сердце привычно затрепетало от знакомого и такого любимого голоса. - Привет. Поздравляю. - Спасибо, – Куон явно улыбался. – Мы старались. - Не сомневаюсь, – она тоже улыбнулась. – Мы смотрели у Рины-чан дома. Даже ее брата видели. - Да, Харуто приехал на игру, приходил потом к нам после, завидовал. Язвит, чуть-чуть, словно извиняясь. - Сильно устал? - Пока не знаю. Адреналин схлынет, тогда и станет ясно. - Травма у Сомы-сана тяжелая? – Кёко припомнила парня, растянувшегося на площадке под конец матча. - Нет, просто поскользнулся. Врач сказал, что слегка потянул мышцы плеча. Если не к полуфиналу, то к финалу точно восстановится. - Хорошо тогда, – она улыбнулась. - Передать, что ты беспокоилась? Девушка прищурилась, ощущая скрытый подвох: - А он потом не положит мне письмо в ящик? Куон вздохнул: - Кто ж его знает… - Вот то-то и оно. Просто скажи, что мы тут смотрим все игры и болеем за вас. - Договорились. - Тогда спокойной ночи? - С чего это вдруг? - Ты устал, – пояснила Кёко. – Я хочу, чтобы ты отдохнул. - Я и отдыхаю, – невозмутимо ответил он. – Вот, лежу на кровати, с тобой разговариваю. - Сон лучшее лекарство… - Лучшее лекарство – твое присутствие рядом. Она ощутила, как щекам стало горячо. - А я предлагала занять место вашего менеджера, – девушка насупилась, представляя, что было бы, окажись она действительно менеджером баскетбольной команды. Это ж такие возможности и такая опасность постоянно отвлекать и отвлекаться!.. - А мне ревнуй потом? - Это что у тебя стало с самооценкой, что ты собрался ревновать меня к своим же друзьям? – приподняла брови Кёко. - К друзьям я не ревную, – возразил парень. – И самооценка у меня на прежнем уровне. - Так откуда тогда ревность? - Ну, ты бы постоянно была рядом, наблюдала, как я зверствую и издеваюсь над командой… Кто знает, вдруг бы решила, что такой монстр тебе и даром не нужен. Она не сдержала ироничное фырканье: - Можно подумать, я не знаю твой характер. Упрямый, вредный, безжалостный… – вздох в динамике был тяжелым, – вот-вот. - Издеваешься. - Как и ты. - Я испортил тебя. Начинаю чувствовать за это вину. - Не надо, – Кёко постаралась, чтобы в ее голосе была слышна теплая улыбка, – я люблю твой характер в полном объеме. И чудовищный, и замечательный. Ответное хмыканье было задумчивым, но по крайней мере, как ей показалось, без этого мрачного веселья. - И вообще, у меня такое чувство, что ты недоволен чем-то. - Спасибо, что озвучила, – помолчав, проговорил Куон. – Я действительно недоволен тем, что мы легко выиграли. Я рассчитывал на серьезные бои. Вон оно что… - Знаешь, когда мы с Кагурадзаки-куном заявились на настольный теннис, ну, на спортивном фестивале, мы тоже испугались, внезапно оказавшись в полуфинале… - Я не боюсь. - Я понимаю, – покладисто согласилась девушка. – Я к тому, что мы не ожидали, что вообще дойдем до полуфинала, казалось, что нам противостоят серьезные команды. А потом бац, и полуфинал. Вот там пришлось побегать. - Не в финале? - В финале мы разозлились, – пояснила она. – И задались целью вывести из себя этих третьеклассников. - А чего разозлились? – в голосе Куона появился интерес. - Один из сенпаев сказал, что если они выиграют, то, мол, я буду с ним встречаться. - Оригинальное заявление. - Представляешь, да? - Прекрасно представляю. А что за сенпай? Кёко невольно улыбнулась: - Зачем тебе? - Я разозлился. - Рано еще, – хихикнула она и бесшумно выдохнула, слыша его ответный смешок. – Полуфинал у вас во вторник. - Постараюсь не растерять запал. - Уверена в тебе, – новый смешок, уже более легкий, вдохновил. – Думаю, ты ждал противников вам под стать, чтобы чувствовать удовлетворение от победы, а не ощущать, что поиздевался над детсадовской группой, – девушка нежно улыбнулась новому смеху в динамике. - Хуже – я стал сомневаться, стоило ли столько времени отдавать тренировкам, раз соперники такие слабые, – она не успела ответить, как Куон добавил. – Это риторический вопрос. Понятно, что стоило. Просто… что бы ни говорили там парни… - Ты не киборг, – кивнула Кёко. – Я знаю. - Спасибо, – его голос наполнился знакомым теплом. – Мне действительно спокойнее от этого. - От того, что ты имеешь право на сомнение? - Тссс, не говори этого вслух. Вдруг кто услышит. Девушка улыбнулась: - Чтобы все знали – их полководец ни в чем не сомневается и всегда знает, что делать? – еще один смешок лишь подтвердил ее слова. – Это очень трудно. - Никто не говорил, что будет легко, – философски отозвался Куон. – И я это прекрасно понимал. С самого детства. Поэтому не обольщаюсь, что по щелчку пальцев у меня будет все. - А со стороны так и кажется… - Не сомневаюсь, – теперь интонации были насмешливыми. – Потому и завидуют. - Ты хотел сказать, восхищаются? - И это тоже. Он невозможен!.. - По-моему, ты ворчишь, как старый дед, – насупилась она. - Конечно, ворчу. Где трудности? Где препятствия, преодолевая которые закаляешь характер и подчиняешь мир? Где вожжи судьбы, ухватив которые я смогу стать больше, чем боги? Почему мне не предоставили… - Скромность! - Кхм!.. Ну вот, сбила с мысли… Они рассмеялись вдвоем. - Спасибо, что с тобой я могу побыть человеком, – помолчав, проговорил парень, и сердце Кёко защемило. – А не полководцем или киборгом. - Обращайся, – она поспешно прикусила губу. – Для тебя открыто двадцать четыре на семь. - Я тебя точно испортил! – смех согрел щемящее от нежности сердце. – Но мне нравится. Ей тоже – помогать ему, поддерживать… видеть то, что он так умело и тщательно прячет от других. - Все, признаюсь честно – засыпаю. - Так я ж сразу предложила… - Не ворчи, Банни-обачан. - Вот приедешь – я тебя стукну за такое! – пригрозила она и улыбнулась на легкое иронично-довольное хмыканье в ответ. – Спокойной ночи, Куон. - До завтра, принцесса. И снова, как в детстве, сердце окутало теплое нетерпение – почти всегда, когда ей требовалось возвращаться в рёкан, она слышала «До завтра, принцесса». И это было обещание, что завтрашний день наступит, что среди летних деревьев ее будет ждать эльф с солнечной улыбкой и теплыми руками. Девушка чуть печально улыбнулась, сжимая в руках телефон. Только однажды это не прозвучало. Подумать только, она не слышала этих слов десять лет, однако сразу вспомнила и их, и чувства, и то яркое детское счастье взаимности во всем – в играх, в словах, во времени!.. Куон сказал, что она дает ему побыть человеком, но это ведь лишь крохотная толика той свободы, которую тогда подарил ей он. Когда она почувствовала себя не одинокой, любимой и нужной просто потому, что она была Кёко.